Несколько удивлённая произошедшим, девушка предпочла не сопротивляться - вдруг передумает и всё же укусит? С лёгким подзрением глядя на него, вампирка пыталась по-тихоньку начать выкручиваться.
И опять проклятая природа решила вмешаться, швырнув очередной снежный ком. На лицо белой россыпью рухнул снег и Рей с несколько кислой миной  сдула его с мордахи.
-Что-то сегодня ветер любит сбрасывать с деревьев снежные шапки на голову и спину всяким валяющимся на дорожках вампирам. Ты не находишь? - совершенно глупая, но тем не менее миловидная клыкастенькая улыбка, которую как ветром сдуло, когда парень слизнул с её лица снег. Найтария действительно подумала, что сейчас укусит, не смотря на все слова... секундой позднее она отвела взгляд, чуть повернув голову в сторону.
-Лукас... это... я несколько не понимаю, мы ведь только познакомились... это... нет, я не отрицаю, что мне с тобой так хорошо, как не было никогда... ну, кроме одного другого вампира... но это было так давно... - в голосе девушки слышались недоумение, грусть... сомнение... Она действительно не понимала, почему так? И что с ней происходило...

-Это слишком реально для иллюзии или морока... и пингвины здесь не водятся. - девушка так же приняла сидячее положение и быстро принялась застёгивать пальто. Даже несколько нервно... порой пуговицы просто не попадали в петли. Когда же она всё же расправилась с одёжкой, Рей вновь взглянула на Лукаса. Почему-то... ей была знакома эта горькая улыбка. Ей было всё это знакомо... ведь почти так же, три сотни лет назад, улыбался и Он... на том самом балу, когда вся её жизнь перевернулась с ног на голову. Может, Он любил её? Действительно любил и потому забрал? Но... она ведь не просила... она его даже ненавидела за это, кричала, словно капризная девчонка... а Он лишь молча стоял, слушая её с такой же горькой улыбкой...
И что с ним произошло? Он... погиб, нет сомнения... только не говорите мне, что это повторяется вновь... опять кто-то из-за меня погибнет? - Рейв тяжко вздохнула, потупив взгляд. Не укладывалось это в душе... да и саму душу рвали кошки когтями.
-Лу... ты хочешь быть моим маэстро?
Сказано это было как-то даже без особого отчёта самой себе... может быть, душа знала, что это то, что было нужно, а мозг просто отказывался нормально воспринимать?

-Всё меняется, Лу... ничто не вечно. И да, тут не может быть пингвинов. Их тут не может быть по всем логическим размышлениям. - отчеканила девушка, глядя на сидящего пингвина и еле сдерживая рвущийся из груди хохот. Пришлось даже прикрыть ладонью рот, давясь смехом. -Думай, как пингвин. Что он здесь мог забыть, нэ?..Лу, пожалуйста, убери его, я не могу. Я сейчас лопну.
Не только из-за птицы к горлу подкатывал ржач. От части Рейв было почему-то радостно от того, что Лукас согласился... может, он действительно лишь догадывался, что значит быть маэстро в этом городе, но... он поймёт со временем...
А сейчас пусть пока считает себя тем, кем он считает... защитником или же хозяином... первый вариант мне точно пригодится. Второй благоприятен... хозяин ведь станет защищать то, что ему принадлежит, разве нет?
Ржач всё ещё душил девушку. В конце концов, вампрка не выдержала и рухнула на заснеженный асфальт вновь, чуть ли не воя сквозь икающий хохот. Или же это был истерический смех? Психи атакуют!

-Он экстраординарный?
Не выдержав теперь уже отплясывавшего пингвина, вампирка с укурочным хохотом каталась по земле. В конце концов, когда уже было невозможно, девушка еле-еле встала на четвереньки, слепила наскоро снежок и зашвырнула в птицу, надеясь, что если тот настоящий, то он убежит, а если это иллюзия... ну, будет чем ткнуть Кейну на то, что пора прекращать цирк.
А из глаз, тем временем... из, казалось бы, уже давно мёртвых глаз, из которых слезы не должны литься... из них действительно на снег по щекам скатывались хрустальные капельки. Со смеху? Или от чего-то другого? Скорее всего, можно было предположить, что причина крылась именно в безудержном смехе, и так, и эдак крючившим певицу, но кому было знать, кроме неё самой, что крылось на самом деле... несколько слезинок так и застыли на бледных щеках, несколько неприятно стягивая кожу. Ещё больше украшений для маски женской версии Пьеро на зимний карнавал...
От чего я смеюсь? Почему? Ведь эта жизнь... это существование... это ведь одно большое проклятье... эта вечная жажда... единственная хорошая вещь - это вечная юность, бессмертие... но откуда здесь радость?

Всё ещё слегка смеясь Рейв стёрла пальцами со щеки заледеневшую слезинку и попыталась улыбнуться Лукасу, хотя... чего пытаться-то? Клыкастенькая улыбка так и сияла на её лице. Даже было несколько непривычно... ведь на лице, вечно изображающим маску для души, так давно не было действительно искренней улыбки...
-Просто... просто я давно так не смеялась... очень давно... - улыбка как-то вновь медленно сползла с миловидного личика. Очень давно... полторы сотни лет... или больше? Она так давно скрывала себя и свои эмоции под покровом показного безразличия и дружелюбия... -Полторы сотни лет... или две... или все три... - её голос перешёл на шёпот. -Я не знаю точно... не помню... только знаю, что это было давно...
Внутри всё неприятно скрутило. Эта её история, которую она хранила для самой себя, которую она никому не смела доверить и рассказать давила страшным грузом, который не даёт двинуться, не даёт вздохнуть свободно... в горле вновь встал горький ком... словно сейчас из этих светло-синих холодных глаз вновь хлынут слёзы, только уже не от радости, а от этой накопившейся тяжести на сердце и душе...

Девушка тяжело выдохнула, несколько секунд тупо глядя на заснеженную дорожку. Довериться? Довериться едва знакомому челов... вампиру? Это казалось абсурдом, совершенно неразумным, пустым и даже опасным... но с другой стороны груз прошлого слишком давно висел на душе вампирки. Она тяжко вздохнула и совершенно загнанно, убито посмотрела на Лукаса. Её буквально прорвало...
-Три сотни лет назад... - тихо начала она свою историю - Я была... скажем... живой. Тогда ещё билось сердце, бежала живая кровь по жилам... я не помню своего имени... не помню своей жизни досконально... я помню только замок, в котором жила с родителями... и однажды был бал... на моё восемнадцатилетие, вроде бы... и среди приглашённых был Он... - девушка сделала паузу. Перед глазами вновь стояло это красивое лицо, горькая улыбка и необыкновенно тёплый, нежный взгляд... - Он так и не сказал мне своего имени. Ни разу... но я была словно околдована. Одного Его взгляда хватило, чтобы я, молоденькая аристократочка, буквально растаяла... и тем вечером, когда гости уже несколько захмелели и расходились по комнатам... я пришла к нему... это была моя первая ночь, хотя я и знала, что это... в те времена это было равно потере чести - я ведь была девушкой на выданье. Но... можно сказать, Он спас меня от этого, открыв всю красоту ночи... только вот без моего согласия... это Он дал мне моё нынешнее имя... забрав старое вместе с прошлой жизнью...
Рейвен примолкла. Она не хотела досаждать Лукасу своим прошлым, в которым горечи было больше, чем какой-либо романтики или чего-то подобного. Она не хотела сбрасывать на него свой груз...

Вампирка тихо вздохнула, пытаясь унять дрожащее дыхание. Воспоминания прошлого... вот что она меньше всего хотела кому-либо раскрывать... но сейчас она просто не выдержала.. Там, где должно было быть сердце... сейчас там так жгло, словно кто-то несщадно располосовал всё ещё живую плоть ножом и с садистким наслаждением насыпал на кровоточащие раны соль...
Так больно... господи, почему... почему мне так больно? Почему это происходит со мной, господи?!
Ещё несколько чистых прозрачных слезинок упало на холодный снег, почти мгновенно замёрзнув и став кристалликом льда... словно эмоции, собранные воедино и замороженные своеобразным вечным памятником самим себе... Девушка тихонько всхлипнула в безуспешной попытке унять всё это, унять эту боль, эти слёзы... но кончилось всё тем, что она просто прижалась к Лукасу, который сейчас казался ей единственным существом, способным её понять.
-Я не знаю, кто я, Лу... - с болью прошептала Рейвен, уткнувшись парню лицом в плечо - Я так долго боролась, так долго пыталась быть сильной... я больше не могу...
Из горла вырвался судорожный всхлип, смешанный с хриплым вздохом. В горле стоял горький ком, а слёзы, так давно сдерживаемые, всё падали на усыпанную снегом дорожку...

-Спасибо... Лу... - только и вырвалось из её уст... и никакого споротивления... такое же робкое, неуверенное прикосновение губ, даже скорее лёгкий призрак, почти не оставивший следа...
Красивая зимняя сказка, обещавшая скоро закончиться жуткой реальностью? Или же... или же это был сон? Или это происходило на самом деле? В голове буквально метались в бешенном ритме мысли, предположения, догадки... Но казалось, это действительно происходило... но слишком, слишком хорошо, слишком... сладко... О господи, как сладок этот... сон?
Господи... ну или Дьявол... или кто ещё... если это сон, прошу... пусть я буду спать вечно... этот сон слишком красив, чтобы его прерывать...
Так тихо... и в то же время в висках стоит громкий стук... опять забилось сердце? Нет... лишь иллюзия, связанная с давними воспоминаниями... но столь реальная... Странно... ведь сейчас Рейвен ощущала себя как никогда... живой. Именно живой. Не существующей, живущей. И теперь тот, кто столь нежно касался её губ, кто держал её в своих объятиях, кому она открыла своё прошлое, себя без маски... теперь она знала его имя... и в глубине души она благодарила Его за это проклятое существование...

P.S. Отписываетесь сразу в Замке

Девушка закончила играть. Но видимо парк был и в самом деле пуст. Хороший, прямо прекрасный Новый Год! Она посмотрела на гитару. На ней флоуресцентным маркером была написа фраза: "Love a life even if she betrays you..." Мио нехотя улыбнулась. Люби жизни, даже если она предаёт тебя... Как точно сказано... И как красиво... Девушка убрала гитару в чехол и повесила за спину. Медленным шагом она шла вдоль ровно высаженых деревьев. Они были стенами - преградами и арками-проходами одновременно. Хм...Как я. Человек - лисица, Или просто одинокая птица. Настроение девушки, оставляла елать лучшего. Оно и понятно, лишь один человек иог помочь ей сейчас, но его не было здесь. Тогда... Мио не хотела возвращаться к воспоминаниям. Кросс... Пронеслось в голове у девушки. Если бы ты знал, как мне тебя не хватает... Миори вздохнула и с измученым лицом поплелась дальше...
----->Переулок "Киояма"

Отредактировано Миори Санами (2010-01-05 20:42:41)

[Замок.]

Январь. 2010 год.

Устойчивость соединения ебет его в мозг гиперскоростью пульсирующих на миелиновых стяжках зарядов. Двоичный хаос упорядочивается, постепенно разгребаются анализаторы ощущения, простейшие и кратчайшие, без синестезии. Перед тем, как выйти на улицу, Габриэль по новой разбирает только что собранный пистолет, рассеянно вертит в руках идеально начищенные детали. Зачем-то проверяет, нельзя ли запихнуть еще один патрон в забитый под завязку магазин. Патрон, ясен хрен, не влезает. А сейчас вокруг снежинки огромные по ветру наискось стелются, даль всю в молочном тумане топят. Вода прозрачная, замерзшая, вперемешку с воздухом один к девятнадцати...Физика, что б ее, атмосферная. Потом только заставляет себя выйти на улицу. Мозги плавятся. Как хорошо не слышать синий цвет и не видеть соленую тяжесть. Как хорошо когда мозг качается на адреналиновых волнах вязкого и влажного блаженства. Словно секретный код доступа к их рыжим встречам, к самому из рыжему существованию, яркому, словно солнечный свет или взрыв напалмовой бомбы, что уничтожит все на своем пути и их, конечно же их тоже, на своем пути. Словно липкое марево, окружающее действительность, словно кровавый туман и в нем ее кровь, ее мясо и кости, твердые, ломающиеся с хрустом, тянущиеся по полу лоскуты кожи, сухожилия, когда она ползет к нему на одних только руках, и он вдруг понимает, что вокруг нее нет сияющего поля той чудовищной регенерации, что перебит позвоночник, что он убил, убил, а она ползет. Сигарета тлеет в неровных пальцах, наполняя воздух вокруг привычной мятной горечью едкого дыма и, кажется, он не может обходиться без него вовсе. Это седьмая сигарета за последний час, но и она медленно догорает, лениво тлеет в грубых руках, пока человек стоит посреди аллеи центрального парка и смотрит перед собой. Он не видит не падающего хлопьями снега, ни наваливших по краям аллеи сугробов, ни редких прохожих, занятых прогулками по парку в прекрасную зимнюю ночь. Он видит, как она идет к нему по аллее центрального парка, но в том парке, что отражается в мутных глазах, сейчас лето, пищат на ветвях птицы да шелестят листья. Медленно, уверенно, останавливается в полосе света шагах в пятнадцати от него. Склоняет голову на бок. Золотые волосы локонами лежат на плечах, глаза синие-синие, ворот высокий, закрывающий вживленный в кожу металл. Она почти Милолика. Она красива, мертвенно, словно фарфоровая кукла. Она жива.

Сигарета обжигает пальцы и выпадает из расслабленной руки, печальным шипением отмечая свою гибель на грязном снегу. Человек задумчиво смотрит ей в след, чешет обожженной рукой подбородок и выдыхает в морозный воздух облачком пара. Это была последняя сигарета из старой пачки. Но Габриэлю слишком лень лезть во внутренний карман куртки, чтобы достать вторую, поэтому он вновь надевает кожаную плотную перчатку и зябко поводит плечами. Никто больше никогда не играл с его именем. Никто и никогда не любил его так, как любила она. Разве об этом можно было думать, убивая ее? Кажется, вообще не следовало ложиться спать, если все равно пришлось подрываться среди ночи и идти на улицу только затем, чтобы хоть как-то себя занять, а вместо этого все равно вляпаться в болото гнусных воспоминаний, из которых выбраться можно было, только в размаху впечатавшись в чугунный фонарный столб. Опустив взгляд, он одернул рукав куртки, мельком глянул время на часах. Разбитые, они показывали четыре чеса дня, хотя на деле наступало только утро следующего дня - во всяком случае, об этом вещал зверь, сидящий в человеке. Он же и заставил начать двигаться - сунув руки в карманы джинс, Габи неторопливо пошел по аллее в ту сторону, где скрылась эдак час или даже два назад мило воркующая парочка. Дебаг исключение исключительной ситуации. Пересилив лень, он все-таки достал сигарету из новой пачки, с трудом вытаскивая подмерзшими порядком пальцами, прикурил от яркой, чужого владения, зажигалки. Первое мгновение сладко кружилась голова, как бывает, не получай организм долгое время своей излюбленной, изысканной отравы. Это просто красивые бредни. В следующий раз рискуешь остаться фруктовым пюре. Замерзшим насмерть фруктовым пюре. Снег хрустит с легким скрипом под тяжелыми армейскими ботинками, и это нарушает окружающею его тишину и темноту, разрезанную пятнами блеклого света с верхушек фонарных столбов. И сигарета, зажатая в губах, несомненно горит ярче и дарит больше тепла.

Отредактировано Gabe (2010-01-05 21:08:50)

-> Неизвестное направление

Январь. 2010 год.

Gabe
Холодно. Время, как на зло медленно потягивалось не собираясь показать на горизонте ожидаемые ещё тёплые лучики солнца. Не спав всю ночь, да и что там о еде то говорить. Новый год начался с самых тяжёлых минут, с потери дорогих ей жизней. Белые хрустальные снежинки медленно падали на белоснежное покрывало, укрывающее весь этот город. Чистый снег.. на нём хорошо заметны свежие отпечатки лап похожих на собачьи, вперемешку с ещё одними, чуть по меньше. Чёрная, как тень прошмыгнула в парк не зная чего она здесь забыла. Запах.. много запахов, здесь похоже бывал не один "человек", именно в эту ночь. Но нюх уловил нечто родное, знакомое, это как на перроне, тогда волчица учуяла запах далёкого друга, теперь же и здесь что-то похожее.
Джек...
Пронеслось в голове при виде мужчины преподносящий к губам сигарету. Чем-то похож, да, именно, похож, но Джека уже давно нет, а может.. Лапы сами сорвались с места, неся волка в сторону неизвестного. Лишь две пары лап, последний остался стоять на месте. Блю мчалась со всей скоростью, притормозив, окатила мужчину снежной волной. Хвост радостно вилял из стороны в сторону.

Gabe

Забавно было наблюдать за тем, кого окатили снежной волной. Волчица вообще любила шалить и не смотря, что ей  холодно, всё равно смело приняла решение той игры, которую затеяла ранее.
Блю?
Звонкий лай, именно лай, Блю наверно единственная из своего рода способная лаять, что непостижимо для волка, но хорошо для маскировки и подражании собаки. А он не изменился, всё так же спокойно относится ко всем приносящим забавам, это прибавило ещё большей радости, ведь теперь можно его и обвалять в снегу. Протянутая рука соприкоснулась с тёплым языком, лапы легли ему на плечи и оттолкнувшись задними, волчица повалила мужчину на снег, осуществив свою задумку. Сил, уложить здорового демона, ей хватило, вдобавок растянуться на нём, радостно облизывая лицо, выражая свою радость к нему. Этот запах ни с кем не перепутаешь, сколько бы не виделись, он всё равно будет храниться в глубине душе.
Хлопья накрыли их сверху, когда прошёлся ещё один прилив. Белый, как снег волчонок, среднего роста, одобрено тоже покрывал мужчину.. поцелуями? Обе девочки, ну прям чуть ли не в малиннике. Два машущих хвоста и тёплые касание языков. Интересная картина бы показалась издалека. Поваленный на снег оборотень, а на нёг волчица, вместе с другой покрывающая теплом. Вот она - тёплая встреча.

Блю
Красиво. Стать и гордость - то, чего не достает многим современным девушкам, но с лихвой есть в волчице, каждый свой шаг делающей с не свойственным обычным волкам, танцующим изяществом, которое присуще разве что грациозным кошкам, ступающим мягкими лапами по самым звонким струнам человеческой души. Только его душа, звериная, не любила кошек, находя всю прелесть в куда менее изящных животных. Лай отдается звоном молоточков по голове так, словно та стала неожиданно самым настоящим медным тазом, да с такими тонкими стенками, что молоточки эти скоро-скоро, да проломят их. Просто сказывалась усталость. Просто не выветрился весь хмель. Просто...просто теплый, влажный и чуть шершавый язык доверчиво касается протянутой руки, просто лапы мягко ложатся на плечи и, поддаваясь, оборотень падает на спину, в снег, обхватывая волчицу, свою волчицу руками за крутую шею. Хотя он ведь никогда не стремился сделать ее своей. Просто всегда исподволь хотел, чтобы Блю всегда была рядом и никуда, ни за чем не убегала, подставляясь под удары индейки-судьбы. Зарываясь пальцами в густую шерсть, Габриэль не пытался ни вывернуться, ни сопротивляться, ни возмущаться всему весу красавицы в звериной шкуре, что приходилось держать на себе - только смеялся по своему, с хрипотцой прокуренного голоса, да тормошил ее за холку одной рукой. Но что это? Словно молния, словно вторая снежная волна, ставшая настоящей метелью, принесла с собой белую волчицу, что тоже радостно накинулась на неспособного к активным сопротивлениям мужчину.
- Хэй, хэй, бодрые девчонки, - похлопав другой рукой белую незнакомку по морде, осторожно и не сильно, чтобы не обидеть, оборотень снова сгреб Блю в охапку и покатился с ней в ближайший сугроб, подняв целую тучу рассыпчатого, колкого снега, - красавицы мои, чего удумали?
Рассмеявшись, Габи предпринял отчаянную попытку встать из кучи-малы, где много лап, много хвостов, и есть всего один он, которого может на двоих и не хватить, но в итоге подскользнулся и повалил в снег и вторую, белую, молоденькую совсем волчицу. Может быть, только волчонок еще. Вокруг, насколько хватало глаз, снег затягивал воздух в мутное белое марево, за которым ни людей, ни деревьев толком не было видно. Должно быть, и веселая троица была надежно скрыта этим зимним хороводом.