Корделии нравилось быть на этом празднике больше, чем многим - она летела по улицам, будто вольная птица, которую на несколько секунд сковали заточением, а затем выпустили. Свобода пьянила. Словно райская танагра девушка парила по серому городу, представляя, как разукрашивает каждую стену, облако, лицо. Она хотела снабдить весь этот город цветами, видеть улыбки, смеяться с проходимцами, танцевать. Гюна радовалась миру, а мир радовался ей, среди вычурных тяжёлых ряженных маленькая птичка казалась небольшим островком рая, к которому цеплялись все, кому ни попадя. Корделия отвечала всем улыбкой и дружелюбием, и казалось, ничто не может нарушить её идиллии, ведь птицы, спустившиеся из сказочной страны, должны туда рано или поздно возвращаться. Девушка не знала, что её ждёт. И когда придёт время возвращаться в своё истинное сознание - её уже здесь не будет.
Бедная маленькая Гюна с её прекрасной родинкой меж ключиц была человеком притягательным, но глубоко одиноким. Она улыбалась всем искренне, но отвечала ей той же радостью лишь книга, с которой она не расставалась целый день. Рукопись её матери, посвящённая цветам - эта вещица всегда радовала девушку, и всякий раз, когда выдавалась свободная минутка, Корделия отдавала и её, и себя. строкам своей матушки. Гюна безумно любила свою семью, своих сестёр, единственного брата, своё нищее существование и при этом способность читать и писать. Маленькая искорка посреди тёмного города должна была рано или поздно потухнуть, слишком уж ярко она горит, раздражает туманные взоры...
В жизни настоящей Корделию Гюну звали совсем по-другому, но важно не это. В жизни обладательница завидной копны белокурых от природы волос являлась той ещё дамой, которая полагала, что раз она мучается от болезни, то все должны страдать таким же образом. Она улыбалась, как Корделия, но совсем не искренне. Девушка проклинала врачей, не благодарила за благие намерения и никогда не верила в то, что люди любят называть взаимопомощью. Когда ей предлагали какую-либо поддержку, даже подсовывали или впихивали насильно, продавщица цветов закатывала истерику и буквально выживала из ума, твердила, что она нормальный человек, такой же, как все, и не желала слушать о том, что ей скоро умирать. Резкость и грубость девушки на самом-то деле помогла ей так долго прожить. Она не использовала никаких экспериментальных лекарств, не пробовала уйти в запой или умереть "красиво". Где-то в глубинах своей почерневшей из-за боли души этот человек оставался светлым и добрым, но при этом создавшим кучу неприятностей и себе, и окружающим.
Гюна села на бордюр фонтана, оглядев всех шествующих. Ей нравилось рассматривать костюмы, пытаться угадать, кто и что... и зачем. Любопытная Варвара, она порой сувала нос, куда не надо. А сегодня молча улыбалась. Решила, что так будет благоразумнее. Поразмысли девушка получше своей пшеничной легкомысленной головкой, не стала бы смотреть в глаза смерти - а она так и поступила. Она оглядела странную компанию, держащуюся поодаль, состоявшую из 4х разношёрстных человек. Чумного доктора Гюна узнала сразу и даже приветственно помахала рукой, завидев священника - перекрестилась - а веровала, к слову, истинно, - про девушку подумала, что та знает толк в том, как привлечь внимание, а последний незнакомец...
Корделия опустила книгу на колени машинально, даже не заметив этого. Она почувствовала протяжную боль в районе сердца, но молчала. Веяло холодом. А девушка улыбалась. Знала Джованни де Вентуру, пусть и только как исполнителя своей роли в этом мире, профессии, знала, что надо бы исповедоваться священнику... и хотела спросить, откуда взялась странная сыпь на руке. Глупенькая не за что бы не подумала об аллергии - а это она и была. Её интересовало мнение "профессиональное". Вдруг чего страшное. Но бояться-то рано, пока ничего не диагностировали. Глупая, бедная маленькая Гюна.
- Доктор! - Звонко выкрикнула Гюна своим приятным, мелодичным голосом, жестом подзывая компанию к себе. Всем она рада, всем найдёт те цветы, которые им подойдут. Мортусу можно давать только незабудки, священнику - колокольчики. А девушке - камелии. И заплести в волосы. В косу. Как бы было красиво. А вот последний... ему бы подошли чёрные орхидеи. Непременно чёрные. Они скрыли бы то, что не стоит видеть.

Отредактировано Кери (2012-11-22 13:52:47)

Пока их компания спокойно шла по улице, не привлекая ничьего внимания. Да и их внимания пока никто не привлекал. Но это продолжалось недолго. Откуда-то со стороны, где толпа была поменьше, донесся девичий голос, звавший доктора. И, похоже, не просто кого-то абстрактного, кто сможет помочь, а именно Джованни. Который шел в их компании.
Повернув голову на голос, монах увидел сидящую у фонтана девушку. И, судя по всему, достаточно встревоженную чем-то. Около нее стояли цветы, а на коленях она держала книгу. По виду - старую и потрепанную,  но, для девушки, очень ценную.
Их компания направилась к ней, ведома мортусом, который, наверняка, узнал ее. Подойдя поближе, монах увидел, что девушку явно беспокоило здоровье. Уж кто-кто, а монах повидал достаточно людей, умирающих от проблем с сердцем. Бледное лицо, посиневшие губы, затрудненное дыхание - все было известно. Но обычно  такие люди умирали дома, в собственной постели, а не на улице.
- Что с тобой, дитя? - да, фразы были шаблонны, но и обточены были веками. И не содержали ничего личного, превращая священника в инструмент, привычный людям. Ведь раскрыть что-то, чего сам боишься, живому человеку очень сложно. А чему-то неживому - одновременно и сложнее, и проще. После чего оглядел своих спутников, которые подошли одновременно с ним.

С аэропорта

Руби подобрала лисенка, беспомощно возившегося в большой куче снега и недовольно пищащего, прижала к себе. На тихое сопение не обратила внимание, но было заметно как она облегченно перевела дыхание. Диагностика и банальное ощупывание тельца симбионта показало, что ничего серьезного с ним не приключилось. Просто большая гиматома и обморожение, что не мудрено. Пальчики крепко держали маленького беглеца, Однако ласкового гладили по шерсти, успокаивая и успокаиваясь.
"Я не хочу знать зачем им это было нужно. Просто из скуки решили напасть или же была причина. Мне все равно."
пришла мысль и тут же канула в безразличии. Хвосты, в отличии от обычного живого шевеления подобно клубку змей, были едва живы. Нечеловеческие глаза перестали выражать хоть какие-то эмоции. Даже та самая злость и беспричинная ярость - сумасшествие проще говоря - притупилась и утихла. Не было и слез, только легкая обида и та уже через мгновение растворилась под напором депрессии. На этот раз она обещала быть с тяжелыми последствиями. Пока эмоции угасали и сознание прояснялось, лиска сделала еще несколько прыжков. Повинуясь какому-то наитию слилась в одно едва различимое темное пятно от большой скорости передвижения и очень быстро перестала различать вокруг обстановку. А остановилась только когда под ногами хлюпнула вода, а лисенок жалостно заскулил, тыкаясь мокрым носом в ее шею. Шепот в сознании, что все будет хорошо и скоро все пройдет, бился об стену безразличия. Еще несколько шагов в сторону и она смогла полностью оглядеться, впрочем не замечая затуманенным рассудком ничего.
"Я медик и дорожу жизнью пациента. Нет, уже не так. Все изменилось...да?"
А вместо ответа эхо и недовольное ворчание лисенка. Он заботливо ткнулся носом, но после фирканья для приличия дернул хвостом и гордо удалился, принимая вид татуировки на спине лиски. Смотря в отражение на водной глади, Руби увидела совершенно незнакомую ей кицунэ. Худощавая девушка со звериными, но такими отсутствующими глазами, словно там нет больше никого. Дом заброшен и хозяина ближайшее время не предвидеться. Увядшие уши выглядывают из копны когда-то золотистых волос, сейчас частично покрыты кровью. Все восемь хвостов ее ног покрыты грязью и кровью полностью. Одежда представляет собой обрывки и лохмотья, никуда теперь не годны даже для тряпок. если бы не длинные волосы и хвосты, частично прикрывающие наготу, но можно сказать она была голой. Обувь давно потерянна по пути сюда. А тело покрыто мелкими царапинами, самая серьезная из которых как раз на спине частично переходящая на лопатки. Так и хочется пожалеть сиротку. Отражение в воде внезапно ощетинилось и даже пыталось изобразить рычание, хвосты вспушились в обиде за хозяйку и яростно постучали по льду.
"Я не нуждаюсь в жалости."

Можно было бы еще очень долго предаваться самовнушением. Депрессия предполагала к такому искреннему самоуничтожению как нельзя лучше. Но не дали закопаться поглубже в себе и забить на мир и людей в частности. Кто-то незнакомый появился на горизонте - это в поле мысленного зрения и личного пространства, а у лисы оно большооое - и явно не собирался останавливаться на достигнутом. Спина напряглась и все ее ество зарычало на обидчика, отпугивая и угрожая. Любой другой человек - но не только - давно бы ощутил ее агрессию и трусливо отступил под напором истошно вопящих инстинктов самосохранения, но не этот непонятный человек. Уши стали торчком, четко воспроизводя в мысленном зрении кицунэ всю картинку целиком. Но в один прекрасный момент он стал слишком близко и даже додумался набросить что-то теплое на плечи. Ее, дикой и сейчас почти неуправляемой кицунэ, не побоялся и укрыл. И это могло бы быть последним его дурацким поступком в жизни. Лисенок-симбионт испугано пискнул, прикрывая мордочку лапами, но заинтересовано вздернул ушки на камушку.
"Ох, он либо сумасшедший либо не боящийся смерти. Нет, он псих, которому надоело жить!"
Распалялся все больше лисенок, но был слышен только своей кормилице. Но какое же разочарование - или облегчение с обломом - его ожидало. Руби не бросилась как любой уважающий себя хищник, не укусила и не шипела угрожающе. Молча, словно все так и должно быть, бросила взгляд на незнакомца. Рефлекторно вдохнула идущий от куртки аромат и, ничему не удивляясь, потерлась щекой. Запах казался странным. Теплым, успокаивающий и в тоже время властным. У лисенка челюсть упала на пол когда лисичка улыбнулась уголками губ, но не сдвинулась с места ни на ёту.
"Он пахнет свежими цветами, большим городом и сигаретами."
От последнего едва поежилась. Сигареты - величайшее зло человечества и убивает побольше чем это делают убийцы и дикие звери, в числе которых есть оборотни и ёкай. На слова она никак не реагировала, продолжая молчаливым изваянием стоять у кромки замершей речушки. Была в ней еще надежда, что оставят в покое и забудут. Но опять ошиблась, со спокойствием - прячем удивление и беспокойство - взирая на протянутую руку. Лиска могла бы отбить руку незнакомца, отпугнуть в конце концов. Но ей было все равно, этакая безвольная и почти безэмоциональная лисичка - дикий зверь, которого можно при желании убить. Рука потянулась и осторожно едва коснулась кончика большого пальца странного во всех смыслах парня, словно пугливая лань готовая отскочить с опасной зоны. Секунда, удар сердца, и горячая ладонь ёкая оказалась в плену чужой ладони. И как будто во сне она только сейчас заметила, что немного грязная.
- Вы испачкаетесь. - голос был тихим и неуверенным, но услышать при желании можно. Но когда ее потянули за руку в направлении города беспрекословно повиновалась и пошла следом. Какая разница куда идти? Хоть в ад, эффект будет тот же. И в тоже время ее беспокоил один важный для нее вопрос.
- Зачем Вам это нужно? Вы могли бы пройти мимо и сделать вид, что не видели. Я уж не говорю обо всем остальном. - никакого интереса в голосе не было. И казалось не важным тот факт, что незнакомец совсем не испугался ее внешнего вида. Не только вид крови и крайней потертости - в смысле грязь и отсутствие одежды как таковой - но еще и звериные приспособления: уши, когти, хвосты, разрез глаз и их цвет.

Незаметно шум воды под коркой льда стал почти неразличим, а все вокруг намного ярче. И хотя была ночь, праздник был в самом разгаре. "Жизнь или кошелек" и "Жизнь или конфеты" слышалось отовсюду, из каждого дома и квартиры. Переодетые в чудные и диковатые костюмы люди с детьми сновали по всему городу, освещенном диковатыми фонарями и, словно красуясь перед всеми, готическими украшениями и прочими мелочами. Все это прошло мимо лиски, спокойно шагающей за странным созданием - назвать его человек не поворачивался язык - и вполне сносно выдавая себя за лжелису. Уши развешены, словно их хозяйка в глубокой депрессии и той безразлично буквально все, глаза спокойные и человеческие, а все восемь хвостов безмятежно почти касались земли черными кисточками загнутыми посередине. Они не волочились вслед своей хозяйки, хотя были почти вдвое больше роста хозяйки, а смирно свисали. Единственное, что на данный момент времени имело значения, окутывающий аромат луговых трав и теплая рука. Если он отпустил ее сейчас... Только оставить в окружении агрессивной среди, пока еще не направленной непосредственно на нее... Молча исчез как появился до этого... Скорее всего одной жертвой не обошлось, так она это чувствовала.
- А разве нужна? - решила отвлечься. Задала вполне глупый и невинный вопрос, не сообразив о чем собственно была речь. - Разве я похожа на домашнее животное, выброшено хозяином на улицу, не способное защитить себя и полностью зависящее от хозяев?
Вопрос был высказан спокойно и непонимающе, но несколько громче предыдущего. Пожала безразлично плечиками и, столкнувшись плечом с высоким человеком, молча прошла мимо него, не обратив внимания на ворчание и возмущенное сопение. Похоже кому-то мало адреналина на сегодня. Ушли тем не менее улавливали каждое слово незнакомца, методично принимая информацию и донося ее разума хозяйки, сталкивались и разбегались как тараканы. И в какой-то момент шумный удушливый город сменился на приятный полумрак неизвестной квартиры. Потянув носом, лиска могла с уверенностью сказать что в ней редко кто бывал. Но все же... Но все же именно здесь жил парень, отпустивший ее руку и судя по его же словам собирался в ближайшее время бросить.
"Ну раз надо, то пусть идет. Появился, встряхнул и судя по всему решил запереть подальше от людей. Чтобы не набросилась на кого-нибудь? Чтоб не убила ненароком - очень даже специально - какого прохожего? Какие глупости."
Вдохнула понравившейся запах и, покивав головой, направилась в ванную комнату. Законы и правила этого мира не интересовали лиску. Она же не принадлежала миру людей, хотя периодически и вырывалась сюда. Каждый раз разочаровывалась и возвращалась, ведь ее иногда навещали дети. Это приковало ее к храму Инари лучше любых заклинаний и цепей. Ножки бесшумно ступали по теплому ковру, а вскоре очутились на холодном полу ванной комнаты. И вот она удосужилась поднять голову и осмотреться, чтобы рассеянно дернуть ухом в непонимании. Расстроенно осмотрела имеющуюся технику и со словами "мне нужна только ванна" закрыла пробкой дно ванной. Включила оба крана с водой, подставляя пальчики под кипяток и дожидаясь прока температура не будет в самый раз.
"А что он имел в виду говоря где находится ванная комната? Я не влезу в нее, как бы не старалась. Ванна слишком маленькая."
Пожав плечиками, с таким же непониманием вымыла руки. С сомнением посмотрела на свои руки и собиралась сделать поступок, который уж точно не оценит хозяин квартиры. Но до зуда в хвостах ей хотелось как следует встряхнуться, разбрызгивая грязь и кровь и немного очищаясь самой. Удержалась. Сцепила зубки, прикусывая клыками губы, и наконец выбралась из ванной. Вышла в прихожую и уселась прямо на теплый ковер, укладывая вокруг себя все хвосты таким образом, что они умудрились не спутаться друг с другом. Так что же она собиралась делать? Язычок облизнул губы и процедура пошла полным ходом. Омовение, как это любят животные. Лизнула грязь вперемешку с кровью на левой руке, очистив таким образом от первого и второго. Обнаруженная царапина была тут же таким образом продезинфицирована, на чем успокоилась. И снова язычок прошелся по руке, старательно смывая грязью. Может лиска не правильно поняла незнакомца, но ее вполне устраивал такой душ. Прям как кошка и если бы не предупреждение в глазах граничащая с готовностью бросится, то ее уже наверняка бы кто-то "подобрал".

Вокруг было темно и мрачно, но совсем не страшно. Лиска несколько раз обходила всю квартиру, изучая все новое - то, что для нее было в новинку - и тщательно обнюхивая. А когда все внутри нее успокоилось и она решила, что опасности нет, то со спокойной душой улеглась на пушистом ковре и засыпая беспокойным сном. И как обычно время прошло быстро, а она не выспалась. Дверь отворилась и тут же закрылась, вместе с легким сквозняком принося кицунэ знакомый запах луговых трав. А вместе с ним и их обладателя. Но как же ей не хотелось вставать, за что она и поплатилась. Парень не смотрел куда шел - и не столь важно, что он не видит ничего при такой темноте - и как результат наступил на один из хвостов. Руби терпеливо выдернула хвост и прижала к себе, не торопясь открывать глаза. Следовало бы вскочить и хотя бы цапнуть в отместку незнакомца за ногу, чтобы в следующий раз не входил в комнату предварительно не включая свет. Но сдержалась, ограничившись предупреждающим рыком и взмахом одного из хвостов.
"Как же я устала и хочу спать."
Ворочалась ленивая затихающая мысль в сонном сознании. Ведь он не знает как ей было тяжело когда пришлось остаться одной в маленькой квартире. Как ей быстро наскучило приводить себя в порядок и она бесстрашно отправилась следом за ушедшим подобавшим и приютившим ее парнем. Как она пробиралась через город, следуя за знакомым запахом, пока не очутилась возле студии звукозаписи. Как Руби пришлось с обычной своей скоростью прокрадываться через посты охраны и сотрудников. Как она таки смогла обнаружить место работы парня и, присев в уголку где ее никто бы не нашел, наблюдала. А потом когда уже слушать урчание желудка было выше ее сил, сперла у кого-то поздний ужин и смылась обратно. Как забиралась обратно в квартиру и вместо пустой квартиры обнаружила неизвестную личность. Вора. Всего лишь слабого человека. Тогда бешенство накрыло с головой - а инстинкты говорили защищать логово, пусть временное, но суть не изменилась - и она набросилась. Не нанесла серьезного урона, но знатно напугала и заставила бежать сломя голову и оставляя после себя несколько капель крови. Знатно поцарапала ведь. А после шатаясь улеглась прямо на ковер. Как приняла истинный вид и свернулась в клубок, но еще долго не могла уснуть.
И вот сейчас глухо ворча таки заставила себя встать. Встретится взглядом с ним, странным не человеком, и словно хищник подкрасться к будущей добыче. Но остановилась стоило ему заговорить. Парень действительно раскаивался в содеянном и лиске пришлось отступить. Надавить на собственные инстинкты и не рычать, когда ее головы коснулась рука. Уши прогибались когда пальцы касались их, а мордочка немного наклонялась вперед, чтобы дать больший доступ до головы. Ничего не стала говорить, но слушала внимательно. Уткнулась мокрым носом в чужую руку и, стоило хозяину квартиры отойти от нее, внезапно напала. Отвела назад враждебно уши и нервно зашевелила всеми хвостами. Нависла над ним в замешательстве. Врожденная вредность требовала маленькой мести за придавленный хвост, а сознание подсказывало, что не хорошо доводить до нервного тика приютившего ее парня. Ее истинная форма словно наброшенная на плечи шкурка зверя поплыла и вот перед парнем на четвереньках возмущалась и костерила девушка. От ее настоящей формы остались только хвосты и уши с черными кисточками. Очень уж не удобно общаться с человеком когда у вас вместо обычного речевого аппарата глотка, из которой может доносится только рычание или вой. Не правда ли? Вот и Руби так думала. И не важно, что она теперь девушка с руками и ногами - не говоря уже о полном отсутствии одежды - нависает насколько это возможно над почти голым мужчиной. Это тошло на второй план, хотя щеки мимолетно покраснели. наверное от холода в комнате.
- Ты почему не включаешь свет когда идешь? Ты не оборотень и в темноте не видишь. Зачем же так рисковать... А вдруг это была бы не я, а вор? - прежде всего заговорила немного измененным, но узнаваемым голосом. Она тихо рычала, мотая хвостами, но все это было направленно не на него самого, а на его наивность и простодушность. Она злилась, что парень даже не проверил все ли на месте и не было ли кого в доме после его ухода. Уши внезапно насторожились, а их хозяйка несколькими прыжками отскочила в угол. Глаза неверяще уставились на парня, а уши дернулись. Она только теперь поняла, что оказывается беспокоилась и переживала. А ворчала и угрожала в попытке заставить подумать над своим поведением.
"И вообще не надо проверять, я в полном порядке. И почему так беспокоишься обо мне? Зачем же тебе это надо? жалость?" Мимолетный оскал и нервная дробь одного из хвостов "Я не люблю когда меня жалеют." К сожалению, эта мысль не была озвучена и парень решился таки воплотить свою затею с проверкой ран. А ей ничего не оставалось как сидеть на месте и смотреть на него, словно это не она говорила о его безопасности. К несчастью - или может наоборот, к счастью? - обнаружить раны, а вернее царапины, было невозможно. Она же все еще была не совсем чистой. И в тоже время не шевельнулась, когда рука то и дело задевала заживающую царапину. Хвосты во избежания повторения произошедшего конфуза свернулись кольцами у ног лиски.

Отредактировано Руби (2012-12-23 21:56:40)

Даааа уж, день, плавно перешедший в вечер, изобиловал неожиданными сюрпризами и другими «вкусностями». Сначала побаловал… а впрочем… черт подери, действительно побаловал! Людской праздник – это вам не серые будни реальности, в которых сражаешься за каждый грамм эмоции, это воистину настоящее пиршество для фаэри! Пусть, конечно, не конкурс талантов, зато сколько детской радости, азарта, веселья… вы себе представить не можете, каковы эти эмоции на вкус! Ммммм, пальчики  оближешь! Да, пусть день был немного подпорчен ранним звонком из модельного агентства – им позарез понадобилось сделать кое-какие снимки для журнала – но ведь это такие мелочи, разве нет? Конечно же это сущие пустяки по сравнению с тем, что он, вернувшись домой после вечернего эфира, был повален внезапно на пол кицунэ, что Моро умудился приютить по доброте душевной. Испугался ли он? Ведь от дикого зверя можно всего ожидать… Но, как говорится, напугаешь кота сметаной, угу! Парень скорее смутился, чем испугался, ведь был со всеми удобствами уложен на теплый ковер…абсолютно голой девицей! А если учесть, что на нем самом из одежды было только полотенце… Думаю, понятно, что Ноэль в данный момент испытывал странные чувства – «Какая теплая… Стоп…стоп! СТОП!! Окстись! Это же лиса! Ты же не зоофил, ведь нет же? Хотя… Великий Творец, как же волнующе вздымается ее грудь…Так! В конце концов, она твоя гостья! Неужели ты собрался вытребовать плату с девушки за то, что застал ее в трудную минуту и приютил? Как низко ты пал, Ноэль, как же низко…Но, черт возьми, какие чувственные губки…Ааааааа, блин! И вообще… от нее псиной пахнет!» - все ж таки здравый смысл возобладал над вполне себе нормальными инстинктами взрослого здорового мужчины:
- Пожалуйста, не прижимайся так… И, я думаю, стоит что-нибудь на себя набросить. Но сначала, как бы тебе это было не неприятно, ты примешь ванну!– Заявил он, так и не ответив на заданный вопрос. Моро ловко отстранил кицунэ и поднялся на ноги, одарив лису суровым взглядом, какой часто можно встретить у хозяев, отчитывающих провинившуюся домашнюю живность… И когда Ноэль успел его приобрести? Ведь у фаэри никогда не было ни собаки, ни кошки… ни даже рыбок. Но было забавно наблюдать, как рыжая… девушка метнулась в угол. Да, очевидно идея не пришлась ей по вкусу, а что делать, такова жизнь. Порой, она бывает и жестока и заставляет расплачиваться чем-то за то, что нам действительно необходимо в данный момент.
-Заодно и раны промоем – решил подсластить пилюлю парень и переиначить наказание в необходимость, закончив исследовать лису на предмет «попорченной шкуры». Нет, конечно у животных есть свои секреты медицины, но лучше подстраховаться, нежели потом получить заражение крови. Поэтому, взяв кицунэ за локоток, Ноэль беднягу поволок в темный-темный уголок в ванную, где и предстояло совершить экзекуцию относительно пушного зверя в человечьем обличии. К слову сказать, Моро и не представлял, как можно было запихать в его-то ванную эту рыжую живность в животном обличии. Клубок-то был немалых размеров… Разве что трамбовать ногами… Но, парень не думал…вернее знал, что такая идея уж точно не придется по вкусу его гостье. А если говорить точнее, за такое можно и когтями получить…или зубами.
- Надеюсь, ты воды не боишься? – спросил Ноэль исключительно для справки, открывая кран, ведь приговор был уже вынесен и не подлежал обсуждению. Ванна очень скоро наполнилась, и фаэри бросил в воду горсть сушеной лаванды. Приятный аромат начал расползаться по маленькому помещению комнатки, окутывая присутствующих. Ну что, прошу – кивнул он на «эшафот» - отмокай пока, а я приготовлю что-нибудь на ужин, ты же, наверняка, голодна? – «Наверняка»? А что, в данный конкретный момент Ноэль судил по себе, ведь сам после эфира готов был съесть хоть слона.