Рикки было весело – она развлекалась, наблюдая за реакцией Астрид на ее новую внешность, потом за вытянувшимся лицом охранника у входа, а дальше – за Астрид, но теперь уже смеющейся и буквально висящей у нее на шее. Перевертыш же тоже засмеялся, обнимая знакомую за талию и качая головой. Настолько счастливой эту девушку, пожалуй, мало кто видел, если учитывать ее нынешнее положение в обществе, а оно, судя по всему, было далеко не низким. И сейчас наблюдать за ней было… верхом удовольствия и доставляло немало гордости. К тому же, ее, кажется, похвалили.
- Не волнуйся, не забуду, - добродушно усмехнулась, приглаживая снова топорщащиеся ежиком короткие волосы. Этот жест уже, наверное, вошел у девушки в привычку – ощущение покалывающих кожу кончиков жестких, как шерсть в настоящем облике демона, волос до жути нравилось. – А ты что, вообще ни с кем не живешь? Ни парня, ни подруги-сожительницы? – метаморф задумчиво проводил Астрид взглядом, пожал плечами и начал неторопливо разуваться, аккуратно поставив кеды в угол возле входной двери. – Да-да, я подожду.
Ну и квартирка у нее… на целые хоромы тянет, не находишь? – Карл заинтересованно разглядывал помещение, пока Рик следовала по коридору до указанной хозяйкой гостиной.
И не говори. Блин, да и у нас могла бы быть такая же, появись у нас желание ее купить.
Никогда не забуду лицо Зевса, когда он узрел, где мы живем. У самого, скорее всего, вообще загородный дом, судя по тому, как он любит роскошь, - Элли хохотнула. – Маленький он еще, неопытный…
Просто не в ту эпоху вырос, - все трое задумались, погрузившись в воспоминания прошлых столетий. Наверное, именно из-за того, что в эпоху Средневековья перевертышу пришлось пережить немало времени просто под небом, не имея ни денег, ни дома, ни людей, готовых его приютить. И все трое уже давно выросли из того состояния, когда кажется, что весь мир должен быть у их ног, что все самое лучшее, ценное и красивое должно принадлежать только им. А вот Зевс с Астрид еще не покинули этот этап взросления. И если для первого шанс понять свою «сестренку» еще не утерян, то вторая просто может до этого не дожить – люди, хоть и более сильные, все равно остаются людьми.
А это что?! – метаморф вздрогнул, резко выходя из собственных мыслей обратно в реальный мир, отмахнулся от ощущения движущейся на него волны и инстинктивно выстроил щит из силы хаоса, полностью поглотивший атаку. И только потом рассмотрел сквозь мерцающую в паре сантиметров от вытянутой вперед и вверх ладони пленку защиты бьющего по воздуху крыльями сокола.
- Астрид! Меня, кажется, твоя система защиты не распознала, - Рикки засмеялась, все еще не торопясь убирать излюбленную защитную пленку, на скорую руку смастеренную из силы хаоса. Замечательная и полезнейшая вещь в хозяйстве и в битве, сила всегда была под рукой и помогала собственной хозяйке. И метаморф прекрасно знал, кому ею обязан – Создателю. Он уже сделал ему намного больше подарков, чем все остальные вместе взятые. – Черт, признаться, не ожидала, что у тебя окажется настолько своенравная и дикая птичка, - дождавшись, пока знакомая появится на пороге комнаты, убрала щит и потерла ладонь, в которую отдался отголосок поглощаемой энергии – рассеивать ее по дому было бы кощунством. – Где ты ее достала-то?
Девушка вальяжно проследовала к дивану и наконец-то с блаженным видом растянулась на нем, прикрыв глаза и тихо урча от удовольствия. Надо сказать, что вместе с появлением у перевертыша артефакта тот стал намного больше походить на зверя – первичную оболочку для духа, чем когда бы то ни было. А после первой активации в теле произошли некоторые изменения, которые до сих пор не удалось запихнуть обратно в человеческий вид. Например, удлинившиеся немного клыки и голосовые связки, теперь способные издавать тихое довольное урчание.
- Хорошо у тебя… - весело посмотрела на Астрид, похлопала рядом с собой по дивану и усмехнулась. – А теперь рассказывай, что у тебя произошло со времени нашей первой встречи, интересно же! Ах да… кто-то обещал проставиться, - и хитро улыбнулась, мол, кто же это был…

Получив прямое разрешение самой выбрать себе алкогольную радость на этот вечер, Рик довольно зажмурилась, облизнулась и сразу же поспешила в указанном направлении, тихонько напевая себе что-то под нос. С некоторых пор привычка распевать песенки надежно укоренилась, благо, можно было иногда заимствовать способность замечательно петь у младшей, которая же давным-давно не показывалась. Странно все это… девушка даже соскучилась, хотя и не хотела себе в этом признаваться.
Опять пить… - брат уже даже не спорил, только смеялся и качал головой, придя к выводу, что старшая всегда найдет алкоголь даже там, где его по факту быть не может. – А потом как до дома дойти? Хотя…
Ты понесешь, да?
- А? Еда? Нет, спасибо, меня уже накормили, - усмехнулась, вспоминая, с какими воплями Джон заставлял ее поесть, узнав, что метаморф питается один свежим воздухом уже четвертые сутки подряд. Нет, конечно, он о ней заботится, как считает нужным, любит… но даже она не может постоянно оставаться человеком ради мужчины. Приходится иногда сбегать на день-другой. Или на ночь, как сейчас. – Слышала, конечно. Кое-кто читал мне очень длинную лекцию перед очередным поручением по поводу «что делать, если ты, засранка, все-таки напортачишь», - хихикнула, раскрыла бар и восхищенно присвистнула – у Астрид была богатая коллекция разнообразного алкоголя, причем дорогого и, несомненно, качественного. – Рада, что ты наконец-то достигла того, что хотела. Да еще и в столь юном… - запнулась, осмотрела стоящую возле микроволновки девушку, качнула головой. - …ну, в общем, очень рада. И да, приятного аппетита, - перевертыш ласково улыбнулся, кивнул и, захватив не глядя пару бутылок из бара, тоже перебрался за обеденный стол. И только потом взглянул на этикетки – вино десятилетней выдержки, белое, полусухое, и водка, так горячо любимая русскими и прочими славянскими народами. В принципе, можно считать, что вполне достойный «улов». – Моя… - перевела взгляд на сокола, очень внимательно посмотрела, чуть заметно прищурившись, и усмехнулась. Кровожадно, жестоко, с особым цинизмом. – Я – славное порождение Высших, птичка. Метаморф, если тебе угодно, - и шутливо кивнула, изображая поклон и нашаривая захваченную с собой рюмку. Выражение лица почти сразу же приняло первоначальный доброжелательный и благопристойный вид, оставив сожителя Астрид гадать, померещилось ему или все же нет. – А у меня жизнь бьет ключом, наверное. Знаешь, когда обладаешь возможностью менять себе лицо, перед тобой открываются невероятные возможности, - засмеялась, плеснула себе в рюмку водки, откинулась на спинку стула и запрокинула голову, щурясь на одну из ламп и буквально физически чувствуя, как сужаются зрачки. – Нашла очень выгодную работу, посчастливилось встретить двоих сахаров, заполучила главенство над всем телом, правда, не совсем полное… - Рик задумчиво поболтала жидкость в рюмке, послала импульс и «подогрела» до состояния расплавленного огня содержимое с помощью излюбленной силы, и только потом уже выпила, довольно жмурясь. – Замечательно, - прокашлялась, выдохнула, провела рукой по груди, успокаивая прошедшееся по пищеводу жжение.
Ты над нами издеваешься?
Да нет, просто… маленький эксперимент, - девушка усмехнулась, разводя руками и пожимая плечами. – Да ладно тебе, Карлуш.
Передавай привет.
- Кстати да! – перевертыш оживился, широко улыбаясь. Было видно, что последствия мысленного диалога подействовали на него как один из лучших наркотиков. – Я ревную Карла к тебе! Ты понравилась братишке, детка, - хитрый взгляд в сторону доедающей ужин девушки, шутливый смешок. – А братишка терпеть не может людей, заметь! Наверное, что-то произошло между вами, да? Хотя… - запрокинула голову, зажмурилась, облизываясь и доливая себе еще водки. – Стой! Хочу угадать! – резко подалась вперед, ловя взгляд собеседницы. В зеленых глазах разгоралось пламя подступающего сумасшествия. – Он тебя целовал? О! Нет, конечно, он – чертов джентльмен, не посмеет. Тогда что?! – тихо засмеялась, снова откидываясь на спинку стула. – О черт, неужели он признался, что ты ему нравишься?! Хотя… тоже нет, я бы об этом знала! Засранец, он закрывает свою часть сознания, а мне так интересно! – глоток обжигающей жидкости, выдох, подаренный Астрид безумный, горящий одержимостью взгляд. – Какой же он… лис! – шумный выдох, полуприкрытые глаза с дрожащими ресницами. – Что ты о нем думаешь? – последняя фраза сказана предельно серьезно, даже без намека на прежнее поведение. И взгляд – холодный, пронзительный, способный выпотрошить душу.
Ты… идиотка, - и тихий смешок в сознании. – Я же не хочу знать.

Отредактировано Cyr (2012-07-12 19:14:13)

- Два сахара – это очень весело. Один во мне души не чает и готов на все подвиги мира, а потом приходится вытаскивать его из гущи событий, попутно хватаясь за голову и убеждая, что все со мной хорошо, - усмехнулась, вспоминая уверенное и непоколебимое выражение лица Джона в моменты опасности. – А второй… ну, ты его уже видела. Ал даже не соизволит подумать перед тем, как делает. Так что все в порядке вещей, - вздохнула, качнула головой и тепло улыбнулась, вспоминая, как эта замечательная парочка познакомилась в первый раз. – И, что удивительно, эти двое нашли общий язык. Правда, именно тогда, когда меня не было, - упавшим голосом и с досадой.
Ну-ну, не расстраивайся так!
Карлуша! – Рикки показательно возрыдала на плече у брата, комкая ему рубашку и страдальчески закатывая глаза к небу. – Ну почему именно я?!! Почему именно тогда, когда события повернулись ко мне задним местом?! Почему именно в этот момент?! – райтер задумчиво проигнорировал истерику старшей, вслушиваясь в слова девушки насчет себя, любимого. Кажется, ему даже стыдно опять стало.
Черт, Рик, сделай что-нибудь! – Карл тяжело вздохнул и потупился.
Мда.
- Да, он, знаешь, как кролик из мультика о Винни. Никто не знает, о чем этот человек думает. Даже мы, ну, то есть я и мои остальные личности, - хохотнула, покачала головой. Мол, я неисправима. – Даже мы не всегда знаем, о чем думает брат.
Какое-то время провели молча. Астрид доедала поздний ужин, Рикки упорно напивалась до невменяемого состояния, целенаправленно опустошая бутылку водки. Пока что цели достигнуть так и не удалось, хотя содержимого в бутылке осталось максимум на две рюмки. Чертов метаболизм упорно не желал замедляться по причине желания хозяйки упиться до состояния полной отключки от реального мира. Карл страдал самобичеванием, но молча и упрямо скрывая собственные мысли от сестры, поэтому об этом никто даже не догадывался. Но страдал:
Наверное, все-таки не стоило поддаваться той чертовой силе. Как же мне надоело кого-то слушаться! Теперь Ас думает обо мне невесть что… И как дальше? И… она же… Ааа! Блин!! – правда, этого никто, кроме автора горестных воплей, не слышал.
- Рассказать о Карле? – перевертыш откинулся на спинку стула, задумчиво глядя в глаза сидящей напротив Астрид. Сейчас он пытался обдумать, стоит ли совершать подобную глупость – если братик сойдется с ней, то… хотя, наверное, и ему стоит сделать подарок. Моральную компенсацию за годы, прожитые вместе со старшими сестрами, так сказать. – Ну, во-первых, он самый умный. Нет, честно. Пока не подумает, не сделает. И даже если и делает, то сразу имеет множество путей отхода или просто вариантов развития событий. Карлуша у нас – чистой воды стратег, причем, что называется, от бога, - помолчала, обдумывая, что бы еще сказать. – Он нечасто действует неуравновешенно. Только в моменты, когда на сознание давят, но такое бывало всего пару раз за все годы его существования, в том числе и в лесу. Тогда… понимаешь, его нельзя судить строго, даже до меня докатился мощный отголосок использованного на вас на всех внушения. И это, поверь, страшно. А перед этим – та девушка несла с собой Смерть, а это выводит брата из равновесия, хоть и очень редко, но все же действенно, - помолчала, глотнула водки, выдохнула. – В нормальной же жизни он вежлив, невероятно логичен и спокоен. Всегда. Наверное, именно этим он отличается от многих – этот человек умеет успокоиться и сосредоточиться абсолютно всегда, чтобы продумать следующий шаг. Ответственный, кстати. Но посуду мыть ненавидит, - усмехнулась, качнула головой. – И невероятно самостоятельный, терпеть не может от кого-то зависеть. И людей ужасно не любит. Понимаешь… в нем отразилась вся наша с сестрой ненависть к людям, которые предали когда-то собственные идеалы и сами себя послали прямиком в пропасть. И ему, можно сказать, просто не повезло с наследственностью.
Метаморф выдохнул, прикрыл глаза и одним глотком допил содержимое рюмки, предлагая Астрид самой все обдумать и переварить. А потом уже что-то говорить – лучше не совершать поспешных телодвижений, иначе будут последствия.
Может, мне лучше было самому о себе рассказать?
Молчи, мелочь, я тебя лучше знаю, - Карл возмущенно схватил ртом воздух, потом махнул рукой и удалился в темноту сознания, сделав вид, что крайне обижен. – Ну и иди, не услышишь, что Ас скажет, - Рик ехидно посмеивалась, наблюдая за внутренними изменениями лица брата.
- Хочешь с ним самим поговорить?

Рик прикрыла глаза, размеренно выдыхая и чувствуя, как жар от выпитого только что высокоградусного напитка медленно разливается по телу, заволакивает рассудок и расслабляет. Нет, ее организму с ускоренным обменом веществ подобная доза – ничто, детское баловство, и только. Но все же приятно иногда вот так с удобством растянуться на прочном, не грозящемся рухнуть под тобой на пол, стуле, закрыть глаза и полностью расслабиться, чтобы чувствовать приятное гудение натруженных за день мышц. Но не всегда это возможно, потому что не всегда рядом есть кто-то, кому можно доверять настолько, насколько метаморф доверяет самому себе. Подставить спину и отключиться на время от реального мира, чтобы погрузиться в собственную память, таящую в себе три столетия жизни и множество лиц, крови и ощущения неизбежности. Такого, как в Темном лесу, когда Карл стоял на ногах только из-за сильнейшего огня воли, упрямо стискивал зубы и понимал: если погибнет он, девушки умрут следом. Ничто не сможет спасти их, если он, попытавшись стать для них надежной опорой и каменной стеной, предаст их ожидания. Никогда еще в руках у мужчины не было чужих жизней, которые настолько сильно хотелось скрыть от чужих глаз, прижать к себе и защитить, во что бы то ни стало. Если бы не это, бродил бы перевертыш сейчас по Темнолесью в компании своих полумертвых собратьев, так и не сумевших выбраться из пут жадного до человеческих жизней леса.
Но все же насколько он похож на Изнанку…
А тогда, после того, как Штайнер попрощался с Сэянир, и до момента появления в особняке Высшего в родном мире его сознание было темно, как самая непроглядная полярная ночь, когда небо не озаряет даже Полярное сияние, а громадные тучи застилают небо. И сколько сестра ни билась, не смогла узнать, что же было тогда, что же брат сделал Астрид? Почему сейчас в ее глазах она видит смятение и какую-то тщательно удерживаемую на привязи теплоту и нежность?
Придет время, и ты все узнаешь. Даю слово…
Когда Карл вывалился под ноги Создателю, кашляя кровью и сжимая разом открывшиеся и начавшие кровоточить раны, с разорванными в клочья боками и исполосованной шеей, залитый собственной кровью и полностью обессиленный, демон не поверил собственным глазам. Но, хвала ему, даже ничего не сказал. Просто провел ладонью по морде собственного создания, покачал головой и начал лечить. Не исцелением, а чем-то колким, заставляющим тело сжиматься в ежесекундных спазмах, стягивающим раны и насильно останавливающим темную липкую кровь, разительно отличающуюся от человеческой. А потом, когда метаморф пришел в себя, отвесил увесистый подзатыльник и проронил одну-единственную фразу: «чтобы больше так не являлся – хвосты поотрываю». И оставил его валяться на холодном мраморном полу, в луже едко пахнущей крови, заляпавшей изысканный рисунок работы средневековых мастеров.
Тогда было холодно и больно. Тело как будто разрывало на куски…
А потом Создатель вернулся, молча оттащил перевертыша за холку в кухню и кивнул на полный стол еды. И снова молча. И ели они молча – каждый из своей тарелки, каждый в своем углу. И только под конец, промокнув салфеткой рот, Высший сузил глаза и хмыкнул.
- И что это было?
- Лес.
На этом разговор окончился, демон раздраженно махнул рукой и отвернулся, встав из-за стола и проследовав в библиотеку. Карл не решился его беспокоить, молча убирая собственную кровь с пола в гостиной и моя жирные после мяса тарелки. Карл не решился просить вернуть его в человеческий мир. Только заглянул в библиотеку, помялся на пороге, подтрусил к Создателю и лизнул свисающую с подлокотника ладонь. Та проворно изловила тварь за морду и притянула к серьезным глазам Высшего. Опять молча. А потом перевертыш вывалился в собственной квартире. Помятый, с множеством зудящих шрамов и обожженным подбородком. Но живой.
- Танго? – девушка мигнула, выходя из задумчивости, обнаружила, что до сих пор вертит в пальцах пустую рюмку и потянулась за вином. – Да, Карл умница, за неделю освоил, - чуть заметно усмехнулась, наливая бархатную жидкость себе в рюмку и вспоминая, каково было парню явиться в балетную студию, как он долго отказывался и протестовал, скрипел зубами и разрывался, а потом все же переступил порог. – Я никогда в нем не сомневалась…
Повисла неловкая пауза.

Карл с самого появления в этом мире, когда впервые в общем сознании раздался его тихий и предельно спокойный голос, вопрошающий «это что такое?», когда метаморфа в очередной раз пытались душить, не любил людей. Он не любил находиться с ними рядом, его отталкивал их запах, его ужасали их манеры. Мужчина старался абстрагироваться от человеческого мира как можно больше, углубляясь в память сестер и иногда замолкая чуть ли не на неделю, потому что там, в Средневековье, было интереснее. Смотреть на турниры и тракты, бывать в домах господ и ночевать на сеновалах… все чаще Рик, тогда тоже не особо часто появлявшейся, но наблюдавшей за братом с предельно возможной тщательностью, казалось, что именно то время было самым подходящим для угрюмого и замкнутого прагматика, любящего рисовать на стенах. Со временем Штайнер потянулся к реальной жизни, стал проявлять капельку больше эмоций и наконец-то показал, что любит сестер и заботится о них, хоть и по-своему. Нет, каждый из находящихся в сознании перевертыша был странен по-своему, имел множество комплексов и не терпел прикосновения к собственной личности. Но Карл иногда усугублял ситуацию до совершенно безвыходной – он совершенно не умел общаться.
Зря ты все это затеяла.
Даже сейчас брат откровенно побаивался общаться с некоторыми людьми. Например, наотрез отказывался показываться Джону, чтобы не напортачить и все же оставить сестре тихое семейное счастье, шипел от необходимости здороваться с общими знакомыми и прятался, когда дело доходило до знакомства с новыми. Только один раз он внятно смог сформулировать собственные мысли – в Темном лесу. Тогда… наверное, ему понравились девушки, может, взыграла мужская гордость и врожденное желание защитить более слабых. Единственное исключение из нерушимого правила – оно много стоит.
- Нет, мисс, меня все устраивает в Вашем наряде. Я же у Вас дома, в конце концов, - Карл чуть заметно улыбнулся, с внутренним отвращением отставляя в сторону наполненную вином рюмку и вознося Рик хвалу за ее любовь к мужской одежде. Рубашка и шорты смотрелись достаточно органично, по-летнему просто и по-домашнему. Да и весь мужчина, без старательно уложенной прически, без извечного и горячо любимого с определенного времени фрака, без благодарной публики за спиной, казался домашним, уютным и немного даже – родным. – И я действительно выучил танго, как Вы и просили, - еще раз тепло и ласково даже, если присмотреться и прочувствовать, улыбнулся, склонив голову в мнимом полупоклоне. – Хотя, я думаю, можно на «ты». Вы позволите мне подобную дерзость?
Никогда еще он не позволял себе сблизиться с человеком – отвратительно, прискорбно и позорно. Люди слишком слабы и мелочны, чтобы понять метаморфа, погружены в себя по самую макушку, не смеют оглядываться назад, как будто за ними стоит надзиратель с плетью и хлещет по их спинам за каждое неверное движение. Люди опустились до самого низа расового развития, потому что бояться потратить свою драгоценную жизнь на какие-либо удовольствия, замкнулись в квартирах и на работе, ощетинились множеством выдуманных «дел» и отгоняют от себя любого, кто хотя бы попробует к ним прикоснуться. А Астрид была не такая. Астрид была…
Не знаю я, просто она мне нравится. Теплая, нежная, но сильная и независимая. Гордая, в самом-то деле.
- Я скучал, - легко встал и текучими плавными движениями подошел к девушке, обнял одной рукой за талию и серьезно посмотрел ей в зеленые глаза – не врет, не притворяется, просто не умеет выражать собственные эмоции и держит мысли при себе. – Не думал, что мы когда-нибудь сможем встретиться. Но свое слово сдержал, - еще раз улыбнулся – легко, незаметно, одними уголками губ, так, что едва дрогнули покрытые трехдневной щетиной щеки. – Посуда вымыта, здесь больше нечего делать, - и легко подхватил на руки, безошибочно определив направление в просторную гостиную. Понес, как самый драгоценный груз, не желая отпускать, бережно прижимая к себе и рассеянно глядя вперед.
Наверное, стоило включить музыку, официально пригласить даму на танец и провести не менее получаса во вступительных церемониях. Но сейчас желания разбрасываться словами и совершать ненужные движения не было. Поэтому мужчина легко опустил свою драгоценную ношу на пол, снова обнял одной рукой за талию и взяв в свободную руку ладонь девушки, сделал первый шаг. Танец длился долго – невероятно долго, почти целую вечность, под ритм глубокого размеренного дыхания и стука сердца партнерши. И, вот что удивительно, Штайнер ни разу не сбился, тело двигалось само, огибая мебель и служа Астрид надежной опорой, настоящим ведущим, на которого можно и хочется положиться.
Кажется, я ее люблю.

Ты уверен?
Наверное, нет.
Тогда зачем?
Любопытство?
Кажется, кто-то рассмеялся. Кажется, кто-то закрыл ему глаза, предоставив возможность двигаться без опоры, теряясь в пространстве и механически повторяя заученные ранее движения. Танго. Танец страсти. Самый подходящий для тех, кто хочет выяснить собственные взаимоотношения. Но надо смотреть в глаза, а не теряться во мгле собственных мыслей, таких же черных и грубых, как собственная суть. Они клокотали разбуженным морем, сходящим с ума от напора ветра и бьющих в него молний. А ведь морю больно и обидно.
Ошибаешься.
Правда? Тогда что мне делать?
Ты ведь не собираешься заканчивать танец?
Нет.
Тогда веди, тебе ничто не мешает.
Она.
Не отпускай.
И он не отпускал. Совершал плавные осторожные движения, раз за разом возвращал дикую кошку к себе, послушно терпел ее удары и нежелание признавать, что ее покорило тепло домашнего уюта и чужой ладони у себя на шерсти. Терпеливо доказывал, что не причинит вреда, не ограничит, не сдержит. Что будет вежлив и нежен, потому что она ему дорога.
Уверен, - не вопрос, утверждение.
Кто ты?
Не помнишь? - голос тает в сознании, растворяется в бьющемся о берега сознания шторме нехороших мыслей, оставляя после себя горьковатый след ласкового смеха, как правильный, самый настоящий шоколад. И приходится открыть глаза, осмелиться посмотреть в лицо девушки, которая, кажется, поддалась немым уговорам, прильнула доверчиво, смирилась. Смирилась ли? Нет. Ему сейчас это не важно. Главное - она рядом, она с ним, а больше порождению самой глубокой Бездны было и не надо. Всего лишь чтобы кто-нибудь признал в нем не просто монстра, которого надо уничтожить, избавив мир от лишней погани, а живое существо, пусть и с небьющимся сердцем, не умеющее показывать собственные чувства, давным-давно отрекшееся от людей.
Страшно.
Но стоит выдохнуть, сделать поворот и проследить за изгибами теплого живого тела рядом, почувствовать разгоряченное танцем дыхание у себя на щеке, и страх отступает, собирает свои липкие нити, освобождая сознание и прячасть в самую глубь. А после него остаются редкие сполохи тревоги, отдающиеся в душе странным теплом. Он уже давно влюбился, по уши, как мальчишка, впервые увидевший собственную молодую учительницу, готовый стать ради нее Ромео, совершать подвиги и спасать из лап самых ужасных тварей, только существующих в каком-либо мире.
Танго - танец страсти. Именно в нем, борясь друг с другом, можно выяснить отношения. Не верьте, если кто-то скажет, что остался равнодушным. Потому что танго - танец, в котором соединяются и разбиваются сердца. Все зависит от финала, от действий людей, от начала и до конца двигающихся по тончайшему лезвию, рискующих сорваться в пропасть чувств и захлестывающих высокими волнами эмоций, как если бы они вдруг стали одиноким утесом посреди бушующего шторма. Если тебя оттолкнули... что же, так тому и быть. Остается стоять в свете прожекторов, принимать овации и летящие на сцену цветы и грустно смотреть вслед медленно уплывающему собственному счастью. Такому уже далекому и несбыточному, что хочется упасть на колени и рыдать. Долго, без остановки, чтобы тряслись плечи, и становились красными глаза. Чтобы все видели, но никто не посмел подойти и пожалеть. Жалость - самое низкое чувство, не стоит его проявлять. Не стоит утешать тех, кто безутешен в своем личном горе. Но если же дорогой тебе человек остался, прижался, не желая отпускать, продолжая двигаться даже тогда, когда уже стихла музыка, цепляясь за любую возможность продлить минуты единения... Ни один поэт не сможет выразить то тепло, что медленно зарождается в сердце с каждой секундой, пока ты прижимаешь к себе своего самого родного, настолько любимого и невероятно нужного.
- Я? - Карл прикрывает глаза, медленно останавливаясь и прижимая Астрид к себе за талию. А действительно, кто он? Нет, не стоит бросаться общими истинами, они банальны и глупы. Кто он для нее? Кем может стать для этой гордой и независимой девушки, так любящей свободу?
Ты уверен? - сестра беспокоится. Она не понимает, почему. Она теряется в водовороте непонятных спутанных чувств брата. Но она готова принять. Любой ответ, любую истину, любое поведение родной ей сущности, запертой с ней в одно сознание. Не стоит сомневаться - сестра поймет когда-нибудь. А может, уже поняла. Потому что улыбается - тепло и нежно, чуть по-детски, качая головой и прикрывая глаза.
- Твой мужчина, - короткий ответ, который Астрид поймет так, как сама того захочет. Карл не будет принуждать ее, не будет запирать в клетку и требовать полного повиновения. Всего лишь примет такой, какая она есть. И чувства, которые она согласится ему показать, примет без остатка, будь то гнев и злость или страсть и нежность. Главное - пусть она сама помнит. Помнит, что он всегда будет с ней в самую трудную минуту, поддержит. Не бросит. - Когда я понадоблюсь тебе, я всегда буду рядом. Когда захочешь. Просто помни... - голос переходит на шепот. Слова больше не нужны, не так ли? Это всего лишь сотрясание ценного воздуха, которого в легких осталось удивительно мало. Только на один короткий миг, на один краткий, невыносимо нежный поцелуй, чтобы подтвердить, в последний раз доказать. И в первый раз вспыхнувшая яркой звездой надежда поселяется в груди легким теплым комком, греет и освещает даже самый темный путь, способна выжечь тернии на пути к его счастью. Нет, не его. Их.
Верно? - и лишь тихий смех в ответ. Кто же это был?..
Я не верю в совпадения.
А стоит ли?
Все решается там, в синем-синем небе, где бродит по просторам ветер и слышится задорный, почти детский смех Его Величества Случая. Но разве достоит он того, что ему подарили? Разве есть у него хоть что-то, чем можно будет расплатиться с судьбой за собственное счастье? Нет. Может быть, подарок? Странный, как насмешка - влюбиться в человека. Но теплый, как летнее солнце вечером, когда сидишь на берегу реки, теплый ветер обдувает лицо, и на губах сама собой появляется легкая счастливая улыбка - вот она, жизнь. Вот то, что можно считать Счастьем.
Иногда, я думаю, все же стоит, - и мягкая, немного нерешительная улыбка зеленым глазам напротив.
- Я люблю тебя, Астрид...
Что будет дальше?
Он не знает. Не знает, что будет завтра, что будет через год или через сотню лет, когда его любимая уйдет от него. Не знает и не хочет знать. Пусть все будет так, как должно быть. Без его вмешательства. Только так. Чтобы наслаждаться каждым проведенным вместе моментом, не думать о плохом, забывать даже о мире вокруг.
А знаешь... плевать.

Отредактировано Cyr (2012-08-23 14:21:45)

Это же большая ответственность. Ну, ты понимаешь.
И даже не возразить. Все свою жизнь он продолжал думать, что он - единственный останется одиноким, будет жить только ради рисования на стенах - бесполезного, казалось бы, вождения баллончиком с аэрозолем над шероховатой вертикальной поверхностью. Ан нет. Все изменилось.
Когда?
Черт его знает, когда Штайнер начал меняться. Медленно открыл глаза и посмотрел на людей вокруг, скривился от первого впечатления, потерял надежду на то, что мир станет в его глазах лучше. И внезапно обнаружил, что одна девушка для него светится мерным теплым светом в серой толпе прохожих. Потянулся, обжегся о стену, выстроенную Рик - надежную, чтобы не пропустить остальных, поговорить с тогда еще просто девочкой, дать совет и кое-что рассказать о себе, ни в коем случае не всю правду, но какую-то важную ее часть. А дальше... жил, рисуя иногда затупившимся карандашом на клетчатом листике бумаги портрет той девочки, чьи глаза смотрели в его душу с каким-то непонятным вызовом, потом комкал корявые наброски и выкидывал в мусорное ведро. У него не получалось ее забыть, в сознании, в самой темной его части, хранился образ этой девочки. Астрид. А потом он вышел на поляну в лесу и застыл, не веря собственным глазам. Девочка изменилась. Изменилась настолько, что ему оставалось только опускать впервые горящие интересом глаза к земле и медленно погружаться в атмосферу непонимания и глухой потерянности. А дальше...
Что было дальше?
В груди шевелилось нечто, что позже, на следующее утро, после тревожного сна в объятиях Ала, оформилось в надежную привязанность. И надежду: а вдруг? Ведь Рикки же смогла полюбить человека, причем совершенно неожиданно и для себя, и для остальных, пусть и не признается пока что в этом, даже себе. За подобные озвученные вампиру мысли он получил от собутыльника по голове и рюмку портвейна. Потом уже понял, за что - не стоило сомневаться, надо было действовать сразу. Хоть бы даже и в Изнанку Астрид с собой забрать, пусть бы она и испугалась его внешнего вида и иного мира. А сейчас уже нечего жалеть.
Глупый. Жалел о том, что можно было исправить. Считал утерянным навсегда.
Теперь же, когда встретил ее, такую близкую и родную, сейчас - не смог сдержаться, оторвать от себя. Прижал покрепче, чтобы больше никогда не отпускать, если только она сама того не захочет. Пусть даже Рик возмущалась насчет того, что Кэйнер - ее подруга, как же так,  что он имел наглость вытворить... А Карлу было все равно.
- Наверное, странно, что метаморфы могут любить, да? - мягко улыбнулся, поцеловал в уголок улыбки и вздохнул, делая шаг к дивану и увлекая девушку за собой. - Особенно социопат и ненавистник людей по жизни. Ну, то есть я. Сам, если честно, не ожидал, - перед самым диваном легко подхватил Астрид на руки и вместе с ней приземлился на мягкое сидение, в первый момент чуть в нем не утонув, усадил свою драгоценную ношу к себе на колени. - Но, как видишь... Ты сможешь позвать меня в любой момент, даже если я не рядом. И я обязательно приду. Договорились? - и очень внимательно посмотрел в зеленые глаза напротив, ожидая ответа. Наверное, все же позитивного - совершенно не хотелось разочаровываться и разбивать сказку, к которой мужчина так долго и страстно стремился. Только не сейчас, только не в этот вечер!
Родной, я тоже хочу с Ас поболтать, вообще-то! - сестра надулась и обвиняюще посмотрела на брата, давая понять, что лимит ее терпения не безграничен, и подойдет очень даже скоро.
Хорошо... еще минутку, - выдохнул и, притянув к себе за подбородок, поцеловал снова, прикрыв глаза и отдавшись ощущениям. Наверное, ему за свою его пока что относительно недолгую жизнь не было так хорошо, тепло и уютно... а ощущение, что ему отвечают взаимностью, сводило с ума, заставляя колоссальным усилием воли подавлять ту волну безумного влечения и желания, что уже готова была захлестнуть хозяина с головой.
- Прости... мне, наверное, уже пора, - и грустный взгляд на прощание, а в самой глубине глаз плещется нежность и безграничная любовь, немое обожание. Наверное, Астрид даже смогла бы его рассмотреть, приглядись она повнимательнее к темно-зеленым спокойным глазам.
Забирай, - и тело постепенно оплывает, меняет очертания и формы, а по спине уже тянется холодок Изнанки.
- Ну что же, и это опять мы. Не ждали? - Рик хитро усмехнулась все еще сидящей у нее на коленях Астрид.

Рик усмехалась, наблюдая за недовольством своей новообретенной подруги, а внутренне восхищаясь тишине и мерному сопению уснувшего сном праведника брата – естественно, столько всего на него свалилось в один-единственный вечер. А Карл – личность ранимая, воспринимает все новое ужасно тяжело и проблемно, до последнего сопротивляется, тратит непомерную гору сил на бессмысленное противостояние миру, а потом засыпает, потому что не справляется с размером «проблем», большую часть из которых создает себе сам. Удивительно еще, как парнишка дотерпел до момента, пока бесконечно удивленная сестра соизволила подать свой протестующий голос, а не рухнул спать прямо посреди комнаты, оставив тело на произвол судьбы и быструю реакцию все той же драгоценной сестры. Поэтому теперь от него можно будет не ждать реакции с неделю – даже девушка ощущала, как медленно рушится и заново собирается матрица ее брата, и с каким трудом удается ему ее вообще сохранить. Наверное, Рикки даже сочувствовала Штайнеру.
- Сколько лет живет братишка? – перевертыш даже не соизволил обратить внимание на то, что Астрид задала какой-то вопрос о необходимости появления своей подруги вместо парня. Вернее, девушка просто не собиралась отвечать на него. – Где-то… с начала девяностых, кажется. То есть, считай, двадцать с маленьким хвостиком лет. Но не думай, ему по характеру не меньше тридцатника, потому что зануда и педант еще тот, - пожала плечами, прикрыв глаза и усмехаясь собственным мыслям.
Элли, родная, ты там как?
Не дождешься, - старшая была мрачна, как туча, и так же нависала над головой младшей, заставляя мысленно ежиться от пристального взгляда. Но, раз решилась, деваться некуда.
Слушай… а кто с Карлушей разговаривал?
Мой «муженек». Не признала? Он же появлялся за наше существование раза два, наверное. Хотя, ты тогда еще сама маленькая была, не помнишь, наверное. В общем, именно он. Брат же в него пошел.
О небо, звучит так, как будто мы с братом – ваши дети, - метаморф мысленно засмеялся, весело и с задором, представляя веселую многодетную семейку психов. Вышло очень даже миленько, если не брать в расчет характеры каждого члена «золотой пятерки».
Да иди ты…
- Слушай, у тебя же настолько нудная работа, да? Весь день работаешь, как проклятая, нервы свои тратишь… а они, кстати, не восстанавливаются. Ты же в курсе, да? – закинула ногу на ногу, покачивая стопой верхней, хихикнула. – Я предлагаю тебе работу наемного убийцы. Мои родные и любимые заказчики как раз искали человека, способного убить. Как тебе? – оскалилась, азартно подавшись вперед и заинтересованно глядя в зеленые глаза напротив. – А то у тебя в квартире смазкой пахнет и порохом, как на стрельбищах и в мастерских по созданию и починке огнестрела всевозможного. И я не поверю, что твоя буйная натура не хочет найти хоть какой-нибудь выход наружу.
Наверное, было ошибкой предлагать подобное, хотя…
Рик легко встала, прошлась до кухни и вернулась с бутылкой того самого вина, от которого пренебрежительно отказался Карл. Теперь, в отсутствие нудящего братца, его можно было со спокойной душой приговорить. Правда, если все же ударит в голову, придется оставаться ночевать у Астрид – домой пьяный перевертыш доберется разве что к следующей неделе. Аккурат к пробуждению Штайнера, который опять начнет орать и капать на мозги какой-нибудь бесполезной ересью о трезвом образе жизни.
- Если все еще сомневаешься… могу заверить, что Карл будет тебя страховать на первых парах, да и потом приглядывать станет. Он у меня романтик, хоть и в условиях суровой городской жизни, так что в обиду не даст. А еще у нас есть крылья! – и, весело улыбаясь, стащила рубашку, оставшись в майке, и повела плечами – активировавшийся артефакт обжог спину и заставил вырасти на ней два кожистых крыла, которыми девушка и помахала для правдоподобности, кинув снятый элемент одежды на диван и потянувшись всем телом, включая крылья. – Впечатляет? Они еще и летают, представляешь?! – и, сперва округлив глаза, как будто только что сама открыла эту истину, весело рассмеялась, усевшись на пол и подперев лицо ладонями. – Так что скажешь-то? Я ведь долго уговаривать не стану, ты меня знаешь, - и испытующе посмотрела девушке напротив в глаза. Было действительно интересно, отважится ли она на подобный поступок. – Если что, отмажу от полиции, все-таки связи же, все дела…

Отредактировано Cyr (2012-09-05 10:31:25)

Рик под конец беседы заскучала, сцедила в кулак зевоту и качнула головой. То, что говорила Астрид – бред чистой воды. Ну кто ищет малолетних преступников, чтобы потом упечь их за решетку? Только не те, кому важны результат и качество, поэтому после того, как девочка согласилась, перевертыш раскинул крылья, не давая ей уйти из комнаты, потом схватил за штанину и дернул на себя, заставив рухнуть в дружеские объятия, после чего внимательно посмотрел в чужие зеленые глаза. Что-то в них было… нет, девушка не ошиблась, когда выбрала Кэйнер для того, чтобы предложить ей роль наемного убийцы. Но капля сомнения там еще проскальзывала.
- Так вот, что я сказать-то хотела, - качнула головой, придержала попытавшуюся было встать подругу. – Полежи пока. Так вот. Моим заказчикам малолетний преступник как раз и не нужен, потому что им важно качественное исполнение, поняла? Ручаться за результат я буду собственной головой, как координатор. Абы кому я такую работу не предложу точно – жизнь и авторитет еще дороги, как-никак. Так что учти – с таким отношением не видать тебе этой работы, это раз. За аляповатое исполнение шкуру сдеру, даже не посмотрю, что подруга – это два. О тебе никто, кроме меня, знать не будет. Имя себе кодовое придумывай сама, я не по таким делам, а вот собственное забудь. На время работы ты тень, бесплотная и невидимая, проникающая куда угодно и имеющая огромные возможности. Ты меня поняла? – и очень серьезно посмотрела Астрид в глаза, давая понять, что за любую оплошность она поплатится собственной жизнью. Правда, уже буквально через секунду взгляд смягчился, и метаморф тепло улыбнулся. – Ну а теперь да, пойдем, что ли, праздновать? Обмоем твою новую работу.
Легко поднялась с девочкой на руках, потом опустила ее на пол и первая, подхватив рюмку ушла на кухню, довольно жмурясь и потягиваясь. Что же, кое-что уже выполнила, теперь можно жить спокойно до какого-то периода времени, когда заказчикам понадобится исполнитель для первого задания. Но у Рикки в запасе есть еще несколько интересных людей – не умрет. По крайней мере, она сама на это надеялась. Да и самостоятельно тряхнуть стариной и пойти выполнить заказ можно было, на самый худой конец.
- И если ты переживаешь, что кого-то надо будет убить… детка, избавляйся от этих комплексов. Обычные семьянины никому, как правило, не мешают, работают за низкую зарплату и копошатся в собственном муравейнике домашних забот. А вот толстосумы, имевшие достаточно идиотизма выкарабкаться туда, где им быть не положено, эгоистичные и слишком самоуверенные, сами нарываются одним своим существованием в этом мире. Вот таких вот и убивают, - развернулась, усмехаясь, показав ряд острых, как бритва, клыков и прикусив кончик языка. Усмешка вышла страшная, издевательская, с толикой угрозы. И зеленые глаза яростным огнем горят – распалился перевертыш не на шутку, понравилась затея, доставил удовольствие монолог. – Ах да… Не переживай насчет Карлуши. Он тебе все это серьезно говорил. Но не вздумай его ревновать – мой братец это ненавидит, а дальше… - помедлила, подумала, усмехнулась, разводя краешки губ еще шире. – А дальше я просто тебя убью, если ты его взревнуешь или предашь. Понятно? Подруга подругой, но за брата я буду стоять горой, особенно за его чувства, ты уж прости, - комично развела руками и изобразила гротескную печаль на лице. Издевалась. Но с толикой правды. – А теперь – отмечать! – и чуть ли не потащила Астрид на кухню, к ее заветному бару с выпивкой.
За каких-то полтора часа метаморф успел приговорить три бутылки из запасов Кэйнер, выболтать кучу историй о жизни две сотни лет назад, пожаловаться, что люди уже не те, что когда-то в самом начале своего существования Инквизиция была настолько замечательной, что Рикки сама появилась во время выступления инквизитора и уже давно считает его своим отцом, да-да, вопреки законам логики. А позже, уже ближе к утру (как незаметно пролетела ночь-то, подумала Рик), перевертыш, довольно жмурясь и зевая, выполз из квартиры аристократки, перед этим с трудом вспомнив, как выглядел во время прихода сюда, поздоровался с охранником на «проходной», махнул ему рукой и показал большой палец, мол, все замечательно, и юная девушка тоже ужасно замечательна. До дома, в итоге, девушка доползла часам к двум дня, после чего с чистой душой завалилась спать.

Отредактировано Астрид Кэйнер (2012-09-16 00:09:25)

Париж, город влюбленных. Ах, как же саркастична наша жизнь. Ирония судьбы - уехать в командировку в столь романтическое место сразу после разрыва с Карлом. Хах, веселая штука - жизнь...

Это было день назад. Какое-то кафе с мудреным названием, в котором на удивление совсем не было народу. Круглый столик из темного дерева, украшенный кружевной белой скатертью и небольшая вазочка с букетиком полевых цветов. Вероятно, это место должно было внушать уют и спокойствие. Но сегодня был далеко не солнечный день и сквозь тонкие занавески пробивался лишь маленьких лучик света, добавляющий этому прекрасному месту только унылости и заброшенности. Астрид сидела за столом в дальнем углу зала возле окна и мешала ложкой сахар в чашке кофе. Часы только-только натикали двенадцать. Кто же знал, что на улице не будет пробок и девушка приедет на полчаса раньше? Ей предстояла встреча с Карлом. Несмотря на их любовные клятвы, отношения так и не завязались. Они редко общались, еще реже виделись. Она так и не успела сказать ему, что они поспешили с признаниями в вечной любви. Собиралась, но каждый раз переносила этот разговор на потом. Без него ей было все равно, с ним - просыпалась какая-то магия. Не спеша, девушка снова посмотрела на часы, отпила горячего напитка, когда зазвенел колокольчик у двери - это вошел он. Высокий, красивый, с той же так полюбившийся ею трехдневной щетиной. Но что-то уже было не так. Их взгляды встретились, но ни один из них не улыбнулся, будто магии больше нет.
- Добрый день, - это была официантка, которая немного сонно убирала за стойкой. Девушку, вероятно, только радовало отсутствие посетителей. Увидев, что незнакомец садится к брюнетке, на ее лице появилась легкая улыбка облегчения.
Кэйнер не сводила взгляда с Карла. Уже прошло почти два месяца с начала их отношений и, хоть ты тресни, а у нее появилась некая привязанность к этому человеку. Когда она о нем вспоминала - то невольно улыбалась, когда они созванивалась - чувствовала странный трепет в сердце.
- Привет, Карл.
Она хотела улыбнуться, но сразу почувствовала холод в его взгляде, равнодушие. Они не виделись всего неделю - это был Хэллоуин. Если люди не глупы, они сразу чувствуют, что будет дальше. Особенно, если вас хотят бросить. И индиго почувствовала на себе эту тяжесть, которая неожиданно для нее вызвала странную реакцию - такой же холод. Будто кто-то внутри увидел врага и заранее закрылся от всего мира, автоматически уничтожив все, что могло повредить систему изнутри.
- Что ты хотел, Штайнер?
Она отпила еще немного кофе и слушала. Слушала внимательно, не перебивая, показывал всем своим видом, что требует больше, чем просто контрольную фразу. Ей нужна была вся история:
- Во время Ночи Всех Святых я встретил девушку. Ты уже понимаешь, что это значит - прости, мои слова с самого начала были ложью. Прощай.
Да, это было именно оно. Всех вас когда-то бросали. Что вы чувствуете при этом? Боль, разочарование, чувство несовершенства? Что-то внутри у Астрид сжалось. Она думала, что будет злиться, но испытала только это несовершенство. Да, она была слишком горда, чтобы кто-то сам посмел променять ее на другую. Кто она? Кэйнер ее уже авансом возненавидела. Не дай Бог они встретятся - сам черт не пожелает быть при этой встрече.
Повисла неловкая пауза - индиго с каменным равнодушным лицом допила кофе, после чего последовал саркастичный смешок:
- Да, Штайнер, немногого стоят твои слова.
Она встала, подошла к нему, заглянула еще раз в зеленые глаза. Нет, ей не хотелось терять своего достоинства - никаких скандалов, слез, лишних ударов. Она просто нагнулась к нему, прошлась легонько ладонью по шершавой щеке и легко поцеловала, просто так, на память, вместо фразы "прощай".
Аристократка положила деньги на стол и пошла к выходу, но возле двери остановилась. Ей было больно и ей очень хотелось показать Карлу, что ей не все равно, вот только гордость порой спасает от таких инцидентов.
«Горите в аду»
Она даже не посмотрела в его сторону, просто открыла двери и вышла, вычеркнув его из своей жизни. Их отношения длились чуть больше месяца, но они строились всего лишь на сказочных событиях одной ночи, а точнее, одного единственного танца. Возможно, они и были бы идеальной парой, но это была просто не судьба.

- Самолет садится на посадку. Пассажиры, пристегните ваши ремни безопасности.

Она открыла глаза, просыпаясь от легкой дремы. Неожиданно для себя, глаза оказались влажными, и на секунду ей захотелось остаться в Париже гораздо дольше, чем на три дня. Сбежать, сбежать подальше от этого чертового города, где был Карл со своими обещаниями. Она так и не воспользовалась своим шансом позвать его на помощь, не позвонила в трудные минуты. Вероятно, все могло бы сложиться совершенно иначе, будь она не такой эгоистичной. Все мы строим альтернативные сценарии, лишаясь чего-то дорогого. И даже Кэйнер не смогла улизнуть от этого чувства. Что она точно знала, так это то, что сегодня же она выложит в баре отеля не одну сотню евро...

И вот, она наконец-то здесь. Девушка бросила свою сумку на пороге 59го номера. Люкс – большие потолки, шикарная мебель, но почему-то такой простор вызвал у Астрид только грусть. Слишком много места... пустого места. Руки покрылись легкой гусиной кожей, хоть в помещении было довольно тепло. Ей нужен был хаос, нужен фон, хотя бы только для того, чтобы не было настолько тихо... иначе она не выдержит этой тишины. Не желая оставаться одной, Кэйнер не стала задерживаться и сразу направилась в бар, не желая переодеваться или хотя бы снять туфли на шпильке. Но она знала... точнее надеялась, что обратно вернется уже босиком...
Звякнул лифт – и аристократка вышла в зал ресторана – огромное светлое помещение. Здесь играл оркестр, какие-то люди радовались очередной победе, распивая шампанское, громко смеясь, зазывая всех отпраздновать вместе. Поморщившись, девушка быстро вышла из этого кошмара. Когда радуются чужие люди – тебе вспоминается все плохое. И сердце начинает снова больно сжиматься...
И вот он, небольшой пабик, который расположен прямо возле отеля. Небольшое, даже немного неприметное здание со светящейся круглой вывеской «Candelar». Открыв дверь, Астрид с облегчением вздохнула – она попала туда, куда нужно. Это было большое помещение, почти битком забитое народом. Но все молчали – сейчас тут вживую выступала какая-то джазовая певица. Бледная, в голубом платье, которое едва открывало худые колени. Она пела песню на французском – девушка не знала этого языка, но парочка знакомых фраз подскакали ей, что это была баллада об утраченной любви. Не останавливая взгляда на остальной труппе, Кэйнер направилась сразу к стойке бара. Парочка пьяных парней вульгарно присвистнули, еще какой-то мужчина в потертом деловом костюме с некой завистью и досадой залпом осушил стакан. Но для остальных – она была лишь фигурой в этом кукольном доме для взрослых.
- Двойной виски, - бросила индиго высокому бармену с характерной бородкой. Цвет глаз она не разглядела – уж больно тусклым было освещение. Это и хорошо, никто тебя не видит и яркий свет не бьет в глаза.
Принесли стакан с выпивкой. Положив черный клатч рядом с собой, Астрид не церемонясь, выпила залпом всю обжигающую жидкость.
«Да начнется небытие!»
Одного стакана... нет, даже одной бутылки было бы мало для Кэйнер. Несмотря на юный возраст и человеческую уязвимость, девушка была достаточно стойкая в плане алкоголя. То ли это было наследственное, то ли она уже успела приучить организм к большим дозам яда, но сейчас Астрид не хотела пробовать себя на выносливость.
Едва скривившись от горечи выпитого, девушке уже поставили еще один стакан, что вызвало некое недоумение.
- Это вам от той девушки, - коротко бросил бармен и поспешно удалился к какому-то мужику, который очень активно размахивал над собой пустой стакан.
- Эмили...
Она была такой же прекрасной – бледная, словно ее кожа из Ленинградского фарфора, худая, но обворожительная, как всегда идеальная. Они не виделись с тех пор, как Кэйнер ушла из модельного агентства, еще до катастрофы. Невольно Астрид добро улыбнулась. Раз выжила она, значит, отец тоже невредим...
Она не замедлилась встать и пройти к старой знакомой, держа стакан с выпивкой.
- Я очень рада тебя видеть, - Астрид дружески поцеловала модель в щеку. Но это была не просто лживая дань приветствия – для нее она стала спасательным кругом. Может, это и было простое совпадение, но очень удачное.
Сев на соседний стул, улыбка немного потускнела – она наговорила слишком много лжи своей... мачехе? Нет, это слишком грубо для Эмили. Она не могла быть грубой, злой, неприветливой – эта девушка излучала лишь нежность, которая для Астрид сейчас стала почти материнской. Интересно, она до сих пор думает, что Астрид сирота из далекой Швеции?
Скрестив ноги, девушка облокотилась правым локтем на стойку и залпом осушила второй стакан. Астрид не хотела жаловаться на свои проблемы – это значит, что она их принимает, а от этого становилось еще больнее. Правильно говорят, что время лечит все, разбитое сердце не исключение. А сейчас... у нее есть всего пару часов, чтобы заглотнуть побольше яду. Забыться, только это может привезти ее в чувство. Забыть о его нежной улыбке, зеленых одиноких глазах, той мягкой щетины, которая легко колола щеки при поцелуях...
- Бармен, еще виски! Тащи сюда всю бутылку! – Астрид попыталась натянуть улыбку, но сейчас это было невозможно, так что она решила перевести разговор в другое русло:
- Эми, какими судьбами тебя сюда занесло? Неужто очередная съемка? Расскажи мне, как вообще у тебя дела? Больше года тебя не видела!
«Отвлеки меня от него, пожалуйста, дай хоть на секунду забыть о том, что я чувствую... если ты мне не поможешь, я не знаю, что со мной сделает эта пустота...»

Отредактировано Астрид Кэйнер (2012-12-22 01:48:53)

Ты сидишь в маленькой одинокой лодке посреди бездонной водяной пустоши. Ты одинок, иногда ты думаешь об этом, но привычка засыпать одной глубоко укореняется. Тебе попросту не нужно это. Не нужен еще кто-то, кому понадобится твое внимание, любовь. Что это за чувство вообще? Ты неуязвим, потому что ты сперва думаешь только о себе. И вот к тебе подплывает другая лодка. Что ты будешь делать? С неким недоверием ты не захочешь впускать ее на свою территорию, ведь тебе и одному было комфортно. А что, если незнакомец все же сможет прорваться через этот барьер? Тогда ты к нему привыкнешь. Зачем все расписывать?
А теперь этой лодки снова нет... наступила кромешная тьма, тучи закрыли солнце, волны носят тебя, пытаясь загрести с собой в пучину. Они везде, они сильны, они повсюду. Ты борешься изо всех сил, но в душе просто хочется спрятаться глубоко в каюте и свернуться калачиком, пытаясь снова обрести силу.
А возможно ли это?
- Неужели? – Кэйнер глотнула из третьего стакана с выпивкой, увлеченная беседой. Она не улыбалась, просто не могла. Ей казалось, что она попросту разучилась проявлять какие-либо эмоции радости.
- Что?
Рука невольно опустилась, поставив выпивку.
- Почему, как? Я думала, что вы идеально подходите друг другу.
Первый промах. Астрид мгновенно закусила губу, стараясь побыстрее сменить тему. Нет-нет-нет, Эмили не должна узнать, а иначе...
«А что иначе?»
Прошло уже почти четыре года, когда она в последний раз видела Габриэля. Осталась ли злость, страх, непонимание? Их не было, она наконец-то избавилась от этой тяжелой ноши!
- Мне очень... жаль.
«Это твой шанс! Повязни в чужих проблемах, забудь об этом предателе, который воспользовался тобой, забудь про всех них!»
- Отлично! Я знаю отличное местечко!
Астрид будто ожила, в глазах наконец-то зажегся живой огонек. Возможно, все не так уж и плохо. Ведь они встречались совсем немного, ни к чему сверхсерьезному у них  не шло...
- Бармен, подай мне бутылку текилы, еще одну бутылку виски и банку соленых орешков с лимоном!
- Готовься, дорогуша, эту ночь ты не осмелишься забыть, - девушка весело подмигнула Эми, забирая в охапку три бутылки и маленький кулечек с закусками.
Да, Эмили тоже ее поддержала. Выходя вместе с ней за руку из паба, Кэйнер наконец-то почувствовала надежду. Уже через мгновение индиго тянула за собой знакомую на набережную, но очень скоро поняла насколько это глупая затея.
- Предлагаю остановиться у меня в номере, - монотонно проговорила девушка, вспоминая, что одета в один деловой костюм.

Я не смела и думать о том, что окажусь слабой, беспомощной, что кто-то сможешь причинить мне боль. А теперь сердце болит и постоянно напоминает о человеке, который изначально был создан для другого. Это странно, неприятно, но это жизнь. Эмили, я и представить не могла, что ты, настолько хрупкая и чувственная окажешься настолько мудрой и... сильной. Откуда у тебя столько стойкости? Когда ты успела познать мир настолько глубоко, чтобы он тебе открылся?
Возможно, мне попросту стоит отпустить этого человека, пожелать ему удачи с новой пассией, но почему это так трудно?! Карл, за что ты предал меня? Да, у нас совершенно не ладилось, но почему ты, почему не я разбила тебе сердце? За что мне второй раз подсовывать эти грабли? Скажи, Эмили, что ты чувствовала, когда ушел Габриэль?
А если это еще одна ступень к тому, чтобы стать сильнее? Есть ли шанс, что я снова закроюсь от отношений? О Боже, ну почему я не могу просто забыть, вычеркнуть это из своей жизни. Ведь я не могу это принять, чувствовать, что меня снова предали.  Карл, ты так похож на Эдвина, именно на эту твою силу я и клюнула. Вот только он был слишком самоуверенный засранцем, а ты... ты просто мудак. Я не хочу тебя больше ненавидеть, я же уже взрослая девочка, но почему мне хочется закричать?
- Естественно.
Эми, дорогая Эми, ты ведешь меня неизвестно куда, но я тебе верю. Сказать честно, ты стала мне как мать. Мне было трудно принять тебя и Габриэля, но я поборола тот свой страх, детскую неприязнь, стала взрослее. Ты была бы отличной мамой. Почему? Почему теперь я больше не вижу Тень? Папа тебя постоянно защищал, он даже меня так сильно не оберегал... как так вышло?
Мы подошли к большому белому зданию, которое служило арт-галереей для местного фонда искусствоведения. Я уже была здесь раньше, когда спонсировала первую выставку безызвестного, но очень одаренного человека...
- Эми, но тут же нешуточная сигнализация стоит!
Она тянула меня к заднему входу. Нет, Эми, я знаю это здание, тут все двери... охраняются? От резкой смены температуры, кожа покрылась мелкими пупырышками, и я тихо подула на замерзшие ладони. Но останавливаться было рано – модель продолжала стремительно передвигаться по лестнице наверх.
Крикнуть ей вдогонку я не решилась – в здании слышались отдаленные шаги охранника. Чертопыхнувшись, мне ничего не оставалось, как молниеносно снять туфли и на носочках догонять подругу. Поворот за поворотом и вот мы уже находились возле белой двери, закрытой на магнитный замок, но тут Эмили мне снова преподнесла сюрприз – у нее был ключ!
- Дай угадаю, именно тут у тебя и была съемка.
Вздохнув с неким облегчением, я закрыла за нами дверь, когда над нами возник маленький планетарий – модель времени не теряла.
- Это... невероятно!
От изумления я едва ли не уронила две бутылки, которые все это время пыталась кое-как не разбить. Поставив оные на пол, я легла на теплый ламинат рядом с Эми.
- Мне так хотелось попасть сюда ночью, когда никого нет. Просто смотреть на звезды и чувствовать себя маленькой частью их.
Я не помню, как долго я лежала рядом с ней и смотрела на яркие звезды и разноцветные планеты, которые кружились в своем очаровывающем танце средь темноты вселенной. Стоит ли мне настолько разочаровываться из-за непродолжительного романа, когда мы настолько крохотны, незначительны? Карл, я врядли смогу тебя простить, но я больше не чувствую злости, не ощущаю той боли, которая меня съедала.
- Эми, спасибо тебе большое...
Рука непроизвольно потянулась к только что хлынувшим слезам. Почему? Почему я плачу? Неужели это и есть исцеление?