-Лучше пить одной, чем с кем попало. Да, я тоже придерживаюсь этого правила.
Девченка умна не по годам… Значит она живет одна и предоставлена сама себе. А из этого следует…
Витория отвела вгляд в окно, где утро уже плавно переходило в день. Было свежо, как на улице, так и в доме. А все для того, чтобы не показать, как в глазах мелькают мысли.
Дампиресса улыбнулась подколу Астрид.
-Я попробую что-нибудь сделать для тебя, чтобы было повкуснее.
И они вместе идут в святая святых поместья Вальверде - туда, где и происходят разные волшебства, и пахнет здесь совсем подругом, не так, как в обычном японском доме. Здесь пахнет корицей и шоколадом. Тонкий и  в тоже время насыщенный аромат.
Как заядлая домохозяйка, Вита шуршала по кухне  с видом знатока в столь тонком деле.
Ложечку этого, щепотку того, пару капель валерианы, кипяченая вода и настояться три минуты. Ах да, добавлю-ка я для вкуса мед. – мысленно вспоминая рецепт, дампир порхала от одного шкафчика к другому, открывая то одну баночку, то вторую, то третью.
Посадив за стол немку, девушка уже через пять минут подала ей волшебный эликсир, избавляющий от воспоминаний о веселой вечеринке.
-Запах приятный, но на вкус чуть-чуть горьковато, как темный шоколад. Пей залпом. – благо горячая вода уже поостыла.
Сама себе заварила кофе. Мягкий вкус арабского мокко со сливками и ложечка сахара. Вальверде садится напротив Астрид и, отпив глоток с прищуром и улыбкой смотрит на визави.
-Такая молодая, а столько жизни твои глаза увидели… Откуда? - она  хотела возобновить их  прерванный разговор.

-За спасение. - отозвалась дампиресса и приподняла свою чашку с кофе.
А мысли такие невесомые в своей легкости  - уносятся ввысь. А мысли такие тяжелые в своих воспоминаниях - ложатся плитой на грудь. Тело - пушинка, душа - камень. Пересечение прошлого с настоящим истощает мозг.
Вита смотрит прямо перед собой. Напротив сидит рыжая девчушка. Такая похожая на Габи. Скорее всего характером, чем внешностью. Изучая строение черт её лица, Витория мысленно накручивала себя, представляя то одну женщину, то другую. Характер Кэйнер, той, что сидела сейчас на кухне поместья Вальверде, несомненно являлся слиянием двух сильных мира сего. Джей всегда любил сильных, независимых, ярких...
Сама выбрала свой путь. Сама виновата. Сама с усами.
-Ты ушла из дома? - всего лишь предположение. Результат процесса дедукции. Подросток. Семейные проблемы. Отсутствие внимания со стороны занятых родителей.
Было очевидным, что этот разговор для Астрид дается с большим трудом. По всей видимости девушка в первые решилась открыться кому-то. Это было приятным фактом для Эускары. Но от этого сама Вита становилась серьезней, чувствуя на себе ответственность. Будто она принимала на себя чужие ошибки. Мать Тереза...
Разница в возрасте была большой, просто огромной, но с каждой минутой границы стирались. Лицом к лицу сейчас сидели две взрослые женщины, которым есть что рассказать, чем поделится.
Таких разных, их связывал всего один человек. Казалось, что этот тет-а-тет бывших жен.
И это было давно. Все следы на песке давно смыл шумный прибой. Все томные звуки в ночи унеслись ветрами по свету. Прикоснутся к прошлому, натянувшего маску настоящего...

Отредактировано Астрид Кэйнер (2011-10-15 18:36:18)

- Клааайд, мне скучно!
Это уже был десятый раз, когда Бонни отвлекла меня от прочтения романа «Гордость и предубеждение». Мне оставалось лишь пожать плечами и, стараясь не поддаваться на ее провокации, повторно окунуться в мир банальных интриг и страстей конца восемнадцатого века. Я знаю, о чем говорится в этой книге и даже могу наизусть процитировать отрывок, ведь сам имел честь вести беседу с очаровательной Джейн Остин – тогда еще молодой писательницей, чьи творения общество усердно и принципиально отвергало. Жить в те времена мне было даже как-то легче с точки зрения того, что большинство нынешних дозволенностей тогда было под запретом. Чего уж упоминать про любовные страсти молодых англичан? Все было скрытно, толи дело сейчас: стоит выйти на ночные улицы, как обязательно встретишь красотку с ярким макияжем, готовую на все за пять баксов. Про наряды, а точнее их отсутствие, которым некоторых заманивают в кабаре, я вообще молчу. Быть может я слишком старомоден и не успеваю за столь бурным развитием современного мира, но ко всему можно привыкнуть, верно?
Вот и сейчас я отсиживал свой зад в большом кожаном кресле девятнадцатого века, старом, потертом и местами дырявым, но зато от него веял дух того времени – революционных изменений во многих областях  жизни, время культурного и духовного подъема. Произведения того века сейчас называют классикой, а я временами все еще живу теми традициями и обычаями.
- Клааааайд!
В отличие от меня, Бонни прекрасно приспосабливалась к каждому изменению в культуре разных народностей. Новые волны стилей моды или архитектуры она воспринимала как подобающее и схватывала все на лету, впитывая в себя информацию, как губка. Ей всегда нравилось все новое, даже если это хорошо забытое старое. Она не останавливалась во времени, всегда стремилась вперед, при этом ведя меня за собой. Я был одним из первых, кто в начале 60х годов начал носить джинсы во времена так называемой «джинсовой революции»  в мировой моде. Тогда они мне казались неудобными  и неприятно стягивающими, но прошло время и я привык.
Время подчиняет всех, без исключений.
- Фрэнк!
- Что?
Чёрт, зря откликнулся.
- Пошли гулять!
Она уже скакала передо мной, точно как горная коза. Сейчас Бонни выглядела как одиннадцатилетняя девчонка с черными волосами, затянутыми в два хвоста по бокам. Прямая чёлка спадала ей на глаза, но не смотря на это, я все равно видел тот блеск, который по обычаю не предвещал для меня ничего хорошего.
- Пошли.
А что мне еще оставалось? Ноги сами меня повели за этой смазливой малолеткой, которая шла в припрыжку, довольная собой и тем, что послушный пес обреченно плелся сзади, нервно дёргая невидимый ошейник, который давил шею получше удавки.
Мы шли по улицам города, петляли меж домов, заходили в темные переулки, но так и не смогли найти то, что заставит Бонни угомониться и дать мне спокойно отдохнуть, в мирной домашней обстановке. Так прошел час, два, три… Я уже и сам взмолился творцам о том, чтобы Бон, наконец, осенила какая-то каверзная идея, я её выполнил, опозорился перед публикой и после этого мы бы вернулись домой и я смог бы продолжить свое наиболее приятное времяпровождение в обществе столетних книг. Но как бы я не молился, никто меня не услышал. Похоже, связь в Изнанку только односторонняя или творцам искренне наплевать на благополучие своего детища, что наиболее вероятно.
Прошло еще два часа, как вдруг:
- Туда! – говорит мой малолетний предводитель и тычет своим тонким пальчиком в двухэтажный дом.
И только сейчас я заметил, как день сменился вечером, а мы с Бон оказались в жилом квартале Токио. Что ж, и что теперь?
- Сегодня у нас особый день! Мы совершим преступление.
Энтузиазм, с которым она это говорила, не внушал мне ничего хорошего и совершенно не вдохновлял на пересечение закона.
- Конкретней, - обреченно спросил я, точно зная, что спорить с Бон бесполезно, легче сделать то, что она хочет.
- Мы ограбим квартиру!
Великолепно. Овации, господа. Вы слышали? Мы ограбим квартиру.
Мое циничное настроение ни капли не повлияло на Бонни, и она изрекла:
- Вон та, на втором этаже.
Чудесно. Теперь я должен еще пасти эту квартиру два часа, а потом лезть в неё. Можно подумать, мне нечем заняться в этот погожий июльский вечер!
- Нет, сейчас же! Лезь сейчас! – запищала Бонни, от предвкушения интересного представления потирая ручки.
- Ты что, взбрендила?
- Сейчас же! – требовательно.
Вот, ссука.
Я оглядываюсь по сторонам. Как ни странно, район здесь тихий. Обхожу здание, замечаю окно второго этажа, куда теперь целенаправленно надвигаюсь, подпрыгнув к пожарной лестнице и по ней забравшись к открытому, - о, чудо! – окну. Не спешу. Прислушиваюсь. Мало ли какие там хозяева. От пули в лоб никто не застрахован, даже я со своей врожденной ловкостью. Слышу какие-то шаги. Не повезло, дома кто-то есть. Шаги отдаляются, затем закрывается дверь, а еще погодя полминуты включается кран. Явно не на кухне. Значит, ванная. Самое время подпрыгнуть к окну, уцепиться за карниз и подтянуться, шустро залезая внутрь, как оказалось, в спальню. Случайно попав на кровать, которая стояла у окна, я поспешно перекатился на пол и, стараясь сильно не шуметь, осмотрелся. Здесь чисто, даже странно, что кто-то держит комнату в такой чистоте. Не пахнет варениками и кошками, значит тут живет не одинокая старушка. Да и по шагам было слышно, что тело то довольно молодое. Женское? Почем мне знать! Заглядывать в чужие шкафы я не имею привычки после встречи с живым скелетом, который прятался в шкафу некроманта, к которому я пришел по деловому предложению. После той встречи я зарекся не открывать шкафы. Ни-за-что.
Звуки воды становились все ближе и ближе. Кажется, ванная находится сразу же после спальни. Толи любопытство, толи ноги сами повели меня туда, где лилась вода. Не имею привычки подглядывать, ноооо…
Простояв около двери две с половиной секунды, я решил не пытать судьбу, взять какую-нибудь вещь и смыться отсюда, пока хозяйка меня не заметила. Вернувшись в спальню, я проскользил взглядом по пространству и все же подошел к шкафу, стоящему у стены.
- Что там?
Действительно, что там? Я выдвигаю нижний ящик и замираю.
О, богиня плодородия! Это же самые что ни есть личные вещи молодой хозяйки этой квартиры. Как оно там называется? Лифчик, кажется. Беру первый попавшийся в руки. Черный, мягкий, приятный. Бля-я-ять, никогда не думал, что буду трогать чужое белье. Да к тому же еще и женское.
Мне кажется, или фантазия уже строит фигуру той красотки, которой принадлежит весь этот комплект?

Внешний вид Фрэнка:
парень лет 19ти, с взъерошенной шевелюрой, одетый в белую майку, потертую черную кожаную курточку, потертые джинсы и кроссовки (см. аватар).

Отредактировано Frankie (2011-10-23 23:24:52)

Никогда не считал себя фетишистом и уж тем более не приклонялся перед женским бельем. Но комплект, открывшийся моему взору, заставил как минимум, застыть на месте, а рука уже сама схватила нечто черное, мягкое и приятное на ощупь. Странно, но я не чувствовал себя извращенцем, когда с эстетическим удовольствием рассматривал в руках предмет личного гардероба молодой хозяйки, живущей в этой квартире. Потоки воды, исходящие из ванны только усугубляли обстановку. Я начал подумывать о той красотке, которая наверняка сейчас обмазывает свое стройное красивое тело гелем для душа, как пена прилегает к её упругим частям тела и ненавязчиво скрывает прекрасную наготу. Включается душ и…
Сглатываю. И почему меня создали мужиком? В такие моменты кажется, что быть бабой намного проще: все тебя хотят, а ты никому не даёшь. Делов-то! Хотя в моем случае было фактически тоже самое, с той лишь миниатюрной разницей, что сближаться с противоположным полом мне было запрещено указом Бонни, потому я и был вынужден скитаться по миру, провожая взглядом красоток и глотать слюни от их соблазнительного вида.
Качаю головой, отвлекаясь от пагубных мыслей, и возвращаюсь в реальность. Понимаю, что некультурно все же брать грязными руками (я ведь по лестнице поднимался) чужое нижнее белье – это, во-первых, не гигиенично, а во-вторых совершенно не этично с точки зрения этикета бывалого грабителя. Я могу позволить себе взять книгу или вазу, в конце концов. Но нижнее белье – это уже слишком.
- Ну-ка, ну-ка. У меня появилась грандиозная идея, Клайди! – похоже, Бонни была другого мнения о сложившейся ситуации. – Одень его.
- Что?!
Меня аж передернуло. Не то, чтобы лиф был мне противен – он ведь чистый и все такое. Но чтобы Я Одевал Женский Лифчик! Да такому не бывать!
- Одумайся, Бонни!
- Одевай!
- Нет! Чтоб тебя! Ссука!
Одеваю, конечно, как миленький. Снимаю куртку, кинув её на кровать. Около трех секунд судорожно соображаю, как одевать этот элемент гардероба и где скреплять. Не то, чтобы я совсем не знаю, что это такое. Но какого-либо опыта по тому, как снимать лиф с девушки – у меня не было и это существенно усложняет задачу. Кое-как одел. Кажется, даже правильно. По крайней мере не задом наперед, а это уже достижение для такого неудачника, как я. Единственное, что не получилось – это скрепить его сзади. Руки не дотягиваются. И черт его знает, как это делают девушки!
Шумно выдыхаю, опустив руки и сгорбившись. Хватит, не получается у меня. Оставлю как есть, или пусть Бонни сама застегивает, мне плевать. Я вообще не должен носить этот лиф! Я вообще мужик, блеать!
Зато Бонита веселится. Зато ей весело и она ржет, точно как семисотлетняя кобыла, лишенная всякого милосердия и здравомыслия. Это не первая попытка нарядить меня в женские шмотки. Были и другие. Стоит ли упоминать про вечеринку-косплей в стиле знаменитого аниме «Сейлор Мун»? Я промолчу, ладно?
Начинаю закипать, терпеливо ожидая, пока госпожа Боннэт отменит этот маскарад, но она как-то и не спешила, валяясь на кровати и что есть мочи, смеясь. Прибил бы, честное слово!
Не успеваю я сказать ей пару ласковых, как вдруг вижу тебя.
О, нет-нет, ты не виденье! Это я сразу понял, когда оценил твой внешний вид. Как и предполагалось – девушка, молодая, красивая, соблазнительная… мокрая.
О, черт…
Начинаю почему-то волноваться. В горле застывает сухой комок, будто бы я увидел богиню, а не обычную мокрую девушку, обвернутую в полотенце. Я раскрываю рот, пытаясь выдавить из себя хоть один достаточно хороший комплимент, как вдруг вспоминаю о всей нелепости ситуации и о немаловажной детали, которая находилась у меня на груди. Краснею, точно как школьник. Сглатываю. Поднимаю указательный палец вверх, призывая к спокойствию. Сейчас все объясню. Секундочку.
- Это не то, на что похоже, - медленно, словно пытаясь загипнотизировать тебя, произношу и указываю на черный лиф на своей груди. Захотел одним рывком снять его с себя. Не получилось. Похоже, он зацепился за майку. Какое неожиданное препятствие. Пытаюсь выдавить из себя еще какие-то объяснения несуразности данной ситуации, но ничего уместнее, как: - Ну, я пошел? – не нахожу и шустро выпрыгиваю в окно, цепляюсь за лестницу и поспешно забираюсь на крышу. Ты ведь не настолько дорожишь этим лифом, чтобы последовать за мной, верно?

В моей голове сейчас должен был лихорадочно крутиться план действий, но отчего-то все мысли были заняты совсем другим, а именно – прокручиванием в памяти последних миллисекунд, перед тем как прыгнуть на лестницу и краем глаза отметить, что ты скинула с себя полотенце и теперь стоишь… в чем же? В чем ты сейчас стоишь там, в своей квартире, одинокая и покинутая горе-вором, укравшим у тебя столь чудный элемент гардероба, который капризно не желал слазить теперь с моей груди? Несколько сладких мгновений я потратил на осознание сложившейся ситуации. Ты, значит, полуобнаженная, одна, в спальне. А я где? Что я, черт побери, делаю на крыше, когда Ты Там Полуобнаженная Одна В Спальне! Что я делаю, чёрт бы меня побрал?!
По закону жанра мне следовало бы не бежать, как застуканный за пожиранием колбасы кот, а остаться там с тобой и все популярно объяснить, попытавшись быть максимально убедительным в своих сладких речах. Вероятно, ты бы не сразу поверила мне и нам пришлось бы покувыркаться с тобой на полу, а потом, быть может, перейти на кровать, ведь с таким прекрасным телом ты наверняка знаешь кунг-фу и я даже не прочь побыть твоей личной грушей для битья и принимать любой удар с умилённой улыбкой. Ведь… Ты. Была. Полуобнажена.
Ох уж эти женщины…
Качаю головой, отгоняя от себя похотливые мыслишки, которые так и норовят обрезать весь план по совершению ограбления на корню и взывают пойти просить у тебя прощения. Только вот мужики на колени не падают, мужики не проливают крокодильи слёзы (разве что в глубокое женское декольте, как исключение) и мужики, мать их, не танцуют, так что мне приходится взять себя в руки и перепрыгнуть на соседнюю крышу, по пути пытаясь отстегнуть от себя столь неподходящий к моему образу элемент женского гардероба.
Не поддается, зараза.
И как вы их носите, женщины?!
- Помочь? – слышу ехидный голосок Бониты, шипящий мне на ухо: - Она бежит за тобой, меж прочим.
- Что?
Разворачиваюсь, ужасаюсь и с криком «Оставь меня, женщина!» пытаюсь унести свой зад, перепрыгивая через препятствия, балансируя на черепице крыши и случайно ломая одинокие телевизионные антенны, сиротливо стоящие в роще спутниковых тарелок, куда имел неосторожность запрыгнуть по велению Бонни, таким незадачливым способом спасающая меня от твоего преследования и убежденная в том, что если меня ударит электрическим током, то следующее свидание с девушкой я буду иметь только в госпитале, и то с медсестрой, которой уже давно за сорок. В чем-то она была права, но лично мне не хотелось ложиться в палату к старпёрам, которые не контролируют свои газы и пукают по три раза в минуту. Потому пришлось лишить кого-то кабельного ТВ, сломать телеантенну, а через пару шагов совершить грандиозный и еще более отчаянный прыжок на крышу соседнего дома, стоящего в семи метрах от меня. Уже в полёте я понял, что прыгнули мы с тобой почти одновременно и даже зацепились за одну и ту же трубу, которая подозрительно загудела под нашим весом.
- Не надоело? – устало спрашиваю я, повернувшись к тебе лицом и отметив, что на этот раз ты одета, и расстояние между нами существенно уменьшилось. Я мог бы до тебя дотянуться, да только боюсь, это мне сейчас пойдет не на пользу. Потому шустро забравшись на крышу, я уж было собрался бежать, даже сделал несколько быстрых шагов вперед, как вдруг остановился, поднял указательный палец, взывая к тишине и, повернувшись к тебе, изрек неуместное в данной ситуации:  - Минуточку.

Я уж было хотел извиниться. Честно и торжественно принести свои искренние сожаления в том, что пришлось столь бесцеремонным образом  нарушить гармоничную идиллию твоего воскресного отдыха. Хотелось еще много тебе сказать. Упомянуть про твою безупречную фигуру, к примеру. Лестно отозваться о прелестных зеленых глазах, чья лазурная бездна так и тянет захлебнуться в них. Отдать своё немалое восхищение той маленькой родинкой, которая застыла едва заметным пятнышком на твоём лице. Глядя на тебя, мне хотелось цитировать Шекспира, встав перед тобой на колено и трепетно запев сладострастные сонаты о неразделенной любви прекрасной дамы и юного плута и вора. Хотелось пообещать тебе звезды с небес и с радостью выполнить это сумбурное обещание, слетав на луну за звездной пылью. Хотелось сдвинуть ради тебя горы, превратившись в древнегреческого атланта. Хотелось посыпать путь, по которому ты идешь, лепестками алых роз. Такого достойна только Королева. Такого достойна только ты.
Бац!
Знаешь, как больно чувствовать сердце, пронзенное очередной стрелой Купидона? Знаешь, как странно чувствовать боль чуть выше сердца и понимать, что в этот раз он либо промахнулся, либо моя добросердечная физиономия получила наконец-то по заслугам и теперь я падаю, нокаутированный не стрелой, а кулаком… Купидона ли?
Уххх…
В такой момент может помочь только хороший такой, мужской выдох, что я благополучно и делаю, открывая глаза и щурясь от слепящего красного солнца. Поднимаю ладони к верху, жестом заявляя о том, что намёки понял и не желаю заниматься рукоприкладством, особенно с такой прекрасной дамой. Взгляд сам по себе устремляется на вздымающуюся грудь и на еще несколько секунд я потерян для этого мира.
В горле пересохло, толи от вожделения, толи от утомительного бега по крышам пятиэтажек. Я замираю, с трудом заставляя себя перевести взгляд с груди на твоё лицо. И вновь попадаю под твоё очарование, при этом понимая, что оно вовсе не навеяно магией, а настоящее, живое очарование, которым может обладать только человеческая женщина. Прекрасная женщина.
Пытаюсь придумать более-менее сносное оправдание, как вдруг задаюсь вопросом: с чего бы это? Ответ находится практически сразу, когда я вновь ощущаю скованность в области своей груди. Ах да, этот странный элемент гардероба. Ручаюсь, без него тебе намного лучше.
- Я всё объясню, - уверяю тебя, хоть и не особо надеясь, что ты поверишь в правду.
Моими действиями руководила маленькая паршивка по имени Бонни, - разве в такое можно поверить?
А как на счет: «вас снимает скрытая камера!»? Тоже не вариант.
Приходится прибегнуть к крайнему методу:
- Слушай, у тебя моя курточка, у меня твой лиф. Стало быть, мы квиты, не считаешь? – натянув на лицо хамоватую улыбку, провозглашаю я.
Это был лишь отвлекающий манёвр для того, чтобы податься всем телом в сторону и спустя секунду поменяться с тобой местами. Теперь я сверху, а ты подо мной. Нравится?
- Так-то мне нравится больше, - произношу эту фразу с коронной улыбкой, которая обычно загоняла всех девушек в стыдливую краску.

Я засранец?
Да-да, детка! Повторяй себе это почаще и пусть в твоих глазах я буду выглядеть, как взбалмошный придурок, фетишист и неудачливый ворюга, целью которого является кража драгоценного нижнего белья. Пусть ты сдашь меня в руки полиции, рассказав им вовсе не придуманную историю о моем злостном проникновении в ту священную обитель, где обитаешь ты. Пусть меня посадят в тюрьму, и я пробуду там до тех пор, пока Бонни не надоест играться в «плохого парня из трущоб Лос-Анджелеса». Лучше считай меня психически неуравновешенным, кривись от отвращения или врежь мне по яйцам, но, ни в коем случае не делай ЭТОГО!
Этот момент можно назвать неловким, приятным и одурманивающим одновременно. Это как первый поцелуй в пятилетнем возрасте. Как первая доза героина, переворачивающая весь мир с ног на голову. Как прыжок в долгожданный оазис посреди пустыни. Как достижение вершины Эвереста. Как победа на кровавых песках арены, черт бы побрал моих Создателей!
Ты…
Ты.
Ты что делаешь, женщина?!
Я в ступоре. Более того, я не могу пошевелиться – настолько это неловкий момент для меня, что сковывает по рукам и ногам, словно я влип в трясину или еще лучше – бетон, куда я совершенно неожиданно для самого себя влип и при этом пытаюсь выглядеть естественно, что у меня совершенно не получается, учитывая дёргающийся уголок губ, словно я пытаюсь улыбнуться, но не могу. Что-то сдерживает меня. Что-то внутри ёкнуло и застучало, отбивая глухую дробь в напряженных висках. Глаза смотрят, не моргая. Чёрный зрачок дёргается, то уменьшаясь, то увеличиваясь. Даже цвет глаз моих начинает меняться, применяя все градации от зеленого до желтого. В горле пересохло и, наверное, это к лучшему, потому что у меня нет, что сказать тебе. Ведь ты…
Ты сводишь меня с ума.
Нет, не только меня. Ты сводишь с ума моё бренное тело, мой древний рассудок и даже мою вторую личность. Ты как волшебница из сказочной страны, одним движением, одним прикосновением губ заставляешь меня делать немыслимые поступки. Ты душишь железные принципы, которыми я руководствовался на протяжении последних веков, заставляя действовать, подчиняясь своим желаниям, а не установленным правилам. Ты делаешь меня свободным. В эти краткие минуты нашего знакомства, ты освобождаешь меня от привязи к своему второму Я.
Руки сгибаются в локтях. Таким способом я пытаюсь сократить расстояние до алых уст, манящих меня с самого первого взгляда на них. Глаза неотрывно смотрят в твои. Ты можешь заметить эту нерешительность в моем взгляде. Можешь подумать, что я ненормальный парень, ведь кто еще будет так реагировать на поцелуй прекрасной девы? Можешь оттолкнуть меня, и это будет приемлемо к данной ситуации, ведь я не собираюсь тебя принуждать к чему-либо. Я всего лишь хочу попробовать еще раз сладкий вкус твоих губ, который не успел уловить в прошлый раз, так скоротечно минувший, словно его и не было вовсе.
Как вдруг в момент, когда до твоего прекрасного лица остаются считанные сантиметры, меня что-то останавливает. Я даже знаю что, или вернее будет сказать – кто. Бонни заставляет меня застыть над тобой и на протяжении последующих до безумия неловких минут, я не могу даже хоть что-то вымолвить. Я начинаю нервничать, понимая, как по-глупому выгляжу перед тобой и осознавая, что отныне ты наверняка не воспримешь меня как парня, разве что как закомплексованного глупыша-неудачника. Что ж, в этом, пожалуй, ты будешь права, ведь у меня и вправду имеются несколько сотен недостатков, схожих с теми, что я проявляю сейчас.
- С-с-секунд-дочку… - сквозь стиснутые зубы, сообщаю тебе, собираясь дать подзатыльник своему ревнивому второму Я.
И пытаюсь сдвинуться с места, чтобы встать, но ладони и колени были намертво приклеены к крыше, на которой мы имели неосторожность кувыркаться. Я слышу хохот Бониты и понимаю, что выгляжу сейчас точно как идиот, поэтому мне ничего не остается, как сообщить:
- Кажется, мы в расчете.
Так унизительно я себя чувствовал, разве что танцуя голышом на дне рожденье Папы Римского.
- Я здесь надолго застрял, так что… извини.
Я извиняюсь за много чего: испорченно настроение, испорченный лиф, испорченный поцелуй и вообще испорченный день. Мне становится дико неловко и жаль, что под аферу Бониты попала именно ты. И сейчас, прикованный её желанием к крыше, усеянной спутниковыми тарелками и телевизионными антеннами, я понимаю, что хуже уже быть не может.

Ты делаешь это намеренно – сводишь меня с ума. Ты не суккуб, иначе я бы уже давно начал чхать и чесаться, словно от аллергии. Ты не фаэри, ведь не обладаешь тем тонким волшебным обаянием, которое располагает к себе любого, кто не имеет ментальной защиты. Ты даже не вампир, иначе я бы уже давно заметил тот штын, исходящий от мёртвых тварей. Так почему же ты делаешь это со мной? Зачем издеваешься, пудришь и без того запудренные стараниями Бониты мозги? К чему эти игры? К чему эта близость? Эй, что ты делаешь?
Нет-нет-нет!
О, творцы…
Ради этих кратких секунд стоит жить. Ради этого поцелуя стоит терпеть все пререкания с Бонни. Ради этого стоит объездить весь мир, быть паинькой в руках своего переменчивого Альтер Эго, выполняя все её поручения, среди всего списка которых большую часть занимают безрассудные и совершенно нелогичные приказы. Ради этого стоит даже невольно пойти на кражу нижнего белья и выглядеть полным болваном в глазах хозяйки квартиры. Этот поцелуй по-настоящему прекрасен. И не потому, что это был единственный раз за последнюю сотню лет, когда я пытался кого-то поцеловать, нет. Это было что-то иное. Имело некий смысл. По крайней мере, для меня.  Поэтому я даже ответил на поцелуй, на краткие доли мгновений отключив из своего сознания ревнивый голосок Бониты, что наверняка вызвало у неё бурю эмоций, которые она выплеснет на меня уже спустя пару минут. Ну а пока что, я наслаждаюсь тобой, чувствуя тепло твоего тела и слыша стук твоего сердца. Я не желаю отпускать тебя, не желаю расставаться. Не сегодня. Не сейчас.
Кто же ты, внеземная фея? Почему даришь мне эти будоражащие мгновения? Почему так добра ко мне? Если ты уйдешь сейчас, я последую за тобой. Если ты покинешь город, я найду тебя. Буду следовать по пятам до тех пор, пока ты не ответишь на мои вопросы, пока не скажешь, кто ты. Или хотя бы имя.
Лукавая ухмылка на прекрасных устах заставляет нервничать еще больше. В твоих глазах не хочется выглядеть идиотом, но, кажется, я уже совершил слишком много ошибок, чтобы исправлять это мнение.  О чём я только думал, когда согласился на проказу Бониты? Но разве у меня был другой выбор? Нет. И чем дольше ты проведешь со мной времени, тем тяжелее будет усомниться в своих поспешных выводах. А ведь я не так плох, каким кажусь сейчас. В душе я неисправимый романтик, который любит дарить цветы, умеет вкусно готовить, танцевать вальс  и даже играть на фортепиано. Только ты никогда об этом не узнаешь, ведь есть единственное веское «но» - Бонни. Эта ревнующая засранка испортила мне всю сознательную жизнь и, наверное, будь у меня возможность вернуться назад в прошлое, я бы сделал всё возможное, чтобы помешать создателям наделять свое творение вторым Альтер Эго, имеющим такой скверный характер. Порой я чувствовал себя настоящим рабом, или джином, если будет угодно. Исполняя её желания, мне приходилось идти на немыслимые поступки. Для неё это было невинной шуткой, а страдал от всенародного негодования именно я.
Терпению моему есть предел. И, похоже, он наступил именно в этот переломный момент, когда мы оба находились в таком неловком положении, на крыше пятиэтажного здания.  Я позволяю себе крайнюю вольность, на несколько долгих секунд полностью отключив свое сознание от Бонни. На этот раз веду себя намного уверенней. Опускаюсь к твоему лицу, проведя по теплой щеке ладонью. Наклоняюсь еще ниже, пытливо заглядывая в твои глаза, и вкладываю в поцелуй всю нежность, на которую только был способен.  Я ведь романтик, помнишь?
А еще я на коротком поводке у одной стервозной дамочки. И сейчас, в тот самый момент, когда закончился поцелуй, она берет власть над моим телом и заставляет резко подняться на ноги и отойти на несколько шагов назад. Зная скверный и мстительный характер  Бониты, могу предположить, что сейчас она предпримет что-то совершенно неожиданное, как для тебя, так и для меня.  Поэтому я поспешил хоть как-то объясниться перед тобой:
- Знаешь, я довольно странный малый, но ведь у каждого есть свои тараканы в голове, верно? – говорю это в то время, как мои ноги непроизвольно ступают назад, шаг за шагом приближаясь к краю крыши. – Значит, у нас еще не всё потеряно. Не против, если я наведаюсь к тебе как-нибудь завтра вечером? – и улыбаюсь, уже понимая, что у меня осталось не так много времени, прежде чем Бонни отыграется на моих костях. – Позвони мне. – Уже балансируя на краю крыши, говорю я, глядя на тебя и приставляя к правому уху воображаемый телефон из пальцев.
А уже в следующий миг моё тело поддается закону притяжения и несется вниз, через… пятый, четвертый, третий этаж.
Что-то грохнуло. Затем треснуло. А еще через мгновение я услышал собственный «ох..», словно бы и не сломал себе кости об закрытый мусорный бак, а просто неудачно поскользнулся об банановую кожуру, шмякнувшись на землю. Тем не менее, стоило взглянуть правде в глаза и сказать госпоже Боннэт спасибо за то, что она не направила на меня баллистическую ракету, код от которой у неё, кстати говоря, тоже имелся.
Развалившись и расслабившись на проломленной крыше бака, я тупо улыбался, считая звездочки над головой.

Наверное, стоило бы сейчас отключить свое сознание и пустить дело на самотёк, но я продолжал цепляться за те жалкие остатки сил, которые упорно возвращали меня в реальность. За несколько секунд, что я провел на мусорном баке, перед моими глазами успели проскакать яркие звезды в лучших традициях мультфильмов, стадо мягкотелых овец и даже несколько клонов Бониты, которые навязчиво твердили  о том, что я «плохой мальчишка». Еще более комично смотрелся хлыст в её тощих руках, которым она намеревалась меня задушить, но я вяло отмахивался от призрачного наваждения, отчаянно пытаясь прийти в себя и надеясь на то, что я не подмял под собой ничего живого. Впрочем, за последнее мне совершенно не стоило волноваться, ведь под спиной то и дело прощупывалось что-то твердое и скрипящее под моим стонущим и охающим телом.
Прокряхтев что-то себе под нос, я попытался раскрыть глаза, чтобы увидеть застывшую фигуру на краю крыши. И первое, что пришло мне в голову, так это поманить тебя к себе, вяло махнув рукой, мол, присоединяйся, путь проверен и почти безболезнен. Этот жест был бы более уместным, если бы я проверял глубину горного озера, а не сиганул с вниз головой с пятиэтажки жилого дома, озабоченные жители которого уже выглядывали из окон, а кое-кто даже торопливо звонил в скорую помощь. Этого мне еще не хватало…
- Я – всего лишь парень, - потирая переносицу, устало отвечаю на вопрос, который можно было бы счесть даже риторическим, - который любит прыгать с крыш.
С ощутимым трудом заставив свое тело подняться, я выпрямился во весь рост, стоя на промятом баке, и поднял голову вверх, чтобы снова посмотреть на тебя – такую далекую и близкую одновременно. Шея жалобно хрустнула, но я продолжал смотреть на тебя, пытаясь связать в голове несколько слов, а вышло только:
- Как твоё имя?
Какая-то бабулька со второго этажа резко раскрывает окно и тычет в меня шваброй, приговаривая какие-то несуразные проклятья. Похоже, своим падением, я прервал все её планы на то, чтобы достойно умереть в одиночестве, за просмотром очередного мыльного сериала или еще хуже – ток-шоу.  Обладая чрезвычайно меткостью, она сумела попасть древком мне прямо в лоб, что заставило меня в очередной раз повалиться, но уже на асфальт.  Распластавшись там в форме звезды, я в очередной раз удостоверился в гостеприимстве японских старушек и попытался встать, но под ногу  попался облезлый хвост уличной кошки, которая мяукнула так, что у меня заложило в ушах, и я отшатнулся от проклятого создания, сделав пару неуверенных шагов назад.
В голове всё еще гудело и, кажется, я набил себе шишку, но это все чепуха по сравнению с тем, что приготовила мне Бонни. Уверен, сейчас она заставит меня сделать какую-нибудь нелепость. Так что…
- Меня зовут Фрэнк и я рад знакомству! – отсалютовав тебе в знак торжественного приветствия, я спешу сказать еще пару слов, прежде чем за дело возьмется разъяренная, как тысяча чертей, Бонита. – Я буду искать встречи с тобой, юная дева! – как-то уж слишком старомодно выразился я. – И возможно когда-нибудь…
- 出ていけ! - вмешалась в  мой монолог всё та же злополучная бабка, которая никак не могла уняться и отправиться обратно в свою лачугу. Говорила она явную непристойность, да так, что у меня отшибло всякое желание иметь с ней хоть какое-то дело, что я буду вынужден сделать, если не уйду сейчас, под её пристальным взором, иначе она уже грозилась выползти из окна, по типу волосатой девчонки из «Звонка».
- Эта встреча может настать быстрее, чем ты думаешь! – напоследок сообщаю я тебе и спешу исчезнуть за поворотом, уже слыша коварный голосок Бониты, твердящий о том, что я должен сделать для нее несколько вещей, а именно… перед глазами мелькает трехметровый список унизительных донельзя занятий, которыми эта паршивка хочет отыграться за те несколько секунд вольности, которые я позволил себе, целуя тебя. 
И всё же, это было чудное знакомство. Я ни о чём не жалею, а ты?

Отредактировано Frankie (2012-05-19 15:32:16)

Алистар

Вечер для Алистара еще с самого детства был чем-то незабываемо теплым и родным. Именно вечером особенно хотелось жить, делать что-то незабываемое и невероятное, совершать подвиги, сжимать в объятиях любимую девушку и ходить в гости к родителям. Именно вечером, на грани, когда обжигающе горячий бок солнца практически скрылся за горизонтом, окрашивая небо в кроваво-красный и светло-фиолетовый, приходили самые гениальные и неожиданные мысли. Именно в этот момент невероятно хотелось жить. И когда парень впервые почувствовал, что начинает меняться, становясь тварью, зависящей от ночной тьмы, он испугался, отчаялся, но не пожалел. Ведь теперь ему были доступны все оттенки ночи, ее запах прохлады и скрытой, тайной, невероятно притягательной опасности, ощущение, когда звезды застилает дождевая туча, и все вокруг погружается в слепую тьму… Оно было незабываемым. Раньше – пугало, теперь же заставляло трепетать в ожидании чего-то невероятного, захватывающего дух и уносящего в невероятный мир ночи.
В этот вечер Ал задумчиво ковырялся в разобранном радио, отобранном недавно у Джона, который собирался отнести сломанный прибор на свалку. Уже который день чудо научной деятельности прошлого века не хотело работать, упорно оставаясь немым и глухим к мольбам и ругательствам вампира. А недавно пришедшая откуда-то Кир, задумчиво осмотрев копошащегося в детальках сахара, махнула рукой и ушла пить пиво в комнату. Правда, после получаса выслушивания ругательств парня все-таки не выдержала, вернулась обратно и после недолгого выяснения «кто в доме главный» буквально пинком отправила на лестничную клетку с напутствием «погуляй, развейся, потом придешь, и с новыми силами ругаться будешь».
- Блин, как всегда, - Алистар рассеянно покачал головой, потом усмехнулся – все-таки «попечитель» ему попался невероятный. При всех недостатках своенравного, быстро меняющего настроение и не в меру жестокого иногда перевертыша, тот прекрасно понимал вампира и абсолютно всегда поддерживал. Конечно, на свой манер, не гладя по головке и не упрашивая, как родители в детстве, «скушать еще одну ложечку за маму», а жестоко и резко, пинками и затрещинами, если надо. Но в большинстве случаев – смеясь, похлопывая по спине и давая понять, что это действительно надо. И Ал был благодарен Кир за то, что она не тряслась над ним, не опекала и не следила за каждым шагом. Им обоим было достаточно того, что они чувствовали – жизни друг друга ничего не угрожает. А если и угрожает… что же, каждый из них будет где-нибудь поблизости, чтобы помочь в самый решительный момент. А большего и не надо – абсолютное доверие, свобода действий и иногда полезные напутствия. Да и сам низший любил дать маэстро подзатыльник и «объяснить тему», а потом распить вместе бутылку виски. Потому что так было по-настоящему правильно. И обоих устраивало.
Сейчас на улице было именно то время, когда вечер плавно переходит в ночь, но люди еще не успели разойтись по домам и устроиться в уютных кроватях до завтрашнего утра. Поэтому редкие встречи с представителями расы, к которой когда-то принадлежал и сам Алистар, происходили довольно часто. Встреченные девушки довольно улыбались, когда видели его взъерошенную шевелюру, парни недовольно косились, но не предпринимали каких-то попыток влезть с вампиром в пьяную драку – все это благодаря «защитной реакции» в виде пресловутого вампирьего очарования.
Ух ты, какая девушка! – Ал довольно облизнулся, наблюдая за уверенно куда-то направляющейся девушкой, одетой по-деловому, на удивительно высоком каблуке. – Не убежит, - парень еще раз усмехнулся и скользнул следом в какую-то подворотню. В последний момент умудрился наступить на непонятно откуда взявшийся там пакет, чуть не выругался, но вовремя замер и зажал себе рукой рот. А потом плюнул на все и быстро зашагал, в момент преодолевая разделяющее их расстояние.
- Добрый вечер, леди, - надежно обнял за талию, притягивая к себе и давая попасть под влияние сильнейшего внушения на ментальном уровне, которым только может обладать представитель какой-либо расы, - очарования вампиров. – И почему же Вы гуляете так поздно вечером совершенно одна? – Ал осторожно, легкими касаниями, провел кончиком языка по шее девушки и довольно усмехнулся. Убивать ее или просто пить кровь он не собирался – в планах было всего лишь поиграть, а потом удалиться, оставшись в памяти как неудавшийся совратитель. Ничего более.
А от нее вкусно пахнет. Интересно, какие это духи? – парень довольно потянул носом и усмехнулся собственным мыслям.

Отредактировано Cyr (2012-06-17 12:50:18)

Алистар

Ал, как всегда, не рассчитал силу очарования, которое радостно вывалил на бедную девушку, так «удачно» пойманную в переулке с единственным фонарем, и то, работающем с перебоями, отчего сложилось стойкое ощущение, что парочка находится в театре теней. Вампир, все еще молодой и неопытный, потому что учить его было точно некому, никак не мог правильно определить, как действует его «врожденная» способность, и каждый раз благодарил всех богов, что у него не проснулась еще и клановая способность – вот в чем, в чем, а в магии он не разбирался от слова «вообще», а просить Кир было как-то неловко. Да и не работала с ней почему-то оная способность вообще, что удивляло еще больше. А на заданный когда-то неосторожный вопрос «почему?» перевертыш ответил «иди ты» и ушел сам, гордо задрав подбородок и довольно усмехаясь. После этого парень, удачно махнув рукой, посчитал, что «так и надо», а учиться надо методом проб и ошибок.
А сейчас слишком сильно. Блин, да как же эту дрянь регулировать-то? – Алистар рассеянно обнял девушку за талию, мысленно отмечая, что на шее останется красный след, и даже регенерация не поможет – маэстро все равно вычислит и посмеется. Вернее, будет еще неделю подкалывать и загонять в краску, что вампиру в ее исполнении, почему-то, даже нравилось. – Хоть бы инструкцию какую найти для этого треклятого очарования, что ли… А то ведь сам пострадаю когда-нибудь.
Не то, чтобы происходящее парню не нравилось, нет, даже наоборот – тепло человеческого тела, нормального, а не как у метаморфа, было не в меру приятным, да и чужое дыхание на собственной коже доставляло удовольствие. Просто мысли о том, что где-то там, далеко в Англии, живет самая дорогая и любимая, не давали полностью расслабиться – совесть потом заест, зараза такая. Но в какой-то момент Ал на все плюнул и даже зажмурился, предоставляя «жертве» полную свободу и… отключая собственное очарование.
Упс…
Полет через не в меру сильную девушку в ближайшую стену сопровождался постным выражением лица и тяжелым вздохом. Вопросом «ну почему опять?!» Алистар даже не задавался, и так понимая, что ему постоянно так «везет», а с собственной судьбой уже, как говорится, не поспоришь. И все-таки было ужасно обидно, что так и не научился контролировать себя полностью, а не только поверхностно, попутно умудряясь вместо того, чтобы прирастить оторванную «доброжелателями» руку, чуть ли не перекрывать кровоток к ногам. Да, и такое тоже было. Потому что техник-вампир никак не мог заставить себя выучить хотя бы биологию, оказавшуюся такой полезной.
- Леди, поверьте, я не хотел причинить Вам вреда… - задумчиво осмотрел уже приготовившуюся убивать всех вокруг девушку, еще раз тяжело вздохнул, пытаясь отлепиться от стены, в которую его так «удачно» вмуровали, потерпел поражение и все же решил добавить, чтобы хоть как-то себя обезопасить. – И я с Вами драться не собираюсь!
Ну блин. Вышел, называется, погулять. Кир! – Ал прекрасно знал, что перевертыш услышит и пафосно явится спасать собственного горе-подопечного. Только потом попадет ему дома, и от насмешек очередных отделаться тоже не представляется возможным. Но это лучше, чем служить грушей для битья какой-то незнакомой особе. – С моей-то удачей…

Кир (Рикки)

Рикки только-только устроилась на диване с взятой напрокат у Джона книгой и банкой пива рядом на полу, как в голове отчетливо прозвучал знакомый обреченный голос непутевого вампира, недавно выпнутого «погулять». Слов на выражение собственного мнения не хватило, остались одни эмоции, с которыми, собственно, перевертыш оторвался от нагретого места, заложил нужную страничку какой-то бумажкой и, кинув книгу на диван, ушел из квартиры, не забыв прихватить только что открытую банку пива.
Найти вампира не составило труда – далеко уйти тот не сподобился, да и след его отчетливо виднелся на пустых уже к этому времени улицах. Поэтому, когда девушка завернула за очередной угол, она узрела находящегося практически в стене Алистара, обреченно смотрящего на… очень знакомую особу.
- О, какая встреча, Астрид! – метаморф усмехнулся, подходя к парню и рывком вытаскивая его из кирпичного плена, после чего отряхнул и толкнул в сторону выхода из переулка, молча намекая на то, что не стоит зарабатывать неприятности на собственную пятую точку, а лучше валить отсюда куда подальше. – Давно не виделись. Как поживаешь? А с тобой, засранец, я еще поговорю.

Отредактировано Cyr (2012-06-17 13:44:20)

Ал, хвала его догадливости, убрался восвояси очень оперативно – только след в пыли возле обломков стены остался. За два года Астрид явно стала намного сильнее, раз смогла одним несчастным вампиром разнести такое количество кирпича и бетона, да еще и не запыхаться. Только зубы стискивает и глазами молнии мечет не хуже самого Зевса. Видно, сахар действительно что-то ну совсем за рамки выходящее сотворил, раз сумел довести девушку до такой кондиции «готовности» нервного срыва. Правда, тут могли быть и другие факторы, судя по неровно застегнутой блузке и растрепанной прическе, а еще по выроненной сумке, явно не очень-то дешевой. Но чем гадать, лучше спросить напрямую – шансов получить ответ будет намного больше.
Стоп. Как это, она нас не помнит, что ли?! – Рикки внутренне округлила глаза и чуть не отвесила челюсть. Кажется, возмущения было выше крыши, хоть и пыталась это старшая личность скрыть. Раньше ее узнавали все, с кем перевертышу доводилась общаться.
Она – человек, Рик, ау! Земля на связи, - Элли усмехнулась и помахала перед сестрой ладонью, мол, опомнись, даже если бы она хотела, не узнала бы. Метаморф – он на то и метаморф, чтобы постоянно меняться, плавиться, перетекать, как разогретый пластилин. Именно эта раса больше всего подходила под такое описание – благоприятная обстановка позволяла вылепить из невзрачного куска материала нечто, что могло захватить дух. Любой образ, любую маску, любое живое существо… на один раз. Дольше задержать чей-то образ не получалось – второй раз он уже будет изменен до неузнаваемости, хоть и останется таким же.
Черт, я идиот.
Ты только что это поняла? Ну-ну, - Карл ехидно усмехнулся и, не дав сестре ответить, удалился в глубины сознания. Девушке оставалось только возмущенно фыркнуть и вернуться в реальный мир.
- Конечно знакомы! – на губах расцвела благожелательная улыбка, а сама Рикки медленно прошествовала из тени под свет работающего сейчас фонаря, давая себя рассмотреть и разводя руками, мол, какое несчастье, что ты меня, дорогая, не помнишь. – Помнишь лето прошлого года? Как раз после Катастрофы, - глаза еле заметно прищурились, в них плясали зеленые веселые искорки, да и весь перевертыш сейчас был примером нехитрого, почти что детского, веселья. Что может быть интереснее напоминания кому-то о делах прошедших? – Ты тогда еще была очень маленькая, озлобленная… смешная, - подошла практически вплотную, аккуратно взяла двумя пальцами за подбородок, поднимая ее лицо и внимательно глядя в зеленые глаза. Нет, эта девочка изменилась – выросла, приобрела какие-то другие черты настоящего взрослого человека. Теперь она не будет скалиться, подобно волчонку, а покажет силу хищника, в которого успела превратиться. И ребенку Изнанки это нравилось до невероятного, очень сильно хотелось посмотреть, что же может эта девушка, насколько она поднялась по сравнению с собой-ребенком. – Можешь звать меня Рикки, - и отпустила, отходя на шаг, осматривая, признавая в стоящем перед ней человеке взрослую женщину. – Ну как? Вспомнила?
Нет, я не собираюсь разводить с ней полемику и пытаться понять, насколько она изменилась!
Мда. Ты сама веришь в то, что говоришь?
Карл, чтоб тебя! Помолчи, не порти картину!
Самоубеждение… тщетно, детка.
Тьфу.
- Я не ожидала, признаться, тебя тут увидеть, - чуть заметно усмехнулась, проводя рукой по растрепавшимся волосам и быстрыми движениями приводя их в порядок. – Да еще и яростно душащую моего любимого сахара, - чуть слышный смешок. Нет, конечно, так Алу и надо,  нечего цепляться к кому попало, да еще и использовать на полную катушку собственное очарование, как вампир умеет. Самому метаморфу-то ничего, а вот окружающие страдают, и иногда это становится проблемой. – Ты изменилась, девочка… И мне это определенно нравится!