Во время грозы.
Персонажи: прошлое воплощение Патрика - Эрриен; Дарроу Остин
Время: 2010 год, ноябрь, вечер.
Место действия: Токио, Бар "Осколки".

Небо долго терпело, но в итоге сдалось под натиском грозы.
Минуты две где-то вдали сверкали молнии, втыкаясь в шпили высотных зданий; вслед за молниями пришел гром - отдаленные раскаты надвигались на город до тех пор, пока каждый житель не услышал их у себя над головой.
Облака прорвались проливным дождем. Прошло не так уж много времени, как забурлили водостоки, не справляясь с бурным потоком.
Прохожие завидовали тем, кто в такую погоду уже сидел дома - ветер изменял направление дождя и тот залетал под зонты; кто-то стоял под козырьками подъездов, не рискуя высунуться наружу.
Люди прятались везде где только можно и потому Эрриен не удивился, войдя в свой любимый бар и увидев там посетителей немного больше, чем в обычный вечер вторника. Кто-то сидел здесь уже давно, а кто-то заскочил недавно и еще трясся от холода, пытаясь как можно скорее согреться. Около батареи, в дальнем конце зала, образовалось что-то вроде небольшого столпотворения. В баре всегда было шумно, а сейчас помещение и вовсе гудело, как потревоженный улей.
Человек существо социальное. И когда количество гомо-сапиенсов на квадратный метр зашкаливает, то непременно быть разговору. Нет, не тому разговору который можно встретить повсеместно. Получается Разговор - именно с большой буквы и никак иначе.
За одним столом ведется ярое обсуждение политики и женщин, то вперемешку, то отдельно - эти видать уже давно сидят.
Другой стол сетует на плохую погоду и сломанный ветром зонт - эти вошли недавно, скорее всего даже не знали друг дружку, но общее горе их сплотило.
У хозяина бара сегодня праздник. Это наверное единственный человек, которому подобное стихийное бедствие лишь в радость.
"Хоть кому-то хорошо", - думает Эрриен, пробираясь сквозь толпу к барной стойке.
- Что приятель, тоже промок? - хлопает его кто-то по предплечью и приглашает присесть к себе за столик - место как раз освободилось; тот кто занимал это самое место решил видимо попытать счастья и выйти наружу.
- Нет, - мужчина улыбается и поднимает руку в отрицательном жесте. Он только что не дал втянуть себя в водоворот Разговора из которого не так-то просто выбраться.
Растолкав еще с дюжину людей, из которых кто-то был мокр до нитки, а кто-то уже успел подсохнуть, Эрриен кивнул бармену:
- Кружку пива и пепельницу, будьте добры.
По телевизору крутили какую-то лабуду.

Отредактировано Patrick Bouvier (2013-06-01 02:16:19)

Эрриен пододвинул пепельницу поближе и похлопал себя по карманам в поисках зажигалки. Оная нашлась довольно быстро. Щелкнув, извлекая пламя, мужчина затянулся никотиновым дымом, тут же выдыхая его в сторону от барной стойки, после чего снова обратил свой взгляд на бармена, который стоял перед ним.
Им оказалась девушка довольно приятной наружности: вздернутый носик, пухлые губки, длинные вьющиеся волосы...
- Пиво обычно пьют с орешками. А вот с сигаретой - водку, - выдала красавица и улыбнулась, тут же получив улыбку в ответ:
- Я люблю сочетать несочетаемое, - произнес мужчина, после чего еще раз затянулся сигаретой. - Глядя на вас и вашего товарища, - Эрриен кивнул на второго бармена, который буквально разрывался на части, стараясь обслужить всех желающих, - можно с уверенностью сказать, что ваша смена подошла к концу. С чем я вас и поздравляю. Дождь все равно будет идти еще как минимум час, поверьте мне как опытному человеку в этих вопросах. Поэтому не сочтите за наглость - возьмите орешков и подходите во-о-он к тому столику, - мужчина указал куда-то вглубь зала. - Буду вас ждать. Сдачи не надо, - улыбнулся он еще раз, положив перед девушкой денежную купюру и взяв в одну руку кружку с пивом, а в другую пепельницу, удалился с сигаретой в зубах.
Пока он шел в обратном направлении от барной стойки, в голове уже сложилось небольшое заклятие - темная магия вещь универсальная. Стоило ему подойти к занятому столику и окинуть взглядом за ним сидящих, как они тут же куда-то заторопились, словно резко вспомнили, что оставили дома включенный утюг или открытый кран в ванной. Редко, очень редко Эрриен позволял себе подобное - просто сейчас попался интересный собеседник. Собеседник не для мужчины, по имение Эрриен МакГрей, а для Жнеца. Бог смерти прекрасно понял, что перед ним не человек, когда улыбался девушке.
Присев за освободившийся столик, поставив перед собой кружку с пивом и пепельницу, мужчина еще раз оглядел всех присутствующих, словно пытаясь вспомнить, что именно привело его в этот город.
Из всех городов мира он выбрал именно Токио, так как в последнее время именно здесь была замечена высокая активность других рас. Такое скопление сильных душ сложно не заметить. Им тут было словно медом намазано, и даже сам Жнец не мог отрицать, что город притягивает его.
Пару раз он даже замечал присутствие чего-то более могущественного, чем он сам, но точных выводов делать не спешил.
Люди продолжали непринужденно беседовать. Дождь продолжал лить с небес.
Потушив сигарету о дно пепельницы, мужчина прилично отхлебнул из кружки с пивом. В любом баре существует правило - если посетитель не говорит точную марку пива, то бармен имеет права налить ему любого - от откровенных помоев, до самого дорогого, что есть в баре. В данный момент Эрриен пытался определить, что он пьет - первое или второе. Знатоком этого хмельного напитка мужчина не был, но вкус ему нравился.
Откинувшись на спинку кресла, он принялся ждать, когда придет девушка. То что она придет сомнений не было.

Отредактировано Patrick Bouvier (2013-06-01 14:00:18)

И она пришла, поставив перед ним пиалу с орешками, но тут же удалилась.
"Забрать куртку", - тут же смекнул Эрриен, делая еще пару небольших глотков из кружки; последняя уже была наполовину пуста... или наполовину полна, что зависело от того, оптимист вы или пессимист. Впрочем, мужчину это не волновало, ведь он мог в любой момент восполнить потерю у барной стойки.
Вообще, Жнец (не Эрриен, нет - Эрриен МакГрей всего лишь патологоанатом в местной больнице, веселый парень, который любит свою работу) в последнее время стал замечать, что его тянет к человеческой философии. К их способу восприятия мира. Человеческие существа живут мало, но даже за столь короткий срок, отведенный им Творцом, способны достичь великих высот. Они постоянно карабкаются, лезут, выживают - в итоге умирают, но даже зная о столь печальном конце, редко кто из них унывает.
Вот, посмотреть к примеру на тех, кто спрятался от дождя в этом баре. Думают они о смерти? Печалит ли она их? Нет. Их больше заботит то что Японская сборная проиграла Парагваю в одной восьмой финала, что на улице идет дождь и что Хиросэ Такэо и петербургская аристократка Ариадна, в новом японско-русском проекте, в честь 105-летия войны , оказались по разные линии фронта. Смерть рядом, здесь, в одном баре с ними, но обсуждают ли они её?
Разговор о войне, пускай даже кинематографичной, на минутку всколыхнул память: Жнец задумался, вспоминая как шел по полю боя, забирая души умерших, как видел смерти военных, сражающихся ради долга и чести, и гражданских, умирающих ни за что - просто потому что "пуля - дура".
Он помнил, как напала Япония и как затонул Варяг, помнил сражения под Ляояном и у реки Шахэ, помнил, как выходила 3-я Тихоокеанская эскадра из Либавы на Дальний Восток, помнил Цусимское морское сражение и разгром русской эскадры, помнил...
О его стол грохнулась бутылка. Девушка оказалась на диванчике напротив, задав вполне уместный в данной ситуации вопрос:
- Ну и кто Вы такой, мистер..? - произнесла она. А он и забыл, что не представился.
- МакГрей... Эрриен МакГрей. Очень приятно познакомиться, мисс Остин. Дарроу Остин -  Вас ведь так зовут, в вашем текущем воплощении, я прав? - он улыбнулся и допил пиво, после чего отодвинул от себя кружку; снова чиркнула зажигалка.
- Вы не против, что я подымлю? Тут и так накурено, думаю, что моя сигаретка погоды не сделает... Как много людей, да? Нечасто встретишь среди этой разношерстной толпы таких как мы. Но когда встречаешь, хочется поговорить. Узнать причины или же историю. Увы, кроме имени, возраста и принадлежности к какой-либо расе, я ничего про вас сказать не могу. Так что не бойтесь, мысли я не читаю... - то ли успокаивая, то ли просто констатируя факт, подвел итог Эрриен.
- Что вы о них думаете? - спросил он у девушки, кивая в сторону людей. - Они забавные, не так ли? Но мне кажется, что забавнее них только мы - имея больше, чем они, мы стараемся стать частью их общества, не способные существовать отдельно от человечества... Впрочем, давайте так - вопрос вы, вопрос я. Это будет более честно, а то пока что говорю только я и мне это кажется моветоном.
Взяв из пиалы орешек, мужчина положил его в рот, прожевал и проглотил. Соленые. Как он и любил.

Отредактировано Patrick Bouvier (2013-06-01 20:26:20)

- Обслуживающий персонал? Санитары... - Эрриен задумался ненадолго, сминая вторую за сегодняшний вечер сигарету о пепельницу. - Довольно-таки интересная мысль. В принципе, врачебная деятельность мне в некотором роде близка, не буду спорить. Жаль, что мои пациенты не разговаривают. Да и записываются на прием всего лишь раз в жизни... Но не будем о печальном.
Еще пара орешков исчезла из пиалы. Дождь снаружи постепенно стихал, словно борясь за свое существование. Ничто не вечно - плохая погода тоже.
Народ начинал постепенно покидать бар - здесь оставались только завсегдатаи. Люди прощались, пожимали друг другу руки; кто-то даже обменялся телефонами, договорившись встретиться на этом же самом месте через какое-то время.
Над столиком, где сидели девушка-бармен и странный парень с пепельно-серыми волосами замигала лампочка.
- Проводка барахлит? - спросил Эрриен. Вопрос скорее был риторическим и ответа не требовал.
-...а Смерть любит яблоки? - эти слова вызвали у мужчины улыбку.
- Любит. И яблоки, и груши, и виноград. Орешки любит... Преимущественно соленые, - кивнув на медленно пустеющую пиалу, Эрриен продолжил:
- Вообще, Смерть - странное название. На разных языках оно звучит по-разному... По-английски это будет Death, французы величают Mort, немцы строго говорят Tod. Вообще, когда языки только зарождались, то человеку нужно было обозначать различные явления и аспекты своей жизни. И вроде бы сущность одна и та же, а слова разные... Сразу вспоминаю легенду о Вавилонской башне. Впрочем, сказка ложь, да в ней намек - событие было далеко не столь грандиозным, каким его описывали впоследствии. И никакие ветра не разносили языки по разным странам - просто рухнула в итоге эта грандиозная постройка под собственной тяжестью.
Эрриен наклонился чуть вперед, сплетая пальцы и кладя на них подбородок, опираясь при этом локтями на стол:
- Да и целью строительства было не дотянуться до Богов. Хотели люди увековечить себя - обыкновенное желание оставить после себя след, чтобы народ смотрел и помнил... Знаете, старую леге... нет, не легенду, было это на самом деле. Сострат бы трижды меня проклял, если бы узнал, что я обозвал его творение легендой. Другое дело, что до наших дней оно не дожило.
Задал как-то один царь задание своему лучшему архитектуру - возвести маяк, каких не видывал свет. Общая высота сооружения была сто сорок метров в высоту... в третьем веке "до нашей эры" как любят говорить люди, можете представить весь масштаб строительства. А на самом маяке приказал он выдолбить свое имя, чтобы знали люди, что за царь построил сие великолепное творение. Только строил то не царь, а архитектор - обидело его такое положение дел. И выдолбил он в итоге имя царя... но только через несколько веков люди помнили не правителя, а строителя. Догадаетесь почему? Впрочем, если хотите, сразу скажу отгадку. А постройка в четырнадцатом веке была полностью уничтожена землетрясением. Так что легендой люди называли не само сооружение, а то как архитектор обманул правителя. Александрийский маяк, наверняка слышали, - последний орешек исчез из пиалы.
Эрриен откинулся на спинку:
- Вы уж простите, я большой любитель поболтать. Тем более, когда по несколько лет ни с кем не говоришь... Можно конечно с людьми, но собеседники из них не ахти какие. Нет, бывают конечно индивидуумы, но не часто их встретишь.
И сейчас, кажется, моя очередь задавать вопрос... Почему именно бармен? Ведь с такими внешними данными да и богатым жизненным опытом можно было занять и более высокое место в иерархической системе. Может в этом кроется какая-то закономерность, что многие из нас, бессмертных, не блистают в высшем свете. Мы не смотрим на людей с экранов телевизоров, не диктуем им моду, не выбираем законы... Я меньше удивлюсь, если встречу высшего демона работающего подсобным рабочим, чем если увижу его на дипломатической трибуне. Что скажете?

На улице пахло озоном - после дождя всегда так. Происходит перенасыщение воздуха кислородом, иначе говоря - ионизация. Дышать становится легче.
После грозы похолодало. Изо рта Эрриена небольшими клубами выходил дымок. Мужчина почувствовал дискомфорт и поплотнее завернулся в плащ, полами которого играл легкий ветерок. На горизонте можно было увидеть грозовые тучи, которые уходили прочь от города. На небе сияла неполная Луна; из-за городского освещения: фонарных столбов, мерцающих баннеров, неоновых вывесок, её было плохо видно, но МакГрей умудрился разглядеть ночное светило.
На улицу его вытащили не дожидаясь, пока он утвердительно кивнет. Видимо на девушку уже подействовало вино. Он и сам был слегка пьян - его нынешнее тело, по некоторым причинам, плохо переносило влияние алкоголя. Кружки пива было вполне достаточно для того, чтобы почувствовать легкое головокружение. Однажды он даже напился, было дело... В такие моменты, правда, его человечность отключается и бразды правления берет на себя Жнец - из него ужасный собеседник, мрачный и неразговорчивый.
- Я с удовольствием предложу даме руку, и джинсы меня нисколько не смущают, - подставив девушке локоть, чтобы она могла за него ухватиться, мужчина добавил, с иронией в голосе:
- Только вот не боится ли леди, что подобное прикосновение лишит её души? - Эрриен усмехнулся, давая понять, что лишь шутит. Впрочем, ему приходилось улыбаться и более радушно, когда он отнимал чью-то жизнь.
Они перешли через дорогу на красный сигнал светофора - это была маленькая улочка с односторонним движением, поэтому машины здесь ездили очень редко. Потом пришлось немного поплутать дворами. В итоге возникла необходимость спрашивать дорогу: гуляющая пожилая пара с удовольствием показала молодежи, куда нужно идти, чтобы выйти к парку.
- Знаешь... - неожиданно произнес Эрриен, когда старики скрылись из виду, - чтобы ты сделала, если бы узнала, что её мужу осталась неделя? Что вскоре их вечерние прогулки закончатся? Ей некого будет держать за руку - останутся лишь фотографии, воспоминания о прежней жизни, да пара видеозаписей, сделанная внуками на годовщину их свадьбы? Подбежала бы и сообщила? Или же пойдем дальше, равнодушные в своем бессмертии? Жизнь бывает так несправедлива...
В глазах мужчины поселилась грусть, глубину которой невозможно измерить. Он посмотрел на девушку не в силах больше... сдерживать неожиданную улыбку:
- Протрезвела? - улыбнулся он. - Некоторых подобное быстро отрезвляет, но мне что-то подсказывает, что с тобой этот трюк не сработает, а?
Бутылка с вином незаметно оказалась в его руках:
- Бог велел делиться. Вообще, он забавный парень и много чего велел, но сейчас ему глубоко плевать. Мне кажется, что Всевышний сейчас возделывает какой-нибудь другой мирок, возлагая на него бо́льшие надежды. А это так, - бутылкой мужчина окинул все вокруг - вокруг, к слову, уже был парк - бета-версия идеального мира, которого у Творца увы не получилось.
Отхлебнув немного из горла́, Эрриен возвратил алкоголь его законной владелице.
- А вообще, я завидую тебе, Дарроу, - МакГрей и сам не заметил, как они перешли на "ты". - Тебе не приходится помнить все фрагменты своей жизни. Каждый раз с нового листа, каждый раз сначала. А у меня вот все иначе... И что самое ужасное - не получается забыть. Могу сказать, сколько зазубрин было на мече у Аттилы, когда он впервые ходил на византийскую провинцию Иллирик... Помню, сколько сыновей было у той старушки, которая ждала их во время войны назад. И ни один не вернулся, каждого мне пришлось отвести в Серые Пределы. Помню, что они все говорили, точь-в-точь, до последней буквы... Так, мы опять о грустном. Ты меня одергивай, ладно? А то из меня и мрачный жнец, и мрачный чтец, и мрачный на дуде игрец. Угадаешь, какое слово ключевое? - мужчина улыбнулся, присаживаясь на ближайшую скамейку.
- Отвечу тебе на ранее заданный вопрос, а то совсем заговорился, - Эрриен снова перехватил инициативу в виде бутылки в свои руки. - Я вижу два имени - истинное и то, которое ты носишь в данном воплощении. Имена твоих предыдущих воплощений мне узнать, увы, не дано. Дата смерти этого тела мне тоже видна - то есть я знаю, когда прекратит существование эта оболочка, но не более. Дух бессмертен - в таких случаях вместо даты я вижу какую-то путаницу, словно цифры состояли из дыма, но их разогнал ветер и они расплылись в нечитаемую мешанину.
Мужчина отхлебнул из бутылки и поставил ее рядом с собой на скамейку.
- Знаешь, заметил тенденцию, что на вопросы мне интереснее отвечать, чем задавать их самому. Так что спрашивай еще что-нибудь.
В темноте вечернего парка чиркнула зажигалка.

- Любил? - Эрриен повторил это слово, медленно, словно пробуя его на вкус. - Смотря что под ним понимать. Секс или же возвышенное чувство. Думаю, ты имела ввиду второе.
На несколько секунд повисла тишина, пока мужчина затягивался сигаретой.
- Не понимаю я современных людей. Есть фраза такая у них - "заниматься любовью". Во все времена любовь считалась высокой инстанцией отношений между мужчиной и женщиной. Стихи, романсы, прогулки под Луной и прочее, и прочее. А сейчас любовью просто занимаются... как некоторой животной потребностью. С другой стороны, все в этом мире циклично - с чего начали, к тому и пришли... Пещерные люди тоже не задавались высокой моралью и просто совокуплялись налево направо, даже не представляя, что даме нужно дарить цветы.
Эрриен отхлебнул из бутылки еще немного - вино в ней уже заканчивалось.
- Выше изложенное ко мне никоим образом не относится. Прочитал в одной современной книжечке. Тоненькая такая брошюрка, в которой собраны высказывания автора. Да и высказывания вроде бы средненькие, да вот только книжка большим тиражом разошлась. Любят люди про себя гадости слушать, да при этом еще кивать и поддакивать их говорящему, подразумевая, что все сказанное "ну уж к ним-то точно никак не относится". К любому другому, но не к ним, - мужчина усмехнулся.
Мимо пробежал парень в спортивном костюме. Чуть выше предплечья у него был закреплен плеер; из наушников доносилось что-то ритмичное, как раз подходящее под бег. Парень косо посмотрел на сидящих на скамейке, мол лучше бы бегом занялись, чем алкоголь глушить.
- Вообще, в чем-то ты права. Не будь всех этих воспоминаний я вряд ли бы мог делать то, что делаю столь безупречно и беспристрастно. Это как эдакий защитный механизм, чтобы такие как мы не отлынивали... - задумавшись на мгновение, Эрриен продолжил. - Возвращаясь к теме о любви. Чувства мне недоступны. По крайне мере, не в полной мере - так будет точнее. Но я умею очень неплохо имитировать. Играть нужную роль. Впрочем, это не так уж и страшно, как мне кажется - люди ведь тоже часто притворяются теми, кем не являются, пытаясь предстать в ином свете или же просто понравиться кому-то. Почему мне нельзя?
Вечер медленно превращался в ночь - с каждой минутой темнота сгущалась все больше и больше. Вскоре, любой проходящий мимо скамейки уже с трудом смог бы разглядеть на ней сидящих - лишь маленькое оранжевое пятнышко от сигареты, висящее в воздухе, давало понять, что здесь кто-то есть. Фонари в парке были, но лишь на центральной аллее.
- Была одна девушка. Можно сказать, что я любил её. Имитировал. А она нет, прониклась ко мне настоящими чувствами. Мы прожили вместе достаточно долго. У нас даже были дети. Ты ведь знаешь, что подобные мне не могут иметь потомства... Однако у наших оболочек есть все что для этого нужно. Мои дети были простыми человеческими детьми, без магического дара или еще чего-нибудь подобного. Они уже давно выросли, состарились и умерли. Но и у них были дети. Были внуки. Потом появились и правнуки, жаль, что они этого не увидели. Жизненный цикл продолжается, несмотря ни на что. Может быть это был горький опыт? Как бы то ни было, еще раз заводить семью мне не хочется...
Эрриен встал со скамейки, чтобы размять затекшие конечности, после чего плюхнулся обратно.
- Я бы спросил тебя, на счет любви, но боюсь, что уже знаю ответ. Поэтому спрошу другое... Ты далеко отсюда живешь? А то моему телу становится холодно. Предлагаю заехать куда-нибудь по пути, докупить вина и продолжить разговор в более теплой обстановке. Впрочем, это по желанию.
Щелчком отправив сигарету в полет, мужчина откинулся на спинку скамьи и посмотрел вверх. Здесь не было неоновых вывесок и фонарей, а потому звездное небо предстало перед ним во всей своей красе.

Под вечер в баре всегда было много народу.
Кто-то приходил сюда с друзьями, а кто-то заглядывал один. Кто-то пил легкие напитки, ради веселья, а кто-то напивался тяжелым алкоголем – желая забыться. Сколько людей – столько причин, мотивов, поступков и мнений. Каждым человеком что-то движет, но если присмотреться, то балом правит одна единственная вещь. У одних она есть, у других её нет. Порою её тяжело достать и легко потерять. Ты король, если всегда держишь эту вещь за пазухой и бедняк, если она отсутствует у тебя полностью. Имя этой вещи – Информация.
Человек, смеющийся за барной стойкой вместе с друзьями, знает о том, что у него родился сын. Он владеет этой информацией и потому счастлив.
Через двух людей, слева от него, напивается другой доходяга – он не знает, изменяет ему жена или нет. Отсутствие информации приводит несчастного в отчаяние; одна рюмка, другая, третья – он уже еле стоит на ногах, но пьет дальше. Хочет забыться.
Впрочем, не всегда информация приносит удовлетворение: у человека, который празднует рождение сына, есть друг, который был влюблен в его жену со студенческой скамьи. А теперь, осознавая что потерял её навсегда, отдав, сам того не желая, товарищу, сидит дома, натирая веревку мылом…
Судьбы людей неведомы им самим. Иногда лучше не знать многого из того, что грядет; но человечество хочет "запретный плод", а потому ищет посредников, между собой и заветным знанием. Информаторов.

Он сидел там же где и всегда; каждое воскресенье, в одно и то же время этот человек был здесь. Каждый раз выкуривал около пяти сигарет за вечер, интервалом в двадцать минут между каждой и выпивал по две кружки одного и того же пива, без какой-либо закуски. После чего мужчина собирал свои вещи (кожаный портфель с металлическими посеребрёнными заклепками и легкий плащ) и уходил. В общем счете сто минут каждый выходной. Сто минут на то, чтобы любой желающий мог спросить его о чем угодно. Естественно не бесплатно; величина суммы увеличивалась пропорционально сложности вопроса. Иногда оплатой служили не деньги, а какая-либо просьба; иногда человек улыбался и отвечал за «просто так».
Его звали Патрик Бувье. По крайне мере так он представлялся другим. Его биографию не знал никто, ровным счетом, как и место проживания, род деятельности и возраст. Человек-призрак, который приходил из ниоткуда и уходил в никуда. Пару раз за ним пытались следить, но безуспешно. В какой-то момент он сворачивал за угол, в темный переулок, оканчивающийся тупиком… и исчезал. Иногда мужчина пропадал за проезжающим мимо автобусом – вот вроде есть, а через мгновение и след простыл.
Вскоре общественность просто смирилась с этим «пророком» - какая разница кто он и откуда – если тебе нужна информация, то приходи. Если нет – проходи мимо.
За последние полгода у Бувье побывали все, кто только мог: от простых граждан, до политиков и лидеров крупных криминальных организаций. Иногда за его столом сидел какой-нибудь дед, спрашивая про внуков, не писавших уже давно; иногда стояла толпа «секъюрити», а перед Бувье сидела большая «шишка», задавая «важные, для всей страны, вопросы». Патрик всегда улыбался и всегда брал с человека лишь ту сумму, которую тот мог заплатить. Но это не значит, что плата была невелика: с деда он мог потребовать отдать ему все свое имущество, а с политика – отказаться от своей высокопоставленной должности; человек может заплатить, но захочет ли?
В среде таких же информаторов Бувье считался чокнутым гением. Его запросы, порою, переходили все разумные рамки, а качество работы было на грани фантастики. Обращаясь к нему можно быть точно уверенным – ты узнаешь все что хотел, но цена знаниям будет велика. Впрочем, если тот же дед спросил бы о пропавшей кошке, а политик о курсе валют на следующий месяц, Патрик ответил бы, ничего не требуя взамен. Отсюда можно сделать вывод, что платна только та информация, которая действительно имеет вес в судьбе человека – за «мусор» платить необязательно.

Он барабанил пальцами по столику, ожидая заказа и пепельницы; зажигалка уже крутилась у него в руках, а сигарета была зажата между зубами. Сегодня на нем была клетчатая рубашка от Burberry, с короткими рукавами, светло-коричневый приталенный пиджак, от того же производителя; темно-серые потертые джинсы от Benetton, а так же черные лакированные туфли от Cornado красовались на ногах.
Мужчина скучал. Скучал ровно до тех пор, пока к его столику не подошла миловидная особа, явно интересующаяся тем, что предлагал сегодня Патрик. К тому моменту подоспел и заказ – пиво  "Adellscott", рыжеватого оттенка, из солода прокопченного на шотландском торфе, и пепельница.
- Я не ошиблась и Вы... Бувье? - спросила девушка.
- Да, это именно я. Присаживайтесь. Чем могу быть любезен, мадемуазель… - мужчина сделал легкую паузу в конце, чтобы позволить девушке назвать свое имя.

Официант легким и артистичным движением, отрепетированным до совершенства, поставил пепельницу на стол; Патрик улыбнулся старому знакомому и получил такую же улыбку в ответ – эти двое давно знали друг друга. Вслед за пепельницей возникла и кружка с пенящимся французским пивом. Бувье кивнул в знак благодарности и подкинул вверх монетку, заранее приготовленную для своего приятеля. Тот же, совершая что-то вроде полупоклона, закинул свободную руку за спину, а ту, в которой держал поднос, поставил под падающую кругляшку достоинством в двадцать пять центов; в последний момент поднос опустился ровно настолько, чтобы монетка, упав на него, начала крутиться. Парень тут же закрутил поднос на пальце, удивляя публику – монетка, словно нарушая законы физики, продолжала крутиться на крутящемся подносе. Те, кто уже видел это зрелище, вернулись к своим делам – каждый раз они ожидали, сорвется фокус или нет? Те же, кто видел представление впервые, – зааплодировали.
Официант удалился, и Патрик внимательнее пригляделся к девушке, присевшей за его столик: она могла быть кем угодно – школьницей, студенткой, домохозяйкой, куртизанкой или же офисным планктоном; могла быть бедной или же богатой, глупой или мудрой, молодой или же…
«Безумно старой…», - подумал Патрик, отпивая пива, смотря на девушку поверх кромки бокала. К нему заходили разные гости – кто-то соответствовал своей внешности, а кто-то не всегда. Как было и сейчас, к примеру; однако речь идет не о возрасте.
Поставив бокал обратно на стол и отложив пока сигарету в сторону, мужчина подался вперед, сцепив руки и положив на них подбородок. Он продолжал рассматривать девушку, пока она говорила. Он уже видел её раньше – еще до Катастрофы. Тогда она была совсем другой, да и вела себя по-другому. В ней что-то изменилось; что-то, что никогда уже не будет прежним. Впрочем, Бувье это нисколько не волновало – прошлое, настоящее и будущее людей – их дело. Он лишь отвечает на какие-то конкретные вопросы, стараясь не вдаваться в картину в целом. Она ему просто не нужна, эта самая «картина». Зачем? Люди считают себя индивидуумами,  единственными в своем роде, а на деле они все одинаковы. Нельзя отрицать, что среди них попадаются интересные экземпляры, но они так редки, что порою это удручает.
- Как скажете, Хотару-сан. Сегодня вы Мери Сью, - Патрик откинулся на спинку стула, открывая крышку своей зажигалки и тут же закрывая её. Раздался характерный щелчок.
- Также я могу предположить, что раз Вы – Информатор – пришли к такому как я, то вас что-то интересует. Причем это что-то, самостоятельно, вы разузнать не можете или не хотите. Скорее второе, чем первое… или я ошибаюсь?
Зажигалка легла на стол, а мужчина отпил еще чуть-чуть пива. Он по-прежнему скучал – это было видно по его ленивым движениям и неторопливой манере речи; некоторых клиентов это раздражало, некоторых успокаивало.
- На вопрос о городишке я, пожалуй, отвечать не стану. Вы и так все сможете узнать – рано или поздно. Вороны птицы умные… и любопытные, - мужчина улыбнулся, наконец-таки взяв первую за вечер сигарету. Прошло уже пять минут с начала его пребывания здесь. Щелкнула зажигалка, на этот раз кремнем – затлел кончик сигареты, и мужчина затянулся на секунду, чтобы через пару мгновений выпустить дым в сторону; клиентов нужно уважать – не всем приятен запах табака.

Девушка вздохнула и устроилась на стуле поудобнее – он улыбнулся ей в ответ, делая еще одну затяжку, по-прежнему выпуская дым в сторону. Она улыбается – улыбается и он; сразу видно, что за этим столом встретились не два человека, а два хищника, мастера своего дела, которые глотку готовы драть, за добычу – информацию.
Кто-то среди присутствующих, возможно, узнал сидящую напротив Бувье особу; по залу пробежался волною шепот и сразу стих. Несколько любопытных пар глаз устремились было к парочке, сидящей в укромном уголке, но встретившись со взглядом Патрика запнулись и остались в пределах своих столиков.
На фразу девушки о том, что она может узнать все что угодно, мужчина лишь скептически хмыкнул, всем своим видом показывая, что он, к примеру, может назвать пару-тройку сотен вещей, которые ей выяснить не под силу. Но вслух это озвучено не было – незачем напрямую оскорблять потенциального коллегу – профессиональную вежливость никто не отменял.
«Ворона» потянулась, до тех пор пока несколько косточек в её теле не хрустнули, а затем села обратно. Вежливую улыбку как рукой сняло, хотя остатки доброжелательности еще мелькали на лице девушки.
«Ну, удивишь меня или нет?» - Патрик затушил сигарету о дно пепельницы и отпил еще чуть-чуть из бокала с французским пивом. Сегодня оно было на порядок хуже, чем в прошлое воскресенье – бармен, скорей всего, опять проворачивает свои темные делишки, разбавляя благородный напиток какой-нибудь дрянью, ради экономии. Ничего – ему это аукнется... но не от Патрика – он в подобные дела не лезет.
Девушка, тем временем, решила за Бувье, что сегодня особенный день:
«По-моему, так самый обычный» - подумал Патрик, отпивая еще чуть-чуть из бокала.
Более того, мадмуазель Хотару назвала его Мистером Постоянство:
«Если бы, девочка, ты знала, насколько я постоянен, тебя бы как ветром сдуло...» - Бувье легонько улыбнулся, показывая, что против подобных прозвищ ничего не имеет; как его только не называли за последние несколько веков: Мрачный Жнец, Остригатель душ, Темный Всадник... на этом фоне Мистер Постоянство, пожалуй, звучит не так уж плохо.
Девушка задумалась над чем-то, но ненадолго, после чего задала вопрос. Вопрос оказался не совсем обычным, можно сказать, с изюминкой. Можно сказать, «не в бровь, а в глаз». Бувье даже ухмыльнулся – вслух, так чтобы было слышно и ей, и окружающим. Последние, к слову, до сих пор не решались обратить взгляд на столик этих двоих. В баре царило негласное правило – если кто-то приходит к Патрику, то это их с Патриком дело – чтобы они не говорили, нельзя прислушиваться, и уж тем более, нельзя перебивать или вставлять свои комментарии. С любым, кто этими правилами пренебрегает, иногда случается что-нибудь из ряда вон... и опять-таки, не Бувье это рук дело. Ему вообще все равно, слышат его посетители или нет – он лишь рассказывает информацию, а кто слушатель – дело десятое.
- Надо же... – мужчина потянулся было за пивом, но передумал и опустил руку в незаконченном жесте. – Вопрос немного странный, для такой юной особы. И ответ на него, скорей всего, тоже будет странным. С другой стороны, почему бы тебе не спросить что-нибудь более важное? Уверен, что...
Патрик прервал фразу на середине, словно о чем-то размышляя, а потом продолжил:
- Впрочем, я отвечу, но сначала придется ответить тебе. Что вообще в этом мире ты считаешь настоящим? Как много реальных вещей тебя окружает? А как много иллюзий? Дам подсказку – я не иллюзия и не фантом, я не ошибка этого Города, но я так же, как и многие, застрял тут. Застрял не потому, что меня насильно удерживают, а потому что это место разжигает мое любопытство... как и твое.
Бувье улыбнулся и достал еще одну сигарету – прошло десять минут с его пребывания тут.

Сигарета замерзла в его руке, а он лишь усмехнулся и... затянулся ею вновь. Огонек снова жил и тлел, как будто ничего и не произошло.
- Извините, но я и так не дышу в вашу сторону табачным дымом. На бо́льшие жертвы я идти не готов, увы. Если вам неприятно сидеть за одним столом со мной, можете удалиться. Это моя территория и мои правила. Не так ли?
Патрик улыбнулся, отпивая еще чуть-чуть пива.
Мир вокруг него жил своей жизнью. Это был мир полный людей, пластика и бетона, металла и стекла. Странный мир, построенный странными созданиями по воле Бога, которому, наверное, уже и дела до них не нет. Так, неудачный эксперимент, не более.
Для Жнеца это был мир пластилина. Разноцветного, красивого и дорогого, но все же пластилина. Когда видишь, как все окружающее со временем деформируется, а ты остаешься прежним, на ум действительно приходят подобные мысли. Мнутся лица людей, покрываясь морщинами, засыхают деревья, теряя гибкость и пластичность ростка, исчезают реки, потому что заканчивается тот самый «пластилин», что их питает. Такое угнетает со временем даже тех, кто не способен быть угнетенным и разочарованным по своей природе.
И среди всех остальных, единственным у кого был ножик, для резки этого самого пластилина, был Жнец. Когда один слой приходит в негодность, он отрезает его, отправляя на переработку. В лепку. Правда, случается и такое, что попадаются комки – в виде девушки, сидящей напротив. Их сложнее разрезать, но не значит, что невозможно.
Кружка пива опустела – сделав последний глоток, мужчина поставил ее на стол и выдохнул:
- В ближайшее время не заказывайте в этом баре ничего алкогольного. Бармен явно мешает, причем бессовестно. Но за это ему воздастся. Сегодня вечером, около одиннадцати, в конец его смены. Те пятеро парней уже твердо решили накостылять мерзавцу, - Бувье кивнул на какой-то из столиков, находившихся в зале. – Только откуда им знать, что у него в этот момент случится первый сердечный приступ? А хозяину заведения нужно будет искать замену. Прискорбно, в некотором плане, но как сказали бы французы: «C'est la vie».
Патрик затянулся сигаретой еще раз, размышляя о разном. К примеру, о том, что для Информатора знаменитая Ворона слишком болтлива. Он до сих пор не ответил на её вопрос, увиливая как только можно, а она почти сразу – как на духу.
«В одной басне, такая же птичка выпустила из клюва сыр...»
Причем про Маэстро он у неё не спрашивал – сама рассказала. Осталось лишь слегка прикрыть глаза и мысленно потянуться к метке:
- Передавай от меня привет Даймону. Скажешь, что от Жнеца – он поймет.
Затушив сигарету о дно пепельницы, Патрик стал ждать реакции Рэйвен. Поняла ли? Догадалась? Впрочем, пускай сделает свои выводы. Отвечать на её вопросы в том виде, в котором она хочет, Бувье не будет.
«Не доросла еще».

Отредактировано Patrick Bouvier (2013-09-24 12:29:45)

«Ошибся в имени? Старею.» – ухмылка про себя, а снаружи все то же Постоянство.
- Нет маэстро? – Бувье улыбается. – Что ж, возможно я ошибся. В любом случае передайте привет. Мало ли, за столько лет многое могло измениться... имя в том числе.
Взмах рукой, как знак официанту, чтобы принес еще пива. Пусть бармен мешает – это не повод отказываться от привычек. Можно перетерпеть. Все знают, что это визитная карточка Патрика, и будет плохо, если ее что-то замарает. Тем более, что недолго бармену осталось – следующий будет предусмотрительнее.
Тем не менее, в этот раз пиво оказалось нормальным. То ли совесть, то ли нежелание обижать старых и добрых клиентов – черт его разберет, что там у этих людей чешется, когда они ни с того, ни с сего начинают делать некое подобие добрых поступков. Однако, один добрый на сотню злых греха не искупит. Когда дойдет дело до Небесного Суда, чаша весов даже не шелохнется в сторону Света. Котел в Аду уже медленно закипает.
Приложившись к нормальному пиву, к такому, каким оно должно было быть изначально, Патрик почувствовал себя живым. Его физическая оболочка любила себя побаловать, тогда как внутренний Жнец плотскими утехами брезговал. Старому шинигами другой напиток был амброзией – игра с такими, как девушка напротив. Причем игра нечестная, все карты оппонента заранее известны, но ради благородства Жнец не сует в них нос раньше времени, поочередно открывая одну за другой. Иногда, если игрок напротив показывает неплохие результаты, ему может повезти заглянуть и в карты Высшего. Но не во все естественно, а лишь в те, которые он сам откроет.
- Знаете, мисс Хотару, а вы мне нравитесь. Пожалуй, я расскажу вам кое-что про Даймона... Нет, простите, Дэймона, как вы говорите, хотя я уверен в обратном. Это существо непостоянное, двойственное и кровожадное. Если вы имеете с ним дело, то будьте предельно осторожны. К слову, это не мое мнение, это Информация, которую некоторые собирали годами, а я «подслушал». Мне вы доверять не станете, а вот Информации поверите. Если нужны доказательства, уверен, вы с легкостью их раскопаете без моей помощи.
Можно было бы рассказать, что почти при всех убийствах Даймоном Жнец присутствовал лично, но так открываться было бы глупо. Да и незачем этой девочке знать, что за личность сидит сейчас перед ней. Не из-за того, что Высший боялся повредить рассудок несчастной – она бы наверное даже не удивилась. Для Информаторов подобная находка приравнивалась бы к золотой жиле в годы «Золотой Лихорадки». Вот именно поэтому и незачем Вороне знать лишнего.
Пришло время, и еще одна сигарета затлела, подожженная зажигалкой. «Zippo» была бережно положена на стол, рядом с пепельницей. Патрик кинул свой взгляд куда-то в зал, размышляя о чем-то своем.