Веду себя как пай-мальчик, смотрю в глаза и подумываю о том, чтобы перехватить твое запястье, рывком потянув на себя, чтобы иметь доступ к более пикантным областям чарующего тела. Клетка не станет мне преградой, даже наручники – при желании могу обратить и то, и другое в прах. Пускай и сказано с немалой долей пафоса, но я не такой уж и хлипкий малый, каковым могу показаться на первый взгляд. А ты делаешь то, что не положено – провоцируешь, но красиво, с присущим гибким очарованием, что заставляет на несколько секунд стать твоей личной марионеткой. Так и застыть напротив, цепляясь взглядом за яркие губы и ползая по лицу, словно бы запоминая каждую толику мимолетной мимики. Снова споткнуться об глаза и не отводить от них своего взора, чувствуя на нижней губе твое легкое прикосновение. Оцениваешь. Так же, как и я тебя сейчас. Только делаешь это с демонстративным превосходством, так словно бы я был закованным в кандалы рабом, а ты – зажиточной римлянкой из рода Туллиев, выбираешь себе игрушку для плотских утех или гладиатора, который будет сражаться во славу своей госпожи. Почем мне знать? Помыслы фаэри всегда оставались для меня загадкой. И если с суккубами все было проще пареной репы, то ваши деяния всегда были для меня непредсказуемыми. Каждый дух, заключенный в красивую оболочку, был для меня не просто яркой конфеткой в цветастой обложке. Вы были моими нимфами. Не музами, нет. Именно нимфами, которые знали, что такое исконное чувство, а порой делились им со мной. Люди давно потеряли настоящий смысл того, что называют «любовью», «дружбой», даже «страстью». Их чувства одноразовы, пресны. В тебе же, фаэри, заключены истоки каждого живого импульса первородного чувства. И ты делишься ими через живопись, музыку, лирику. Ты делаешь мир лучше, во всяком случае, мне хочется в это верить, ведь я точный противовес тебе и твоим благородным целям. Там где творят, я разрушаю. Пусть и не по собственной воле. Пусть меня и дёргают за ниточки трое создателей из потустороннего мира, а сварливое альтер эго сидит в черепушке и копит обиды за мелочные просчеты. Я просто плохой парень. Но не тот, кого принято считать таковым в американских боевиках, нет. Я просто плохой. Недотёпа. Неряха. А еще бываю джентльменом.
Дотянуться до твоей ладони, сжимающей прутья, скользнуть по ней пальцами, перехватывая в свою, и протянуть через решетку, чтобы поцеловать бархатные ручки и склониться в поклоне. Но прежде произнести:
- Фрэнк Бэйн, к вашим услугам.
Следовало бы придумать более заковыристое имя, нечто вроде Француа Дюбуа или Эдмонд Жоли, но я счел своим долгом назваться именем, привычным мне в человеческом мире, а с каких-то пор и полюбившимся.
Выпрямиться и отпустить твою ладонь, всё с той же шутливой ухмылкой посмотреть в твои глаза. Не думаю, что после этого трюка ты изменишь обо мне свое мнение. Я вообще редко когда думаю, только и могу что делать, не отдавая себе никакого отчета и порой даже забывая о самоконтроле. Пройдет не так много времени, прежде чем Бонни заставит меня сделать очередную глупость, а я, что весьма предсказуемо, сделаю это. Не удивлюсь, если в её остроумном плане появится вакантное место для твоего дебюта. Ну а пока что у нас есть несколько минут для светской беседы.
- Поверь, женские ласки – последнее, о чем мне приходится мечтать.
Можешь считать меня импотентом, педиком или монахом, который дал обет безбрачия, мне плевать, правда. Семьсот лет общения с Бонитой вычеркнули всякие комплексы, так что заставить меня почувствовать себя неловко можно разве что с помощью участия той же паршивки, которая знает, на какие мозоли давить больнее. 
Усевшись обратно на лавку, похлопал место рядом с собой, кивнув тебе:
- Не желаешь присоединиться? – Пожал плечами, мол, почему бы и нет. Всяко лучше, чем разговаривать через прутья. – И если тебя действительно интересует вопрос о выборе внешности, то я, пожалуй, отвечу. Время позволяет. – Быстрый взгляд на циферблат настенных часов. – Все очень просто – я не ищу внимания женщин. И я не тот, кто цепляется за короткие юбки. Не ловелас, не Дон Жуан, и уж тем более не мастер пикапа. Я простой парень, который живет своей ненормальной жизнью. Иногда наслаждается ею, но зачастую страдает от выходок своей второй личности. Знаешь, иметь такое сварливое альтер эго – смерти подобно.  И боюсь, она не заставит себя долго ждать.
Такое откровение было для меня чем-то из ряда вон выходящим. В двух словах я объяснил тебе фактически все своё бытие, вплоть до тонкого намека на доминирующую личность, и даже то, что эта остроумная тварь женского пола. Наверное, я хотел заранее дать оправдание неминуемым фатальным проступкам, а заодно и тем, что уже произошли. Мало ли на какие шалости потянет ревнивую сестрицу.
- Какой у тебя план, фаэри? – Решил-таки осведомиться я, чисто для проформы. – И если уж я был предельно откровенным, то, быть может, и ты поведаешь мне свое имя. Не заставляй меня гадать.