Отредактировано Morrie (2012-05-31 22:00:34)

Уилмингтон, штат Делавэр, имел по мнению Мэйв, лишь одно достоинство (помимо, разумеется, того, что он находился в Америке, а не в Европе, которую постепенно охватывал огонь войны) – здесь можно было достать чулки. Фабрика, изготавливающая нейлон находилась именно здесь, а владелец ее (вот неожиданность) полюбил заведение ирландки, которое здесь называлось «Горячая кровь». Почти иронично, учитывая, что обедала и ужинала в большинстве своем вампиресса именно здесь.
И все же Мэйв сомневалась, что останется здесь достаточно надолго. Рано или поздно война закончится. Гитлеровская зараза, что распространялась сейчас по Европе, просто не может выжить в мире, где люди не свихнулись окончательно… или те, кто ими управляет. Если относительно самих homo sapiens у ирландки еще могли возникнуть вопросы, то власть имущие, многие из которых отнюдь не люди, скоро поделят сферы влияния и успокоятся. А пока этого не случится, вампиресса предпочитала оставаться подальше от политики, хотя клановая способность и могла бы ей позволить занять весьма неплохое место в высших кругах, если не как политическому деятелю, то в качестве жены оного. Однако Мэйв считала это слишком утомительным, предпочитая обустраивать свою жизнь подальше от крупных конфликтов, а способностями пользуясь, чтобы уменьшать налоги или вот доставать чулки в неограниченном количестве. Один ее знакомый индиго ставил ей это в укор. Мол, негоже просиживать штаны (а в ее случае – юбки), наблюдая как рушится мир. Ирландка не была с ним согласна – ее мир стоял вполне себе спокойно – заведение приносило отличный доход, сама вампиресса ни в чем не нуждалась, на ее территории почти не было других хищников, а с теми, кто был, она сумела договориться. А еще она получала то, чего хотела, так или иначе. Такая жизнь вполне устраивала мисс МакКарти (именно такую фамилию сейчас носила ирландка).
Бар работал весь день, но только к вечеру наполнялся людьми особого сорта, которые приходили не только для того, чтобы пропустить стаканчик-другой, но в большей степени чтобы увидеть выступление танцовщиц, а то и заказать приватный танец или нечто большее. «Нечто большее» предоставлялось редко, только особым клиентам и только если девушка была не против подзаработать именно с этим мужчиной. Все-таки Мэйв держала не бордель, а бар, поэтому ее девочки были свободны в выборе, чем в общем-то гордились.

Сегодня мисс Маккарти не планировала танцевать, ее больше заботила финансовая часть. После начала войны возникли некоторые проблемы с поставками алкоголя, и их следовало решить как можно скорее. Бар, в котором недоступна выпивка, - не бар. Девочки готовились в гримерках в выступлению, и вампиресса собиралась как раз проверить их, когда в ее кабинет робко постучали.
- Войдите.
На пороге стояла одна из официанток. Кажется, ее звали Бекки. Первая положительная, любимая группа Мэйв. Даже странно, что вампиресса еще не попробовала новенькую. Не то чтобы ирландка предпочитала питаться персоналом… но они шикарно поддавались воздействию и никогда ни о чем не рассказывали. Кроме того многие девушки были одни, потому почти незаметные следы не вызывали вообще никаких опасений, что было исключительно удобно, раз уж мисс МакКарти сейчас предпочитала держать доноров, а не жертв.
- Мисс, вас просят выйти в зал. Человек из компании Hercules, вы беседовали с ним еще на прошлой неделе. С ним еще один господин и его друзья.
Даже по интонации было видно, что «еще один господин и его друзья» заинтересовали молодую американку. На какое-то мгновение Мэйв даже стало интересно чем именно.
- Спасибо. Я выйду к ним через пару минут.

Только поставив точку и запечатав письмо поставщику, вампиресса встала из-за стола и одернула юбку. Новая мода, пришедшая с началом войны, совершенно не радовала ирландку, поэтому покрой платья самой Мэйв и одежду официанток несколько отличался от общепринятых. Благо, в городе нашлась портниха, которая с удовольствием (и за соответствующую плату) шила по эскизам вампирессы все, что та хотела. Вот и сейчас на девушке красовалось черное платье и корсетным верхом, открытыми плечами и юбкой повыше колена, а на ногах – почти неприлично высокие туфли на тонких шпильках.
Вампиресса вошла в зал, окидывая гостей внимательным взглядом. Почти тут же выцепила из общей массы человека из «Грекулеса» и двинулась к нему, по дороге улыбаясь и принимая комплименты, бескорыстными из которых была едва ли четверть. Впрочем, Мэйв привыкла и на такие мелочи давно не обращала внимания.
- Добрый вечер, как вам отдыхается? – осведомилась девушка, и почти сразу перевела взгляд на спутника адвоката. Это было куда интереснее…Потому что перед ней сидел высший…и двое его, похожих друг на друга как две капли воды, детей. Лицо ирландки помрачнело лишь на едва уловимый миг, а потом она вновь обворожительно улыбалась, пытаясь понять, что же незнакомец здесь забыл. Он явно приезжий, потому что не похоже было, что он ожидал увидеть здесь собрата.
- Может, ваши гости желают чего-нибудь из моих особых запасов? – фраза, обращенная к юристу, на самом деле предназначалась высшему. Адвокат уже таращился на Мэйв, стараясь заглянуть в ее декольте, пока сама мисс МакКарти с очаровательной клыкастой улыбкой изучала взглядом его собеседника, пытаясь понять, придется ли защищать свою территорию.
– Что привело вас в Уилмингтон, мистер…?- интонация намекала, что чужак мог бы и представиться, хотя вряд ли его имя будет настоящем и что-то скажет о нем.

Вампир был непрост. Чего еще можно было ожидать от собрата по крови, тем более высшего? Все они были в той или иной степени необычны, а потому куда интереснее простых смертных. Мэйв никогда не могла понять странного «обожествления» людей некоторыми сородичами. Мол, они живут дольше, а потому ярче, чувствуют все острее и так далее. Это было бредом. Если ты не можешь сделать свою жизнь захватывающей даже спустя несколько веков, значит, ты идиот, и возможно пришло самое время впасть в летаргию на пару десятков лет. Сама ирландка даже несмотря на периодические приступы депрессии и одиночества, никогда не думала о том, что люди в чем-то выигрывают, и жизнь доказывала, что она в своем мнении права. Вот и сейчас, едва не пускающий слюни человек и высший выглядели полными противоположностями друг другу. Неуклюжий комплимент юриста Мэйв приняла с улыбкой, которая любому здравомыслящему существу показалась бы хищной, но у служащего «Геркулеса» вызывала едва ли не поросячий восторг. Ирландку же интересовал только его спутник и цель его визита в город.
- Благодарю вас, сэр. Уверена, что и другие девочки моего заведения ничуть не хуже. – Едва уловимый знак, и вот уже одна из юных танцовщиц демонстрирует свое тело в опасной близости от загребущих рук адвоката. Мужчина уже, кажется, забыл о выгодности всяческих вложений, занимаясь тем, что пытался засунуть купюру за резиночку чулок, что выглядывала из разреза юбки танцовщицы.

«Животное», - мысленно и без какого-либо эмоционального окраса заметила  вампиресса. Она предпочитала кровь тех, кто был если не интересен, то хотя бы красив, так что у юриста были все шансы умереть в своей постели лет через тридцать или быть застреленным обманутым инвестором… разве что он не обойдется плохо с кем-то из ее девочек. Все работающие в «Горячей крови» обладали негласной протекцией мисс МакКарти, а она в этом городе, как ни странно, неплохо ценилась. Внимание ирландки вновь занимал высший, и теперь можно было обменяться с ним парой слов, не опасаясь быть услышанными юристом – тот был слишком увлечен происходящим возле него. К слову, грудь у танцовщицы была роскошной, а представитель «Геркулеса» более чем ценил пышные формы.
- Этот город не достоин ничего хорошего, а женщины вроде меня в средствах не слишком стеснены, - ответила Мэйв. Может, вампир и не любил шуток… но это не мешало ей хотя бы немного поиграть с ним. Танцовщица любила ходить по лезвию ножа, а когда за тобой идет высший, что может быть более интересно?
- Другое дело, если вы желаете денег. Автомат постель не согреет, но кому, как ни вам, знать, что раз убив, захочется сделать это снова? – уже на грани фола, и если кто-то услышит эту двусмысленную фразу, придется объясняться.. а потому Мэйв поспешила добавить еще кое-что. – Война чрезвычайно прибыльное дело, мистер Райли, а эта будет продолжаться еще достаточно долго. Все, в чем вам нужно убедиться, - что вы встали на сторону победителя.
Ирландка прекрасно понимала, что такое война. Что такое спекуляции на еде, перестройка заводов под военные нужды и невкусная кровь больных и голодающих. Это было есть и будет, но только вот победителей не судят, а проигравшие несут на себе двойное бремя «грехов».
- Впрочем, если мы оба здесь, думаю, это значит, что мы уже выбрали. – Мэйв усмехнулась. Она тоже сделала свою ставку на войну. В ее бар будут приходить те, кто отправится добровольцем на фронт, чтобы познать тепло человеческого тела (кто знает, вдруг в последний раз?), те, кто только выписался из военного госпиталя или кого не дождалась подружка, женившись на конопатом соседе, который пошел работать на тот самый оружейный завод. А это значит, что в ближайше годы ей скучать не придется.

Отредактировано Maeve Brennan (2012-06-13 10:44:42)

Вампир не слишком хотел играть по ее правилам – не повелся на ее провокацию, не сделал попытки ответить на легкий флирт. Казалось, он вообще не слишком был заинтересован происходящим. Юриста его внимание покинуло окончательно, но и Мэйв, казалось, не слишком го волновала. Он просто излагал свои мысли так, словно преподавал в университете, перемежая утверждения с риторическими вопросами. У некоторых профессоров в университетах была подобная манера, и ирландка невольно задумалась о том, где этот вампир успел поработать за свою, очевидно, довольно долгую жизнь. Близнецы смотрели на нее почти немигающим взглядом, кажется, для них она была любопытна, но без разрешения своего создателя они, видимо, не решались говорить.

Мисс МакКарти задумалась. Она никогда не хотела детей – как физиологических, так и таких – обращенных. Еще ни одно живое существо не вызывало у нее жгучего желание повести его за собой в вечность, а только это высшая считала достойной причиной для обращения. Любила ли она когда-нибудь кого-то из своих мужей? Вероятно. Но они любили ее гораздо больше, частично в силу природной склонности, частично одурманенные некротическим обаянием и клановой способностью. Наверное, этот Джейкоб (или как его звали на самом деле) не испытывал слишком глубокого чувства одиночества, которое достаточно часто настигало ирландку… но шло ли это ему в плюс? Высший продолжал вещать, играя словами, обращаясь к русской классике и приводя общеизвестные факты. Это было интересно, прежде всего тем, что Мэйв совершенно не принимала точку зрения вампира. Она знала многих неплохих актеров, которые умерли в окружении поклонников и семьи в собственных роскошных особняках, знала тех, что стали блестящими преподавателями и ни в чем не нуждались до конца жизни. Откуда брался такой пессимизм и к чему идти на риск, если он столь неоправдан в его представлении. Последний вопрос, правда в несколько иной форме, высшая решилась озвучить, изящно опустившись на место рядом с мужчиной.
- Тогда зачем вы собираетесь вложить деньги в это дело, мистер Райли, если уверены в его провале? Не проще ли проиграть их в казино или на скачках? Шансов больше, чем умереть в нищете, неизвестно, успев ли стать великим актером? – Мэйв улыбнулась довольно холодно, убирая рыжую прядку за ухо. Она не верила в обреченность «Геркулеса», более того, считала его вполне перспективным, кроме того, ирландка никогда не стала бы выбрасывать собственные деньги на ветер. Что же толкало вампира на это?
- Вам в жизни не хватает острых ощущений? Неужели ваши спутники или мои девочки не могут вас порадовать? – вампиресса сама не заметила, как поставила низших в один ряд с танцовщицами ее заведения. Впрочем, судя по их внешности, она, возможно, и не ошиблась. Сейчас осталось только посмотреть как отреагируют на ее вопрос близнецы. Мэйв ощущала, как инстинктивно напряглось тело, а кончики пальцев покалывало от сдерживаемой силы. Нет, ирландка не собиралась нападать первой, но если придется…
Начался новый танец, и сразу две девушки изгибались на сцене, ловя похотливые взгляды посетителей. Даже юрист на мгновение отвлекся от приватного танца, но вскоре вновь вернулся к созерцанию форм создания, двигающегося под музыку вокруг него.

- Война дело специфическое, - Мэйв перевела тему так непринужденно, словно не прерывала свой ответ, - но не грязнее других. А люди гибнут везде, и в шахтах, и на заводах, и в горах, и на море. Вы человек с кристально чистой совестью, раз так боитесь ее запачкать? – ирландка хищно улыбнулась. Это было абсурдом. Они оба были вампирами, а дети ночи убивают. Убивают много  и не только из-за голода, но и черпая удовольствие в агонии жертв и их предсмертных эмоциях. Высший исправился и встал «на путь истины» или просто играет, стараясь опровергнуть собственное утверждение о бедности актеров? Это знакомство могло стать любопытным если, конечно, мистер Райли не станет полностью закрываться и позволит Мэй узнать его получше… А еще она поняла, что испытывает странное искушение применить на нем клановую способность, чтобы заставить говорить то, что он действительно думает.

Интересно, что же за игры предпочитаете вы теперь, мистер как бы вас ни звали на самом деле? Шахматы? Шашки? Поддавки? Или что-то более спортивное? Крикет, скажем? Водное поло? Мэйв забавлял этот разговор чего, кажется, нельзя было сказать о близнецах. Более молодые, более несдержанные, чем их мастер, по лицу которого было видно, что он не собирается лезть на рожон, отвечать на провокации и громить ее клуб. Даже несмотря на искреннюю (похоже) заинтересованность в собеседнице. Впрочем, оно и понятно. Высшие встречают друг друга не так уж часто, особенно в наше неспокойное время, есть о чем поговорить, есть какими соображениями поделиться с тем, кто говорит на одном с тобой языке, у кого за плечами тоже память поболее вековой и кого еще не поглотило кровавое безумие или не манит солнце. Ирландку солнце не манило от слова совсем, работать в ночных заведениях ей нравилось, пусть даже публика иногда оставляла желать лучшего. Впрочем, Уилмингтон был обычным городком, не хуже других, и обыватели тут ничем особенно не выделялись – взять хотя бы похотливого юриста, которого уже увели в приват-комнату.
Мэйв гадала сколько лет ее собеседнику. Он был старше, но насколько? В его глазах был тот отпечаток, который появляется почти у всех долгоживущих – отпечаток скуки. Вампиры, прожившие более половины тысячелетия почти не удивляются. Даже что-то новое они просто «принимают к сведению», используя или не используя в зависимости от ситуации. Судя по скучающему выражению, которое появилось на лице Джейкоба, когда он смотрел на публику, вампир успел увидеть многое, даже слишком многое…

- И что же за плюсы вы видите в такой войне? И почему считаете ее красивой?
Лично Бреннан не видела ничего симпатичного ни в фашизме, ни в Гитлере. Война могла быть быстрой и долгой, могла быть кровавой или обойтись минимумом жертв, но назвать «красивой» ту или иную ее составляющую (будь она хоть стратегической, хоть теоретической, хоть тактической) просто не поворачивался язык. Улыбка, которую адресовал ей собеседник, показалась жутковатой…
- МакКарти, - машинально поправила мужчину вампиресса. Не то чтобы ей была сильно дорога вымышленная фамилия, просто с волками жить – по-волчьи выть: ни один человек с  чувством собственного достоинства не оставил бы без внимания искажения собственного имени или фамилии. Приходилось подстраиваться, впрочем, за несколько веков высшая так привыкла к этому, что все происходило почти на инстинктах. С течением времени вампиры в основном развиваются в двух направлениях. Мэйв встречала нескольких собратьев внушительного возраста и все они отличались примерно одним и тем же. Чем больше времени проходит, тем лучше дети ночи приспосабливаются к человеческому миру и походят на людей внешне – контроль дыхания, сердечного ритма становится почти инстинктивным и меняется в зависимости от того, как должен бы чувствовать себя высший и какие эмоции выражает его лицо. Однако внутренний мир менялся в противоположную сторону. Конечно, не все становились кровожадными монстрами.. но все пережитое накладывает свой отпечаток, и психология вампира и человека начинают разительно отличаться. Судя по некоторым реакциям Райли, он был значительно старше Мэйв.

- Ирландия – маленькая страна, лица примелькались, - ответила девушка, имея в виду скорее то, что опасалась того, что возникнут подозрения относительно ее «неувядающей красоты», - Америка больше и свободнее. А вы откуда, мистер Райли, и почему из всех городов для инвестиций вы выбрали именно Уилмингтон? И как находят город ваши очаровательные спутники?
Близнецы вызывали в ней интерес своей молчаливостью и тем, как бросились к своему мастеру меньше минуты назад... что спровоцировало их?… к тому же Мэйв было любопытно каково это – иметь таких «детей». Не то чтобы она хотела повторить опыт Райли… но ведь если не узнавать новое, становится совсем тоскливо…

Было во всем этом что-то неправильное, что-то от дурного представления, где каждый играл свою роль из рук вон плохо и, кажется, совсем не стыдился этого, потому что был уверен в собственной неотразимости. Неотразимости, имя которой некротическое обаяние. Мэйв не слишком любила встречаться с другими вампирами – это часто заканчивалось плохо: разделом территории, кровавым пиром или еще чем-то не слишком приятным, после чего приходится менять имя, место жительства и договариваться с полицией. Договариваться с помощью клановой способности, разумеется, а не с помощью денег, которые могли пригодиться для другого.
Зеленые глаза вампирессы внимательно следили за собеседником, но она так же контролировала и движения его спутников, чтобы в случае чего можно было принять нужные меры загодя. Как бы ни было обманчиво впечатление, Мэйв была здесь не одна, и не одна она обладала сверхъестественными силами. Начальник охраны был вампиром, а мистер Коулсон, помощник шерифа, который частенько оставался здесь до утра – оборотнем-гризли, и он слишком любил это заведение, чтобы позволить кому-то устроить здесь погром. Ради этого ирландка даже забыла о том, что не любит оборотней. Клиент ведь всегда прав, тем более если этот клиент хорошо платит и работает в полиции не на последней должности.
- Что-то новое появляется всегда, сейчас чаще, чем раньше, - задумчиво сказала девушка, еще не зная, с какой стремительностью будет развиваться прогресс уже совсем скоро.
Что касается низших, то они, может, и не слишком любили «делиться своими мыслями по поводу окружающего», но сейчас решили восполнить этот пробел, и Мэйв в очередной раз удивилась тому, как они могут выживать в этом мире на протяжение многих лет. Слишком странные, слишком непохожие. Они, кажется, даже не стремились походить на людей, упиваясь своим происхождением, своей бледностью, необычными глазами… и той жестокостью, что читалась в них, стоило копнуть поглубже.

Девушка говорила глуховато, но каждое слово все равно получалось словно отчеканенным. Неприятно. Смогла ли бы Мэйв жить с такими «детьми»? Вряд ли… Она всегда придерживалась мнения, что вампирам и прочим нелюдям лучше не слишком выделяться… Она помнила охоту на ведьм и не хотела ее возвращения. Разумеется, они могли быть эксцентричными, необычными, даже эпатажными… но в том, какими были близнецы, не было желания шокировать окружающих… они просто оставались вне того, что их окружает. Очень, очень опасно для бессмертных. Так можно привыкнуть, стать статичным и постепенно выгореть изнутри и сойти с ума. Ирландка уже видела что-то подобное, а тень безумия мягко касалась этих лиц, кажется, еще до их обращения. Красивые, необычные близнецы…. Еще и бессмертные. В древние времена им могли поклоняться, как богам, сейчас же их скорее разберут на части, стремясь узнать какой секрет скрыт внутри. Они сами понимают это?
Уилмингтон безжизненный? Помилуйте, в нем жизни хватит на всех нас с избытком. Как липко-алой, текущей по венам, так и другой, о которой не обязательно думать и говорить. А что касается спрятаться…
- Я понимаю вас в теории, мистер Райли, но на практике давно научилась обходиться с подобными проблемами.
В этот момент заиграла музыка, а на сцену вышло несколько девушек, которые начали танцевать весьма откровенно, не стесняясь демонстрировать свое нижнее белье. Большинство взглядов тут же оказалось приковано к сцене, а остальные слишком любопытные «внезапно» вспомнили, что очень хотели посмотреть шоу или, напротив, что у них есть неотложные дела, дома заждалась жена, но официантке непременно стоит оставить двойные чаевые. Мэйв хищно улыбнулась, на миг блеснув клыками. Вокруг них не осталось никого заинтересованного в происходящем за столиком.
- Особенности происхождения, мистер Райли, - объяснила девушка вампиру. – Не завидуйте, у вас наверняка тоже есть несколько козырей в рукаве.
Интересно, ее «гость» догадался о том, из какого она клана? Строил предположения? Таких, как она, осталось слишком мало и они могли быть весьма полезны другим… Но насколько знала Бреннан, никогда не рвались кому-то помогать, одержимые кто своими идеями, кто местью, кто бесконечным желанием свободы. Интересно, из какого клана был сам Райли? Мэйв мучило любопытство, но напрямую она спрашивать не спешила. Девочка-официантка принесла им напитки (разумеется, за счет заведения), и быстро удалилась, не желая мешать хозяйке, которую редко по-настоящему интересовали посетители ее клуба.

Он пытался играть с ней даже сейчас, при этом не ставя перед собой никакой определенной цели. Просто так привык, просто так легли карты. Это могло забавлять, но сейчас скорее утомляло Мэйв. У нее ведь еще были дела.
- Вы же понимаете меня, - о да, она понимала. Понимала, к чему он клонит и на что растрачивает свое красноречие. Только все еще не видела цели. Ирландка привыкла искать смысл во всем, а какой смысл был в их встрече? Что хотел сказать это вампир своими слишком обтекаемыми фразами?
Да, мир для него представлял театр, чуть более мелкая сцена – театр военных действий. Владея оружейным или химическим заводом, он даже мог повлиять на что-то. Правда вампирессе хотелось верить, что война не дойдет до Америке в полной мере. Европа – да, но на то она и покинула ее. Не для того же, чтобы погрузиться в этот кровавый фарс здесь, вдали от родины? Такой расклад совсем не устраивал Бреннан (то есть сейчас Маккарти). Это требовало слишком много затрат, склоняло к поискам богатого покровителя, который сможет обеспечить ей безопасность и так далее. Конечно, регенерация многое упрощала, но была штукой не слишком приятной, а потому следовало бы защитить себя заранее.
- Я предпочитаю находить краски в обыденных вещах, в творчестве, в эмоциях людей, - с легкой усмешкой ответила девушка. – Видите ли, я нахожу войну слишком однообразной. Черный, красный и хаки – вот ее цвета, которые далеко не всегда приятно смотрятся вместе и в таком сочетании не идут моему цвету кожи.
Ну прямо светская леди, цвет кожи боится попортить. Мэйв едва не усмехнулась. Она прекрасно знала, что алый хорошо смотрится на губах, черный стройнит, а хаки придает ее глазам яркость. Однако войну и правда не любила, а раз уж они решили говорить метафорами…

- Зачем отрицать очевидное, особенно если это не принесет ни радости, ни выгоды. Всем время от времени нужно осознавать кто они есть, иначе все становится слишком размыто, неопределенно. Это пугает даже нас, бессмертных, не так ли?
Вы же понимаете меня?
Что вообще есть это мифическое «понимание»? Они ведь мыслят по-разному, что только что доказали друг другу – он таскает с собой странных близнецов, она всегда одна, лишь иногда задерживаясь ненадолго в постели у кого-то из своих поклонником. Она кажется горячей, а он холодным, оба они не совсем живые. Это все? Это и есть понимание? Они ведь существа из разных кланов, разных веков, разных миров. Чего он хотел добиться, затевая этот разговор.
- Я понимаю. Хоть вы и не называете свой клан, у вас нет желания разрушать мой и вступать в какие-либо конфликты, - отозвалась ирландка, едва не добавив, что все, что можно, уже разрушили. Совсем ни к чему делиться этим с незнакомцем, которому она не доверяла и который мог уехать,  а мог и остаться в этом городе надолго, чтобы подкладывать дрова в пламя войны. Войны, которую она совсем не хотела, но и повлиять на которую не решалась.
[b]- В каждом есть что-то интересное, мистер Райли. В вас – ваш опыт и отголоски веков, которые вы прожили, в ваших «детях» - их непохожесть на остальных и нежелание считаться с правилами, которые задает им общество, во мне – мое стремление почти не отличаться от людей, оставаясь при этом особенной. Если вы слишком устаете, чтобы пытаться смотреть дальше оболочки, то не стоит всех  грести под одну гребенку. [/b]
Резко, зато правда. Мэйв любила жизнь и находила ее достаточно разнообразной, чтобы продолжать несмотря ни на что. Это было правильно, это был единственный способ существования, который она находила приемлемым. Почему? Все просто – только так можно что-то чувствовать, несмотря на ограничения, заложенные в вампирах от рождения. И только так можно было не сойти с ума, не превратиться в живого мертвеца и не выйти на солнце. Если не искать интерес в жизни и окружающих тебя людях и нелюдях, то и жить незачем.

Смотри… смотри на меня.
Я здесь. Да, ближе, иди ко мне, малыш… Видишь, всё не так плохо. Дай обниму, ты ведь хочешь этого? Как раньше, помнишь? Мои колыбельные, мой голос. Ты ведь узнаешь меня? Узнаешь ведь, так? Оладьи по утрам, с горячим шоколадом. Поцелуй в висок, прямо сюда, чмок. Потрепать волосы, ты всегда отворачивался в такие моменты, не любил, нахохливался, как маленький воробей, недовольно глазел на меня исподлобья, дул щеки, но терпел, как и полагается хорошему мальчику. Пил шоколад, глотал оладьи, слушал, как я читала газеты, заостряя внимание на некрологах и криминальной хронике. Ты делал вид, что тебе не интересно, но я ведь знаю, как сильно ты любил мой голос, напевающий тебе сладкие вести. Поначалу пугался, нервничал, прятался, но потом стал ждать этого, как день благодарения. Это был наш крохотный секрет, ежедневный ритуал. Ты стал моим мальчиком. Моей маленькой гордостью. Отрадой, что я ношу под сердцем, не смотря на все попытки белых стервятников оторвать тебя от меня. Они старались, ты видел. Игла жалит больно, но еще тяжелее потерять тебя. Как они могут подумать, скажи мне? Как могут представить, что мать откажется от собственного дитя?! Ведь мы вместе, смотри на меня, смотри. Мы вместе, навсегда. Повторяй за мной: навсегда… Вот так. А теперь обними меня и больше никогда не отпускай.
Я здесь. Я рядом.

Дом скрепит старыми досками, вторя грохоту грома за двухстворчатыми окнами, ветхими, как и само здание. Небеса померкли от усталости. Им нужен покой после ночи печали. Редкие раскаты отдавали эхом на чердаке и дрожью в стенах. Казалось, еще немного и карточный домик захлебнется в стонах страждущих грешников. Лечебница держалась на волоске от пропасти. Реки крови омывали её порог, мокрая почва клонила трехэтажный особняк в сторону ущелья, где об каменистый берег разбивались головы оловянных солдатиков - будущих героев, посмертно названных, безызвестно потерянных сынов чьих-то матерей. Гнилые трупы попадались в сети куда чаще живой рыбы. Война унесла всё, включая остатки разума.
Глухие капли дождя барабанили об чёрную ткань зонта, трость которого ты держал твердой рукой, едва выйдя из машины. Скользкая земля толстым слоем грязи облюбовала лакированные туфли. Косой ветер пытливо заглядывал под спасающий навес, когда, наконец, ты добрался до порога. Кнопка звонка безучастно промолчала, тогда как ты воспользовался массивным дверным молотком, раскатом грома всполошив весь дом.
Двери отворились почти сразу, выпуская затхлый воздух тысячи предсмертных тел. Низкорослая прислужница любезно попросила прощения и забрала плащ с тростью, оставляя тебя наедине с голыми стенами прихожей и невольно давая осмотреться. Длинный коридор затягивал своей бесконечностью. По обе стороны множество дверных проемов, стены в старых цветастых обоях, где-то обвисших и прожженных, электрические светильники на манер подсвечников, то и дело подрагивающих от перепадов напряжения, большое зеркало у самого входа, едва ли не в весь рост, элегантная тумбочка эпохи Барокко и множество картин в красивых, дорогих рамах – преимущественно сюжеты «Чистилища» Гюстава Дюре.
- Мистер Моррей, сэр? – привлек внимание вкрадчивый голос. – Доктор Адамс ждёт, прошу за мной.
Плотненькая фигурка испанки покатилась по коридору, с завидной ловкостью лавируя между дверными косяками. Из одной комнаты вы переместились в другую, из неё – в третью. Стены сменялись стенами, расширялись, меняли окраску с рваными обоями на дорогую обшивку, желтые ковры – на мягкие меха, изношенную мебель – на изящную и резанную, отполированную до блеска. Потолки поднимались выше, люстры становились хрустальней. Кабинет директора лечебницы как нельзя лучше демонстрировал собой очевидный порок человека – тщеславие. 
- Уильям Моррей, рада, что погода не стала преградой для вашего визита. Прошу, проходите.
Женщина сидела в глубоком кожаном кресле и даже не удосужилась подняться, подчеркивая вежливость своего приветствия. Единственное, что она смогла себе позволить – это учтивый тон и легкое движение кисти, указывающее на один из двух стульев с мягкой обивкой.  Рабочий стол говорил о ней, как об перфекционисте. Ничего лишнего: одна папка с бумагами, настольный телеграфный аппарат 1941-го года выпуска, электронная лампа, библия в кожаной обложке. Слева небольшая тумбочка, где хранилось спиртное. По правую сторону книжный шкаф, битком забитый собственными рукописями и первыми изданиями по психологии. Пожалуй, это было единственное место, которое она не могла привести в порядок. Впрочем, сама Аманда придерживалась другого мнения.
- Вы любите виски? Полагаю, что любите. Это напиток богов, хотя многие убеждены в обратном. Вино так старомодно, не находите?
Женская ладонь с уверенностью перехватила стеклянное горлышко графина и разлила по двум стаканам идеальные порции. Она не принуждала, но настаивала на том, чтобы ты составил ей компанию. Во всяком случае, так гласил моральный кодекс.
- Вы настаивали на встрече с Элис Морган, но должны понимать, что это достаточно деликатное дело. Девочка в последнее время не в себе от бешенства и вряд ли узнает вас, как бы вы там себя не называли. Вся её семья мертва, муж положил свои кости в войне, а дитя было потеряно при родах. Бедняжка выжила из ума, она прятала выкидыша больше месяца, закрывшись вместе с ним на чердаке. Кормила его, ухаживала и мыла. Она всё ещё верит, что он жив. Вы должны понимать всю тяжесть её психологического расстройства. Она больна, мистер Моррей. И лишние воспоминания только нанесут ей вред. Но закон стоит на вашей стороне. У вас есть одно свидание, не больше.
Сделав необходимые умозаключения, женщина поднялась с кресла. Трудно было не заметить вашу разницу в росте, она всего на пару сантиметров превосходила тебя и всем своим видом показывала это явное преимущество. Доктор Аманда Адамс имела крупную кость, её нельзя было назвать хрупкой, да и к тому же еще миниатюрной. Она была сильной женщиной с достаточно плотным телосложением, но вместе с тем чертовски привлекательной в своей угловатости.  Аккуратная прическа, волосы собраны назад, ни единой выбитой пряди, так словно бы за этим ревниво следил личный стилист. Тонкие губы, едва заметные, если бы не красная помада, ровными линиями акцентирующая их на бледном лице. Выделяющиеся скулы, прямой подбородок, острый взгляд. От этой женщины разило высокомерием и ложью.
- Следуйте за мной. – Оценивая тебя сверху вниз, произнесла она и, набросив на плечи белый халат, вышла из кабинета. – Вам придется пройти через девять кругов ада, чтобы встретиться с ней.
Сарказм, с которым была кинута фраза, сделал её ещё более притягательной. Но то, что имела ввиду миссис Адамс, станет очевидным только в конце твоего пути. Она любила интриговать и пускать пыль в глаза, но не всегда специально, иногда это казалось необходимостью, чтобы донести до собеседника всю прагматичность ситуации.
- Второй и третий этажи для пациентов. Мы делаем все возможное, чтобы они… существовали в комфорте.
Поднявшись по широкой лестнице вверх, вы свернули в один из коридоров, где по обе стороны раскинулись палаты с пустыми дверными проёмами, как объяснила Аманда, - для их же безопасности. Многие из пациентов пытались покончить жизнь самоубийством, порой даже неосознанно. Это вынуждало идти на крайние меры.
- Место для особо буйных - в башне.
Туда вы и направлялись. Доктор Адамс нехотя открыла массивную черную дверь, услужливым кивком пропуская тебя вперед, и только затем пошла следом, включая карбидный фонарь. Это было достаточно узкое помещение с винтовой лестницей вверх. В башне было сыро и мокро. Света хватало всего на несколько метров вперед, дальше всё поглощала кромешная тьма.
- Уильям, - позвала женщина, прежде чем ты ступишь вперед. – Возьмите.
Она с большим недовольством находилась даже в башне, потому о том, чтобы подниматься вместе, не могло быть и речи. Ключи от палаты и фонарь быстро перекочевал в твои руки.
- У вас есть час, проведите его с пользой.

Что это… что?
Мой маленький, не бойся. Кто-то поднимается. Это наверняка твой отец. Он пришел, чтобы спасти нас. Пришел помочь. Это он. Смотри, ты видишь?
Упасть на колени и прильнуть глазом к замочной скважине. Вдалеке увидеть силуэт. Тёмный, высокий. Это он?
Забить сомнениями свою голову, схватиться за волосы, раскрыть рот, задыхаясь. Это он?
Отшатнуться назад, когда человек подошел слишком близко. Не признать. Почувствовать измену, боль, негодование. Это он?!
- Стой! – крикнуть за мгновение до того, как мерзкая змея скользнет в замочную скважину. – Стой, говорю тебе, стой!
Кинуться на дверь, пробарабанив по ней бессильными кулаками. Застыть на пару мгновений, испуганно глотая воздух. Прижаться ухом, опасливо подслушивая и пытаясь предугадать действия посетителя, но слышать только глухой стук в барабанных перепонках. Поднять ладонь, прислоняя её к дереву и вгоняя под кожу занозы. Скользнуть ею вниз, вбок, снова вверх, будто бы рисуя его портрет. Резко сжать худощавые пальцы в кулак. Тук. Прислушаться. Тук-тук. Тук.
Эта музыка в моей голове.
Так бьется сердце.

Alice Morgan