- Не много ты пьешь? Раздался голос с соседнего стула, улыбающийся молодой человек, улыбался не, потому что был пьян, потому что хотелось улыбнуться. Улыбка всегда дарила радость, а у него, она была просто великолепной, челка закрывала правый глаз. Перчатки отсутствовали, синие ногти сочетались с волосами и глазами. Одежда подобрана со вкусом, кто так одел? Неужели существует что-то, что способно с таким вкусом подбирать одежду, шарф обмотанный вокруг шеи уже лежал рядом, а он улыбался. –  И зачем тебе это? Вокруг было не так много народу что бы заговорить именно с ней, но и она собой не привлекала, так почему именно с ней? Она была ближе всех? Нет, просто не понимая как можно пить столько дряни, а ведь она всего лишь хрупкая девушка. –  Пить в одиночестве, признак алкоголизма, но не думай что я алкоголик, у меня свои причины. С десяток народа, в два раба больше глаз, они улыбались, разговаривали, переживали, моргают, когда как он заговорил с этой девушкой. Просьба повторить, он заказал тоже самое. Когда последний раз он пил? Было ли это во времена его первой жизни, или в шестом теле, было ли это ночью, когда диковинные твари превращались в камень и оседали горгульями на столбах и крышах домов. А может днем, несколько десятков лет назад, во времена великой гибели солнца. А может и вовсе не с этой душой. Чувство, такое чувство, что свет стал ярче, а люди еще красивее, так действует он – алкоголь или просто парень решил все видеть в новом свете. – Мур, называй меня так. Мимолетное знакомство, ради проведения времени, сидеть одному, в тишине, ждать чего-то, стремиться в вершине, было глупо, ведь ничто не заменит общение с другим человеком, особенно если этот другой человек девушка, особенно такая красивая. Странно, но от чего они выглядели полной противоположностью друг к другу. Она была мрачной, вся в черном и почему людям нравиться черная одежда? Ведь она сугубо неприятная для глаз или просто у неё траур, смерть близкого, а может её самой. Хотя это не возможно, трупы не обладают такой внешностью и таким “живым” лицом. А он, одетый в светлые тона, сейчас беззаботный, не думающий, хотя обычно он другой, пусть сейчас он улыбается, но заглянув в глаза, углубившись в душу, не удастся ничего найти кроме льда и снега.  А ведь бывало время когда он улыбался от всей души, да, но сейчас, этого нет, когда это было? Хотя какая разница, ведь это совсем другая история. – Познакомимся? Переводя взгляд, то на рюмку что вертел в руках, то на девушку которая, по его мнению, поможет скоротать время.

Бар, зачем я пришел сюда? Спрашивал себя из раза в раз парень, который выпил достаточно много, но оставался трезвым, с ним сидела девушка, их можно было принять за молодую пару, приевшись, они поближе и взявший за руки. Но, к сожалению такого, не произойдет, девушка, что сидела рядом была какой-то странной, очень тихой, неразговорчивой, угрюмой, как будто узнала, что она умерла, но хотя это было видно, все равно дать ей имя мертвой невозможно, она живая. Сказала всего несколько слов, да к тому же тех, который слышать не хочется. За все это время, она была странная, как будто искала добычу, подобно разъяренной тигрице, вышла на охоту. Это чувствовалось в его взгляде, тяжелом, напряженном. Она видела в Кайто жертву, хотела разверзать его и скажу честно, ей это удалось, он даже не хотел сопротивляться, перед такими глазами невозможно устоять. Появилось желание протянуть руку, посолить и пожелать приятного аппетита, такого, конечно, он никогда не сделает, но правда такова, эта девушка была очень сильна и удивительна. В отличии от Кайто, который старается заинтересовать, она просто посмотрела и сделала тоже самое, чего парень добивается не один деть, смогла подчинить себе. Сказав лишь несколько слов, она смогла заинтересовать, хотя обычно на это у Кайто уходит целые предложения.  Магия, которая может очаровать любого? Или врожденная сила притяжения прекрасного пола. Возможно, она чем-то совпадает с силой самого Кайто, хотя он и не подозревает о ней. Очнувшись совсем недавно, он ничего не понимал, многого не понимает до сих пор. Например, тот странный сон с господством, когда девушка что пахла фиалками, за что и получила прозвище “фиалка”, которая смогла приручить демона. К тому же странно когда ты засыпаешь человеком под деревом, а просыпаешься демоном в неизвестном городе, но возможно оно и к лучшему. Уже давно понял, кем ты являешься, Кумо демон-паук в образе человека, на самом деле красивая оборочка, скрывает уродство, не так много людей или других разных существ, которые примут тебя как создание, образ которого огромный паук, являющийся машиной убийств. Вернемся к нашим голубкам, которые сидят в тишине и наслаждаются обществом с таким другом как алкоголь.
– Пьянею? Да нет, я тоже подвластен алкоголю, шоковое состояние не дает мне опьянеть, странно, не правда ли. Скажи, как у тебя это получается?
Пододвинув стул, присев по ближе, не намекая на какую либо инициативу, Кайто был уверенным в себе, говорил все что думает, не скрывал чувств, точнее скрывал, показывал лишь те, которые хотят увидеть.
- Вот так запросто, заинтересовать? Очень интересно, ничего не делая, говоря лишь минимум, ты вызвала у меня большой интерес и кажется не только у меня.
Интересно, что имел Кайто ввиду, когда сказал “не только у меня”? Все дело в том, что к ним уже приближался человек, пьяный, омерзительный, хотя внешне очень милый, но его поведение было настолько омерзительным, что хотелось уйти, он как он сам думал “круто” встал с противоположного боку от синеволосого. Взял бутылку девушки и опустошил её до дна, а после начал приставать, говоря разные пошлости юной особе. Ясно, он хотел не только познакомиться, но иметь намек на интим, так как девушка выпила, а значит, её рассудок уже помутнел. В это время стоит вступить и Кайто, человеку.. эм. Демону, который просто проходил мимо.
-Извините, девушка со мной.
- Что??
Когда алкоголик перевел взгляд на синеволосое чудо, он бросился бежать со всех ног, его последними словами было “монстр”, не успев добежать до выхода, тот упал и умер от разрыва сердца. Что сделал Кайто? Внушение иллюзию, иллюзионист дал мозгу сигнал “я монстр”. Умерший увидел не Кайто, а странное создание очень похожее на демона, уродливое и ужасное, еще более страшное, чем смерть, хотя смерть это вовсе не страшно, кому как не Кайто знать это.
- Можно спросить, я так сильно похож на монстра?
Уныло произнес молодой человек, иллюзию, которую видел усопший, видел только он, для всех остиальных Кайто оставался все тем же. Тут спохватились люди, которые были вместе с телом, что лежало у дверей. Они взяли пустые выпитые бутылки и направились с синеволосому, тот сражу же заметил это. Заказал бутылку выпитого умершим виски, точно такую же, но полную, не обращая внимание на приближающихся существ.
- Ох.. тут не безопасно, можно узнать ваше имя?

Он, наконец, нашел свое место в жизни на кладбище.
Мечислав Шарган.

Ночь. Прекрасное время суток, освобождающее внутреннего монстра, раскрывая путы, которые сдерживали его целый день. Трудно смотреть на блеющий скот, когда зверь внутри так и рвется освободиться, чтобы впиться в глотку человека, разорвать его трахею и пустить кровь, наслаждаясь её опьяняющим ароматом. Единственное, что спасало в такие мгновения - это твердый указ Создателя: не трогать скот в людных местах. Можно убивать, но без свидетелей. Всегда следует придерживаться определенных правил, чтобы не оставлять за собой кровавый след. Полиция сейчас дремлет, так зачем будить спящего пса? Развлекаешься тихо, без приключений, получая от этого удовольствия и сжигая после себя трупы или сбрасывая в сточную канализацию, где его съедят вечно голодные стаи крыс, а если верить слухам заядлых пьяниц, то и крокодилы. Жизнь в современном обществе не приносит удовольствия, если постоянно сдерживать те дикие инстинкты, которые благополучно раскрыл шинигами, тогда в метро. Целый вагон, пахнущий гнилым разложением и терпким запахом крови, до сих пор стоял перед глазами Амбер. Десятки растерзанных трупов, обезглавленных, разорванных и лишенных всякой чести, они заполняли собой каждый из вагонов поезда. Глаза, головы, руки и другие конечности служили дополнительными элементами в декорации кровавого месива. Хотелось смотреть и смотреть, запоминая каждую деталь своего творения, чтобы потом можно было превзойти самого себя, показывая никчемным тварям, населяющим этот город, на что еще способна лихая рука безумного художника. Это только начало... Хочется продолжения. Уже сейчас, спустя несколько дней после событий в метро. Зверь рвет путы, скулит и взывает к своей хозяйке, чтобы его выпустили наружу. Волк хочет крови и она тоже.
Кладбище. Здесь все началось. Несколько месяцев назад Создатель призвал призрака, пропустил её  через свое темное сознание, и вселил в тело некромантки. Так родилось новое создание. Зверь. Монстр. Чудовище под обличием темноволосой девушки. Хрупкая, одетая в темное платье, сетчатые колготы и плащ. Брошка в виде черепа, кожаный ошейник и серьга-крест. Все говорило о её принадлежности к субкультуре готов. Наверное, поэтому с ней не особо желали завязывать разговор. Странная прическа, по-детски завязанные два хвостика заставляли задуматься над  её психическим состоянием. Некоторых людей её внешность могла отталкивать, а некоторых, наоборот, притягивать. По обычаю она была молчалива и редко когда первая вступала в разговор. Никто из смертных не представлял для нее большего интереса, чем в качестве живого мяса на человеческих ножках. Холодное безразличие, смешанное с кровожадной страстью, пылающей внутри её тела, - вот каковой была сущность Амбер. Единственное место, где она чувствовала себя, как дома – это морг… или кладбище.
- Бежит по кладбищу мертвец: в один конец, в другой конец… А мы за ним – вприсядку. Мы делаем зарядку… - мертвую тишь разрезал её тихий голос с хрипотцой.
Поляна, усеянная крестами и унылыми бугорками, над которой простилался густой туман, заставляла задуматься о чем-то вечном и философском. Самое время достать фотоаппарат и завпечатлить этот миг на вечность. Редкий снимок, когда перед глазами творится мистическая сказка, а матушка природа порождает кратковременные силуэты, сотканные из нитей тумана. Тихая, завораживающая красота заставляла остановиться на месте и несколько секунд просто смотреть.
Призраки были встревожены присутствием рядом некроманта. Едва уловимый шелест их слов, посланных на адрес Амбер, заставили её улыбнуться. Они были беспомощны и понимали, что слишком громко возмущаться им не следует. Могучие полтергейсты могли напугать только бездарных людишек своими безвкусными фокусами. Для некромантов они были игрушками, которые быстро надоедают. Можно их уничтожить, но какой прок? Не будет криков о помощи, мольбы, отображающейся в глазах. И боли. Они бесчувственные твари, бессмысленно скитающиеся по миру. У них нет смысла существования. Они не интересны. Скучно…
Могила была свежая. На вид прошло от силы неделя после погребальной церемонии. Амбер опустилась перед ней на землю, сложив ноги в позе лотоса, и протянула руку вперед. Здесь не требовалось особых ритуалов или специальных слов на мертвом  языке, чтобы заставить человека встать из-под земли. Стоило только задуматься и послать мысленный приказ существу, чтобы уже  через мгновение услышать приглушенный стук. Самое тяжелое – вырваться из гроба.
- Вставай…
Устало ждет, пока земля исторгает из себя мертвое существо, оскверненное темной магией некромантии. Толчок, еще один, еще. Как в фильме ужасов, сначала показалась рука с грязными ногтями, резко вырвавшаяся из земляной горки. По мясистым пальцам можно со справедливостью судить, что это мужчина. Слышится глухой рык. Выглядывает вторая рука, а за ней и голова. Стеклянные глаза, грязное лицо, темные волосы. На вид ему не больше сорока. Умер в самом расцвете сил. Имя – Джонатан Уиллис, - написано на надгробии.
- Привет.

Отредактировано Amber (2011-04-02 23:48:57)

Это было впервые - поднятие мертвеца на кладбище. Новые ощущения будоражили рассудок и заставляли улыбаться от созерцания того, как грязные руки разгребают перед собой землю, чтобы дать вырваться оттуда голове, а потом и всему телу. Костяшки пальцев были избиты до крови, словно бы этот мертвец сошелся с кем-то в смертельном поединке. По-настоящему же: один на один, с деревянным гробом. Силы ему было не занимать, а приказ хозяйки заставлял двигаться лишь вперед, как можно быстрее предстать перед ней во всем своем изумительно-мертвом виде. Похоже, жил он при деньгах, ведь костюм на нем был совсем не из дешевых. Белая рубашка впитала в себя грязь земли, темный пиджак и брюки скомкались, пропитанные запахом разложения. Лакированные туфли уже совсем не блестели. Кожа посерела и приобрела какой-то новый, дурно пахнущий оттенок сероватой мертвячины. Он вылез из-под земли довольно быстро, не заставляя себя долго ждать. Выпрямился во весь рост. Кажется, метр восемьдесят. И застыл, словно солдат. Разве что не в стойке "смирно". Его тусклый взгляд был направлен куда-то за спину своей хозяйки. Затем он резко развернулся, услышав подозрительный звук. Амбер только сейчас заметила в темноте, впереди себя чью-то фигуру. Похоже, она слишком отвлеклась на поднятие мертвеца, раз уж не сразу среагировала на посторонний субъект, который непременно нужно ликвидировать. На смотрителя кладбища он мало был похож. Дышал громко, словно бы бежал от кого-то. Это было похоже на правду, которая совсем не была по вкусу некромантке. Она жаждала покоя, а не компании полоумного деда.
-Э! Девочка-припевочка, ты чего тут на кладбище забыла? Знаешь, что за некрофилию и посадить могут, м?
Впрочем, из этого можно извлечь свои плоды. Правда, Джои? Обращается к мертвецу, не отрывая своего взгляда от незнакомца. Отчего-то он ей сразу не понравился. Толи по запаху, исходящего от его тела. Толи от светлой ауры, едва уловимыми колючками затрагивающие её темную душу. На губах отразилась улыбка, смешивающая в себе заинтересованность и брезгливость. До сих пор она еще ни разу не встречалась со светлыми тварями. Возможно, Хозяин считал, что она еще не достаточно готова для этого, а быть может судьба благополучно разводила их дороги, не мешая мирному сосуществованию в одном городе. До этой ночи.
От тебя разит светом. Хотелось сказать, но промолчала. Здесь стоило подбирать слова, ведь не знаешь насколько сильный игрок стоит перед тобой. Стоило к нему присмотреться, прежде чем бросаться в атаку. Действовать, не спеша. Обойти со стороны в поисках его слабых мест. Позволить мыслить себе трезво, без отдачи чувствам. И какого черта тебя сюда занесло?
Кинжал покоиться во внутреннем кармане плаща. Всем телом она ощущает близость с его холодным лезвием, которое за столь короткий срок унесло жизни десятков людей. Возможно, сегодня станет на одного больше. Хотелось бы услышать его крик о помощи и одним взмахом клинка вскрыть глубокую рану на брюхе. Интересно, какого цвета у тебя кровь?..
- Ты не похож на святошу, дед. - сказано безразлично, с презрением. Словно бы плевок в его светлую душонку.
Смотрит в его глаза, следя за каждым движением. Застыла, словно хищник перед лицом хищника. Он не может быть так прост, как обычный человек, иначе бы уже давно упал в обморок, или пустился бы наутёк. А этот стоит, с выжиданием смотрит, курит сигарету, заглушая какие-то свои чувства. Мы все от чего-то бежим, верно? Все чего-то боимся.... Каков же твой страх? Поведаешь мне свою тайну? Иногда она жалела о том, что у нее нет телепатии. На удивление полезная способность, с помощью которой можно предугадывать шаг противника и читать его мысли, словно в открытой книге.
Мертвец застыл в двух шагах от своей хозяйки, ожидая её приказов. Не обязательно сотрясать воздух, чтобы услышать её веление. Она сидит на земле и смотрит снизу вверх на мужчину. Его лицо освещает потухающая сигарета. Здешняя туманная атмосфера кажется теперь еще более приятной. Сотни крестов, усеянных вокруг, добавляют уверенности в своих силах. Один против тысячи. Это ведь бой без правил, верно?
- Давай так, я даю тебе фору в одну минуту. - совершенно спокойным тоном произносит она, улыбаясь и глядя в глаза мужчине. - Убежишь - будешь жить. Не успеешь - умрешь.  - поднимается с земли, отряхивая плащ. - Я считаю это честной сделкой, а ты?

Боишься, дед? Слова, сказанные в мыслях, пронзили её сознание. Хитрая полуулыбка не сходила с её лица. Она словно говорила "у меня все под контролем", внушала страх от неизбежности. В этом месте смерть была уж слишком близка. Амбер чувствовала её присутствие в каждой из могил. Безликие призраки взволновано скитались вокруг, создавая своеобразную границу арены, на которой будут выступать два гладиатора. Это тяжело будет назвать боем один на один. Скорее один против тысячи. Без шансов. Считай, что у тебя уже петля на шее. Ты начал молиться, дед?
Бессмысленный поток его речи только раздражал. Заставлял почувствовать отвращение даже к воздуху, которым они дышат. Жертва, которая слишком много болтает, не приносит удовольствия. Пусть лучше кричит от безысходности. Умоляет о пощаде, ползает на коленях, как поверженное никчемное существо, не заслуживающее жизни. Пресмыкающееся. Люди, они ведь все такие. Умеют подстраиваться под любую ситуацию. Выживут везде, как мерзкие тараканы. Могут  питаться гнилью и пить сточные воды, но будут жить и портить своим существованием жизни других.  Какие у тебя заботы? Секс, пьянки и рок-н-ролл? Ты все еще живешь в пятидесятых? У тебя нет семьи, о которой нужно заботиться? Ты потерял их или все еще живешь холостяцкой жизнью... Скитаешься по городу в поисках пищи...И куришь. Слишком много. Это портит здоровье, ты помнишь?
Она не стала отвечать ему про готов и прочие субкультуры. Её не интересовало это направление разговора. Хотелось уже приступить к самой пикантной части - умерщвлению его плоти. Убить, а потом воскресить, ты согласен? Создание очередной марионетки из только что убитого тела было бы довольно забавно. Его можно будет использовать в своих целях, только зачем? Потехи ради. Поиграться вдоволь, откинуть и найти себе очередную игрушку. Хотелось бы верить, что этот дед не так прост, как кажется. И что хотя бы бой с ним принесет удовольствие. Он ведь светлый маг, должен быть им. Чувствуется его сила, сейчас более остро. Она начинает вести себя навязчивей, задевая темную ауру некромантки, неприятно её щекоча. Временное неудобство, но неприятно и даже как-то мерзко. Амбер передергивает плечами, неосознанно показывая, что волшебство мужчины принесло какие-то плоды. Ты все-таки молишься, дед?!
- Давай разойдемся? Положи труп обратно в могилку, ну и все. Все мои требования. Ведь ты такая красивая и милая девушка, ну зачем тебе глупостями страдать.
Джои, ты слышал? Он сказал "требования". Тре-бо-ва-ния. Старческий маразм приходит незаметно, да? Джои... Обращение к мертвецу. Не отрывает своего взгляда от фигуры мужчины, но чувствует, как его волшебство начинает действовать на мертвую плоть её кладбищенского первенца. Знает, что сейчас его кожу разъедает какая-то светлая силушка, исходящая из мыслей гнусной жертвы. Медленно, но верно. Так вот как действует твоя магия. Похоже, ты не настолько сильный, чтобы убивать зомби силой мысли. Тебе необходимо говорить... Я вырву тебе язык, ублюдок.
- Глупости только начинаются, дед. - говорит с хрипотцой, глядя на мужчину исподлобья. - Ты перешел грань, знаешь?
Взять! Приказ, как собаке. Мертвец сорвался с цепи и бросился на мужчину, сбивая его с ног  и целясь зубами в глотку, вцепившись мертвой хваткой в его руки. А хозяйка стоит и смотрит, оценивая свое детище со стороны. Её улыбка становится шире, почти как у наркомана, получившего свою дневную дозу наркотика.

Все начиналось, как и задумывалось, по плану. Зомби хватает мужчину и валит на землю. Своими гнилыми зубами он должен достигнуть его шеи и разорвать её в клочья, разбрасывая куски мяса и капли крови в разные стороны. Амбер уже предвкушала этот сладкий момент его смерти, на её лице играла маниакальная полуулыбка, которая становилась все шире и шире. Еще миг и она начнет смеяться над поверженным полутрупом. Специально прикажет своему псу остановиться, когда будет нанесено достаточно ран, чтобы тот не смог сопротивляться, а потом собственноручно вырвет ему глаза, лаская свой слух его истошным криком. После этого отрежет уши, а потом и язык, превращая его в слепую глухонемую куклу. Назовет его "Кэном" - самым идиотским прозвищем, позаимствованным из империи кукольных Барби. И будет разрезать его плоть, кусочек за кусочком, уничтожая в нем жизнь, медленно и мучительно. К несчастью, к тому моменту он наверняка уже умрет, но хотелось бы верить, что Кэн будет хорошей, долгоживущей куклой. Время - на одну ночь, большего не потребуется. Амбер - привередливая девчонка, которая любит часто менять свои игрушки. Сегодняшняя ночь должна была идти по плану... Но что-то пошло не так.
Молитва... Ты считаешь, она тебе поможет? Его отчаянные слова, произносимые с волнением и дрожью в голосе, заставили некромантку  широко улыбнуться. Сейчас он казался новичком, эдаким адептом светлого факультета, заучкой, который впервые столкнулся с темными силами, лицом к лицу. Стоя на пороге своей смерти он не нашел ничего умнее, чем прочитать молитву. К несчастью, читал он не за свое благополучие в рае, куда непременно бы попал после своей бесславной, но мученической кончины, а за то, чтобы изгнать мертвеца обратно в могилу. Заткнись, выродок! Впервые за все время их знакомства Амбер почувствовала страх за своего дитя. Она напряженно сглотнула, соображая, что предпринять дальше. Кидаться собственноручно на этого мужчину она не могла по той простой причине, что его физическая сила, как ни как, больше её. Поэтому требовалась подмога, при чем большая. Проходить конкурс на группу поддержки не было времени, приходилось машинально выбирать наиболее свежие могилы, дабы не разочаровываться в своих подданных. Сила, как известно, мертвецам дается с самого их воскрешения, а хватка у них получше пиявки. Единственное, что может помочь от них - это светлый язык, тараторящий гнусные молитвы.
Встать! Приказ, отнесенный сразу к трем могилам. Сила, которая была послана на поднятие мертвецов, заставила их беспрекословно пробираться вперед, на встречу лунному свету. Подземный стук, заглушенный громкими криками молитвы, раздался одновременно в трех местах. Времени было в обрез, но костлявые пальцы зомби усердно прорывались вперед, выгребая впереди себя землю и выныривая на свежий воздух, к своей хозяйке. Теперь ей были безразличны их имена. Важным сейчас было - убийство светлого мага, который посмел осквернить своим присутствием её покой. Посмотрим, на что ты способен,.. дед.
Его молитва заставила первенца покинуть этот мир. Печально. Но, по крайней мере, теперь она знает, что его магия прекрасно действует целенаправленно на одного зомби. Что же касается трех сразу? Рассмотреть своего врага со всех сторон, терпеливо дожидаясь момента к нападению - вот что следует сейчас делать. Три мертвеца, среди которых была одна женщина, выглядели довольно неплохо. У одного не было левого глаза и теперь там красовался большой жирный червь, который выступал еще в качестве мозгов живого трупа, по крайней мере, со стороны казалось именно так. Женщина была по-трупному красива: лоснящаяся синяя кожа, стеклянные глаза, посеревшие от смерти. Тряпье, которое когда-то было её одеждой, едва прикрывали тело. Третий был тоже мужчина, на вид больше пятидесяти, худой, но зато в хорошей форме, как для трупа. Все трое излучали из себя гнилой аромат разложения, который шустро начал заполнять всю поляну. Вокруг места сражения сгустилось еще больше призраков, они, словно зеваки, наблюдали за боем, который со справедливостью можно отнести к вековому противостоянию добра и зла.
- Неплохо. Для начала. - улыбнулась, слегка напряженно.
Один мертвец стоял за спиной мага, в трех шагах от него. Еще двое разделяли пространство между мужчиной и Амбер.
- Взять его...
Все втроем кинулись на мага, как цепные псы. Тот, что сзади, обхватил его руками, предотвращая всякие движения и впился зубами в его плечо. Остальные целились в другие конечности, предварительно пытаясь выбить крест из его рук. Умницы...

Бой продолжается. Все внимание невидимых гудящих зрителей заняла возня между тремя мертвецами и магом, который отчаянно сопротивлялся неминуемой смерти. И, стоит признать, довольно рьяно. Он был похож на бездомную собаку: серую, обшарпанную, скулящую от безысходности, но когда загоняешь её в угол, эта тварь начинает скалиться и показывать свои желтые клыки, намереваясь защищать свою паскудную жизнь до тех пор, пока дышит. Он уже не поджимает хвост, в нем не чувствуется страх, а слышится только уверенность. Слова вылетают из его уст, словно молнии. Светлые молитвы придают ему сил и уверенности в том, что он победит в этой битве. И, похоже, теперь начинается только самое интересное. Ставьте свои ставки, господа. Это зрелище еще надолго останется в вашей памяти. Никто не собирается сдаваться, каждый будет отстаивать свою жизнь и мотивы. Никому не хочется прогибаться под палку врага. Теперь уже кровного, мерзкого врага. Это будет бой до потери сознания или жизни, еще не решено. Но он обещает быть захватывающим. Вы готовы к мясу? Тогда открывайте зонтики, ведь скоро пойдет кровавый дождь.
А ты, я смотрю, дед с сюрпризом... Молча смотрит, оценивая и стоя в стороне. У нее был удачный момент помочь своим подданным тварям, но её бой еще не настал. Следовало присмотреться к нему получше, почувствовать его силу, которая излучалась из его тела невидимыми светлыми потоками. Исторгалась, как лавина колючих мурашек, затрагивая даже живое тело некромантки. Его сила в молитвах... Если он перестанет говорить, то будет беззащитен. Твой язык, дед. Это твое слабое место, верно? Молча терпит слабые импульсы светлой энергии, которые доставляют ей не больше хлопот, чем, к примеру, муравьи, ползающие по телу. Щекотно, неприятно и немного мерзко, но терпимо. Наверняка от этого есть какая-то защита, но знания некромантии рассказывают только о том, как воскрешать мертвых людей. Твоя магия действует только на мертвячину, дед. Я живая. Спасибо Создателю...
Минус один труп. Горькая потеря, но этого следовало ожидать. Амбер застыла, как каменное изваяние, превращаясь в какого-то рода живую скульптуру, которую населяет черная душа. Смотрит на успехи и промахи своих марионеток, мысленно заставляет их идти вперед и наблюдает, глядя на арену со стороны, как будто бы с рядов зрителей. Зомби оказались для него не такой большой помехой, как хотелось бы. Встретились бы они тогда в метро, то несомненно, парочку людишек этот святой хлыщ все же сумел бы спасти. Да только судьба распорядилась каверзным способом и решила свести их в столь романтическом месте, как кладбище. Только ты, я и куча вонючих трупов. Лучше бы ты согласился на мое предложение. Впрочем, из твоего ослиного упорства можно извлечь свои плоды... правда, Кэн? 
Магия помогает и истощает. Это как две стороны одной медали. Тоже самое относилось и к некромантии, так что стоило поберечь свои силы, пока двое верных псов все еще стоят на ногах и не сильно жаждут вторично покидать этот мир под натиском светлой силы, исходящей из тела мага, который, похоже, понял какой корень зла нужно рубить, чтобы остановить это мертвое безумие. В руках у Амбер уже был кинжал, когда к ней подскочил мужчина и ударил по лицу. Она упала на землю, но не выронила оружие из рук. Боль для меня наркотик, дед. Хочешь, ударь меня еще раз...
Засмеялась, стоя на четвереньках и глядя в темную землю. Её смех был странным, совсем не девичьим, а больше похожим на шипение змеи, смешанное с хрипотцой. Он мог показаться неприятным для чувствительного слуха.
- Ты до сих пор не понял, дед... - поднимает на него взгляд, смотрит снизу вверх с улыбкой психа, застывшей на устах. - Я - твоя смерть.
Одновременно с мертвецами, которые по приказу бросились на мужчину с двух сторон, она резко подается вперед и наносит удар кинжалом в бок, с неподдельным удовольствием занося лезвие в его плоть.  Зомби же сейчас исполняют свою прямую обязанность - отвлекают внимание на себя, хватая мага за руки и шею и заваливая его на землю.
- А ты – моя жертва. – сказано с превосходством. Или докажешь обратное, Кэн?

Жертва сопротивляется. Это даже приятно.  Хочется слышать его крик, но в ответ на удар только пинок в грудь, заставляющий вновь отправиться на свидание с землей. Амбер в который раз пожалела, что её дух вселили в женское тело, которое такое хрупкое и слабое. Любой мужчина при должной силе сможет сломать ей руку или свернуть шею. Только вот никому и в голову не могло прийти, что такая милая девушка может таить в себе столько кровавых секретов. Конечно, её внешний вид вселял некоторые неодобрения, отталкивал своей отчужденностью, но молодое личико, робко выглядывающее из длинной челки все же вызывало у людей больше симпатии, а в некоторых случаях даже сочувствие. Юным девушкам, обиженных жизнью на суровых улицах города, многие верят  и хотят защитить их от всяких бед. Особенно это касается сердобольных бабулек, или мужчин. Но с последними дела обстояли несколько иначе, все, что им нужно - это секс, и редко когда находились не самцы, действительно способные помочь без всяческих заглядываний под юбку. Мужская природа, по своей сути, довольно проста, как дважды два. Ими можно легко манипулировать, если знать на какие точки нажимать. Особенно таким миленьким, молоденьким девушкам, с симпатичной внешностью, как у Амбер. Проблема состояла в том, что её никто особо не привлекал. Единственный мужчина, который был для нее идеалом - это Хозяин, и то, он редко поощрял её своим вниманием. Влюбленная дурочка, жаждущая смерти своего Создателя и в то же время не представляющая себе жизнь без него. Смешно и нелепо, зато как романтично. Да, у каждого есть своя история, о которой он умалчивает. Жизнь любит сочинять трагедии.
Земля приняла Амбер с холодными объятиями. Тело начало рьяно реагировать на боль в груди. Кажется, теперь там останется здоровенный синяк, правда, с её регенерацией он быстро уйдет. Стало больно дышать, но это всего на пару секунд. Она лежала на земле, не дергаясь и глядя на темное небо, хватая ртом воздух, словно рыба, по своей глупости оказавшаяся на суше. Молитва святоши слышалась слегка приглушенно, будто бы кто-то поставил звукоизоляционную стену между ней и мужчиной, который должно быть, сейчас отважно защищал свою жизнь от столь нечистых тварей, как зомби. Амбер не видела их боя, но отчего-то ей стало смешно от всего происходящего. Дышать было тяжело, смеяться уж тем более. Она продолжала лежать на земле, глупо улыбаясь и глядя вверх на небо, которое было усеяно яркими звездами, словно кладбище крестами и могилами. Поднимать очередную порцию трупов не хотелось. Нужно было кончать с  этим дедом, но уже собственноручно. Хотелось испытать еще немного боли, прежде чем отправить его святую душонку в рай.
Дыхание нормализировалось. Приподнявшись на локтях, она усмехнулась, глядя на изнеможенную фигуру мага. Это было забавно, видеть его в таком состоянии. Казалось, еще немного и он сам попросит смерти. Впрочем, это мнение было ошибочным. Он не был похож на гребаного суицидника, в нем чувствовался дух. Сильный, но сломанный.
- Зачем ты цепляешься за жизнь? - сказано тихо и даже заинтересовано.
Медлит, не хочет сразу убивать. Чувствует какую-то странную потребность поговорить, узнать этого мага получше. В ней столкнулись противоречивые чувства. Одна половина кричит о том, чтобы сейчас же перерезать ему глотку. Вторая - пощадить. Бешенство и совесть столкнулись в своем поединке, глубоко в сознании некромантки. Она не слушает их, а на четвереньках продвигается вперед, к своей жертве. В левой руке сжимает рукоять кинжала, все еще  медля для удара.
- Почему не хочешь умереть?
Он рядом, стоит на коленях. Измазанный в своей собственной крови, которая вырывается из его раны на плече. Мертвецы поработали на славу, вымотали его магический потенциал, взяли на себя первые три удара. Мужчина казался измотанным, выжатым, как лимон. В нем осталось мало сил, но он все еще представлял некоторую угрозу. Следует быть осторожной, но отчего-то хочется поиграться. С ним, живым.
Амбер приподнимается, заходя в личную зону мага. Не боится его, просто хочет быть к нему ближе. Испытывает какую-то потребность в этом.
- Ты ведь попадешь в рай, верно? - сказано шепотом, глядя в его глаза, проводит свободной рукой по щеке мага. Нежно и даже ласково. Между ними расстояние меньше сантиметра. И оно стремительно сокращается, когда некромантка целует его в губы. Робко, как школьница. При этом нерешительно занося левую руку с кинжалом для удара.

Ядовитый поцелуй со своим врагом на кладбище доставил какие-то странные чувства. Смешанная эйфория от воображаемой победы и отвращение к святости, находящейся внутри мага. Удивительно, но ей понравилось. Вдыхать в себя тот едкий сигаретный дым, который не успел выветриться изо рта мужчины. Подчиняться мимолетным желаниям опустить кинжал и продлить поцелуй до бесконечности, отдаваясь безумной жажде, заставляющей её сердце биться чуть чаще. Откинуть все лишние предрассудки и просто забыть о вражде, которая сковывает их души. Она хотела этого, но жажда крови была сильнее, поэтому её левая рука продолжала медленно подниматься, хотя рассудок уже понимал, что это неминуемое поражение. Маг не может быть таким глупцом, чтобы не заметить надвигающуюся опасность, ведь она не суккуб, и не владеет столь искусно магией любви, чтобы все мужчины были без ума только от её взгляда, посланного в толпу кобелей. Мысли куда-то улетучились, словно бы не решаясь потревожить момент наслаждения. Её человеческое тело начало задыхаться от тяжелого никотина, но она осознанно продолжала поцелуй, испытывая боль удушья и напоследок успев прокусить нижнюю губу мужчины, когда он выбил у нее из рук кинжал, отправив его на землю.
Она вновь оказалась на спине, прижатая телом мага. Тихо закашляла, словно бы пытаясь проглотить в себя ведь дым, который забрала в поцелуе от мужчины. Через черную челку смотрела в его глаза. Это было проблематично, ведь он был так далеко от его лица, а жаль. Они бы могли неплохо поразвлечься этой ночью, на кладбище. Разве это не романтика? Острые ощущения среди разрытых могил, густого тумана и тысячи призраков, которые безмолвно наблюдают за всем происходящим. Здесь, в укромном уголке мертвой земли. Секс на кладбище. Это было бы богохульством, но что терять той, чья душа и без того уже чернее ночи? Ей было безразлично, куда она попадет: ад или рай. Везде она будет ощущать мучения, и по сути, где больше мучений, тем для нее будет лучше. Быть мазохистом довольно выгодно. Тебя бьют, а ты улыбаешься и требуешь еще. Но она не торопилась покидать этот мир, было еще много дел, которые стоит закончить. И для начала - убить Создателя - того, кто уничтожил её прошлую жизнь и наградил новой. Одарил силой и властью над мертвыми, подчинил себе. Укротил, как дикое животное, и напоил своей кровью. Убить того, без кого не могу жить... Разве это возможно? А ты мне рассказываешь про ад и рай. Я уже там...
Порыв никотинового ветра заставил её челку подпрыгнуть. Она увидела глаза своего врага и улыбнулась ему. Как ребенок, жаждущий продолжения увлекательной игры. Еще несколько минут продолжала лежать на сырой земле, пропитанной чей-то кровью и трупной гнилью. Глупо улыбалась, глядя на звезды и слушая речь мужчины. Это была своеобразная передышка в поединке. Каждому нужно что-то осмыслить, высказаться, закурить или просто отдохнуть. Её женское тело не приспособлено к боям, рассчитанным на физическую силу.
... душа, запертая в удобном теле. Мысленно повторяет она его слова, едва шевеля губами. Глаза обращены к небу, такому же темному, как и душа её Создателя. Все началось здесь, на кладбище. Её некогда невинную душу заставили пройти через ад. Её растерзали зловещие кошмары из сознания Хозяина, убили и заново воссоздали, вселяя в новое, живое тело.
- Не смей... - вновь шепот, словно бы обиженного дитя. - Не думай, что все знаешь обо мне, понял?! - уже кричит, резко поднимаясь с земли. - Ты сам гниёшь изнутри, отравляешь свое тело тоннами никотина, явно не веришь в бога, но судорожно читаешь молитвы, когда стоишь перед лицом смерти. Ты ничтожество! Ублюдок! Тварь! Скотина, сволочь!!
Подходит, сжимает ладонь в кулак и просто бьет по его лицу. Еще и еще. Рука ноет от боли и непривычки. На костяшках срывается кожа. Душа болит, этот маг задел её за живое.

Больно. Осознавать то, что даже такая светлая тварь, как этот маг, не может понять простой истины, которая перед ним раскрывается. Она жертва. Её душу заставили пройти через невероятные мучения, её насильно затащили в темное сознание Создателя и выплюнули, как что-то гадкое и мерзкое, превращая в такое же ничтожество, как и сам Хозяин. Она не имела выхода, боролась за свою свободу, чтобы очутиться в этом гребаном живом теле, а не быть очередной погремушкой всесильного некроманта. Она боролась за себя и свою жизнь, не желая прогибаться под палкой темного совершенства. Она чувствовала его власть, но боролась до конца, рвала на себе жгуты боли, пронзительно кричала, чувствуя, как его щупальца внедряются по кожу, словно сотни ржавых прутьев. Выжила, теперь имея только одну цель, из-за которой сейчас дышала одним воздухом с теми, кто был ей ненавистен. Она превратилась в комок нервов, противоречивое существо, не понимающее, где добро и где зло. В ней всё смешалось, стало непонятным и неясным, словно кто-то стер с её сознания все стандартные понятия, на которых испокон веков держатся человеческие сущности. Никто не объяснял ей, что хорошо и плохо. Она, как ребенок, жаждала объяснений, но первое, что ощутила, когда возродилась - это боль.  То самое пронзительное чувство, которое заставляет убедиться в том, что ты жив. Стук собственного сердца уже не так убедителен, душа кажется мертвой. Прикосновения могут быть иллюзией. Но боль вынуждает почувствовать, что ты действительно живешь. И тогда весь мир переворачивается, преображаясь во что-то новое, невообразимое и приятное. Хочется улыбаться, но почему-то из глаз вырываются слезы.
- Идиот... - сказано тихо, глядя в землю.
Она знает, что маг уходит. Чувствует это, слышит ответ от многочисленных призраков, которые расступаются перед ним, как перед своим героем. Он сумел поставить высокомерную выскочку на место. Ткнул мерзавку в грязь лицом. Заставил задуматься над своей сущностью. Исповедовал? Вовсе нет. Всего лишь указал на её слабые стороны, которые она по обычаю считала сильными. И теперь уходит, гордо и медленно от полученных ранений. Хочется почувствовать его страх, вновь поднять мертвецов, окружить десятками зомби и призраков. Накинуться на него и вонзить в его светлое сердце кинжал, вырвать глаза и отрезать язык. Ладони сжимаются, до боли впиваясь ногтями в кожу. Она чувствует, как по щекам лениво сползают соленые капли, оставляя после себя мокрую дорожку. Это слабость.
Амбер резко поднимается с земли, хватает свой нож и бежит за магом. Давит на поврежденное плечо, чтобы легче было развернуть к себе лицом.
- Да, я потеряшка. Да, черт возьми! Ты прав, я не чудовище. Я какое-то жалкое подобие своего Создателя. Я хочу быть такой, как он, но в тоже время хочу свободы. Я не могу его убить, просто потому, что считаю, что люблю эту тварь! Ты понимаешь, что такое любовь? Или никогда не испытывал это гребаное чувство, которое доводит до беспомощного безумия?  - толчок в его грудь. - Я была правильной, милой девочкой. Умерла в возрасте шестнадцати лет. Захлебнулась водой, это нормально?! Справедливо?! Что ты молчишь, скажи мне, это произошло по Божьему закону?! Простая, никчемная судорога и я мертва. Превращаюсь в призрака, брожу как потеряшка среди людей, которые живут своей жизнью. Смотрю на них, как через экран телевизора. Наблюдаю и плачу в сторонке, ведь не могу больше жить, как они. Меня никто не видит, все проходят сквозь. И родители, слышишь, они тоже не чувствуют меня. Хочешь сказать, это моя вина? - толчок. - Я провела в этом аду полгода, а потом встретилась с ангелом, которая показала мне, что жизнь еще не потеряна и я могу получать от неё удовольствие. Она научила меня жить , понимаешь?! - толчок.-  А потом мой дух похищают, заставляют пройти через ад. Я помню это, будто бы оно происходило еще вчера. Помню каждый миг боли, которым меня наградил Создатель. Он воссоздал меня из боли и ненависти. Я могла тогда умереть, но приняла жизнь из его гнилых рук, потому что хотела жить. Ради чего? Только ради того, чтобы убить его. Ты не считаешь это смелостью. Тебя это не удивит, конечно же.  - толчок. - Недавно я убила много людей, слишком много за один раз. Там была девочка. Пяти лет. Как считаешь, что я с ней сделала? Расчленила, как и всех остальных? Что скажешь? - резко подается вперед, приставляя лезвие кинжала к его горлу, а второй рукой хватая за воротник рубашки. Шипит прямо ему в лицо, с ненавистью: - Я пощадила её,  оставила в живых. Ты все еще считаешь меня потеряшкой, да? А мне плевать, потому что при следующей встрече я убью тебя, мой любимый враг.
Резко отталкивает от себя, едва задевая его шею острием кинжала. Смотрит в глаза, несколько секунд, не отрываясь, а затем поворачивается и уходит.
- Не считай это исповедью, дед. – неряшливо бросает слова, уходя в глубь кладбища. Зализывай свои раны, чтобы мы вновь могли встретиться. Ведь это еще не конец, это только начало…

Отредактировано Amber (2011-04-13 19:03:52)

Этот чудесный волшебный город, сверкающий в темноте.
Только в этом потрясающем городе так раскатисто рычит музыка, подобно разоренному чудовищу. Подобно монстру со страшной слюнявой пастью, этот город грызет мой слух. Разрывает в клочья извилины, что ссохлись в ужасе.
Мой разум неспособен осознать, что чудовище это, результат стараний ваших. Ваших рук дела.
Этот прекрасный город наблюдает за мной, я чувствую это своей высохшей кожей, что треснет, прикоснитесь вы к ней хоть пальцем. Черканите черным ногтем по податливой материи и она расползется прямо на ваших глазах. Прямо на ваших алчных глазах она осядет прахом.
Это не шутки, я хрупок, как коллекционная куколка в бархатном платьице. Мои волосы блестят на свету, мои стеклянные глазки – просто шедевр, как настоящие! Пялятся на вас так наивно, так нежно. Дорогой хозяин, я твоя куколка. Разбей мою фарфоровую головку о стену.  Напои меня виски из чайного сервиза.
Это не шутки. Я влачу свое жалкое существование, свою усталую шкурку домой. В тепло и покой, что будет казаться мне гробом с ржавыми гвоздями. Я оберну свою жалкую бледную шкурку в тысячу пледов и замерзну нахрен. Буду извиваться, и кружиться в  сладком танце абстиненции.
Я влачусь по темным переулкам, сквозь ароматы дерьма и вагинальных извержений. Кажется, я проползаю мимо блядского притона. Так и есть, скоро я буду где-то совсем рядом.
Внутри Дюмах варится волшебное зелье из виски, коньяка и водки. А еще, конечно, излюбленная «Госпожа Месть». Это полыхает в желудке, рвет его стенки на части, прожигает насквозь. Рвется обратно, в атмосферу. Жгучее варево ползет вверх по глотке, а Дюмах ползет вдоль стены. Наощупь кирпич. Точно. Руки дрожат, опираясь о кирпичную стену.  Ветхую стену, судя по выбоинам. Длинные черные патлы стекают по стене, ниспадают вдоль позеленевшего лица. Глубокий вдох смрадом, толчок. Еще толчок, голова сгибается, и темные патлы сплетаются с драгоценными флюидами, и волшебное зелье стекает по стене, в сочетании с клёкотом и бульканьем. Это извергаются отмирающие клетки желудка. Все так просто. Либо мозг, либо желудок. Выбирай, что дороже.
Это прекрасно, правда. Меня выворачивает наизнанку прямо здесь, стоило мне остановиться и согнуться  в приступе рвоты. Это прекрасно. Это так прекрасно, просто чудо!
Все это во благо, честное слово. Если бы не эти муки, я бы никогда не дожил до такого почетного для наркомана возраста. Правда, простите мою забывчивость, я не помню сколько мне лет. И честно сказать прошлой ночью я забыл свое собственное имя. Это не так важно,  когда тебя рвет на любимые книги и когда собственные драгоценные флюиды сохнут на лице, когда ты забываешься минутным сном.
В медицинских книгах это называется "наркотической девственностью". Главное вернуть ее назад. И, согласно книгам, единственный способ этого достичь - не принимать ничего, причем долгое время. Срок воздержания колеблется от 2 недель до полугода для различных веществ.
У Дюмах трясутся руки. Руки тянутся за сигаретами и зажигалкой.
В воздухе виснет аромат крепких сигарет. Конечно, сигареты в список не входят. Вкус никотина перебивает вкус рвоты во рту. Он нежно ласкает обожженные желудочной кислотой рецепторы на языке.  Лижет нёбо, как мать вылизывает свое только родившееся дитя.
«Дети, вы - цвет нового поколения. Вы не должны ничего бояться. Вы должны покорить себе все. Вам необходимо научиться использовать наркотики, также как ваши предки научились использовать молнию. Вы должны суметь подчинить их собственной воле и использовать их сообразно обстоятельствам»
Мне кажется, что вот я сделаю следующий шаг и получу открытый перелом обоих ног. Фаланги пальцев давно раскрошились и существуют отдельно. Перекатываются под кожей, как игровые кости. Мне выпало счастливое число. Мне выпал еще один блистательный шанс подохнуть в этом убогом городе, что кишит мразью и вонючими собаками. Я расскажу. Обязательно расскажу, как только доволоку свою немощную тушу до дома.
По темной улице расползается аромат крови.
Дюмах вернулся издалека. Сейчас, для него жизнь без стимулирующих веществ почти как открытие, как для некоторых жизнь без телевизора. Тянется время, одолевает скука. Я сказал скука? Дюмах думает, что возможно секрет, который спасет мир – гармония со скукой?
Непросто.
Дюмах прижимается щекой к грязной, кишащей паразитами стене. Продолжает движение в тепло и уют гроба, утыканного ржавыми гвоздями. Тянется вдоль стены. Он познал счастье, теперь познает и боль. Это замкнутый круг, несколько отличающийся от того, в котором живет среднестатистический наркоман. От среднестатистического наркомана Дюмах отличает лишь абстиненция по собственной воле.
Дым, подобно матери вылизывает разъедаемую кислотой глотку. Это согревает нас на мартовском морозе и, к тому же, отрезвляет. Ведь мы точно знаем,  что сегодня март и на улице страшно холодно и пальто ни черта не спасает, потому что кости морозит изнутри и усталость, эта страшная усталость, что не исправит даже самый крепкий сон.
Запах крови расползается под ногами. Запах крови ввинчивается в ноздри, дурманит мозг, обволакивает его и это не прекрасно, это пугает. Дюмах тянет руки к источнику крови. Не так близко, как мог обмануть нюх. Еще достаточно далеко. Оттенки крови и внутренностей.
Вот оно, единение со скукой?
Я узнаю тебя.
Старые туфли размокают в крови, Дюмах чувствует этот аромат. Сладкий, как варенье. Никогда не любил варенье. От него к глотке вновь подталкивается ядовитое зелье «Госпожи Месть».
Так много ощущений. Дюмах боялся крови и не любил варенье. Мерзость! Мерзость! Уберите эту мерзость!
Это пугает, однако мы и бояться толком не можем. У нас просто нет сил страшиться варенья.
Нас спасет все новая и новая затяжка. Затяжка. Вдох и выдох.  Вдох..
- Ты оказался слишком легкой добычей..
В самом деле?
Как страшно, должно быть. Но эта скука. Что жизнь без телевизора. В телевизоре все не по настоящему. Не настоящая любовь, еда и даже кровь там не настоящая. Толи здесь. Настоящий аромат варенья и аромат тоже потрясающе знакомый.
Что это так вкусно пахнет? Чьи длинные волосы так замерзли? Чья кожа покрылась фарфором? Кто здесь нуждается в виски в чайном сервизе?
Короткий нос жадно тянет ароматы, наполняющие темную улицу. Тут нет чудовищ, что жуют наши уши. Похоже здесь только ангелы, чьи голоса мы слышали во сне. Разве это был сон? Разве это было не в той жизни, где не было скуки, где воздух был наполнен химическими формулами.
Я помню этот голос и этого ангела. Этого ангела звали..
- Саймон Бинг.
Кто это? Кто Здесь? Что за ангелы измазались в крови?
- Дэв? – Дюмах в смятении, казалось бы. Старый наркоман все еще крутил носом в воздухе, всасывая ароматы волос и замерзшей кожи. Много замерзшей кожи и холодной одежды.
Я узнаю тебя.
Совершенно точно это тот самый ангел, что жил в раю уровнем выше. На верхнем уровне вечно живут неряхи. Вечно они нас затапливают. Уже не раз с потолка капало варенье. Тем не менее, этим гостям у нас в раю всегда были рады. Кажется.
-Ты снова пытаешься затопить меня вареньем? – Костлявый палец дрожит, тычется вниз, к туфлям, что измазались в крови.
По большому счету Дюмах было плевать на потоп. Он очень замерз. Он просто хотел поскорее вернуться домой. Завернуться в тысячу пледов и замерзнуть нахрен.

Отредактировано Dumah Etiene (2011-04-13 22:27:04)

Мы все еще не уверены в своем решении. Осторожно вылизывая  силуэт, что формируется перед глазами, сплетается из нитей ароматов и звуков, Дюмах так же делает ленивые попытки просочиться в мозг.
Легкое недоверие, строящееся на ощущениях.
Это похоже на сравнивание ДНК. Кажется все совпадает.
Дюмах невнимателен, его одолевает усталость. Его легкие не желают дышать, сердце биться, а ноги  и руки мелко дрожат. Ему и холодно и жарко. Капли пота, подобно муравьям, выдавливаются из пор смердящими пузырями и текут вниз, обтекая иссохшую фигуру и застывая на морозе. Капли пота стекают по лбу и шее и длинным темным патлам, что едва вьются на затылке. Это у меня от папочки.
Дюмах чувствовал бы приближение Дэв. Он мог бы ощущать запах крови, что источала ее рука. Ужасный, отпугивающий аромат. Аромат этот сам по себе естественен, конечно, и бояться его нет причин. Но не в таких количествах. Дюмах знает, что вся темная крошечная улица провоняла и скоро сюда сбегутся падальщики. Буду вгрызаться в снег, что, должно быть сейчас похож на молотый лед с клубничным сиропом. Дюмах и сам бы попробовал, если бы не зелье «Госпожи Месть», что застряла в глотке сладким комом со спиртовым привкусом. Сладкий ком сейчас напоминает мыльный пузырь, вращается по своей орбите, ждет, чтобы выплеснуться на молотый лед с клубничным сиропом.
Смердящая рука тянется к Дюмах и почти касается вздувающейся от предсмертных агоний коже, и Дюмах чуть отстраняется. Жест этот выдает в нем нервозность и раздражительность, ровно как и черты лица, искажающиеся в вымученную гримасу.
Не прикасайся ко мне, иначе я разлечусь в прах.
Любые контакты с физическим миром приносят только раздражение и даже, кажется, боль. Мы не знаем точно, но нервы взвинчены и сохраняем спокойствие только благодаря страшной усталости, что крошит кости.
Однако, отпрянув, Висье не может не продолжать тянуться носом к ладони. Ароматы выдают, что она застыла в ожидании, подобно кобре. Вот-вот ужалит нас прямо в лицо. Кончик носа чуть касается безымянного пальца, аккуратно, чтобы не приближаться, скользит по нему и погружается в ладонь. Жадно всасывает запахи.
К тому можно привыкнуть.
- Хочешь попробовать? - кошачье шипение рядом с ухом.
Глаза казалось бы оживают. Влажные белки, что баюкают в своих недрах двух жирных черных жуков, вращаются. Жуки блестят и хнычут, и взирают на Дэв, чуть зло и Дюмах медленно выпрямляется, насколько это позволяет усталость. В зубах стынет сигарета. Все свое тепло она отдает, подобно матери, да. Мать никогда не бросит своего ребенка, разве что только это не человеческая мать.
Мать всегда ассоциируется с сигаретами. Дым приравнивается к материнской заботе. Почему самки мартышек не курят? Почему не курят кошки, что вот-вот расплодятся потомством?
Почему человеческая  мать посыпают голову маленького Дюмах пеплом, что с воем срывается с сигареты? Загадка природы.
Я не узнаю тебя. Но совершенно точно в этом виновата абстиненция. Простите меня за мое недоверие, ладно? Когда я лягу в гроб, утыканный ржавыми гвоздями..
Результат абстиненции. В медицинских книгах об этом упоминалось, похоже..
«Наиболее тяжелые формы абстиненции наблюдаются у наркоманов со «стажем». У них нарастают все проявления, возникает учащенное сердцебиение и общее ощущение, когда все болит. Появляется угнетенность, апатия, тоска, замкнутость, страх, нередко сопровождающийся суицидными тенденциями».
Я был готов к этому, я ведь так долго готовился. Я ведь уже не раз возвращал свою наркотическую девственность, для того чтобы, окончательно вернувшись к нормальной жизни, снова позволить унции героина выебать меня во все дыры. Прости, матушка. Все эти сказки о нормальной жизни, все это чепуха. Ее не существует.
Дюмах разглядывает очертания Дэв в темноте. Силуэт, что складывается из мерзких ароматов чьей-то начинки. Начинка растеклась по снегу и похоже здесь уже достаточно весело, чтобы убраться с вечеринки падальщиков, что с алчным воем уже приближались сюда.
- Ты замерзнешь, -  Я замерз. Голос Дюмах стал сиплым. Он выговаривает слова с трудом, стараясь затолкать волшебное зелье обратно в недра желудка, - Идем домой.
Дрожащая рука растекается в руке смердящей и тянет Дэв за Дюмах, что аккуратно, чтобы не испачкать молотый лед клубничным сиропом, движется в сторону темной подворотни. Туда его влечет сквозняк, что стекается со всего города - к выходу из выгребной ямы.
- Падальщики и нами не побрезгуют..

Я убийца, Дюмах. Убийца.
- Я знаю кто ты.. – лениво отвечает Дюмах, смакуя на языке  частицы волшебного зелья, что постепенно, все же, карабкаются вверх по горлу.
Люди неосторожны, порой. Люди. Вы те, кто проникает мне в мозг, те, кто резвится в моем правом полушарии. Вы спрашиваете меня, знаю ли я кто вы? Знаю ли я, что вы убийца?
Конечно же я знаю. Еще ни один безмозглый придурок не был так всемогущ как я, когда вы так трепетно пытаетесь достучаться до моей черепной коробки. Желаете знать каково мне здесь? Что ж, я отвечу, когда  мою изнеженную ломкой шкурку согреют стены моего дома. Сейчас мне необходимо тепло. Меня выворачивает наизнанку. Ваша кожа колкая, словно покрыта иголками. Это напоминает мне  о дилемме дикобразов, коей страдает каждый из нас. Я читал об этом, когда матушка выдыхала мне в лица табачный дым. Могу поспорить, у вас не было времени думать об этом. Ваши руки по локоть в крови. Мой нос невозможно обмануть, хоть я и не знаю какого цвета ваши глаза и мягкие волосы, что царапаю мою кожу. Здесь и сейчас я не знаю, но..
Однако я знаю какая страсть горит в вашей гадкой душе, я не слеп. Я не слеп!
Просто я слишком устал, чтобы стоять и слушать, как вы неистово барабаните в мою голову кулаками. Я знаю, что вы рядом и молчите, а в голове вашей безумные ветры метают мысли, что не желают как следует провариться в мозгу. Вы так спешите, меня это пугает, вы никогда не были такой. Еще никогда я не чувствовал такой жар у вас между ног.
Дюмах жадно обнюхивает руку. От нее веет жаром, верно. Верно и то, что реакция ваша более чем непривычная, но мне так неохота думать об этом. Всему виной ломка. Из-за нее мои кости гнутся, подобно резиновым шлангам, что соединяют умирающего с капельницей. Простите меня за мой холод, я просто очень замерз. Я зациклен на этом, прости меня, Дэв. Ты уже пережила со мной одну «девственность». Удивительно, почему мы до сих пор не стали друзьями.. Я был персональным другом, что держал тебе волосы, когда тебя рвало на книги, которые раньше ты мне читала.
Что это за страсть, которой ты пышешь мне в лицо? Раньше ты такого себе не позволяла. Я знаю, что тебе не нравилось, что у меня слишком костлявые пальцы. Угловатые и холодные они царапали стенки твоего влагалища и ты отпихивала мое плечо ногой. И тебе не нравилось, что я прокусывал твою губу. Тебе все не нравилось. Должно быть поэтому мы не стали друзьями.
Дюмах глотает дым и тянет Дэв в темные подворотни. Сквозняки, что собираются со всего города шепчут ему, что падальщики близко. Он слышит их безумный алчный вой. Быстрее, быстрее, прочь! Его мать, что дымится, чей дым отгоняет подступающее к гландам варево «Госпожи Месть».  Сигарет погибает и проваливается в молотый лед, окрашенный клубничным сиропом.
- Я хочу танцевать, Дюмах, - кровавая рука увлекает Висье обратно к месту, что пахнет раздором. Кругом сироп.  Все кажется липким и клейким. Ноги заплетаются. Куда же ты меня тащишь?
Тихий хохот, я его слышу.  Безумная стерва хочет скормить меня падальщикам. Измазать в варенье, чтобы им вкусней было меня глотать. Разрывать меня на части, обвинять меня в грехах, что я едва ли совершил бы. Но кто поверит старому наркоману, сгорающему в муках абстиненции?
Я танцую на иголках. В ступни мне, раздирая туфли, впиваются куски металла, что гниют и пахнут кровью. Это ведь правда кровь? Смерти подобно.
Падальщики уже совсем рядом, а тебе лишь бы плясать на снегу, что смердит. Мне кажется, где-то копошатся опарыши?
Ты напеваешь что-то мне на ухо, шипишь и клокочешь в нервном смехе, я слышу.  Пока ты кружишь меня, запутывая и очаровывая, я копошусь в твоих мозгах, слушаю музыку, что породило твое сумасшествие. Ты совсем сошла с ума, Дэв, я не узнаю тебя. Я не умею танцевать вальс. Никогда не умел и ноги мои ломаются. Тысячи открытых переломов  Слипаемся и склеиваются наши замерзшие туши и катятся по липкому снегу,  что пах так, что я не мог не пристраститься к нему. Ты хохочешь так, словно это липкий джем склеивает волосы и оседает на одежде и коже и темные патлы переплетаются и уже непонятно, где твоя голова, а где моя.  Я знаю это, потому что это знаешь ты.
Я знаю тебя. Но не узнаю. Могла ли ты измениться с нашего последнего совместного принятия эфира? Нет ничего безрассуднее эфирного зомби, ты же знаешь. Я помню, как ты читала мне книги, что теперь все в засохших флюидах.
Я думаю ты и дальше вдавливала бы меня в кровавую массу и холод, исходящий от трупа, что лежал рядом с нами и испуганно пялился на нас. Я думаю, нам бы еще долго пришлось кататься в липкой массе, борясь за позицию победителя. Думаю, я бы все равно проиграл, потому что половина швов уже полопалась и конечности мои в любой момент готовы отделиться от тела. Я чувствую это, греясь о горячую кожу старого дивана, зябко кутаясь в плед. Я думал, что здесь, в тепле и покое мне полегчает, однако, как всегда стало хуже. У меня под кожей ползают черви. Я чувствую, как они ворочаются вместе со мной, отслаиваются, оставляя под кожей тостую прослойку слизи. Рыдают вместе со мной. Стонут вместе со мной. Скалятся вместе со мной.. Они жрут меня, я знаю. Господи, откуда так много червей?
Желудок пуст. Я осушил его, когда мы бежали от падальщиков, перед тем как скрыться от погоди я попрощался с «Госпожой месть». Так славно, так хорошо. Если бы только не грызущие мои кости опарыши.
«Во время ломки наркоман находится в постоянном движении, кричит, стонет, ворочается в постели. Аппетита нет, рвота, расстройство вкусовых, обонятельных ощущений, ослабление зрения. Походка становиться неуверенной, руки дрожат. Вес больного падает. Он бледнеет, часто впадает в бессознательное состояние».
Я знаю, что ты тоже здесь, дорогая Дэв. Не понимаю, почему ты до сих пор не поднялась к себе, в рай уровнем выше. Тебе никогда не нравилось помогать мне во время абстиненции. Всегда спешила уйти. Наверное, именно поэтому мы так и не стали друзьями. Не понимаю, почему ты сидишь на полу, вся перемазанная в крови и слушаешь бред что я несу, подавляя дрожь свой бледной шкуры.
- Я говорил  Разница между нашей жизнью и жизнью нормальной лишь в одном состоянии.. когда мы утрачиваем восприимчивость к греху..  Это сложно объяснить..  я попробую.. Пропадает ощущение добра и зла. Есть только удовольствие и боль, что существует, как плата за удовольствие..
Демокрит считал, что душа – самое важное в человеке и  советовал заботиться о ней больше, чем о теле. Цель жизни он видел в блаженстве, но блаженство определял как внутреннее спокойствие души. Наслаждение и страдание – мерило полезного и вредного. Добра и зла.
Для наркомана зла не существует, вы знали? Цель его жизни – борьба с муками физическими, поиск душевного блаженства. В этой войне нет грязных приемов и неправильных поступков. Цель оправдывает средства. Существует лишь универсальное добро.
Имено поэтому я не боюсь варенья, что порой капает с потолка. Добро универсально, зла же, не существует вовсе, как не существует и уродства.

Отредактировано Dumah Etiene (2011-04-14 23:30:57)