<-- Особняки -- Die Schatten.
Август 2011. Ночь. +21.

Шаг вперед - шах и мат.
Есть какая-то высшая несправедливость в мире - в основном, для каждого человека она уникальна, не двойственна и не дроблена, но самая великая из них: та, что со смертью ничего не поделаешь, чего не скажешь о возвышенной красоте живого и мертвого мяса, снятого с костяного остова, - неоспоримая и неутомимая. За металлической дверью с плотным прослоем непробиваемого железа, за прилегающими язычками замков и ключами со стертыми ручками, за тревожно мигающими огнями сигнализации, она встречает его входом в сухое столпотворение хаоса и человеческого забвения, для того, чтобы разрешить взглянуть. На трупы, изуродованные ужасом и судорогой, вывернувший конечности под самым невообразимым углом, на останки, истерзанные долгой, мучительной смертью, на мясо, до хруста и горелой корки сожженное заживо, истерзанное теплой от чужой руки сталью, с пулями в кишках, с остатками слюны бешеных псов, с началом нового боя в запале ударяющих лапами в песок, слипшийся, багровый и бурый от крови, пролившейся какими-то минутами ранее. Вдохнуть этот неповторимый запах не успевшего загнить мяса, тела, в котором не началось еще методичное разложение белка и пополнение простой личиночной ткани, тела, под которым еще тепло. Не испытывающие более ни боли, ни разочарования, проигравшие остаются в этих неровных, почерневших от сырости стенах навсегда - костяная пыль, замурованная в пол, никогда не доходит до кладбища, но становится новым укреплением бездушного склепа. Пружинящим покрытием.
Шаг вперед, два назад - встал и опять упал.
Здесь его знали, как Ларса - говорили, он голландец и лет ему около сорока. Рост 185 сантиметров от пола, вес 95 килограмм. Скорее жилистый, чем мускулистой, он был звездой - своеобразным идолом, боя с которым хотел каждый новичок из числа отчаянных ловцов наживы и каждый гладиатор, который, выиграв, получил бы и свободу, и почет. Это не самый плохой и банальный стимул из всех, что можно было бы придумать и, во всяком случае, он действительно работал и оправдывал себя уже не первый год: напор желающих сцепиться с Ларсом не ослабевал даже в тот день, когда он свернул голову вышедшему против него рослому негру; яблоки его темных глаз, выкатившиеся, огромные, выдавливаемые из орбит силой удушья, стягивающей бычью шею, зрители запомнили надолго и часто припоминали тот случай. Пока месяц назад под скамейкой центрального парка не обнаружили светло-коричневый пакет из магазина сладостей, сквозь острый угол которого лениво просачивалась неприятно отдающая зеленью, отвратительно пахнущая жидкость. Там лежала голова - лежала почти неделю, пока кого-то не побеспокоил удушливый запах, исходящий от свертка. Волосы спутаны, череп наполнен насекомыми; внутрь просачивались опрокинутые кем-то спиртные напитки и сладкая газировка, заливалась за пластиковые бортики моча собак, пластик разлагался, гнил и плавился, но в целом, если бы не было так жарко, его бы вряд ли нашли - только жуткий смрад разносился на много метров. Над ним самозабвенно целовались парочки и ничего не подозревали. Убийцу Ларса так и не нашли, хотя, надо предполагать, искали со всем не свойственным старанием; но то ли это был завистливый боец, сумевший выследить его в обычной, мирной и далекой от боли и риска жизни, когда тот направлялся через парк к своей любящей жене и девятилетнему сыну, то ли он просто попал под руку местного маньяка, которых в последнее время расплодилось больше, чем тараканов на кухне у ленивой хозяйки, то ли на то действительно была воля случая и чьего-то острого мачете - не слишком многое потерявший от его смерти, Джей старался не задумываться лишний раз о чужих проблемах и неприятностях.
Тем более, что это была последняя неприятность в насыщенной и достаточной долгой жизни Ларса.
Мужчина затушил сигарету о стену, уже до того полную черных горелых отметин, что в назначении ее сомневаться не приходилось, и, подняв ворот хлопковой рубашки, заправил за него хвост черных, спутанных волос. Не красивый, с холодным скуластым лицом, на котором слишком гротескно выделялись черные глаза, этот человек был частым гостем в подземельях арены и, судя по всему, закадычным другом двух мастеров, то и дело исчезающих и проявляющихся из тени, словно эфирные духи мщения. Хлопок ладонь о ладонь в дружеском приветствии огласил начало нового дня и для Мигеля с Арриго, и для Джея, который, в отличие от этих двоих, не прятал своего лица. Оно было слишком не запоминающимся. Среди постоянных гостей Колизея ходили слухи, что незаметность в толпе - а здесь всегда было слишком людно, чтобы остаться невидимым и никем не примеченным, лицу Джея придает рисунок, вытатуированный на его правой стороне - довольно сложный и сотканный из очень тонких линий символ, не различимый на расстоянии: лишь с двух-трех шагов, и то, если заставить себя к нему присмотреться. Так это было или нет, никто до сих пор не выяснил, но вся соглашались с тем фактом, что рассмотреть лицо Джея можно только вблизи и при большом желании - но запомнить совсем не надолго.
Он поднял рукав куртки и коротко глянул на подсвечивающуюся панельку часов - до того, как прибудет его товар, за который сегодня выйдет получить немалую сумму, оставалось еще около полутора-двух часов. У него было достаточно времени для того, чтобы отметиться в Колизее и приложить свою руку к контролю боя.
Остановившийся рядом Мигель слегка приподнял нижнюю часть своей маски, чтобы сунуть в рот пластинку жвачки; в то время, пока на арене царил мир и согласие, двум отставным воякам было совершенно нечем заняться и они убивали время, как могли.
- Мигель, прошел слушок, что на арене будет женщина?
Закончив прятать нижний край железного убранства под платком, оборотень согласно кивнул:
- Сам удивился - молодая совсем деваха. Видно припекло основательно.
Люди убивают друг друга. Иногда в качестве спорта, иногда ради любви, а иногда просто посылают их на бойню, чтобы прокормить пока-еще-живых и нельзя сказать, что это хуже или лучше, чем какая-то другая, более прозаичная судьба. Когда тебе уже нечего терять, почему бы не рискнуть? Впрочем, Джей был уверен, что Ларсу было что терять, но это не помешало ему спуститься через подсобные помещения и занять пятую комнату гладиатора. На нулевой уровень, за ограждения, туда, где даже днем опасно было ходить, не имея с собой оружия, туда, где через пятнадцать метров начинались кварталы развалившихся трущоб и вонючих свалок; туда, где особняки местных чахлых наркобаронов и работорговцев ; туда, где ежеминутно проливалась чья-то кровь, туда, где бродячие ожиревшие собаки поедали слипшиеся комки младенцев, выброшенных матерями подле мусорных баков, в свою очередь проржавелых насквозь. Но раз когда-то сюда пришел Джеремия Райот и записал свое имя под коротким и лаконичным Lars, то почему бы сегодня сюда не прийти девушке, пожелавшей денег или отчаявшейся в жизни? Здесь любого с радушием встретят полулюди-полузвери, одичавшие от бесправного существования на задворках человеческого общества.
Зал освещается вспышкой стробосвета и Джей, не удержавшись, прикрывает лицо ладонью в тонкой кожаной перчатке под снисходительный смешок давно привыкших к этому карателей. Открываются ворота арены и двое, одетые в серые комбинезоны местной врачебной помощи, выносят то, что совсем недавно было человеком - на грубо сделанных носилках лежит, раскинув исполосованные до костей руки, молодой парнишка без лица. Через минуту следом втаскивают на брезентовом полотне тигрицу, всю заляпанную кровью своей жертвы - она спит в целях безопасности персонала, сморенная транквилизатором, но придет в себя уже через пятнадцать минут. Чего не сказать о ее незадачливом противнике. Вся жизненная сила молодого сознания, воля и надежда выливалась через большие рваные раны.
- Я могу посмотреть на нее? - он не провожает взглядом процессию, которой рукоплещут с воем и визгом развернувшиеся со своих мест зрители, каждый из которых хочет протянуть руку и потрепать по шкуре победительницу, во сне вывалившую огромный розовый язык из пасти.
- Почему нет?
Мимо поспешил, расталкивая служащих и гудящую толпу желающих подзаработать, главный букмекер Колизея, пухлый, довольный жизнью и самим собой, пятидесятилетний японец с зализанными сальными волосами. Завсегдатаи, любители острых ощущений и легких денег толпились по углам, пытаясь по изображениям бойцов определить, кому из них ночью улыбнется удача. Джей двинулся за ним - в целом, направление движения низкорослика было единственно верным для желающего попасть в предбанник, где разминались или уныло ждали свое участи, изображая святых мучеников, следующие дети удачи и отказники рассудка.
- Скоро поднимем флаг, заказной уже чистят.
Поднятая ладонь.
Окровавленный песок после заказного боя убирают, как дерьмо и мочу в кошачьем лотке, а на его место засыпают новый. Быстро темнеющие пятна остаются только на бортах. Их не будут отмывать.
- Чхар, - отъевший  круглые бока японец, выделяющийся среди своих собратьев ростом и гонором, развернулся на смешливый оклик со стороны двери и расплылся в щербатой улыбке. Удивительно бедный запас вариантов поведения, - сегодня снова? У тебя кончились деньги?
Выбор между безупречностью и милосердием. Одно исключает другое.
- Ты догадлив! - и это, должно быть, сходит за комплимент. За последнее слово или заключительный абзац к завещанию, которые стало модно писать и заверять в адвокатуре. Этот короткий смешок японца, уверенного в своих силах.
Джей обвел взглядом небольшое душное помещение. Не люди, псы - в ошейниках.
Посмотрите на них и вы узнаете, какова цена адреналина.
Ключ замирает в замочной скважине. Он уже отсюда слышит музыку и смех, чувствует запах сигаретного дыма и травки; из-за закрытых ворот доносятся короткие четкие команды уборщиков и дрессировщиков.
Пять человек выпускались на арену отнюдь не против зверей.
И среди них правда есть девушка - ее лицо знакомо, ее имя едва не срывается с языка, но вместо того, чтобы подойти и пожелать ей удачи, Джей приободряюще похлопывает толстяка по плечу.
- Ты поздравляешь с победой, Джи-сан?
- Скорее, комплектую суповые наборы, - японец жестом отказался от предложенной сигареты, а у торговца не было особого желания настаивать, поэтому он с легким безразличием пожал плечами и спрятал пачку в карман джинс, - подожду, когда вы войдете и выйдете. Это обещает быть интересным.

Начало игры: Клуб Колизей
Ночь августа 2011 года. Ветер поднялся, начался ливень и где-то вдалеке слышны раскаты грома. Ночная прохлада окутала город. На улице +21

Ночь. Токио. Ночной клуб. Довольно банально, не правда ли? Ну, для кого как, а для девушки с именем Амайя это всегда в новинку..несчитая того, что она по ночам только и шастает по городу. Это даже похоже на коктейль: одна ночь, один ночной клуб, щепотка флирта, немного страсти и самый главный ингредиент, секс. Ммм кстати о коктейлях. Рыжеволосая совсем недавно устроилась на работу. Официанткой в клуб. Работать в таком месте для суккуба ну просто наслаждение. Во первых это просто толпа красивый людей..и не людей, во вторых конечно же чаевые.
Амайя подходит к дивану, куда недавно присела молодая парочка парней, которые явно были неравнодушны друг к другу. -Доброй ночи мальчики. Что будете заказывать?  На что парни с пафосными мордашками повернулись к суккубу и... а вот тут вы предполагаете, что они бы так же пафосно ответили, но неееет, парнишки и не предполагали, кто перед ними стоит. -Да да лапулечки мои, перед вами суккуб. Парни давно уже забыли друг о друге, они заворожено смотрели на девушку официантку, которая мило улыбалась им в ответ. -На ваш вкус дорогая, да побольше.  Один из них даже подмигнул суккубу. -Будем сделано мои господины. На что парни только глубоко вздохнули и смотрели вслед уходящей девушке их мечты..ну как они думали на тот момент. -Таааак, ну от них налички неплохо будет я думаю. Подходя к барной стойке Майя заметила довольно симпатичного бармена, который смотрел на нее и улыбался. -Ммм, как хорошо что я тут работаю...ты погляди какие тут все миленькие...
-Привет, ты наверно заметил, что я новая работница клуба, так что не поможешь мне? Мне нужно два мартини для тех голубков. Махнув головой, суккуб показала на парней. -И меня зовут Амайя рада знакомству.

У вас, когда-нибудь было желание заняться с определенным человеком (назовем его Одуванчик) сексом? Было конечно. Но было ли у вас, что если бы вы занялись с одуванчиком сексом, то вся прелесть одуванчика просто испарилась бы? И поэтому как сильно не хотелось бы испробовать этот плод на вкус, вы всей свой силой воли сдерживаете себя и лишь наслаждаетесь издалека этим прекрасным одуванчиком? Думаю нет. А вот наша героиня иногда сталкивалась с такими персонажами в жизни, они чем-то всегда выделялись из толпы, в них было что-то такое, чего нет ни у кого другого. Причем они этого сами не знали, просто как-то так получалось. И суккуб их не трогала, потому что это были единственные прекрасные цветки жизни в нашем современном кустарнике, именуемом цивилизация.
Рыжеволосая поставила бокалы на подносы. -Очень рада знакомству Френки. И рада тому, что ты мне будешь помогать. Улыбнувшись, Майя развернулась и направилась  к голубкам, которые сидели и были совершенно трезвые, что сильно их расстраивало. -Мальчики, а вот и я! И я не одна! Вот вам для начала два мартини, если хотите, могу принести еще, вы только скажите, любой ваш каприз. -За ваши деньги... Хмыкнула официантка. -Ой, спасибо большое милочка. Любой каприз? Может, проведешь нас в места более уединенные, чем это? -Мда....два гея пытаются снять девушку-официантку... смешно.. -Мальчики, я бы рада, но я могу вам предложить только напитки. Бархатный голос суккуба как лезвия бритвы прошлись по сердцам молодых людей. -Как же жаль. Но нам хватает и вашего присутствия милая. Их голоса были полны разочарования, но  Амайя же не будет оставлять клиентов в таком настроении правильно? Иначе не суккубом она является, а не пойми кем! Девушка наклонилась к ним и прошептала -Только позовите и я вся ваша на тот момент пока вы находитесь в клубе, золотые мои. Ее рука чуть коснулась одного из парней, тот в свою очередь как будто получил заряд адреналина и залпом выпил один из бокалов, стоящих на столе.
Амайя возвратилась к барной стойке и присела на один из стульев, положив руки на стол. Ее глаза изучали ее нового знакомого, буквально как рентген она прошлась по его лицу, телу. –Одуванчик или нет….одуванчик или нет… Все так же, не отрывая взгляда от него суккуб продолжила прервавшийся разговор: - Френки а ты тут давно работаешь?

-Амм, - резервный вдох и в притворной задумчивости Амайя кокетливо выпятила губки бантиком. Взгляд ее был направлен в правый верхний угол  своего пространственного видения. Психологи говорят, что это направление говорит о том, что человек яростно пытается что-то вспомнить.  И, знаете ли, это отличный прием в общении с людьми, которым, черт возьми, не хочешь говорить правду  сразу или вообще. На подсознательном уровне все мы  автоматом принимаем  визуальные сигналы от партнера и  что-то нам сразу становится понятно. Например, когда говорят правду, а когда врут. –  ну, скажем так, у меня очень влиятельная… -  она резко, будто выстрелом, перевела свой взгляд на Фрэнка и бархатным голосом произнесла  - мамуля.
Поверит он этому или нет – его проблемы, но если говорить на чистоту, то это все-таки правда. Мать Амайи - была женщиной  из тех самых сливок токийского общества, которым позволено проходить всюду, не зная таких слов как  билет и флаер. Кроме того, она была женой  очень влиятельного человека, который одним щелчком пальца мог выставить тебя с работы по причине  неповиновения.
Амайя пристально и даже немного нахально смотрела на бармена и  мысль о том, кем он может являться ей, не покидала ее голову. В одну секунду в ее голове проходило  огромное количество мыслительных процессов и, эврика! кажется кто-то понял, как ему выяснить то, что нужно.  Но только лишь  суккубша хотела заикнуться, чуть приоткрыла губы и  уже взялась поправлять волосы, как ее отправили работать.  Одну миллисекунду Майя потратила на  эмоцию непонимания, вторую – на разочарование, третью – на смирение, - «Ладно» - Ок, босс.  Моргнув и двумя пальцами по-военски  отдав честь, девушка  неизменно сногсшибательной походкой отправилась к первому столику, за которым сидела юная особа.
-Привет, будешь что-то заказывать? Амайя раскрыла блокнот и уже приготовилась записывать – Да, мне «Чивас Регал 12». Девушка, или как сказать то даже, она была настолько молода, что выглядела даже девочкой. –«Интересно, ей уже есть 18?» -  Мне 58,  -прочитав мысли  официантки, ответила уныло улыбающаяся новоиспеченная телепатка. – Прошу прощения, - вздернув бровями, Амайя улыбнулась посетительнице и подошла к соседнему столику, за которым, сидела шумная компания: 2 девушки, 2 парня.  Они совершили большой заказ,  так, что суккубша еле успела все в точности записать.  Следом она сделала изящный реверанс и с чувством, что кто-то назойливо на не пялится (а такое чувство было далеко не новым), вновь рассекая воздух бедрами, подошла к барной стойке.
-  Так воот, -  девушка  локтем облокотилась на столешницу, открывая  взору Френка свои «объемные прелести» -  смотря куда угодно, только не на него, она  перечислила ему весь список выпивки, состоящий из одного виски и 4рех бутылок пива, и продлила его  закуской к пиву в качестве сушеных морепродуктов. Закончив, она  все-таки удосужилась заглянуть в глаза парню, вспоминая свой план и  улыбаясь от того, насколько он гениален.
- А ты, наверное, думал, что я сюда благодаря связям половым попала? –  совершенно без комплексов  продолжила она их разговор.

Отредактировано Amaya Hope (2011-08-28 16:08:50)

А тем временем под помещениями с модной музыкой, дорогими напитками и не менее дорогими гостями разыгрывался очередной акт трагедии на арене. Это было даже в каком-то смысле символично, потому что вся эта "золотая молодежь" и богатеи постарше в прямом смысле слова пировали на костях - под ними погибло больше людей, чем можно было себе представить. Вот и сейчас Гвен краем глаза увидела, как с арены унесли то, что когда-то было бойцом. Лица у паренька не осталось, но оно ему было без надобности - его наполовину съели. У него не было ни единого шанса против дикого животного. Девушка почувствовала, как ее начинает мутить; кого-то из новых бойцов вроде нее шумно вырвало прямо на песок. Гвен едва сдержалась, чтобы не последовать его примеру.
Толстенький господин отвлекся на секунду, и Гвен увидела Джея - тот, похоже, пришел оценить свое новое приобретение в деле. Ну что ж, покажем, почем фунт лиха, так? Гвен с сомнением посмотрела на тех, кто, по задумке организаторов, должен был драться плечом к плечу с ней. Все сплошь местные, азиаты, либо мелкие, либо жирные, среди них как-то не распространен тип телосложения вроде того же Джея, но тот был явным европейцем, правда, произношение у него было слишком обычное. Обманчиво-обычное. Гвен оборвала себя - толку сейчас думать о нем, когда впереди ее первый и, возможно, последний бой. В глазах стояло число, которое она тогда увидела на маленьком бумажном квадратике, любезно предоставленном ей Джеем. Да уж, за такие деньги можно и рискнуть. Она достала сигарету.

Вообще, у каждой профессии, связанной со смертельным риском, рано или поздно появляется набор примет, пренебрегать которыми боятся абсолютно все. Космонавты мочатся на готовые к старту ракеты, моряки не оборачиваются назад, подводники раньше не брились, пока не вернутся в порт. У Гвен тоже была примета, причем, как и все другие, появилась она абсолютно случайно, перед одним из первых боев в Бостоне. Тогда ее бой задерживался, и она гадала, успеет она перекурить перед началом или нет. В итоге она промучилась так минут пятнадцать, решила все-таки закурить, и, разумеется, ее сразу же позвали.

С тех пор это стало своеобразным ритуалом. Она достала сигарету, прикурила, сделала сильную затяжку и тут же бросила ее на землю, двумя движениями стопы втоптав ее в землю. Ну теперь все, с ритуалами покончено. Она была готова к началу, и как раз загорелся зеленый свет, массивные двери распахнулись, и в глаза ударил яркий свет стробоскопа.

Никто особо не может ответить, от чего возникает неприязнь по расовым или национальным признакам. Различие культур, языков, изолированность одних народов, общительность других - кто знает. Толерантные люди авторитетно заявляют, что дело в том, что примитивное сознание некоторых людей не способно воспринять более полную картину мира, недвусмысленно намекающую на равенство всех людей. Их менее терпимые оппоненты утверждают, что дело в отсутствии взаимоуважения у представителей разных культур. Что касается нашей Гвендалин, то она не любила японцев просто потому, что уже по горло насмотрелась на их одинаковые физиономии и наслушалась глуповатого говора, не имеющего ничего общего с европейскими языками. Возможно, это и было то самое пресловутое примитивное сознание, но ей было плевать. Японец, которого Джей насмешливо назвал Чхаром, пер на нее, словно бегемот во время брачного сезона - под сотню с лишним килограмм веса и почти полное отсутствие мозга, что весьма характерно. Одно хорошо - Гвен быстро поняла, что это будет за бой. Сперва она рассчитывала, что этой будет бой группы против группы, а оказалось, что тут каждый сам за себя. Как в том фильме с Кристофером Ламбертом - должен остаться только один. Японец был раза в два ее больше и во столько же тяжелее, но вес хорош только тогда, когда им пользуешься ты, а не твой противник. Это не первый бой для Чхара, значит, своим весом он пользоваться умел, осталась лишь самая малость - разубедить его в этом. Он пошел вперед мощно и даже красиво, если не принимать в расчет перекошенную скуластую рожу и волнующийся, словно море во время шторма, живот. Большая скорость, большая масса - затормозить тут сложно, особенно на рыхлом свежепосыпанном песке, который, кстати говоря, снижал и подвижность самой ирландки, что не мешало бы помнить. Она резко сместилась влево, пригнувшись от выставленных ручищ - тот мог запросто сбить ее с ног, просто задев. Оставалось только крикнуть что-нибудь из лексикона тореадоров, но, увы, Гвен не знала ни слова на испанском, кроме, разве что, "сомбреро" и "текила". Или они все-таки мексиканские?
Она с трудом уклонилась, и грузовой поезд по имени Чхар промчался в паре сантиметров от нее. Гвен резко развернулась и незаметно взяла с земли горсть песка, после чего сделала шаг к Чхару - между ними оставалась пара метров, не больше. Рот девушки исказила не слишком добрая улыбка, которую хорошо помнили в том баре, где она дралась до этого. Девушка сжала кулаки, в одном из которых покоилась до поры до времени горсть песка.

Бухнувшись на пластиковое сиденье по левую руку от Джея, безликий каратель что-то пророкотал из-за своей железной маски, довольно указывая на арену, находившуюся буквально в паре метров впереди и ниже. Грубый и громкий смех его подхватил второй, тыча локтем под ребра торговца, но отчего-то не добившись ответной реакции. Словно завороженный, мужчина с вызывающей отвращение одним только упоминанием татуировкой на лице сидел, чуть сгорбившись к коленям и сложив руки перед лицом, переплетая пальцы в перчатках в замок: взгляд серых глаз был буквально прикован к гибкой девичьей фигуре, а в душе, не смотря на внешнее монолитное спокойствие, то и дело вспыхивали уколы сомнения. Правильно ли он сделал, поставив на темную лошадку, вместо того, чтобы выбрать уже проверенного бойца, он не сомневался, нет, его тревожили несколько иные вопросы, отмахнуться от которых оказалось не так уж просто. И даже смех закадычных товарищей не смог его отвлечь.
Скажи мне, Гвендалин, смогла бы ты убить кого-то, спасая свою жизнь?
Все эти люди под ним только человеческая биомасса, лишенная рассудка и прелестей коллективного мышления, раздробленные песчинки какого-то отсталого общества и каждый из них в своем роде смертник. Не важно сколько раз им удастся выйти на арену и вынести с поля боя свою запятнанную и изорванную победу в оставшихся зубах, не важно сколькие из них поднимутся из реанимации для того, чтобы уже через неделю выступить против рослого бразильца с кровью в глазах, все они рано или поздно умирают и Джей, не раз сам выходивший в бетонное кольцо и принимавший вызов, как делали это теперь другие, знал это лучше кого бы то ни было.
Скажи мне, смогла бы ты убить кого-то, доказывая свою правоту?
Не отводя взгляда, он смотрит, как проносится мимо девушки не успевший вовремя затормозить японец, как песок проваливается под ногами дерущихся, кое где успевших сцепиться в тесных и жарких, как объятья, тисках рук. Смотрит и понимает, что, наверное, ушел слишком рано. Не довел свое дело до конца. И как тонкой струйкой ссыпаются песчинки из ее руки.
Довольный рев Арриго, раздавшийся с правой стороны и едва не оглушивший Джея, со звериным запалом подхватили зрители, успевшие уже сделать свои ставки и теперь потрясающие зажатыми в кулаки лентами билетов: на арене пролилась первая кровь и запах ее вдохнули участники. Так показывают начало конца. Так наказывают невнимательных. Только краем глаза мужчина успел заметить, как Тэн, от души размахнувшись, разбил нос своему противнику.

Мигель & Арриго, мастера.
Гора жира и мускул, надежно схороненных за внушительной прослойкой, пронеслась на два или три шага дальше, не встретив никакого сопротивления со стороны девушки - и, затормозив так, что ноги почти по щиколотки ушли в свежий, девственно-чистый еще песок, развернулся к ней резко, остервенело сплевывая по правую от себя сторону. Этот человек действительно умел неплохо управляться со всеми своими достоинствами и недостатками, а потому не кувыркнулся вперед от быстро остановленного движения и даже не пошатнулся. Разорвать, размозжить, расщепить на атомы, стереть с лица земли воспоминания о своем противнике - такую ярость разжигал в себе Чхар, раздувая щеки. Горсть песка, взятую девушкой на вооружение, он не заметил и потому безо всякой задней мысли шагнул в ее сторону. Раз, другой и, сделав совершенно неожиданный для своей более чем крупной комплекции быстрый и легкий выпад, постарался схватить ее за футболку огромной лапищей. А чтобы отрезать возможность к отступлению, замахнулся еще и правой, которой в случая успешного захвата с силой бы ударил по ее тонкой шее.
Между тем из шести боеспособных участников на арене осталось всего пятеро - молодой азиат с нарочито подсушенной мускулатурой навзничь валялся, утопленный в песок и прижатый сверху крепким телом своего противника: тот с минуту упоенно колотил округлое лицо крупными кулаками, пока юноша не перестал сопротивляться.

То мгновение, когда теряющий сознание человек постепенно обмякает под тобой - это, должно быть, самая варварски сладостная, кульминационная точка в любой драке: и на том полотне, что разворачивалось каждую неделю перед глазами приходящих сюда, жадных до зрелища людей, и на уличной потасовке с пущенными в ход зубами и ногтями; в прогорелое насквозь, сожранное чумой средневековье люди сбивались в таверны, развлекаясь кулачными боями, в классической эпохе вызывали друг друга на дуэль и тыкали в грудь шпагами, сегодня сверкают глазами и разминают кулаки, играясь обласканными солнцем мышцами. Это отправная точка победы. Нокаут и полная, абсолютная власть над враз потерявшим упругость борьбы телом. Расслабившимся и беззащитным.
Резкая немелодичная музыка закладывает уши.
Воет толпа, но вместо того, чтобы поддаться подобно накатывающему валу порыву этого безмозглого стада, в едином движении рванувшегося вперед, чтобы выдохнуть, чтобы прочувствовать до самых костей то забытое, первобытное чувство, связывающее их всех в единый тугой клубок, Джей только стиснул крепче зубы, погасив в себе глухой голос раздражения. Крылья точеного, хищного носа затрепетали, вдыхая ставший густым, насыщенным запахами воздух, губы дрогнули, раздвинулись, обнажая узкую полоску белых зубов. Но не успел из горла вырваться язвительный комментарий по поводу происходящего, как на плечо мягко опустилась узкая ладонь, а увенчанные длинными алыми ногтями пальцы другой пробежались по загривку, убирая в сторону спутавшиеся черные волосы; запах этой женщины Джей узнал, даже настолько увлеченный боем. Волосы она выкрасила в черный. И сегодня на ней были красные туфли.
- Чего тебе? - мужчина опустил взгляд вниз, чтобы удостовериться в своей правоте, но подошедшая со спины Раэль не попадала в доступный ему угол обозрения. Впрочем, если в чем-то он мог еще сомневаться, но только не в размеренном постоянстве смены цвета аксессуаров у собственного секретаря, уже несколько лет безуспешно пытающегося добиться несколько большего расположения, чем имеет в настоящее время. Она пропустила смешок. Не случилось ничего выходящего из правил, когда тонкие белые руки, плавно пройдясь по ссутуленным плечам, обвили его шею и заставили слегка приподняться; жарко прижалась к спине упругая грудь демонессы, но, привыкший и знающий себе цену, он никак на нее не среагировал. Вместо этого жадно ловил глазами момент, когда огромная туша японца потянулась своими ручищами к его хищнице. Давай, девочка. Не мешкай.
- Мне подпольно достали записи тренировок Алекса, - алые губы коснулись уха, а Джей только теперь заметил, что оба карателя арены, словно по заранее оговоренной схеме, поднялись со своих мест и подошли к решетке, сцепив руки за спинами. Впрочем, принесенная Раэль новость казалась не в пример интересней, чем даже пара духов мщения, отметивших про себя поражение еще одного бойца. Тэн вышел из игры, оказавшись слишком самоуверенным.
Алекс Уивер - тот самый молодой швед, едва не уложивший Кристо и узнать заранее, каким приемам его обучают значило получить процентов двадцать в плюс к победе и возможности уесть давнишнего конкурента. Экран нетбука, принесенного демонессой с собой, засветился заставкой загрузки программ и на некоторое время эти двое, казалось, забыли обо всем, просматривая записи то покадрово, то отрывками, то обмениваясь мнениями, восклицаниями и досадливыми возгласами; однако даже разбор новой важной информации не мог заставить Джея перестать бросать взгляды в сторону вертящейся по арене, как в кольце с ядовитыми змеями, Гвен.

Мигель & Арриго, мастера.
Расправившись с первым противником, боец с кличкой Тэн слишком много времени потратил на то, чтобы снова собраться с мыслями и сфокусировать внимание на остальных поединщиках, за что и поплатился, но, в отличие от молодого поверженного азиата, которому грозила разве что серьезная пластическая операция и месяц покоя от сотрясения мозга, собственной жизнью. Уверенно поставленный удар сломал ему височную кость с тонким, никем не замеченным хрустом - чужой кулак вогнал ее глубоко в бестолковую голову; щедро брызнуло кровянкой и лимфой. Мастера отметили еще одного выбывшего.
Противник Гвендалин радостно взревел, когда смог собственными пухлыми пальцами почувствовать близость такого хрупкого с его позиции оценки тела, поэтому сжал и рванул на себя пойманную часть одежды с небывалым остервенением. Он и подумать не мог, что прыткая девчонка пригнется, а в его руках останется только выдранный лоскут с фрагментом какого-то рисунка. Отшатнувшись назад из-за силы рывка, Чхар быстро вернул себя в исходное положение и слегка наклонился, чтобы поудачней поймать девушку в тиски, но вместо этого получил только белый вихрь песка в глаза и разинутый рот. Закашлявшись, сделал два быстрых коротких шага назад, отплевываясь и жмурясь, но, напоминая раненного упертого кабана, все равно бросился вперед, бестолково размахивая руками в надежде слепо зацепить мерзавку.

Мигель & Арриго, мастера.
Плохо соображающий от злости и боли в слезящихся глазах, Чхар совершал одну ошибку за другой и можно сказать сам, добровольно подставился под удар. Он не успел еще вырвать руки из захвата противницы, как согнулся от грязного удара в область паха, разинул рот, судорожно ловя воздух и пытаясь второй рукой прижать пострадавшую часть тела, но и в этом деле потерпел сокрушительное поражение. Раненым боровом взвыл, когда колено взорвалось внутри расщепленной ветошью, рванулся вперед, уходя от боли, но только помог этим девушке - получив эффект рычага, Гвендалин довела свою атаку до конца, сломав японцу руку. Наблюдавший эту сцену мастер подал сигнал и свет, озарявший арену, мигнул два раза, чтобы привлечь внимание бойцов. Поднялась новая волна адреналина от трибун. Люди стоя подбадривали никому не известную девицу и осуждали безвольно упавшего в песок азиата, оставшегося один на один с открытым переломом левой руки и практически раздробленным коленом.
Между тем на практически противоположном конце арены события тоже обрели закономерный конец. Двадцатисемилетний боец с вытравленными до белого цвета волосами уже третий раз пробовал себя на проходных боях и в этот раз не собирался сдаваться до последнего своего вдоха, готовый собственными зубами, когда откажут все члены, загрызть противника - именно с такими мыслями Волк выходил на арену и именно с ними сцепился с первой помехой на дальнейшее продвижение. В первый свой бой он отделался сломанной рукой и выбитым коленом. Во второй - потерял сознание на середине схватки от удара в голову, после которого около двух месяцев валялся в больнице. В этот раз он был уверен в своей победе и поэтому со своей целью справился с поразительной жестокостью - не противник, а настоящая жертва упала, измотанная, мокрая от пота, перед ним на колени и подняла вверх руки. На арене этот жест означал сдачу и незамедлительную остановку боя, но не успел Мигель отдать соответствующую команду, как Волк шагнул вперед и одним коротким сильным движением свернул жертве голову. Хруст костей пробрал до самых закорков всех, кто стоял еще рядом и вызвал настоящий ураган смешанных чувств публики; но большинству из них, как стервятникам, было все равно, чьим мясом живиться сегодня и эту смерть они проглотили жадными ртами так же, как и падение всех предыдущих. Покачав головой, Арриго засчитал нового выбывшего и пощелкал пальцами, привлекая внимание Джея.
Волк медленно развернулся в сторону Гвендалин, широко разминая правую силовую руку.

Неприятное предчувствие во многом похоже на тонкую дымку - она лениво плывет над землей, холодная и влажная, а потом стремительно приобретает конкретные формы. Вызревает, как гниль внутри человеческого организма, набухает отходами жизнедеятельности подкожных червей и крепнет с каждым часом, готовая вот-вот вырваться наружу, заполнить собой все обозримое пространство; от нее уже не отмыться, как не старайся; из ее лап не вырваться, сколько не бейся. Беда эта формируется сама по себе, не привязанная к какому-то определенному событию, не контролируемая случаем и, уж тем более, человеком. Пока вы ни о чем не подозреваете, в неизвестном месте, пока однажды не встает в полный рост.
Подняв голову на призывные щелчки со стороны одного из мастеров, Джей никак не ожидал увидеть за их спинами взмыленную, блестящую от пота спину Волка, молчаливой грозой надвигающегося на его, ставшее с победой более ценным, приобретение - как он не заметил его в предбаннике арены, как не обратил внимания на белую голову метиса, готового выложить любые награды за одно только неповторимое чувство от названия его в качестве победителя? Пальцы левой руки непроизвольно сжались в кулак.
- Да уж, Келли действительно нашел бриллиант в дерьме... - и пускай эта фраза относилась к недавно пересмотренной проблеме, все внимание Джея теперь было приковано к происходящему в поблекшем свете.
- Сука, - лаконично дополнила понятливая демонесса, ставя видеозапись на паузу и отнимая от губ мужчины недавно прикуренную им сигарету, дым от которой мутным облаком зависал вокруг, никуда не сносимый не добивающими до этого места, старыми кондиционерами. Она давно уже переместилась из-за спины Джея к нему на колени, а нетбук поставила на свои, обтянутые тонкой сеткой черных чулков, - кого будешь ставить против него? Большой турнир через шесть месяцев.
Старая русская поговорка, которую он когда-то давно услышал на войне, гласит: один в поле не воин. Но все же в мировой истории снова и снова встречаются люди, отважно бросающие вызов судьбе. Таким, к примеру, был император Юлиан, прозванный христианами Отступником, - последний император-философ на римском престоле. Была у него грандиозная, значит, и невероятная мечта: во времена, когда христианство уже вышло на мировую арену, вернуть во всем блеске античный мир с его таинствами и философией, с его древними богами. Не смотря на то, что империя, чье величие он пытался возродить, стала стремительно разрушаться и примерно через столетие перестала существовать, нельзя сказать, что он не был одной из судьбоносных личностей, которые приходят, чтобы вершить историю. Сегодня, наблюдая за выпущенными на арену шестью головами полуслепых щенков, Джей чувствовал себя полной противоположностью тому славному императору, когда подтолкнул Гвендалин на участие в этих боях: это было новшеством, своеобразным вызовом организаторам, поскольку до нее только одна женщина смогла достигнуть определенных высот. На турнире она выбыла второй и это-то о чем-то говорит, но в настоящее время и ее тренер, и она сама украшали телами соленые воды близ жаркой Сицилии и узнать секрета не представлялось более возможным. И пускай проклятый Юлиан стал императором в 360 году, а погиб уже через год после этого. У него был шанс.
Мужчина, мягко столкнув Раэль со своих колен и одним движением отведя ее в сторону, поднялся с пластикового сиденья и подошел к мастерам, вклинившись между ними - Арриго как-то слишком понимающе похлопал широкой тяжелой ладонью по плечу, Мигель же только тихо хмыкнул из-под маски и пальцами показал четырех выбывших; эти двое, они, конечно, знают, что проигрыш девушки скажется на репутации Джея самым пагубным образом, но не позволяют себе комментариев на этот счет: все всем и так было ясно. Отыскать поверженных, слабо шевелящихся людей, не составляло труда даже в тот момент, когда направленный свет сошелся на двух фигурах, смещающихся к самому краю арены, оставив все остальное пространство в затемнении. Чуть левее того места, где замерли наблюдатели, оказалась финальная пара, собрав на себя все внимание притихнувших трибун. Подойдя неслышно, высокая черноволосая женщина мягко приобняла Джея поперек груди и, устроив голову на его плече, со своей точки зрения взглянула на девушку и ее белобрысого врага.

Мигель & Арриго, мастера.
Свет двух прожекторов сошелся направлено на юноше и девушке, единственных, оставшихся на своих ногах.
За прожитые года и пережитые поражения Волк успел понабраться ума для того, чтобы не бросаться на обманчиво беззащитную девушку, как бык вовремя гона потеряв голову, но не мог не упиваться впечатлением, которое оказал на нее. Метис шел уверенно и ровно, успев восстановить дыхание и силы после развлечения с жертвой, наступал на постепенно отходящую все дальше к борту преграду, обличенную в человеческое тело, смотрел - не отрываясь, прямо в глаза.
У Волка было неплохое тело и длинные руки. Когда до девушки оставалось не более пары метров, он мягко подшагнул с обманным движением удара в грудь, сам же свободной рукой оборвал возможную попытку увернуться и с полуоборота впечатал в ее корпус хук правой, под ребра; следом, незамедлительно, пошла связка - коленом вниз-сбоку по сухожилию опорной ноги. Втянул в себя воздух резко, сильно, не собираясь останавливаться.

Мигель & Арриго, мастера.
Уверенный в своем превосходстве, Волк все равно бил в полную силу, без поддавков и поблажек. Сердце его билось азартной гонкой, а грудь несколько раз быстро поднялась и опала, легкие прогнали кислород, насыщая им горячую кровь - он правда готовился к красивому завершающему удару, который должен был поставить точку в серии боев этого дня и открыть ему двери для движения дальше, а потому упустил тот опасный момент, когда что-то пошло не так. Готовый атаковать, он непроизвольно открылся и едва не потерял сознание от одного только сильного удара поддых, от которого разом испарился весь набранный кислород, а в горло ударила мокрота. Рефлексы заставили тело согнуться, упасть горлом на острый крепкий кулак: задохнувшись еще больше, блондин захрипел и отшатнулся от девушки, как от ядовитой змеи, постепенно теряя ориентацию в пространстве.
Оглушающий удар по голове заставил Волка начать заваливаться назад и в сторону - он, как и все, перенесшие этот удар из разряда запрещенных, мгновенно потерял всякую возможность сохранить равновесие и упал на бок, закрывая ладонями уши. Болевой шок был явно не единственной его бедой; наблюдавшие за боем мастера вполне логично предположили, что силой своей атаки девушка вполне могла повредить своему противнику барабанные перепонки, а заметив, как корчится подающий надежды боец, зарываясь в рыхлый песок, практически не сомневались в этом.
Зная, что Волк уже не встанет, Арриго легко перемахнул через невысокое в их отсеке арены ограждение и спрыгнул на поле брани, над которым в этот момент зависла недобрая, настороженная тишина. Неспешной трусцой он обошел всех поверженных, жестами показав зрителям, что живыми из круга выходят только трое, и уверенно направился в сторону одиноко оставшейся в свете прожектора Гвендалин, в последний момент выкрутившейся из аховой ситуации то ли дьявольским везением, то ли завидной жаждой жить и побеждать. Рослый мастер в маске подхватил ее левую руку, высоко поднимая - эта традиция, перенятая из бокса, была присуща только ему и в тот момент, когда зажатое в руке Арриго запястье девушки попало в белый луч, трибуны словно прорвало.
Визг женщин и оглушительный рев мужчин, полный одобрения и похвальбы, вознесся до потолка: они аплодировали стоя, потрясали в воздухе кулаками и размахивали сорванными футболками, как флагами.
Двери, не так давно выпустившие на арену шестерых участников, вновь открылись - изобразив шутливый поклон, Арриго пригласил девушку к выходу. Она имела полное право отдохнуть и получить свою награду в более тихой обстановке.
Побед Гвендалин в отборочном бое - 2.
Техника и тактика - 3.
Симпатии зрителей - 5.
Вознаграждение - 30 рё.

На экран мобильного телефона, настойчиво дернувшегося вибрацией в руке, упало сообщение о том, что товар, ради которого и затевалось сегодняшнее появление Джея в стенах подпольного комплекса Колизея, уже доставлен и подготовлен к тому, чтобы быть переданным с рук на руки заказчику. Это было второй приятной новостью за последние пятнадцать минут и, желая доставить непосредственному начальству еще большее удовольствие от личного поздравления неожиданной победительницы, Раэль сама вызвалась разбираться со всеми моментами, связанными с нелегальным оборотом живого товара. Уже вскоре после объявления завершения боя она покинула теплую компанию Джея и второго карателя и поспешно спустилась в более отдаленные помещения, посторонним в которые вход был воспрещен; с густой копной черных волос, алыми губами и ногтями, она не казалась более столь юной и невинной, как в настоящем мире, раскинувшемся несколькими этажами выше, - для того, чтобы максимально сильно изменить свою внешность, ей, как и многим женщинам, не требовалось набивать тонкие линии татуировки на лицо и избавляться от характерного акцента. Достаточно было умело наложенного макияжа и теперь стройную леди с холодным лицом никто бы не смог даже сравнить с миловидной секретаршей железного Кэйнера. Оказавшись в небольшом приемном зале, она прошла мимо нескольких клеток, деревянных и металлических, пока не нашла группку из троих разнокалиберных мужчин. В поставке, которую на сегодня оформил Джей, не было ничего особо криминального: в двух высоких клетках с деревянными бортами и крепкими железными каркасами находились две молодые тигрицы, несколько дней назад взятые из дикой природы и контрабандой привезенные в Токио; в то время как обычно они предпочитали заниматься доставкой людей. С людьми ведь и мороки не было практически и ответственности, в случае чего, оказывалось меньше. Никто не считал количество бродяг в Соединенных штатах Америки, в отличие от вида, стоящего на грани вымирания.
Эти животные, сейчас предусмотрительно усыпленные для того, чтобы их могли предельно внимательно осмотреть врачи, пускай и перенесли серьезный шок от поимки и помещения в непонятный для них, пугающий короб, но находились в прекрасном состоянии. Раэль только кивала заведенным китайским болванчиком, выслушивая довольные комментарии покупателя. Спустя несколько минут животных определили в отдельную стационарную клетку и отдали на попечение местных дрессировщиков. Впрочем, их задачей было отнюдь не приручение диких животных, а скорее наоборот, раззадоривание и направление их агрессии сугубо на человеческое присутствие; никому из зрителей не было интересно смотреть на стравленных между собой животных, а организатором - так еще и не выгодно. Вопрос в том, что новых тигров "воспитают" в славном духе каннибалов, даже не поднимался. Занявшись оформлением документов и договора, который всегда предпочитал заключать Джей для получения определенных гарантий и некоторого своего душевного спокойствия, женщина ловко имитировала его сложную подпись в необходимых местах; пересчитывала полученные в конверте деньги, не отпуская от себя далеко щуплого типа, принимающего товар, чтобы избежать обмана; и, разумеется, лично присутствовала при транспортировке и осмотре животных, чтобы не допустить никакого снижения цены. Словом, вела себя образцово и показательно.
Мигель завистливо присвистнул и хлопнул по плечу самодовольно ухмыляющегося Джея:
- Да ты везуч, как сотня чертей, - он, вскоре, поспешил за своим напарником, на ходу отдавая команды. Пускай это был и последний бой на сегодня, но оттащить в лазарет раненых и упаковать в непрозрачные мешки покойных стоило в самые кратчайшие сроки. Несколько людей, между тем, уже начали убирать испорченный песок.
Спустившись с мастерской части трибун в общий коридор, человек с татуировкой на лице с легкостью, говорящей о частом его присутствии в этих местах, нашел выход в предбанник арены: где-то там стоило перехватить Гвендалин до того, как она решит выбираться на свет божий. По пути повезло столкнуться с сонным и снулым Акселем, который вяло пытался доказать свою правоту в проблеме неверно расставленных нулей в последней ставке и одновременно с этим интеллигентно косил левым глазом в сторону монолитной фигуры охранника, несколько мгновений назад показавшейся из тени. Отметив про себя, что юный аферист, которого, кстати, стоило бы поблагодарить за такую находку, снова вляпался в какую-то мелкокалиберную беду, Джей бегло осмотрелся по сторонам, взглядом выискивая характерное тело своего ценного приобретения. Девушка оказалась в неплотном окружении из сухо поздравляющих и откровенно завидующих мужчин, которым не посчастливилось - или наоборот, невероятно повезло - не оказаться своими бритыми затылками под прицелом сотен глаз. Стояла себе, окутанная дымом, как вуалью.
- Прими мои поздравления, - ненавязчиво оттеснив плечом не выходившего еще на ринг, но уже напоминающего законченного оборванца, бойца, Джей протянул своей протеже пухлый конверт неприглядного серого цвета. В нем - вся сумма до единого доллара за выигранный бой: все здесь уже давно поняли, что составлять вознаграждения в международной валюте и проще и выгоднее, чем переводить в постепенно затухающую в ценовом порядке йену, - это неплохое начало.
Для каждого человека есть свой ад. Персональный. Здесь, на земле, еще при жизни.
Но для того, чтобы понять, что это такое - твой собственный ад, следует столкнуться с ним лицом к лицу.
Со стороны отошедших в уголок азиатов раздались одобрительные смешки и завистливые прицокивания языками, когда, звонко стуча каблуками вызывающе-алых туфель, к ним неспешно подошла Раэль; остановилась подле Джея, сложив руки на объемистой груди. Она вслушивается в музыку и смех. Вдыхает запах сигаретного дыма и травки. Молчит.
Для каждого человека его ад - отражение собственных потаенных мыслей, не имеющих ничего близкого с теми страхами, что мучают по ночам, смертельными болезнями или какими-то серьезными неприятностями. Осознание его постоянного присутствия рождает растянутое на годы самоубийство, в которое в конце-концов оказываются вовлечены все рядом.
- На следующей неделе не обязательный бой, в нем ты можешь не участвовать, - при этих словах Джей как-то неопределенно пожал плечами. С таким видом говорят о погоде и ценах на хлеб, о чем-то не важном и не требующем спеха, - ставки будут не высоки.
- Ты хорошо выступила, - голос Раэль оказался грудным и теплым; окинув Гвендалин взглядом с ног до головы и задержавшись чуть дольше на просторной рубашке одного из служащих, она мягко взяла успевшего закурить мужчину за руку, потянула за собой в сторону выхода. Официальный, он выводил в помещения непосредственно клуба. Участникам же предполагалось выходить с тыльной стороны здания так, чтобы не привлекать к себе особого внимания. Махнув напоследок раскрытой ладонью, Джей развернулся вслед за своей спутницей.

Вокруг Гвен неожиданно образовалось плотное кольцо тех, кто везде и всегда будет окружать очевидца. Это напоминала, как при выходе с экзамена первого студента облепляют его соратники с одним единственным вопросом: "Ну что там?" Эти ребята лишь в этом походили на школяров - в основном, полубродяги, такие же как она, дети улиц, но в то же время Гвен чувствовала, что отличается. Не в лучшую сторону, нет. Просто отличается. Она уже была там. Она видела это. И это изменило ее раз и навсегда. Пусть девушка еще не могла описать это более-менее точно, но на каком-то инстинктивном уровне она это ощущала.
- Это же ты Кобра, которая выиграла последний бой? - тут, похоже, только один человек знал английский, - Я видел, как ты свалила Волка, я слышал, почти все ставки были на него.
Гвен пожала плечами. Если у Джея хватило ума поставить на нее (а отчего-то она не сомневалась, что он в любом случае поставил на нее, просто потому что не хотел заранее разочаровываться в собственном приобретении), то он неплохо поднял с этого боя. То, что ей причитается - так, мишура.
Гвен не успела ответить, как паренька оттеснил более массивный Джей. Черт возьми, колоритный тип, что ни говори. Непонятный, но колоритный.
- Спасибо, - просто ответила она, принимая конверт. Пересчитает позже, к черту этих зевак, пусть видят ее уверенность - Гвен убрала конверт под джинсы. Что ж, похвала и кошке приятна, а Гвен в этом плане мало отличалась от пятнистых ночных охотниц. У Джея появился новый боец, у Гвен появилась работа и деньги, а у местной публики - еще одна причина потратить свои сбережения. Говорят, тут до этого дралась только одна женщина и далеко не прошла. Что ж, нужно постоять за эмансипацию, так-то!
- И не буду, - она криво усмехнулась, - Две недели на восстановление мне хватит.
Хватило бы и одной, а то и того меньше, но афишировать такое не стоило. Кто знает, как здесь к подобному отнесутся? Подошла незнакомая женщина весьма роскошного внешнего вида, что, естественно, сразу не понравилось Гвен. Странно, отчего в женщинах всегда есть такая черта, заставляющая нас улыбаться малознакомым женщинам, а про себя перечислять ее минусы? Наверное, это что-то на уровне химии... Ее ирландка поблагодарила кивком, про себя твердо решив: "Стерва".
Джей со своей помощницей ушли, а у Гвен не было ни единого желания оставаться с полудюжиной других бойцов, тем более что те стали звать ее в какой-то бар, что уж точно никак не входило в планы Гвен. Домой, домой и еще раз домой. В кровать и спать часов так двенадцать.
Девушка подхватила мотоциклетную куртку, вышла на улицу через задний вход, без труда нашла свою старенькую "Хонду", ее даже хватило на то чтобы одеть шлем, и поехала домой. Этот день наконец-то кончился, так казалось ей в этот момент.

-----> Домой

Отредактировано Гвен (2011-08-30 23:12:18)

Переход из подземелий в клуб, та же ночь.
Габриэль и Раэль..
Прежде чем подниматься наверх и выходить в люди, предприимчивая суккуба затащила ударившегося в меланхолию Джея в одну из глубоких полутемных ниш, в большом количестве разбросанных по подземным этажам комплекса и, вооружившись тонкой синтетической кистью, принялась с оживлением приводить в порядок татуировку на его лице: словно имела к ее воздействию иммунитет, она смотрела открыто, уверенно. Но вместо того, чтобы становиться более ярким и насыщенным, замысловатый рисунок заметно поблек и размывался с каждым прикосновением, выедаемый прозрачной жидкостью с отвратительным химическим запахом из пор кожи. В конце концов, Раэль оттерла слегка покрасневшее лицо мужчины влажной салфеткой, собирая остатки выделившегося вещества, и, скомкав, спрятала ее в крохотный пластиковый пакет. Зеленые глаза прищурились и потемнели, спрятавшись под густыми прямыми короткими ресницами, меж бровей и в уголках глаз залегли тонкие морщинки; темно-рыжие брови сдвинуты в переносице. Проступили белые шрамы на лице, вернувшем себе прежние черты. Со своих губ другой салфеткой она стерла яркую помаду и одним легким движением сняла парик, освобождая от его жаркого присутствия собственные, забранные в пучок, волосы. Избавиться от цвета волос Джея было чуть более сложной задачей, но и с ней женщина справилась блестяще.
Уже в лифте суккуба распустила волосы, позволив им лечь крутыми волнами на плечи, застегнула до этого безо всякого стыда широко распахнутый ворот блузки и накинула поверх приталенный узкий пиджачок, который минуту назад жестом фокусника извлекла из объемистой сумки; в нее впоследствии отправились кожаные перчатки Джея, парик, пластиковые пакеты с салфетками и кистью, а так же три разнокалиберные склянки, о содержимом которых он старался не задумываться. Когда начали открываться двери, Раэль застегнула последнюю молнию на сумке и, тряхнув белокурой головой, мягко приобняла своего спутника за руку. Ни дать ни взять романтично-деловая пара, выбравшаяся пропустить по стаканчику горячительного и обсудить насущные вопросы.
Один из сотрудников клуба, прекрасно осведомленный о всех нелегальных делах, которые скрывает под собой презентабельное здание, с услужливой улыбкой проводил их из подсобных помещений к свободному столику; молодой, но смышленый не по годам, Ромеро как никто умел держать язык за зубами и, должно быть, только по этому еще его не потерял и работал здесь уже без малого полтора года, довольствуясь достаточно объемистой заработной платой. На ходу он по своему обыкновению сделал комплимент обворожительной суккубе, но в ответ получил только привычный взмах узкой ладони с тонкими, украшенными массивными перстнями, пальцами. Мелькнули в воздухе красные ногти. Зрачки расширены, как от хорошей понюшки кокаина; женщина не смотрит на прислугу, словно не замечает его.
- Они как сироты, которые еще слепо тянутся к материнской груди, - под аккомпанемент звонкого смеха, на стол перед Габриэлем легла одна тонкая папка с заключенным сегодня договором на новую поставку и, матово сверкнув в полутьме помещения, другая, чуть потолще - с выполненными условиями старого. 
-  Есть в этом какая-то своя, непередаваемая прелесть, liebe.
Последней, но самой существенной и весомой, переменой в облике мужчины было возвращение к его голосу тяжелого и грубого акцента, неуловимо искажающего все произносимые слова. Первая затяжка мятных сигарет добавила несоответствия: в отличие от известного торговца, предпочитающего что подешевле и потяжелее, Габриэль всегда курил только сигареты, чей табак был щедро сдобрен ментолом и мятой, а цена достигала безобразной высоты. Вокруг теперь антураж, которому приходится соответствовать. Позолота, парчовые разводы светотени, карточный крап ламп вполканала сквозь бахрому абажуров, аквариумный плывущий интерьер, ароматические свечи в богемском хрустале. Кажется все они плывут на многоэтажном лайнере в никуда и на верхних палубах танцуют медленный фокстрот пары в полудреме. Блекло мерцает желтыми огоньками погруженный батискаф барной стойки.
Не хватает только гордо поднятого американского флага.
Все движения, как в тяжелой воде, через силу, через свет. Зрение дробится, как узоры в калейдоскопе, сигаретный дымок винтом в незримые продухи вытяжки, сквозь черный ром или арьманьяк, налитый на два пальца в стакан с толстым дном. Тонко трескались кубики льда в бокалах.
После трех дней затяжных переговоров - никаких смс - никакого e-mail, все изустно, от посредника к посреднику. по перепутанной логичной цепи, в съемной квартире дома номер 43 по зеленой улице, ему вполне буднично, без шпионских киношных страстей, неделю назад передали обычный кейс - с такими ходят банковские клерки и он быстро запомнил комбинацию кода, только раз проговорив ее с тем самым нарочитым каверканьем сложного разговорного японского. Кейс всего лишь кокон, без опаски поставленный сейчас у левой ноги Габриэля, начинка же его куда интересней: это был плоский легкий контейнер, запертый намертво, легированной стали. Наркотики? Поддельные документы? Какое-то оружие или прозрачные колбы со спорами сибирской язвы на дне? До этого ему не было дела. И даже когда Раэль, поддавшись своему неуемному женскому любопытству, залезла в кейс и рассмотрела под крышкой, за двойным слоем стали, в мягко шелестящем упаковочном материале, в четких ячейках поблескивающие три запечатанные пробирки, это никак не сказалось на внутреннем спокойствии Габриэля, которому пришлось закрывать и фиксировать все обратно, не удостоив взглядом тонкое медицинское стекло. Микробиология там или политика - он не был даже курьером, которых, как известно, в таком случае награждают единственным большим кушем в затылок; сегодня человеком, который должен был доставить в чужие властные руки товар, был выбран один из официантов элитного клуба "Колизей". Молодая девушка, светящаяся юностью, неопытностью и чистой красотой едва распустившегося подснежника. Формальности соблюдены. Неудобство сведено к минимуму. Баста.
Смешливая девица легко подхватила кейс и унесла его в подсобные помещения. Круглые фонарики подсветки рампы сменили свет с лунного на брусничный. Nearer, My God, to Thee.
Светловолосая суккуба подняла руку, подзывая к себе кого-нибудь из официантов, пока Габриэль, развалившись на стуле, внимательно вчитывался в бумаги.