Всё праведное негодование было благополучно пропущено мимо ушей. Во всяком случае, ты должна была подумать именно так из-за абсолютного игнорирования столь ярых эмоций, отражающихся в изумрудных глазах. В какой-то момент мне показалось, что ты готова задушить меня или пристрелить на худой конец. Но, благо, сдержала себя. Хотя, стоит признаться, я не был против того, чтобы ты вышибла мои мозги. Прямо здесь. В салоне угнанной тачки. Смотрелось бы весьма комично, как раз в духе черной комедии – пародии на всю американскую систему: тут и копы, и Рональд, и бургеры. Только чернокожего президента не хватало. Наверное, он должен был быть нашим заложником. Тогда всё было бы на своих местах. Такая вот короткометражка на тему «В жопу МакДак!». И я всё это клоню к тому, что мне было плевать… нет, не совсем. Меня все-таки задели твои слова, и негодование, и эти глаза твои, яростно вздернутый нос, пальцы, вцепившиеся в самозарядный пистолет. И вскрик твой «Читайте устав!». Я испугался. Внезапно для самого себя я испугался, что втянул тебя во всю эту историю, дал в руки ружье и разрешил играть в войнушки с озлобленными стражами порядка. Те, к слову сказать, обозлились на нас не на шутку. Мало того что изувечили их собрата, так еще и разъезжаем на машине правоохранительных органов, пугаем мирных граждан, портим казённое имущество и ведем себя весьма неодобрительным образом. Но пальбу они первые начали, так что…
Я испугался еще сильнее, когда ты выглянула из приоткрытого окна и ответила им точечными выстрелами. Хотелось схватить тебя за шиворот, заволочь обратно в кабину и приковать наручниками к панели передач, чтобы неладно было больше лезть на рожон.  Вырубить тебя, если будешь сопротивляться. Я умею ладить с человеческим телом, все достаточно просто: главное знать, на какие точки нажимать. И из яростного тигрёнка ты моментально превращаешься в податливую коалу, но это так – образно говоря. Всё равно на тебя рука не поднялась, да и справилась ты достаточно быстро, выведя из строя одних из наших преследователей, за что тебе отдельный поклон от меня и визгливое недоумение – от Бониты. Ты ей не нравишься. Просто потому, что ты девушка. Нет, не так. Красивая девушка. Даже очень красивая. При этом еще и знающая толк в оружии. Наверняка и в ближнем бою не отстаешь от спецназовцев. Так может ты и не человек вовсе? Эдакий универсальный солдат Джейн. Любопытно было бы тебя проверить в полевых условиях. Ну, знаешь: ты, я, песок. Романтика. Танки на горизонте, пехота окружает, а мы с тобой только выбрались из пещеры, откуда изъяли одну древнюю вещицу. Была у меня такая боевая подруга, да сдохла. Потому что дура. Потому что лезла всё время под пули. Прям как ты сейчас. С такой же самоотверженной отвагой. С этой же ослепляющей злостью.
- Уймись. – Холодно кидаю тебе. Надеюсь, это тебя отрезвит. Объяснять свое настроение не желаю. Говорить, что беспокоюсь о тебе – глупо, особенно учитывая то, что сам втянул в эту ситуацию. На всякое моё слово ты с лихвой найдешь добрую сотню других аргументов. Сам виноват. Сам идиот. Сам уймись.
Нервы зашкаливают. Резкий поворот, впечатывая тебя в дверь. Я предупреждал, чтобы пристегнулась, в ответ услышал отказ. А сейчас как? Разворот на сто восемьдесят градусов, жму на газ и сокращаю путь к набережной через тротуары. Едем наискось, прямо к мосту, который перекинут через реку, разделяющую две части города. Похож на бруклинский, но менее массивный. Туда мы и направляемся.
- Будет больно, Астрид. – Предупредил я, не глядя на тебя. Рука потянулась к твоей ладони, но остановилась на коробке передач. Не время.
Знаю, что веду себя крайне странно. Что я умалишенный и психопат. И то, что ты мне не безразлична – это я тоже знаю, только ты еще не догадываешься на что я готов, чтобы уберечь тебя от пули в лоб. Ведь те ребята, что одеты в полицейскую форму, они ведь не первый раз с оружием ходят. Или думаешь, оно у них для проформы в кобуре лежит, чтобы зад грело, пока на дворе холода? Ты же простой человек, Астрид! Только начала жить, и с такой самоотдачей бросаешься под град пуль. В чём твоя проблема?
Нас подрезали, но с управлением я справился и снова вывел на дорогу. Только потрясло чуть-чуть. Одна из полицейских тачек прижалась слева. Коп навёл на меня дуло, которое едва ли не прикоснулось к кучерявому виску. Крикнул что-то. Я не расслышал, только надавил на газ и в следующий миг мы взлетели, столкнувшись с другой машиной. Один раз перевернулись в воздухе, оказавшись в свободном падении, и спустя ровно одну секунду, упали в реку. Салон машины быстро наполнился пресной водой.  Двери заклинило, пришлось выбить лобовое стекло, схватить тебя за руку и потащить за собой, но не выныривать, еще рано. Отплыть на несколько метров от тонущей машины, перехватить тебя за другую руку и оценить состояние на наличие ран. На шее отрастить жабры, это позволяет дышать под водой. Мерзость, подумаешь ты. Мне плевать. Подтянуть к себе, погружая ладони в волосы, и прикоснуться губами к твоим. Даже не целуя, а просто делясь воздухом, как будто бы я – твой личный баллон с кислородом.  Сейчас ты глотнешь воздуха, и мы поплывем дальше. Если потребуется – возьмешь еще, я не против. Мы должны отплыть на метров сто, не меньше, чтобы выбраться на сушу незамеченными. И потом ты выскажешь мне всё, что накипело.
А накипело, я чувствую, немало.

- Надеюсь, теперь ты рада.
- Вполне.
Еще бы ей не улыбаться. Только посмотрите на нее – сидит, ухмыляется, ножкой покачивает и уже сочиняет очередной план, в котором выставит меня полным идиотом. Так было всегда: Бонни думает, я делаю. Вернее: она говорит, я исполняю. Не будь её в моих мозгах, был бы я обычным парнем, рос бы в обычной семье, любил мультики про Мисс Рэббит, порой занимался бы непристойностями, собирал постеры любимой рок-группы и дёргал девчонок за косички. Или наоборот, был бы правильным, воспитанником церкви, самолично дал бы обет безбрачия и охотился бы на сиськастых вампиров, чтобы однажды умереть от их смердящих клыков. Из крайности в крайность, а как иначе? Я даже не представляю, каким бы вырос, если бы был обычным человеком, безо всяких сверхспособностей, демонической семейки из потусторонней реальности и своего альтер эго под боком. Странно называть её своим вторым Я. Никогда язык не поворачивался сказать, что Бонни – это Я, только в юбке. Хотя отцы не раз упоминали о нашем сходстве, а порой рассказывали чудесные истории из детства, когда мы были с ней не разлей вода, шутили часто, хихикали над одними шутками, слушали одинаковую музыку и выбивали чечетку под один ритм. Я такого не помню, да и с трудом верится, что такие счастливые будни имеют место быть в моей пагубной жизни. Куда легче поверить в то, что я говорящий бабуин, нежели в эту утопию. Хотя чего уж греха таить, бывали времена, когда я махал своим красным задом направо и налево, спасаясь от браконьеров, которых привлекла говорящая макака. Веселые были деньки в Саванне. Не то, что сейчас – погони, перестрелки, взрывы. Никакой нормальной жизни, только одно – стресс и нервные расстройства. При чем не столько за себя, сколько за других. Мне-то что? Пуля не смертельна, штык – как зубочистка между лопаток, нож – совсем не серьезно. Метаморфы – народ живучий, как глисты. Размножаться не умеем, зато хрен прибьешь. Одного тапка мало, нужна целая атомная бомба. И то мне удалось сбежать, хоть и изрядно поджарил свой зад. А вот люди… недолговечные – так говорит Бонни, и я с ней в какой-то мере согласен. Хрупкие. Ранимые. Как куклы. Одна царапина – и заражение. Одна пуля – и паралитик. Сдохнуть лучше, чем быть прикованным к креслу. Но ты считаешь по-другому. Ты у нас смелая девчонка. Все горы свернешь, все планеты взорвешь, всем fuck покажешь и сделаешь по-своему. Такие долго не живут, но и в этом есть плюс – умрешь молодой. Я на твои похороны не приду, так и знай. И честь тебе за заслуги перед Родиной отдавать не буду. Молодая ты еще. Глупая. Самоуверенная и гордая очень. Как бы так мозги тебе вправить? Наверное, уже поздно. Слишком долго варилась ты в этой каше из взрослой жизни. Только вместо того, чтобы тратить свою молодость на карьеру, ты занимаешься какой-то дурью. Боевая подруга. К черту!
Между тем, мы плыли. Я взял тебя на руки, чтобы было удобней грести ногами, и повел вдоль берега, на север. Благо, вода была не такой кристально-чистой, как в родниковых источниках, иначе нас бы уже давно обнаружили и взяли с поличным. Пока полицейские шумели снаружи, вызывая кран для изъятия угнанной тачки, мы благополучно избежали встречи с аквалангистами и потратили не больше десяти минут на то, чтобы доплыть до точки Б, как условно я обозначил безопасное место высадки. Несколько раз делился с тобой воздухом – следил по твоему состоянию, когда надо – давал. Нельзя сказать, что я был зол на тебя. Скорее уж на себя. Но чувство негодования росло с каждой минутой, прожитой под водой. Хотелось бы высказать тебе все в лицо, но я знаю, что услышу в ответ – та же гордость, злость, высокомерие. «Я тебе не маленькая девочка»,  - готов поклясться, именно это ты не раз хотела кинуть мне с ядовитыми замечаниями. А я бы ответил: маленькая. И оказался бы прав, ты и сама это понимаешь, если догадываешься о том, кто я. Потому весь конфликт состоял только в одном: моей заботе о тебе и твоей небывалой гордости. Нашла коса на камень.
Ближе к берегу я тебя отпустил, а сам остался на месте. Нащупав ногами мягкую землю, начал усердно умываться, смывая грим. Парик и башмаки скинул еще возле затонувшей машины, осталось теперь от пижамы Рональда избавиться, но щеголять по городу с голым задом было хоть и в моем стиле, но так я явно привлеку к себе больше внимания, чем если останусь в костюме клоуна. Правда, это вопрос десятый.
- Ступай домой. Позже поговорим. – Кинул тебе, будто бы мы живем через дорогу и являемся друг для друга закадычными друзьями. – Не забудь подумать над своим поведением, девочка.
Последнюю фразу сказал намеренно непринужденно. Наверное, чтобы задеть тебя или посмотреть, насколько велика твоя гордыня. Считай это тестом. В любом случае, меня мало интересовало, насколько близко к сердцу ты воспримешь мои слова, ведь ты уже сама дала понять, что не из тех баб, которые убегают со слезами прочь от обидчика. Скорее по морде дашь, или по яйцам. Но знаешь что, мне по-прежнему плевать. Только скажи, какого черта с тобой происходит?
- Бывай. – Напоследок махнул тебе, не отвлекаясь от ритуала умывания. Краска-то нехило въелась в лицо.

Флешбек «Свободная касса!» благополучно закончен
Послесловие

- И они разошлись, как в море корабли…
Бонни все еще насмехается надо мной. Прошло уже недели две после того, как я виделся с Астрид в последний раз, а она мне всякий раз, при каждом удобном случае напоминает о моем феерическом провале.  Да, я сказал лишнего, и что с того? Меня послали нахуй, вполне доходчиво дали понять, что я олух треклятый и что общаться со мной более не желают. На сим и порешили.
- Подай мне попкорн!
На голову мне опустилась пустая керамическая миска. Я сидел на полу, в спину мне утыкалось старое кожаное кресло времен восемнадцатого века – раритет, знаете ли. Обычно, это кресло в моем полном распоряжении, так как я непосредственный владелец своей квартиры, я плачу налоги, я её убираю время от времени, мою посуду и даже кактусы поливаю. Но порой, хотя нет, достаточно часто моя неуёмная соплеменница корчит из себя полноправного сожителя и занимает все главные места в квартире, выпихивая меня едва ли не в гостевую зону. Порой мне приходилось ночевать в круглосуточном баре, что через дорогу. Но и Бонни была со мной. Куда уж она без своего джина? Думаете, ей весело смотреть в одиночку мыльную оперетту? Или слоняться по пустой квартире, играя в классики, как первоклассница? Нет уж, сестрица пользовалась мной, как тряпкой, а я только и мог, что огрызаться, но всегда делал так, как она велела. Иди туда, принеси то, почухай тут. В жопу её. И создателей моих тоже в жопу. Никакой отрады от этой жизни, только и знай, как батрачить на потусторонний мир, и не получать при этом даже скупой благодарности. Только пинок под зад и очередное задание: «Найди-ка мне, сынок, шапку невидимку! Или цветочек аленькай?». По-моему, у Высших точно крыша поехала. Зажрались они в своей Изнанке. Только вот как бы им тактично намекнуть об этом, я без понятия. Но суть не в том. Бонни свесила на мои плечи ноги. В буквальном смысле. Я сидел на полу, а она свесила на меня свои треклятые ноги. И пальчиками еще играла, по типу как девочка-припевочка.
Телевизор шумел какой-то очередной дрянью про новое телешоу. Ей это интересно, мне плевать, я был погружен в свои мысли и думать забыл про Бонни, если бы она сама о себе не заявила чудовищным воплем:
- Клааайд!
Что я могу сказать? Когда-нибудь эта паршивка нарвется, и я буду первым в списке тех, кто захочет нагнуть эту миловидную тварь.
Взять миску и выкинуть её в окно. Одним махом. Получилось достаточно эпично. Во всяком случае, окно полетело к чертям собачим, вместе с миской. Приземлились осколки где-то далеко внизу, и похоже, на чью-то машину. Спустя несколько минут вою сирены вторит вой хозяина. Через час-полтора вычислят, кто виновник бесчинства и ко мне в квартиру завалится недоброжелательный мистер Гристон. Я с ним неоднократно уже связывался. Славный тип, все время под моими окнами паркуется.
- Ты все еще злишься?
Она еще и спрашивает! Конечно, я злюсь. После последней встречи с Астрид я не находил себе места от отчаяния. Волком выл – таким дураком себя чувствовал. Но что поделать, если человек мне дорог – я его оберегаю. Иначе никак. Иначе я буду не я, а мир – гремучие тартары.
- Ну, она же такая злюка, - умилительно шепчет мне Бонни, наклоняясь к уху и гладит по голове.
Я похож на маленького мальчика, который страдает от неразделенных чувств? Видимо, да.
С Астрид не искал больше встречи. У меня тоже есть чувство гордости и такта. Меня послали, а я не тот герой-любовник, который будет мчаться по поводу и без повода, чтобы загладить свою вину. К тому же, я в упор не видел, в чем провинился. Хотя по-прежнему считаю себя идиотом, но это чувство преследует меня еще с восемьдесят девятого года, так что, считайте, хроническая болезнь. Но это не значит, что так будет продолжаться вечно. Я пока еще не выжил из ума, как та же Бонни и наши создатели, потому наступит время, как я ей позвоню. Или ввалюсь в её контору. Быть может, чтобы грабануть. Почему нет? И кто сказал, что мне нужны деньги?

Конец.

Отредактировано Frankie (2013-09-09 23:58:36)

Наверное, традиция у нас такая – встречаться раз в году. И, не смотря на то, что прошлый раз закончился отнюдь не дружеским рукопожатием или хотя бы хлопком по плечу, я рассчитывал на то, что встречу тебя еще раз. Это казалось мне необходимостью с тех самых пор, как твои пальчики сжались в простонародном жесте fuck. Возможно, была задета моя гордость, не скрою. Быть может, я просто не ожидал такого подвоха, ведь долго еще стоял на месте, пытаясь отыскать нужные слова. Но тебя уже не было рядом. Остался только я, потому и слова предназначались мне, чтобы угомонить, дать себе пощечину, которую заслуживаю, заставить себя оклематься от этого сюрприза, отмотать время назад и просчитать на пальцах каждый свой промах в общении с тобой. Позднее я понял, что дело касалось и поведения. Мой отеческий взгляд, наставления и это глупое «Уймись». Я сам дал тебе игрушку в руки, а после этого потребовал, чтобы ты прекратила свои войнушки, как будто бы заподозрил, что ты можешь причинить себе вред, оклемался и решил прекратить свою же глупую затею. Впоследствии, мы разбили полицейскую машину, а сами беспрепятственно переплыли на другой берег. Но дальше, я позволил себе крайнюю степень невежливости, и послал тебя домой. Пересматривая свои воспоминания, меня мучает только один вопрос, Астрид.
Почему?
Почему ты не врезала мне? Почему просто развернулась и молча ушла, как будто бы мои слова имели для тебя какое-то значение? Почему не утопила меня в той реке? Хотя бы попыталась, хоть как-то проявила свои чувства, а вместо этого просто ушла, оставив меня ни с чем. Забрала себе всё до остатка: негодование, озлобленность, раздражение. Одним своим жестом ты сбила меня с толку, перевернула мировоззрение и заставила посмотреть на себя со стороны – такого неуклюжего и нелепого, что я возненавидел себя. Хотел броситься на твои поиски, в ту же секунду, но что-то остановило. Даже не Бонни. Она молчала, сохраняя трезвый нейтралитет и, возможно, осознавая вместе со мной ту боль, которую причинил тебе. Я попросту не знал, что сказать тебе. Не знал, как оправдаться и какие нужны для этого слова. Я мог найти твой дом, мог постучаться или залезть через окно, мог напугать тебя своим внезапным проникновением, обнять и больше не произнести и слова. Но я не смог. Решил, что нужен перерыв. Тебе. Длиною вышел больше года, но ты ведь не такая сентиментальная, чтобы отсчитывать каждый день в своем календаре, ожидая встречи с пресловутым перевертышем. Во всяком случае, я надеюсь на это, а так же на то, что ты любишь сюрпризы.
Сентябрь, бабье лето, погода расчудесная. Даже птицы поют серенады от внезапного потепления, а солнце ласково одаряет последними теплыми лучами, неоднозначно намекая сильными порывами ветра, что хмурая осень уже на пороге. Деревья постепенно сменяют окраску на ярко-оранжевую, и это навеивает тоску. Не потому что осень, нет. С рыжим цветом у меня связано много воспоминаний. Самые яркие и трогательные, одно из них находится сейчас в моей квартире. Флёр спит, её покой я не стал нарушать, только Бобу намекнул, чтобы в случае чего гавкал мне на ментальный автоответчик – примчусь при первом же тявке, а пока что у меня были неотложные дела. Хотелось увидеть тебя. Снова услышать твой голос и узнать, в конце концов, как дела. Ведь я всё ещё на твоей стороне, Астрид. Пускай и должен гулять лесом, но нагулялся уже, вдоволь.
В то время как рабочий день подходил к концу, я удачно огибал все встречные попутки на мотоцикле. Люди торопились домой, кто-то спешил на свидание, у меня же была назначена встреча. При чем официально, и ты была об этом в курсе, так как сегодня днём мы уже беседовали по стационарному телефону. Я должен был убедиться в том, что ты задержишься на работе, потому и придумал весьма убедительный предлог – встреча с клиентом. Внешность свою изменил, голос, как ты позднее заметишь, тоже. Осталось только провести небольшой розыгрыш и не выдать себя раньше времени. Что я, зря в актерский кружок ходил?
Припарковался у небоскреба. Знаю, что нарушаю правила, но сейчас не до этого, уж больно хотелось увидеть тебя. Даже на лифте не поехал – слишком долго ждать, потому сократил время через лестничную площадку. Запыхался, правда. Зато зашел в зал ожидания как раз вовремя, проигнорировав беспорядочную возню секретарши и её неубедительное «Сэр, мы уже закрываемся!». На своих каблучках она явно уступала мне в скорости, хотя шел я совсем не быстро, но достаточно целенаправленно, чтобы девчонка завопила «Вам нельзя!». Ещё как можно. Иду впереди, а она тащится за мной, пытаясь не рассыпать стопку папок. Хочет схватить меня за плечо, я даже не огрызаюсь, только увиливаю в сторону и вваливаюсь в твой кабинет. Позволяю себе обернуться к секретарше и ласково произнести:
- У меня встреча.
И прикрыть за собой дверь.
Обернуться, окинув взглядом апартаменты, найти тебя и протянуть руку для стандартного приветствия.
- Добрый вечер. Джонатан Митчелл. Можно просто Джон. – Улыбнуться и присесть в кресло напротив. Просторненько тут у тебя, должен признать. Светлые тона и минимализм – приветствую. Только все же как-то неуютно. Наверное, оттого, что я сижу не под своей привычной личиной и между нами стена учтивых словосочетаний, деловой этикет и прочие излишества. Но это ненадолго.
- Пожалуй, перейду сразу к делу. – Изъял из внутреннего кармана пиджака бумажный конверт, и передал тебе. – Как вы помните из телефонного разговора, я владелец автомастерской на Уолт-Стрит. Той самой, что взорвалась днём ранее. Этот человек был замечен на месте происшествия. Его причастность подтверждает и запись с камер слежения. Доверенные источники сообщили мне его имя. Фрэнк Бэйн. – Сделать паузу, чуть наклониться вперед и продолжить. – Деликатность дела состоит в том, что все данные о нем стерты. Полиция пожимает плечами, ведь такого человека не существует, да и мне нужно только одно – упрятать его за решетку. – Откинуться обратно на спинку кресла. – Мне известно о его местонахождении, и я даже навестил этого сопляка, но тот напрочь отказывается сдаваться. Говорит, что у меня доказательств нет. Конечно, с такими малолетками действовать нужно в более жесткой форме, но я воспитанник старых традиций и следую букве закона… Не судите по внешности, мисс Кэйнер. – Усмехаюсь, доставая пачку сигарет. – Вы позволите? – Спрашиваю, наблюдая за тем, как ты не без удивления рассматриваешь фотографии, где я в живописной позе порчу казенное имущество автомастерской. Видеозапись, кстати, прилагается.

Внешность, образ, одежда

Не забыла.
Я рад этому или огорчился – не знаю. С одной стороны было приятно, что все еще помнишь обо мне, хоть и пытаешься быть абсолютно беспристрастной к тому, что натворил твой приятель. Боковым зрением отметить твой мимолетный жест – сжавшуюся в кулак ладонь, даже не усмехнуться, а только подкурить и сделать глубокую затяжку, усмиряя свои нервы. Еще рано хватать тебя в охапку, говорить, что я вернулся и хочу попросить прощения. Рано даже заикаться о том, что я тебя разыграл таким беспардонным образом, хотя, несомненно, ты не будешь счастлива от такого развода, я даже чувствую, что с каждым шагом, приближаясь все ближе к тебе, нарушаю все условности и негласные правила, созданные между нами. Это значит, что я рискую. Ты либо примешь меня таким, какой я есть. Либо заклеймишь меня в свои недоброжелатели, окончательно и бесповоротно. Казалось, что эта встреча решала всё и я поставил на неё слишком много. На кону стояли отношения, которыми я очень дорожил. Быть может, мне следовало предпринять что-то другое. Выдумать более лояльную аферу, не затрагивая шаткую грань между криминалом и правосудием. Но иначе я не мог. По-другому не умею. Я решил привлечь твое внимание, сжег автомастерскую и сейчас восседаю перед тобой в образе её мнимого владельца, покуриваю сигарету, рассчитывая на то, что мой план и все затраченные усилия будут оправданны. Только вот внезапно начали грызть сомнения: вдруг ты откажешься идти со мной? Что если я тебе настолько осточертел, что ты пошлешь меня – уже второй раз за наше общение. Врежешь мне, для верности три раза. Скажешь, чтобы я проваливал из твоей жизни. Вызовешь охрану, натравишь на меня копов и в действительности усадишь за решетку. То, с какой самодовольной улыбкой ты произнесла последнюю фразу, заставило меня пересмотреть свое отношение к тебе. Да, уже не та девчонка в коротких шортах и мокрой майке. Уже не та малышка, укутанная в полотенце после душа. Уже взрослая, смышленая и цепкая. Сразу видно, что своего шанса поквитаться ты не упустишь, особенно когда можно использовать его, не огибая закон. Я насолил тебе, и ты соглашаешься отомстить, с лёгкой руки подписывая контракт на поимку преступника.  Не могу сказать, что мне всё равно. Что, если бы перед тобой действительно сидел владелец автомастерской или любого другого заведения, где я стал зачинщиком драки, в последствие которой все здание вспыхнуло яркими огнями? Ведь такое случается со мной по несколько раз в год, но до сих пор никто не тяготил упрятать меня за решетку по соседству к Дикому Билу. Ты же дала добро с той же непринужденностью, как если бы тебе предложили посетить благотворительный вечер. И это меня разочаровало. Конечно, меня не тяготит участь заключенного, я уже бывал в тюрьмах, знаю здешние правила и без труда вольюсь в трудовой коллектив, но сейчас было слегка неподходящее время для облавы на мое жилье. Сейчас там живет хрупкий цветок, которому ты можешь неосознанно нанести кощунственный вред, и если такое случится, меня ничего не будет сдерживать от того, чтобы разосраться с тобой самым неприятнейшим образом. В жизни каждого человека есть святое. Флёр для меня всё. Тронешь её – будет худо. Но ты ведь не собираешься. Не могу поверить в то, что прошедший год настолько сильно изменил твой характер. Да, мы расстались незнакомцами, но до этого были друзьями. Во всяком случае, я в это верил. А сейчас… я буду продолжать идти по своему сумбурному плану. Зная меня хоть на одну сотую процента, ты знаешь, что это – импровизация. Иначе не умею.
- Приятно знать, что мальчишка получит по заслугам. – С лёгкой улыбкой сообщаю, протягивая картонную карточку. – Это адрес злоумышленника. Возможно, он вам пригодится. В конверте его неполное досье – всё, что мои люди сумели о нём добыть. Безусловно, это ничтожная часть информации, но я уверен, что вы сможете использовать даже её для нашей общей цели. На обратной стороне мой номер.
Адрес ненадежный, но номер дома совпадает. Разве что квартира этажом ниже. Доверить тебе свою безопасность могу, а вот своих сожителей – нет. За них я в ответе, при чем жестком. Так что при первой же угрозе буду готов дать отпор. Это на случай, если мыль о моей поимке слишком глубоко засела у тебя в голове. Но эту дурь я, пожалуй, еще успею выбить. Мягкосердечными способами, разумеется. Мы ведь не враги. Мы просто во временной размолвке, а это быстро исправляется. Стоит только подтолкнуть.
- Что ж, не буду вас задерживать. Впереди много работы, если что – я всегда на связи.
Затушить сигарету, подняться и выйти из-за стола. Поправить пиджак, застегнув пуговицу, и только сейчас протянуть руку. Следуя правилам хорошего тона, ты вышла проводить своего достопочтенного клиента, сжав мою ладонь на прощанье. Хватка стала чуть крепче, я сделал шаг вперед, чтобы тихо произнести тебе на ушко:
- Ты все-таки подумала над своим поведением, девочка.
Привет из прошлого.
Дальнейшие события происходили на автопилоте, быстрее пули, бегущего гепарда и сверхзвуковой волны. Буквально в одно мгновение, ручаюсь, ты даже не успела испугаться. Схватить тебя в охапку, закинув на плечо, и прыгнуть вперед, вышибая окно к чертям собачим. Тебя не задело, только мне досталось, и то ссадины быстро заживут, стоит только осколки вынуть из плоти. Сигануть вниз, удачно приземлившись и оставив на асфальте внушительную вмятину. Люди не сразу поняли, что произошло, только попятились от дождя из осколков. Кто-то судорожно начал доставать телефон, чтобы заснять проявление сверхспособностей, мне было плевать. Время сейчас не имело и малейшего значения. Рефлексы работали на надрыве, весь мир будто бы сжался в вакуум, люди даже моргали слишком медленно. Перехватить тебя поудобней и в два прыжка оказаться у мотоцикла. Посадить лицом к себе, впереди. Начинай говорить, как сильно скучала по мне. Отметить, что юбка живописно порвалась. Усмехнуться, вспоминая былые времена, и с ревом умчаться подальше от небоскреба.
Внешность осталась прежняя. Даже голос не поменял, но уверен ты и так знаешь, кто я на самом деле.
- У нас ведь еда стынет, ты помнишь?

Хорошая девочка. Ведешь себя смирно, сидишь, не кидаясь под колеса мимо проезжающих машин. Другие бы на твоем месте уже верещали о похищении, колотили меня кулачками или хотя бы заговорили со мной, как с психически неуравновешенным или извращенцем, а некоторые начали бы флиртовать, ведь образ плохого парня просто зашкаливает – тут и похищение, и татуировки, и клокочущий мотоцикл под задницей. Ты же даже и слова не проронила, даже не обняла меня, а ведь так тебе удобней было бы ехать, и я не просто так посадил тебя таким изощренным способом. Было несколько причин, по которым я хотел видеть твое лицо. Перво-наперво, я соскучился. Даже не представляешь насколько. Если бы в моей жизни не было глубоких перемен, то я нашел бы тебя быстрее, чем ты думаешь. Уж раньше, чем через полгода, это точно. Не знаю, чем объяснить это притяжение. Наверное, я просто привык к тебе, хотя мы встречались всего два раза. Может быть, мы спелись характерами или ты подловила меня на крючок еще с первой встречи, когда я застал тебя в полуобнаженном виде после душа. Откровенно говоря, никогда не забуду эти мгновения. Всего пару секунд, едва ли не одна, за которую я успел осмотреть тебя с ног до головы и обратно, после чего скоропостижно вывалился через окно на крышу. И знаешь что? Я счастлив, что ты последовала за мной. Не побоялась, шустро кинулась вслед и даже нагнала, после чего мы неплохо покувыркались на крыше пятиэтажки. Признайся, тебе понравилось. Быть может, не столько стертые в кровь пятки, сколько само мимолетное ощущение свободы. Ведь тебе её не хватало, я видел это в твоих глазах, ощущал в каждом действии, а потом почувствовал через поцелуй. Ты как будто бы просила забрать тебя с собой. Будто бы хотела, чтобы я тебе что-то показал. Возможно, мир своими глазами. Тот мир, в котором нет стабильности, нет законов и общепринятых правил. Есть только мимолетное «живи!», словно бы у меня каждый час на счету, и прогнивать в повседневности бытия я не мог, просто не мог себе позволить, а вместе с тем, не мог позволить и тебе. Каждая наша встреча несла в себе смысл. И всякий раз я силком выдирал тебя из традиционных будней. Готов поспорить, они у тебя мало чем отличаются друг от друга. И хотя сейчас ты не была похожа на ту, кто просит о помощи, я был по-прежнему настроен весьма решительным образом. Миссия моя была до банальности элементарна – я хотел просить прощения. Я должен, иначе не уйду. Но, как и всякий раз бывает со мной, я долго подходил к сути своего внезапного явления. И буду ходить кругами еще очень долго, если не получу пинок под зад. Но это уже крайние меры, так что давай наслаждаться присутствием друг друга. Думаешь, почему я молчу? Даже не пытаюсь раскрутить тебя на диалог. Потому что мне приятно. Даже когда волосы бьют в лицо, я ласково подминаю их подбородком и вдыхаю аромат твоих духов, будто бы марка парфюма имеет для меня какое-то значение. На деле же – я кайфую. И обнял бы тебя, не будь руки заняты. Хотя предпочел бы, чтобы ты сделала первый шаг. Но вместо объятий получаю удар по лицу. Женщины.
Даже не рыпаюсь, чтобы перехватить тебя. Знаю, что дело бестолковое. Так и сижу, потирая пальцами переносицу. С виду может показаться, что от глубокой задумчивости. На деле же – болит, зараза. То ли ты мне хрящ выбила, то ли я преувеличиваю и делаю все эти массажные движения исключительно для того, чтобы придумать себе оправдание, ведь с этим, сама помнишь, у меня всегда было туго. Благо, врожденная регенерация поставила все на свои места и я не стану щеголять перед тобой с кровавым носом. Сопли свои, между тем, подтер и кинул на тебя взгляд, мол, умеешь ты приветствовать друзей.
И да, я по-прежнему считаю тебя своим другом. Не подругой. Подруг у меня по определению не может быть. Бонни к ним особо неприветливо относится, так что всех дорогих мне людей я пытаюсь держать подальше от этой чокнутой суки. А их не так много, наверное даже к счастью.
- Ты разве не скучала?
Веский аргумент. И пришел он в голову ровно в ту секунду, когда я произнес его. Стало быть, есть еще порох в пороховницах, и я не такой безнадежный тугодум. Хочется верить, что давлю тебе на больные мозоли. Что ты действительно скучала, не смотря на всю отчаянность своего поступка и нашу временную размолвку. А потому и веду себя так смело и нелепо одновременно, в общем-то, как всегда:
- Поверь мне и садись рядом, если не боишься, что я тебя укушу. – Вконец добавляю саркастические нотки, на манер того, как обращаются с капризными детишками. Тебе это не понравится или рассмешит – одно из двух, но я все еще надеялся на второй вариант. Мне нужно, чтобы ты мне верила. Иначе ничего не выйдет, и все планы летят коту под зад.
- Просто поверь, - уже мягче сообщаю, протягивая тебе ладонь. Через прикосновения можно многое узнать о человеке. Мы же были сейчас незнакомцами. Снова. И начинаем все с начала. Так почему бы не согласиться, Астрид? Почему бы тебе не отправиться со мной в увлекательное путешествие по каменным джунглям? Только ты, я и пикник на двоих. Видишь, я все еще верен своим обещаниям.

Что изменилось между нами? Какая преграда выросла за этот год? Время кажется настолько ничтожным в такие моменты, когда оглядываешься назад и задаешься вопросом: «Неужели это было так давно?», ведь кажется, что события разворачивались еще вчера. Я помню их, как если бы они произошли без пяти минут девять, в то время как с тобой я встретился ближе к семи вечера. Так, словно бы все происходило в один день, только ты изменилась, твое поведение и в какой-то мере – внешность, но это ведь так несущественно, правда? То, что было между нами, там и осталось. Стоит только взглянуть глубже в свои воспоминания, проникнутся к ним былой симпатией – той самой, что ты уже когда-то испытывала, только пытаешься убедить себя в обратном. Все еще сопротивляешься наплыву азарта и юного задора – тех чувств, что идут за нами попятам, всякий раз, при всяких обстоятельствах и встрече. Ты замечаешь это? Следишь за тем, как развиваются события, когда мы вместе? Как будто бы мир переворачивается, или просто мы сходим с ума. В мановение ока, как по щелчку всесильного Творца, мы превращаемся в беззаботных и беспечных, не унывающих от тяжести бренного бытия, подростков. Так, словно бы нам по шестнадцать лет и вся жизнь еще впереди. То время, когда раскрываются таланты, свершаются мечты и завоевываются недосягаемые вершины. Время, когда всё возможно. И этот лозунг бьет адреналином в кровь «Forever young», буквами, утонувшими в вечности безграничной вселенной. Мы ослепляем себя своими же желаниями, срываем маски и на одну ночь становимся теми, кем являемся по праву. Молодыми. Перспективными. Амбициозными. Вот, что происходит всякий раз, когда судьба сводит наши пути вместе. Это не химия. Даже не биология. Это шестикратный фейерверк. Тебе весело. Мне весело. И мы веселимся. Всё просто, стоит только захотеть, и мы уже в собственной стране чудес – без смысла и ограничений. Так ты со мной? Я приехал за тобой. Исключительно за тобой. Чтобы вырвать из цепких лап бытовой жизни и окунуть тебя в незабвенное путешествие по просторам собственного разума. Я просто решил тебе открыться, потому что считаю, что ты этого заслуживаешь. К чему же этот гонор и нрав? Перестань, я и так знаю, что ты взрослая и умеешь постоять за себя. Просто садись в седло. Я ведь не тот джин, который будет ждать целую вечность.
Удалось. Ты села впереди, что заставило меня улыбнуться. Даже более того – я довольно хохотнул и без сопротивления оттащил свой зад назад, давая тебе простор для действий. Мимолетно отметил порванную юбку, уже второй раз за эту встречу, но без всякого фанатизма. Просто отметил, что с меня помимо лифа и очков, теперь еще и деловая юбка причитается. Думаешь, я забываю о своих промахах? Помню все, до последнего, так что не удивляйся, когда однажды обнаружишь у своего порога коробку без почтовой марки. Размер груди я, кстати, помню.
Тронулись и покатились по гладкой асфальтированной дороге. Ехали, как по шелку, огибая все попутки без ощутимых проблем. Сразу ясно, что водить ты умела, практиковала и любила к тому же. Было бы неплохо как-нибудь погонять с тобой по ночным улицам. Знаешь, у нас ведь тоже проходят сумасшедшие гонки: прокаченные тачки, крутые парни и длинноногие цыпочки на высоких каблуках. Всё это - шик и лоск теневой стороны города, куда я порой заглядываю на огонек к своему приятелю, а когда он особо убедительный - и сам принимаю участие в гонках. Чхать я хотел на деньги, адреналина не хватает.
Остановились на светофоре. Мельком глянул на оторопелых ребят в красном  Ferrari Enzo. Тот, что сидел на переднем кресле ткнул локтем водителя и оба уставились на тебя с неподдельным восторгом. Да, не каждый день увидишь девушку в деловом костюме за рулем Kawasaki, да еще и с татуированным парнем на заднем сидении. Очевидно, что они сделали свой вывод в том некомпетентном вопросе «кто в доме хозяин», на что я отреагировал вполне типичным жестом, но нет, не тем, что ты подумала.
Сложить пальцы в рокерскую козу и погримасничать, высунув язык и состроив выражение наивысшего пилотажа. Завидуйте, ублюдки. Такая красотка вам не по зубам. Даже мне, чего уж там скрывать, с тобой никогда ничего не светило. Потому и шныряем в друзьях, таких вот ненадежных, но любящих.
Продолжаем увлекательную поездку. Замечаю, что ты едешь по вполне очевидному маршруту в сторону парка, и приступаю к плану Б. Соскальзываю к тебе поближе, едва ли не вплотную прижавшись, но ты не подумай ничего, это вынужденная мера. Опускаю подбородок к тебе на плечо, а ладонями ползу по вытянутым рукам, достигаю пальцами твоих сжатых на руле ладоней и плавно беру управление над железным монстром под свой контроль. Поворот влево, и шепот.
- Доверься мне.
Что может быть еще более убедительным?
Увожу нас прочь от центра, вплоть до заброшенной части города. Добавляю газу, поторопив события. Уже не терпится поговорить с тобой, расспросить, как жила этот год и что нового. Может кто появился в твоей жизни, чуть более харизматичный, чем я? Мало ли. Я должен знать. Да и разговор наш не для посторонних ушей, а в парке таких – хоть отбавляй.
Добрались до пустыря минут через десять. Но они показались мне секундами. Остановились напротив ржавого здания, чем-то напоминающим завод или фабрику какую. Впереди степь. Каркасы старых автомобилей, наброшенные друг на друга, и прочих хлам, на котором можно неплохо устроиться.
- Приехали. – Сообщил тебе очевидную истину, и только после этого отпустил из своих объятий, если их можно считать таковыми.
Первым слез с седла, открыл багажник и выудил оттуда два бумажных пакета с фирменным логотипом Макдональдса и связку бутылок кока-колы. Глянул на тебя, усмехнувшись.
- Прости меня, ладно?
Так просто и нелепо, но в этом весь я.

Мы были солдатами. Боролись каждый за своё, не замечая ничего вокруг. Ты шла по своей тропе, в одиночку или с кем-то под локоть – не суть. Я был порознь от тебя, слишком далеко, чтобы даже знать о твоем существовании, до тех самых пор, пока судьба не свела наши пути вместе. Это было давно. Тебе так кажется? Всего два-три года, это даже не век, не десятилетие. Такой ничтожный промежуток времени, что кажется, будто бы еще вчера мы кувыркались на крыше, нежась в объятиях друг друга. Мы не знали, чем это закончится. Не знали когда и как, да и вообще – встретимся ли еще. Были теми, кем нам положено быть по праву – друзьями, при произношении которых ставят мнимые кавычки. Этот жест, шаблон, который навис над нами со знаком вопроса еще с тех пор, как твои губы прикоснулись к моим в попытке решительного поцелуя, от него не хочется избавляться, в грубой манере перерезав все наши связи. Ведь я мог забыть тебя, мог выкинуть из своей головы твое имя и облик, но что-то сдерживало, не давало вычеркнуть твои слова, этот очаровывающий взгляд изумрудных глаз и улыбку, застывшую на устах. Как и тогда, в момент нашей первой встречи, ты завораживала. Заставляла почувствовать себя другим – не тем, кем я являюсь. Находясь рядом с тобой, я был как будто бы обычным парнем. Так я и сказал тебе однажды, прежде чем упасть с крыши головой вниз, ты помнишь? Я всего лишь обычный парень. Такой же обычный, как и сотни других – массовка твоего триумфа, поражения или случайной удачи. Я свидетель, шафер, которому доверяешь самое дорогое сокровище, прежде чем связать свою судьбу с другим мужчиной. Я как самый близкий друг,  но не тот, с которым видишься каждый день – таких у тебя должны быть битые пачки. Я исключение. Груша для душевных терзаний. Жилетка, в которую можно поплакать всласть, срываться на крик и вопить во всё горло, как осточертела жизнь. Я могу упрекнуть, могу легонько щелкнуть по носу, обнять тебя покрепче, укрыть одеялом и шепнуть всего три слова – те же, что и произносят сотни других друзей, когда видят твою печаль. «Все будет хорошо». Ты можешь не верить им, но мне поверишь. Иначе в чем смысл? Наша связь, если таковая имеется, позволяет вместе строить воздушные замки, верить словам друг друга, воспринимая их за чистую монету. Мы как дети, наивны и нелепы в каждом шаге, который совершаем вместе. Рядом со мной ты не сможешь быть строгой начальницей, не будешь отчитывать и грубить. Ты будешь такой же, как и я – отражением моих эмоций, а они у меня зачастую в духе авантюризма или пьяного угара, редко когда нагнетает романтичный лад, но, думаю, и с этим ты как-нибудь справишься. В конечном счете, не всякий раз встречаешь на своем пути истинного джентльмена, вышколенного по старым традициям. И мне все еще любопытно, кто дарит тебе цветы и заваривает кофе по утрам? Кто укладывает в постель, гладит твои волосы и целует губы? Ты сочтешь меня занудой, но я вынужден приглядывать за тобой. Ведь мы не просто друзья, верно?
Это было недолго, хотя молчание затянулось. Ты смотрела на меня, я смотрел на тебя. Как всегда бывает в таких моментах – время как будто бы исчезает, в отместку начинаешь чувствовать себя ватным, прикованным к одному месту и не в силах отвести взгляд в сторону. Просто потому, что не хочется нарушать этот волшебный момент, обрывать его на самом пике, когда недосказанные чувства рвутся сквозь влажные глаза, таким стремительным и бурным потоком, в котором можно захлебнуться, если только осмелишься глотнуть из чаши откровения. Между нами всегда была пропасть недосказанного. Мы никогда не сплетничали и не открывали друг другу душу. Не говорили о том, как проводим выходные, какие предпочтения в музыке и почему до сих пор живем в Городе Легенд. Ровным счетом, мы ни о чем с тобой не говорили, а все, что между нами – это сумбурные обстоятельства, выходки моей сестрицы, её злые козни и неловкие ситуации. Но в этом и есть наше с тобой веселье. В этом оно и заключается – в том, с каким энтузиазмом мы находим выход из каждой из них. Это наши истории, личные маленькие приключения, о которых расскажешь не каждому встречному, а быть может, и никому.
Ты срываешься с резкостью стрелы, я бросаю на землю пакеты со связкой бутылок, как будто бы только этого и ждал – чтобы ты сделала первый шаг. Делаю два быстрых шага навстречу, так словно бы ты падала и нуждалась в моей опоре. Ловлю в свои объятия, между тем, заключая в свои. Прижимаю крепче, ныряя носом в растрепанные волосы. Такой я тебя помню, такой ты для меня и осталась. Сильная, гордая и ранимая. Девушка, рядом с которой хочется быть достойным мужчиной. Стать для тебя стеной, за которой можно спрятаться. Быть балкой, опорой, фундаментом твоих начинаний. Быть тем, с кем тебе интересно просто молчать, обмениваться редкими взглядами и улыбками. Быть фаворитом среди тех, на кого обращен твой взгляд.
- Я рядом. – Тихо произнести тебе на ушко, поцеловав в висок.
Я не отпускал тебя. Не собирался в ближайшие несколько минут разрывать эту тесную связь, чувствуя, что для тебя это тоже важно – быть сейчас со мной. Пускай и звучит тривиально, я был уверен в том, что ты нуждаешься во мне едва ли не в той же степени, как и я в тебе. Потому мы просто стояли, замерли для всего мира на несколько минут, мгновений, а быть может и часов. Не знаю, в такие моменты я теряю счет времени. Только и могу, что стоять, держа тебя в своих объятиях, чувствовать твое горячее дыхание и слышать стук твоего сердца. Мне всегда это нравилось – слышать бьющуюся жизнь в недрах человеческого тела, учитывая то, что сам я лишен такой привилегии.
- Надеюсь, ты голодна. – Чуть ослабив объятия, но все еще не разлучаясь, проговорил я, заглянув в глаза. – Ведь я подготовил романтический ужин из фастфуда. Давай, за стол. – Уже более воодушевленно добавил, напоследок поцеловав тебя в лоб и отпуская, чтобы подхватить с земли пакеты с едой.
Забраться на проржавевший каркас машины. Кажется, это была крыша или еще что, но достаточно твердое и устойчивое, чтобы выдержать мою задницу, а значит безопасное. Похлопать по месту рядом, мол, присоединяйся. Раскрыть пакеты, откуда тут же запахло ароматами жареной картошки, бургеров, пирожков и прочей питательной дряни, которой люди по обычаю пичкают свои желудки. Выудить то, что первое под руку попадется, и передать тебе отменную порцию картошки-фри на пару с бургером. Самому вооружиться банкой колы и тем же двухслойным сэндвичем, а пакет поставить на бампер рядом.
- Спрашивай. – Куснув калории, сообщил тебе. – Тебя ведь многое интересует, верно?

Лучше бы ты полюбопытствовала про то, с кем я делю рассудок, или сколько мне лет, в конце-то концов. Лучше бы узнала причину моего непостоянного настроения и этого вечной небрежности по отношению к жизни. Лучше бы я рассказал тебе про тысячу способов унизиться перед толпой достопочтенных граждан, про придворные хитрости или грехи Папы Римского, которые тот пытался скрыть от чересчур любопытного носа моей сестрицы. Я бы мог поделиться с тобой дюжиной забавных историй и еще столько же – остросюжетных, авантюрных и опасных, где висишь на волоске от смерти и только благодаря счастливой случайности удается взять у смерти отсрочку в еще несколько сот лет, чтобы потом снова станцевать с ней танго втроем, послать воздушный поцелуй и ускакать в противоположном направлении, сверкая намозоленными пятками.  Но ты просишь меня о другом – о том, что слишком лично для меня, слишком сокровенно.
Взглянуть на тебя, убедившись в решительности взгляда. Это была не шутка, не просто повод отвлечься на постороннюю тему, иначе бы мы заговорили про ту же погоду, вчерашний матч в крокет или новую пекарню, которая открылась на побережье океана. Ты действительно хотела узнать про девушку, способную очаровать такого парня, как я. Девушку, чье сердце бьется за нас двоих. Про ту, что заставляет меня дышать и наслаждаться каждым мигом, проведенным на земле. Ради которой я спустился в самые тартары, нагнул Харона и переплюнул Аида, сыграв с ним в кости. Ты хочешь узнать имя моей любви. Оно красиво в той же мере, как безупречна его обладательница.
- Флёр. – Чуть погодя отвечаю, обратив свой взгляд на потухающее солнце, стремительно клонившееся к закату. Красное сияние обрамляло горизонт, словно бы волны грохочущего океана. Живописная кончина небесного светила подходила к концу, в то время как рукой Творца на сумеречном небе раскинулись мириады звездной пыли. Чуть дальше угадывался бледный лик полумесяца. Я намеренно молчал, позабыв про еду в своих руках и ту интонацию, с которой произнес имя своей девочки – так, словно бы хотел продолжить, с неоднозначным троеточием в мыслях, как будто бы желал поделиться с тобой чуть большей информацией, приоткрыть завесу тайны над её неуловимым обликом. Но я продолжал хранить молчание, задумчиво наблюдая за кровавым закатом. В мыслях шумела пустота, даже Бонни молчала. Такое редкое умиротворение я испытывал всего несколько раз на протяжении всей своей жизни, и был благодарен тебе за то, что ты разделила его со мной, не задавая наводящих вопросов, не пытаясь выведать из меня интересующие подробности о нашей первой встречи, второй, третей и всех последующих. Я был рад, что ты с пониманием отнеслась к моему молчанию, и более того – уверен в том, что ты и так всё поняла без слов. Она мне дорога, в большей мере, чем священная реликвия для истинно верующего. Она мой путь в непроглядной тьме, тот пульсирующий огонёк, за которым пытливо протягиваешь руки, не боясь обжечься пламени. Моя жизнь. Вот, кто она.
- Моя Флёр. – Неосознанно шепчут губы, щурясь глазами от яркого солнца. – Я люблю её, - обернувшись к тебе, сознаюсь, как будто бы мне девять лет и я впервые испытал это возвышенное чувство, даже не ища у тебя поддержки или совета, просто делясь своей первородной радостью и передавая в твои ладони трепетную часть своего счастья. Смотри, не раздави моего мотылька.  – Хотя говорил ей всего однажды. И знаешь что? Она меня ненавидит, до сих пор. Я вижу это в её глазах. Чувствую в едких словах, которые порой пронизывают глубже раскаленного железа. Она просто запуталась, вот и всё.
Нет идеальных отношений. Ни у кого. Нет счастливого конца и «вместе, пока смерть не разлучит нас», в той же степени, как не существует ада и рая. Есть мирские заботы, суета, ссоры, скандалы, примирения через койку, гремучие истерики, полуночные кошмары в холодной квартире, бутылка Jack Daniels на барной стойке, пустая склянка, одинокий взгляд в окно – туда, где через дорогу на восьмом этаже многоэтажки через приоткрытую форточку вырываются тусклые блики от включенного телевизора. И фигура, заставшая на балконе. Она смотрит вдаль, а кажется, что её глаза касаются моей души – того, что у меня нет по праву рождения, но что появилось с первым её взглядом в мою сторону, этой изогнутой бровью и вздернутым носиком. Для этих чувств не существует слов. Только улыбка и блеск в глазах. Ты видишь. Я уверен, что заметила яркий отклик на имя «Флёр». Так было всегда, только я не сразу это понял.
- Когда-нибудь я вас познакомлю. – Отпив из бутылки, сообщаю тебе. – Уверен, вы быстро поладите. Возможно, тогда Бонни будет к тебе чуть более снисходительна.
Упс. Опасная тема. Внутри оживленно зашевелились, навострили уши и подозрительно щурят глаза, словно бы ожидая от меня какой-то каверзны. Хотя, если быть предельно честным, то на злосчастные уловки из нас двоих способна только сестрица, за редким исключением – я, и то когда совсем уж прижмет. В сущности, я-то добряк. 
- Ты ведь знаешь, кто я, верно? – Помедлив, произношу, взглянув на тебя и улыбнувшись. Предпочитаю услышать это от тебя, потому и молчу, дожевывая остатки бутерброда.

Разумеется, ты знаешь правду. В наше время мало кто скрывает свою сущность, даже под гнётом сотрудников Университета – чёрствые ученые продолжают пытливо протягивать мерзкие лапы к каждому, кто излучает неопознанную ауру, это как НЛО, только в сжатых масштабах. Если раньше искали жизнь на других планетах, осваивали космос и пыталась наладить связь с марсианами, то теперь всё сводится к одному – поймать, повязать, напичкать транквилизаторами и отправить на операционный стол, где могут оправдаться самые худшие ожидания, и я не о смерти толкую, что ты. Смерти мы не боимся, опасаемся разве что, стороной обходим, мол, до встречи через пять веков, детка! И подмигнуть еще, бахвальски так, с иронией. Ученые же способны сделать то, на что другие инопланетные расы просто не способны – они унижают саму нашу суть, насмехаются и превозносят себя выше всякого, кто родом из Изнанки. Лично для меня это расизм, настолько жесткий, что я готов отстреливать каждого, на ком бейджик сотрудника УИЭЭ. Всякого, кто способен на что-то нетрадиционное для рода человеческого, они отправляют на опыты, а помимо этого продолжают крысиные бега в поиске совершенства для своей расы. Я не против эволюции, но не такой ценой. Синтетические тела, ложные способности и бородавки на жопе в качестве побочного эффекта, ведь за всё нужно платить, законы Творца никто не отменял. Они клонируют, режут, убивают, насильно пичкая морфином и обезболивающим. Для них не существует слова «нет», равно как и для головореза – пощады. Лабораторные крысы не раз переступали порог моего дома. К счастью, изворотливость ума и расторопность ленивой задницы никогда не давали сбоя. Посему я до сих пор могу щеголять по Городу Легенд, меняя личину за личиной и не опасаясь быть пойманным в антимагические кандалы. К слову, железяки их никакого действия на меня не возымели. Еще ни разу.  Наверное, на роду у меня написано «с магией не дружу, хороводы не вожу, да и вовсе, парень я смирный, вы мой огород не трогайте и я на ваши кусты ссать не буду». Но чего уж скрывать, разногласия были – благо, конфликт исчерпал себя еще около двух лет назад, после нескольких неудачных вылазок в мою скромную халупу. С тех пор ни меня, ни Еву пальцем не касались. Кстати говоря…
- Знаешь, кто такие подопечные?
Современную трактовку неких метафизических отношений между альфа и омега я никогда не воспринимал всерьез. Наверное, оттого, что душа моя всегда рвалась навстречу искушениям. В данном случае, опёке. Знала бы ты, сколько людей я считал своими друзьями, и скольких пытался уберечь от тягостных невзгод бренного бытия. Но ничто не сравниться с той эйфорией, которую испытываешь, обнимая хрупкое тело той, что является тебе по-настоящему не безразличной. В моей жизни было слишком много одноразовых отношений, пластиковых и бестолковых. Но есть только два человека, ради которых я способен на самопожертвование. Это как отдача после выстрела – моя ответственность, моя забота.
- Когда-то мне казалось, что ты одна из них. Даже когда ткнула факом мне в рожу. – Задумчиво проговорить, глянуть на тебя и улыбнуться, взлахмачив некогда идеальную прическу. Хочется видеть тебя в другом амплуа: том, к которому я привык. Хотя, признаться, строгий стиль тебе к лицу, деловая юбка и белый воротничок блузки заставляют меня вспомнить о том, что ты уже не маленькая девочка, с которой я кувыркался на крыше пятиэтажки. Уже не та, кто позволит ограбить свою гардеробную простому парню, что свалился с неба. Хотя по-прежнему оставалась одной из тех, кто по-своему дорог. С кем не хочется разрывать связь из-за нелепой оплошности, мизерного конфликта и несущественных недомолвок. Просто я психанул тогда. Слетел с катушек, как черт поганый. Со мной бывает, и ты прощаешь.  Уже в который раз списываешь мою неудачу на нет, как будто бы её и не было. Это даже не лестно, это приятно, тепло, словно домашняя печка, семейный очаг.
- Хотя ты по-прежнему находишься под моей опекой. Во всяком случае, пока рядом. Я ведь не брошу тебя, помнишь? – Поддеть подбородок и заглянуть в глаза. Улыбнуться тебе, в очередной раз умиляясь той атмосфере, что ты создаешь своим присутствием. Друзья ведь разные бывают.
- В это страшно поверить, но я далеко не обычный представитель перевертышей.
Ходить вокруг да около не для меня. Конечно, я предпочел бы услышать от тебя прямой ответ на свой вопрос, но в тоже время не прочь поддержать твое игривое настроение, сыграв в угадайку. А потому продолжил вещать чистейшую из рода правду:
- Хотя это скорее усложняет мне жизнь, чем облегчает. И фактически приравнивает к роду человеческому, награждая только малой крупицей привилегий, вроде бессмертия и способности к метаморфизму своей телесной оболочки. – Заговорил я едва ли не научными терминами, затем запнулся на немного, сопровождая взглядом ярко-красный закат, и продолжил, отпив из фляги колы:
- Она всего одна. Моя вторая личность, хотя если быть предельно честным, мы создавались одновременно, а новые в нас не рождались. Так что мы с ней как сиамские близнецы, только на ментальном уровне. Её зовут Бонни.
Достать пачку сигарет из кармана пиджака, закусить зубами фильтр и чиркнуть спичками, прикурив. Вдохнуть полной грудью сизый дым, с удовольствием отмечая, что никотин в какой-то мере все же притупляет голос сестрицы. Хотя более плодотворным результатом по-прежнему обладает алкоголь, чем я по праву пользуюсь.
- Она вполне реальна. Будь у тебя телепатия, ты бы её видела. Но, знаешь, это даже к лучшему. Надеюсь, она не захочет с тобой познакомиться в более тесной обстановке. Иначе все наши отношения слетят на нет. – Усмехнулся тебе, с выдохом освобождая легкие от дыма. – Хотя она и без того делала дюжину попыток разлучить нас, но у судьбы видимо другие планы. Как считаешь?

- Ни за что.
Так резко и жестко, чтобы перерубить все твое неистовое желание познакомиться с Бонитой на корню. Возможно, даже переборщил. Хотя, признаться, сейчас было плевать на вежливость и учтивые уклоны от темы. Твоя просьба выходила за рамки дозволенного. Она напрочь вышибла из моих мозгов всю умиротворенную утопию, которой я наслаждался последние полчаса. Хотелось бы пролежать под уходящим солнцем еще несколько часов, до самой ночи, когда на небосводе засияют осколки звезд, чтобы я смог рассказать тебе забавные истории из своего прошлого, ткнуть пальцем в небо и указать на созвездие Летучей Рыбы, шепнуть, что когда-нибудь я побываю там, на другой стороне Галактики, что мечтаю об этом едва ли не всю сознательную жизнь, как мальчишка проклятый, буду смотреть на небо и улыбаться своим грёзам, забывая о том, кто я есть и о смысле своего существования. Но ты так шустро срываешь всю ту иллюзию радушия и безмятежности, едва только я успел заикнуться о тёмной лошадке в своем сознании. Так, словно бы она имеет какое-то значение. Какого чёрта, Астрид?
- Ты не понимаешь, о чем говоришь. – Приходится выдавливать из себя вежливые слова, хотя будь я сейчас пьян, то послал бы к черту, не иначе.
Спрыгнуть вниз, отойти на несколько шагов, засунув руки в карманы. Помолчать. Внутри я пылал, на потеху Бонни, между прочим. Пылал, негодовал и крыл матом каждое твое слово. Хотелось ударить тебя по губам. Знаешь, как маленьких девочек, когда те заикаются про богохульство или еще какую дрянь. Внезапно ощутил острую необходимость вправить тебе мозги на место, чтобы думать забыла о том, что метаморфы ладят со своими вторыми личностями. Брехня всё это. Ересь для слащавых умов. Если ты где-то в книжке прочитала, что в балагане перевертышей все живут довольно мирно и смирно, даже если встречала таких ребят на своем пути, не смей сравнивать меня с ними. Они счастливчики. Родились по счастливому стечению обстоятельств, под звездой удачной и в рубахе. Высшие их не эксплуатируют, не заставляют ползать на четвереньках и пресмыкаться, глотку их не держат стальной перчаткой. Они не были созданы для потехи публики, у них была определенная цель – завоевания или защита своих хозяев, но не та, что у меня – рабство. Долгий поводок, мнимая свобода и надзиратель в мозгах. Ты считаешь, что Бонни – просто душка, раз свела наши пути вместе? Думаешь, что только из-за нее мы встретились, что попадали в несуразные ситуации и благодаря ней встречаемся вновь?
- Да ты рехнулась!
Внезапно взорваться. Просто вывалить весь поток мыслей, оглушая твое негодование. Ты и впрямь рехнулась, или я преувеличиваю твое любопытство?
- Эта тварь, сидящая у меня в сознании, ты вообще понимаешь, что такое подчинение? – ткнуть себе пальцем в висок, несколько раз ударив по месту, где сидит моя вертихвостка, так словно бы желая выбить её из себя, вручную, выкрутить штопором, подцепив её на острый конец лезвия, дотянуться хотя бы, чтобы взять за шкирку и в стену вдавить, да в глаза посмотреть. Только я уже заочно знаю, что увижу там, в её взгляде – насмешку.
- Когда каждое действие оспаривается. Когда ты живешь по четко установленными ею правилами. Когда делаешь исключительно то, что она говорит. Не имеешь права на отказ. Даже когда пытаешься, тело скручивает, судорогой воротит, язык немеет, а в сознании, нашем общем треклятом сознании, слышишь как она шепчет тебе умилительное «вместе навсегда». Ты понимаешь, что такое рабство? Без свободы слова, собственной воли и желаний. Понимаешь, что такое ревность? Жгучая, слепая, яростная. Умалишенная! Злокачественная ревность, это как опухоль, ты понимаешь?! Сидит глубоко в мозгах, эта ёбаная тварь, сидит и хохочет над каждым моим словом, прямо сейчас! ТЫ ПОНИМАЕШЬ?!
С каждым разом приближаясь к тебе на шаг, останавливаюсь напротив. Смотрю на тебя, снизу верх, как зверь голодный. За ногу хватаю и к себе притягиваю, чтобы дотянуться пальцами до горла, да только вовремя себя останавливаю, но не одёргиваю. Ладонью останавливаюсь возле лица, пальцы напряжены, кажется еще чуть-чуть и сорвусь. Сейчас мне хотелось сделать с тобой очень много мерзких вещей. Я не узнавал тебя, был слеп в своей ярости и негодовании. Но тот стержень вышколенной благородности, что был заложен во мне с самого рождения, сдерживал, не давая случиться неизбежному.
- Следи. За. Своим. Языком. – Ясно и четко заявил тебе в лицо, а потом сделал то, на что едва ли был способен вначале нашей встречи. Поцеловал тебя, как тогда, на крыше. Со злостью и отчаянием, будто бы это был единственный способ сбежать от действительности. Забылся на какое-то время и потерялся в сладких мгновениях, утоляя свою жажду.

Ты сделала это нарочно или вышла спонтанная случайность – я не знаю. Равно как и то, почему весь мир прекратил свое существование на какие-то доли мгновений, просто застыл на твоих губах, утонул в ярком изумруде глаз, замер вместе с нашим дыханием, прикосновением к плоти друг друга, объединении душ. Я не знаю почему сделал это, почему кричал, орал, едва ли не рвал на себе одежду, чтобы доказать, что жизнь моя – сплошная комната суицида. Как часто я задумывался об этом? Спроси меня. Как долго пытался избавиться от своего ментального попутчика, выколоть эту занозу из-под ногтей, разодрав те в клочья. Как пытался достать её из своего сознания, бился в истерике, в четырех стенах своей захудалой квартиры. Как падал на дно океана в надежде исцеления. Лез в глотку хищникам пустыни, кидался на мины, нарывался на штыки. Как подвергался жутким ритуалам. Едва ли не продавал душу Дьяволу в обмен на снятие тех кандалов, что повесили на мои запястья создатели. Я был готов обратиться в католики, если бы их бог сумел разодрать полномочия сестрицы. Я был в отчаянии, все те годы, что прожил бок о бок с глумливой заносчивой девкой, а ты говоришь, она свела наши пути вместе.  Нет, это была не она. Это были мы. Всегда были просто мы. Поодиночке или вместе, мы могли не чувствовать друг друга, между нами могло и не быть никакой связи, всё это могло быть всего лишь плодом моего воображения, моей тайной иллюзией, желанной и одновременно с тем – отвергаемой. Что говорить, между нами был только воздух и скупые сведения информации, вроде имени, да и только. Никаких номеров телефона, милых SMSок и назначенной встречи в парке у того дерева, которое можно обозначить волнительным «где мы впервые…». И не смотря на все эти мелочные упущения, были мы. Были наши приключения. Наши ссоры, скандалы, примирения. Поцелуи. Объятия. Прикосновения. Вдохи и выдохи в унисон. Были взгляды, расширенные зрачки, приоткрытые губы и застывшие на них слова. Были минутки пристрастия, нашей общей слабости друг к другу. Улыбки, шутки, неудачные шутки. Обиды, восхищения, пинки под зад. Задиристый смех, твоя заразительная улыбка, ямочки на щеках. Изгибы фигуры, грациозные движения, осанка. Гордый подбородок, за который хочется подтянуть к себе. Тонкие лодыжки, хрупкие, которые боюсь сломать всякий раз, когда прикасаюсь к ним. Девочка с сильным именем, мы всегда останемся друг для друга не идеальными дуалами. Всегда будем улыбаться друг другу, даже когда между нами будет стоять расстояние, время и природные катаклизмы. Для того и существуют подобные моменты, чтобы закрепить в памяти еще один хороший день со своими житейскими проблемами и способами их решения. Наши способы не менялись, да и вряд ли когда-то поменяются.
Потребовалось всего одно движение, чтобы утихомирить меня. Одно прикосновение к щеке, осторожный взгляд и ответный поцелуй. Я попался. Едва ли не пал к ногам, вымотанный гнетом своего альтер эго. Сдержался, выстоял, ладонью скользнул к волосам, большим пальцем ласково провел по щеке, поднялся к уголку глаз, задел ушко и запутался в некогда идеальной прическе. Наседаю вперед, заставляя откинуться назад, но поддерживаю спину руками, прижимая к себе. Выгибаешься. Хочется чувствовать твое сердцебиение рядом, чтобы оно напомнило мне, что такое жизнь и от чего я отказываюсь, придаваясь самобичеванию. Целую уголок губ, перебираясь поцелуями на шею. Отгибаю белый воротничок, согревая твою кожу своим дыханием. Застываю, когда ладонь сжимает шелковую ткань, не решаюсь, замираю.
- Что ты делаешь со мной? – Хрипло шепчу на ушко.
Что ты делаешь?
Не знаю, к кому обращаюсь: к тебе или Бонни. Накатывает новая волна злости, на этот раз стерпел. Она могла вырубить меня. Должна была встрять между нами. Обязана. Но Бонни молчала, и я явственно чувствовал в этом очевидный подвох. Она промолчала мне назло, со скрежетом и неохотой, но промолчала, чтобы я потом почувствовал себя чертовым придурком, не умеющим хранить клятву верности. Ту, что произнес на мосту, в грохоте океана и раскатах грома. Когда был слаб и немощен перед беспощадной судьбой. Обнимая единственного человека, которой признался в любви. Её имя… она убрала его из моей памяти. Пыталась стереть всякое воспоминание на те краткие мгновения, что мы провели в объятиях друг друга. Она заставила меня забыть Флёр. Эта чертова сука заставила меня забыть Флёр!
С грохотом ударить по капоту, оставив там внушительную вмятину, едва ли не пробить его насквозь. Сжать ту ладонь, что находилась у тебя на шее. Приблизиться еще ближе, задержаться у губ, словно бы рассматривая их с новым интересом. Я спятил. В голову лезут порочные мысли. Хочется отказаться от них, но ты была так красива в свете ярко-красного заката.
- Видишь, что она со мной делает. Управляет, как оловянным солдатиком. За ниточки дёргает, а я скачу, как цирковая обезьяна, в ладоши хлопаю,  кульбиты, кувырки, все для неё – это проклятой суки. – Прошипел тебе в лицо, после чего отпускаю и отхожу на несколько шагов. Не могу смотреть тебе в глаза, слишком паршиво для этого. Перевожу взгляд на степь, металлолом, груды железа, воронов, летающих по округе. Облокотился об сидение мотоцикла, понурив голову. Тяжело мне, понимаешь? Метаться между двух огней, как белка в колесе фортуны – повезет/не повезет, всё решает случай, не иначе.
- Прости меня. – Потянулся за сигаретами, передумал. Не знаю, чем занять руки. Снял пиджак, подошел к тебе и накинул на плечи. Холодно, простудишься. – Я и впрямь дурак, да?

Когда-то кто-то назвал меня счастливчиком. Я не сразу понял, почему и какое вообще это слово имеет ко мне отношение, учитывая все проказы заносчивой сестрицы, которая из года в год портит мне не то, чтобы всю жизнь, а напрочь стирает моё бренное существование, будто бы и не было никогда этого парня, что танцует под дождем или нагишом бродит по центральному парку, который ворует хризантемы с клумб у особняка местного мэра, а потом раздает их всякой женщине, что повстречает на своем пути. Насколько бы ни был нелепым мой косяк, он всегда сходил мне с рук. Во всяком случае, не было еще такого, чтобы я был запечатлен в исторических хрониках, как душевнобольной, преступник или того хуже – маньяк. Наверное, потому что ни одно, ни второе, ни третье не шло мне к лицу. Да и максимум, на что я нарывался – это выдержки из местной прессы, которая питалась подобными историями по типу прожорливого троглодита. Дальше этого омута моя репутация не заходила, за что был неимоверно благодарен проказнице судьбе. Хотя вскоре догадался, что дело было совсем не  благосклонности метафизического божества, а скорее в том, что при всем своем сварливом характере, мы с Бонни умели избежать лишнего внимания к своей скромной персоне. Зачастую эта тягостная ноша была на моих плечах, потому всякий раз попадая под гнет сестрицы, мне приходилось искать всевозможные окольные пути, чтобы сильно светиться на публике. Впрочем, удавалось далеко не всегда, а с кое-каких времен я стал бахвальски плевать на скрытие своей личности среди многомиллионного муравейника, который и без того полон подобных тварей из рода Изнанки. Как, к примеру, сегодняшним вечером беспрепятственно похитил тебя из скверных рабочих будней, чтобы устроить романтический пикник на обочине. Не знаю, удалась ли моя затея, но хотелось верить, что мы по-прежнему верны нашей дружбе, пускай она у нас и не стандартная, не железная даже, не с детства, но достаточно крепка, чтобы противостоять расставаниям и всевозможным недоразумениям, что может подкинуть мое ревнивое альтер эго. А она себя долго ждать не заставит, потому чем дольше мы находимся в обществе друг друга, тем больше шансов, что я всё испорчу, хотя это было для нас не ново.
- Спасибо, что рядом. – Тихо произнести в ответ на твою поддержку и поцеловать в лобик.  Задержаться губами, не сразу отпрянув. Закрыть глаза и улыбнуться в мыслях. Освободиться из твоих ладоней и приобнять, ненадолго погружаясь в маленькую утопию для нас двоих. Со всяким человеком, с которым я чувствовал родственную близость, у меня была своя атмосфера. Ты напоминала мне ветер, буйный, спокойный и одновременно мягкий. Ты разжигала огонь внутри, поддерживала страсть – нашу общую тягу к приключениям. Ты позволяла ощутить свободу в падении, заставляла взлетать и подниматься над общественными нормами. Была моим веселым попутчиком, безотказным напарником, другом. Одним из тех золотых билетов, которые мне посчастливилось вытянуть в жизни. Наша шоколадная фабрика была полна сюрпризов и разочарований, но мы оставались вместе, на протяжении всего времени, что отрядила нам шаловливая судьба. И я был счастлив. Очень ёмко и ощутимо благодарен тому случаю, что свел наши пути вместе, пускай там и была в значительной степени замешана проказа Бониты. Я был готов смириться с её колкостями и отдать должное этой паршивке за то, что она заставила меня вломиться в твою обитель, таким несуразным образом ограбив гардеробную. Веришь, я до сих пор помню негодование в твоем взгляде и цвет полотенца, обволакивающего твое тело. Помню, как в суматохе выпал из окна и еще долго пытался выбить твой образ из своей головы.  Как случайно наскочил на тебя у фонтана, наши хмельные посиделки на пляже и ограбление МакДака. Помню, каким придурком себя чувствовал после той размолвки. И то, как репетировал речь перед зеркалом, прежде чем позвонить тебе на рабочий телефон и назначить деловую встречу. Какого удовольствия мне стоило наблюдать за твоими глазами, едва только упомянул имя Фрэнка Бэйна, и то удивление, прежде чем я вышиб окно. Опять негодование во взгляде, упор на руль мотоцикла, нежелание ехать со мной. Смирение. Мне можно доверять. Запомни это. Я не предам. Во всяком случае, не по своему желанию. И я всегда смогу всё исправить, ты знаешь.
- Я должен идти.
Нехотя отпускаю тебя из своих объятий, поддеваю подбородок, чтобы снова встретиться с твоим взглядом и улыбаюсь. Хочется сказать тебе очень многое, но произношу лишь одно:
- Он твой, - кивнуть на мотоцикл и в мановение ока раствориться в одеждах, чтобы вспорхнуть ввысь в облике чернокрылого фигляра. Пролететь над тобой почетный круг и улететь восвояси. Впервые за долгое время почувствовать умиротворение, даже несмотря на то, что внутри началась шумная буря возмущения. Как видишь, сегодняшний день обошелся почти без приключений.

Xmas is coming
Кто сказал, что только Санта способен творить чудеса?

Отредактировано Frankie (2013-12-07 23:56:14)