>>> из квартиры Джона
Июнь 2013 года. Погода после прошедшего дождя спешно реабилитировалась, и часам к двум дня, когда двое добрались до заветного места, вовсю светило солнце, но воздух до сих пор был влажным и приятно прохладным. ~ +26

Выбраться из города не составило труда – Карл, облазавший в свое время весь Город Легенд, когда его занесло в Европу, практически сразу же после Катастрофы, знал каждый переулок и тропинку, мог проложить путь хоть по крышам, чтобы выбраться в нужную точку за кратчайший промежуток времени. Поэтому, цепко взявшись за руку Джона, Рикки ловко пробиралась по одному брату ведомым переулкам, потом резко затормозила возле какого-то гаража, выдохнула и счастливо улыбнулась. Там виднелось полустертое за долгие годы граффити, выполненное красным и золотистым. Какой-то абстрактный рисунок на первый взгляд, но, если встать с нужного ракурса, то окажется, что это – протянутая на запад, как раз в промежуток между зданиями и гаражами, рука и слетающие с нее, подхваченные ветром, перья. В лучах закатного солнца этот рисунок наливался живыми красками и полнотой чувств, которые вложил в него мастер.
- Знаешь, Локи, - девушка поставила мужчину так, чтобы тот видел выполненную композицию, сама встала у него за спиной и заложила руки за спину. – Я ведь… не совсем демон. Я – создание демонов. А все создания демонов, подобные мне, имеют… не одну личность, - тяжело вздохнула. – В общем, это как раздвоение личности, только для нас оно – повседневное явление, а не заболевание. И у меня… у меня есть еще три личности. Одна… ребенок, - тихий смешок. – Она вообще не показывается в последнее время. Вторая – изначальная, ту, которую создавали первой. Но Элли сейчас тоже спит, на нее очень сильно повлияла катастрофа, увы, - голос погрустнел, перевертыш обнял человека сзади за пояс и прижался лбом к плечу. – Ну а третий… его зовут Карл. Он… умный, выдержанный, хороший очень.
Столько лестных слов, и все обо мне?
Умолкни!
- И это – именно его творение. Красиво… - выдохнула в шею, поцеловала и отошла на пару шагов, замерла, чтобы увидеть рисунок полностью, вплоть до последнего уносящегося порывом ветра перышка. – Ты – первый человек, который ему понравился. Наверное, стоит поблагодарить его за… вчерашнее, - и чуть заметно улыбнулась. Потом мотнула головой, схватила несчастного Джона, на которого вывалили гору новой информации, за запястье и потащила дальше, стремясь поскорее покинуть пределы Города. Почему-то в его «стенах» говорить было неудобно настолько, что хотелось завыть и кинуться наутек, прочь из бетонной клетки высоток.
Что это с тобой? Налево.
Не знаю. Просто… надо же ему когда-нибудь узнать, что… ну, что ты есть. Иначе будет потом неудобно и… - Рик запнулась, задумалась.
Так! Фу о таком думать! – райтер зло сплюнул. – Не бросит он тебя. Иначе я лично пойду побью ему рожу.
- В общем, мы уже пришли почти! – осталось только дождаться автобуса, а потом отмахать пешком еще несколько километров. В принципе, уже ближе к двум часам дня парочка таки выполнила все эти действия и оказалась на заветном пляже. И любим он всеми личностями метаморфа был именно за свою абсолютную безлюдность – в скалах-то не особо покупаешься, а просто загорать на таком солнце смерти подобно. Поэтому и пахло в этом месте дикой природой, отчужденностью и полнейшей свободой. Не затронутое жадным городом место, с радостью дарящее отдых забредшим сюда мятежным душам… и даже таким, как Рикки. И именно сюда девушка приходила посидеть на камне, одиноко возвышающемся посреди моря, повыть на лунную дорожку или на саму хозяйку ночи и выдворить из души то беспокойство, что завладевает волей перевертыша после очередного кровавого задания. Наверное, только тихий плеск волн о берег приводят мысли в покое, а витающий в округе неповторимый запах не тронутого никем моря остужает, выдувая из сознания лишние мысли, даря тишину и абсолютную пустоту внутри. – Знаешь, именно в этом месте я бы и осталась навсегда… если бы тогда не разрушилась его прелесть, - метаморф чуть заметно улыбался, подставив ветру лицо и вдыхая поной грудью запах соленых брызг разбивающейся об утесы морской пены. – И я хочу поделиться им с тобой. Ты ведь… не против, верно? – повернулась, счастливо улыбаясь. А в глазах в тот момент плескалось поистине детское, безмятежное, ровное счастье.

>>> парк Уэно

Отредактировано Cyr (2012-08-01 15:01:40)

19 сентября, где-то 8-ой час утра.
зарница, безоблачно.

<----квартира Нелого<----Клуб "Инфинити"

Что это – ладонь и пальцы расцарапаны песком, размазанное пестрое одеяло выбилось из-под задницы и в карманы джинсов тоже набилось блестящей кварцевой крошки. Во рту – морская соль, горло сжато в тисках, губы потрескались как в пустыне, вся слизистая рта будто иссушена парами алкоголя. Он приоткрыл один глаз – наглая чайка возопила о наступлении утра, разрезая пурпурное небо, море подкрадывалось к ним жадным приливом, заглатывая нескромный кусок побережья. Лого не хотел шевелиться, хотя у него занемела спина, позвоночник казался негнущимся. Вчера он весь в мыле развлекался среди рева своей любимой музыки, представляя себе, как переплетаются в один плотный образ сочные вибрации огромных колонок, и он видит перед собой синие глаза, целует их, и тогда его тело сотрясал очередной порыв. Он смотрел изредка на Эвелина за пультом, иногда поднимался к нему, пытаясь отлепить от тела мокрую майку. Он был уже пьян через полчаса после начала концерта чтобы успеть придти в себя к ночи, ну а не напиться Логос, соответственно, не мог. В редких перерывах он уводил мальчишку в подсобку, садил на неудобный стул с полукруглой металлической спинкой, которая впивалась в лопатки, усаживал к себе на колени, заглядывал под рубашку, где в обрамлении красной кожи уже было набито его имя умелой иглой. А потом подавал ему стакан виски с содовой, на дне которого гремели кубики льда. Если к ним пытался прорваться Тони или кто-нибудь из персонала, то он топал ногой или вскидывал над головой живописующий средний палец, еще туже стягивая ткань рубашки на спине Эвелина жилистой кистью, еще сильнее оттягивая нижнюю губу острыми зубами. Тони, впрочем, не терялся, он сам был очень весел и снимал на свой смартфон столь компрометирующее действо. Потом, правда, когда Логос с Тони сидели за барной стойкой, первый заставил второго переслать видео себе на телефон.
В клубе все закончилось где-то в час ночи, хотя самый пик пришелся часов на восемь. В девять-десять Эвелин свое отыграл, и Логос ревниво смотрел из угла, как его обступает толпа страждущих в искрящихся жемчужинах пота, с мокрыми волосами и стаканами в руках, как девушки суют ему карандаши для глаз и просят расписаться у них на ключицах, запястьях, бицепсах или бедрах. Где-то рядом народ окружил стол с мерчем, скупая майки, альбомы, брелоки, еще какую-то памятную ерунду. Логос только откинулся на виниловую обивку, в пустом стакане оставался лед и тогда он сбросил его себе на язык и теперь с блаженством рассасывал спрессованный холод.
После концерта они еще часа полтора сидели в окружении менеджеров, каких-то людей, которые хлопали их по плечу, хотя нет, Лого никто по плечу не хлопал. Они предложили им еще выпивки за счет клуба, но Логосу нужно было садиться за руль, тогда выпивку выдали полулитровой бутылкой Cinzano. Вообще все были на каком-то подъеме, весело шутили и смеялись, хвалили новый сет-лист Эвелина, немного сетовали на акустику клуба и порой дрянной звук. Тони настаивал на концерте в октябре.
Где-то в полночь они вытащились из клуба, ночь была ясной, даже теплой. Они какое-то время целовались на стоянке, и Лого не останавливался вплетать комплименты синтетическому гению Осени, размахивая бутылкой с чем-то, напоминающим мутную морскую воду.
У Логоса с собой было два больших покрывала, по дороге на пляж они купили бутылку минералки, две коробки фаст-фуда с горячими бутербродами и пережаренной в масле картошкой. Потом доехали до самых скал, в темноте Лого едва держал управление, как хорошо, что хотя бы руки его уже слушались. Он припарковал машину чуть ли не у самой кромки воды, с радостным воплем тотальной свободы вывалился на прохладный песок. Они расстелили одеяло и сидели, поедая бутеброды и запивая их получившейся мутью из Чинзано и минералки, попутно Логос несколько раз показал ему злокачественное видео из клуба, на одном из которых он снимал самого Эвелина за пультом, а второе уже принадлежало «авторству» Тони.
Под огрызком новой луны Логос бросил свое тело в море, не раздеваясь, потом выполз на берег как хищная амфибия и приступил к самому главному действу ночи, любуясь темным силуэтом красивой татуировки в низу живота.   
Обессиленные, они вырубились в четвертом часу, Логос согласился с тем, что мало ли кто придет на пляж утром, и нехотя натянул на голые ноги мокрые джинсы. Уснул почти сразу же, как его затылок коснулся одеяла, а проснулся четыре часа спустя.
Логос потянулся к бутылке с выдохшейся минералкой, вместо этого вляпался в коробку из-под еды и ладонью мазнул по жирному пятну горчичного соуса. Выругавшись, вытер руку измятой салфеткой из той же коробки, дотянулся до злополучной минералки и смочил горло. Только после этого он обернулся на Эвелина, сощурил глаза.
Он помнил, что вчера они с Эвелином делали ему в салоне татуировку, но не помнил, чтобы на лице. А между тем, на левой половине лица Осени, на чистейшем пергаменте прорисовывался четкий узор, выведенный чей-то кистью для каллиграфии. Нет, ну ерунда же. Лого чуть послюнил большой палец, с наивной надеждой попробовал «оттереть» узор, но он был частью кожного пигмента. Ужасная мысль поразила Лого, он тут же подскочил, содрал покрывало с Эвелина. На туловище - на груди, на плече красовался все тот же дьявольский узор оборотня. Еще сегодня ночью Логос не видел его, он помнил подсвеченное луной идеальное тело, которое портил только привычный рисунок расширенных вен, но не больше. Может, он просто не заметил? Да нет, даже пьяным, он не мог не заметить странные орнаменты на коже, каждый квадратный сантиметр которой знал наизусть.
Предыдущий узор исчез после вызволения Эвелина из мрачной темницы Университета Исследований. Но тот рисунок был росписью самой зимы, ее ледяным дыханием. Этот же вообще не приставлял к мозгу никаких ассоциаций, только неприятное чувство. Казалось бы, мелочи…
Многоликий вновь накрыл тело Осени покрывалом, прижал его к себе, в надежде разбудить. Услышал, как изменилось дыхание спящего на дыхание разбуженного. Наверно, Эвелин его так сразу и не поймет, но Лого все-таки проронил.
- Эти штуки…они опять у тебя на теле.

Нет, серьезно, без шуток. Когда-то Логос очень любил эти узоры на теле своего Кая, любовался их переплетениями на белой коже – это был древний чувственный язык, криптограмма из центра Вселенной. Ему казалось, что он уловил этот мессадж, когда бросил мальчишку на пол их старой квартиры, когда облек его на существование в качестве мебели и его личной собственности. Словно Многоликий нашел сундук, запрятанный в глубоких снегах, достал его на поверхность из уходящей в синеву бездны, заботливо отогрел его поверхность от мерзлого льда, провел ладонью по иероглифическому посланию и все сокровища этого сундука забрал себе.
Логос гладил его по волосам, пытаясь слабо улыбнуться.
Когда рисунок исчез, он уже ничего не чувствовал. Только подумал о том, что так даже лучше. Ему уже не были нужны тайны макрокосмоса, его не интересовали безмолвные секреты, написанные на древнем языке зимы, ему нужен был Эвелин, теплый и любвеобильный.
- Боюсь, ты переоцениваешь мое чувство юмора. Да, нам надо домой.
Он заставил себя подняться. Море не выглядело привлекательным – с приливом оно выкидывало на мокрый песок городской мусор, обломанные ветви, пластиковые бутылки, этикетки. Широко зевнув, Лого почесал затылок и поплелся открывать багажник.
Ну подумаешь, узоры вернулись. Наверно, есть какой-то цикл, который проходит регенерация, чтобы амортизироваться до прежнего состояния, ведь Осень значительно возмужал за два года из-за ее отсутствия. И он потерял немалую часть своего здоровья в Университете, Логос старался забыть этот период их жизни, и, что важнее, заставить и Осень вычеркнуть это из памяти. Обычно Многоликий дорожил всяким воспоминанием, но это было выше его сил.
Он бросил в пакет коробки из-под еды, опустевшие бутылки. Золотистая заря контрастом выбрасывала этот новый вычурный рисунок. К этому можно отнестись и с визуальной точки зрения – Логосу нравился этот рисунок, нравилось, как в изящные переплетения чернильных линий вписывается татуировка. Это было красиво. Хорошо, чтобы это было только красиво. Не надо никаких дополнительных бонусов вроде животной ипостаси. О потере этой способности Эвелина Логос тоже не жалел – он никогда не питал нежных чувств к белоснежному песцу, и только с нервным смехом вспоминал, как носился за четвероногой хвостатой тварью по двухметровым сугробам, постоянно теряя прицел. Болезненные для гордости воспоминания.
Логос встряхнул покрывала от песка. Натянул сырую майку, пропитанную потом и морем, уселся за руль. Чтобы как-то развеять напряженную тишину, включил радио. Солнце выскользнуло из-за горизонта и болезненной вспышкой отразилось в стекле заднего вида.
После варварских игр с кровью Эвелина прошло слишком много времени. Но Лого до сиз пор не знал, что именно творили алчные до бессмертия мудаки УИЭЭ с драгоценной лимфой его мальчика. Страх закрался куда-то в грудную клетку.
- Не накручивай. Вдруг, это значит, что твое тело перешло на какой-то новый уровень. Я вообще мало понимаю в этих вещах, но ничего страшного не произошло? Они ведь не болят и не мешают тебе? – Лого вывел автомобиль на трассу, прибережное шоссе в утренний час обладало несравненным очарованием. Только тревога не рассасывалась, поэтому демон сделал радио еще громче. Чем больше он об этом думал, чем явственнее ему казалась связь недавней истерики с болью в тату-салоне и тем, что невидимые чернила опять проявились. Отвратительная связь.

Отредактировано Logo (2012-11-04 15:27:24)

Camouflage – Thief

Давай как-нибудь на сей раз без нервов. Да что же это, все время рвать волосы на голове и задницы только потому, что уже давным-давно кто-то распорядился о вот таком порядке вещей, не плевать же нам теперь в чашу, из которой мы пьем, не откусывать руку, которая нас кормит. Лого только поджал губы, когда Осень ударил по кнопке магнитолы. Ладно, ладно. Он ловил его взглядом в зеркале, изучал узор. Он не уродлив, даже красив. Ему можно придумать доступное объяснение – есть и такие чудаки, которые все свое тело покрывают бессмысленным пестрым рисунком из колючих красных роз, обнаженных женских грудей, острых металлических шипов, и никто не говорит им не слова.
Кого этим сейчас удивишь.
Чертова пробка на прибережном шоссе раздражала. К запаху моря добавился едкий запах солярного топлива. Это кусок международной автострады, здесь всегда пробки. Удивительно, что ночью Лого в нетрезвом состоянии так лихо выкручивал руль на трассе с гигантскими фурами. Им бы сейчас гнать в город, доехать до дома, но нет, они стоят на дороге, атмосфера в машине такая, что воздух вот-вот вспыхнет, Лого смотрит куда-то в перспективу, пальцы нервно скребут ногтями гладкую обшивку руля. И вот Эвелин уже не выдерживает.
- Эй! Блядь, что еще за выходки? – Он пытается ухватить его за руку, но ремень безопасности не пускает. Осень уже перескакивает ограничители, когда Лого решается рвануть следом и расстегивает ремень. Громкий звук клаксона позади – какой-то минивэн сигналил, что есть мочи. Да уж, встать на узкой полосе в таком трафике – не лучший выход.
- Вернись в машину, Эвелин! – Он надорвал голос, но клаксоны были громче. Такое чувство, что бушевал весь ряд, кто-то опустил стекло и выругался с непонятным акцентом. Приземистая тень мальчишки шла к невысоким скалам. Логос громко хлопнул дверью, нажал на газ. Клаксоны утихли. Следующий въезд на побережье через несколько миль. Несколько гребанных миль! В пробке они станут бесконечностью! Он достал из бардачка сотовый, набрал номер Эвелина. Отключен.
Спокойно, спокойно, далеко этот засранец точно не уйдет. Ну в самом деле, что с ним сделается, как будто это первая в их жизни истерика, ему просто нужно побыть одному, перебесится и…Логос ударил по рулю, и на сей раз уже его «хёндай» взвыл раненным зверем. Минуты шли болезненно. Через полмили шоссе раздваивалось, поток перестал быть таким плотным, и Лого разогнался до шестидесяти миль в час. Он нырнул в ближайший въезд, известняк заскрипел под колесами машины, не созданной для поездок вне ровного асфальта на такой скорости. Из-под колес взлетала густая желтая пыль. Рассветное небо приобрело желтый оттенок. Логос круто развернул автомобиль параллельно трассе и поехал в обратную сторону по плохонькой дороге.
Его уже не ломало похмелье – хвала регенерации, но он чувствовал себя отвратительно. Весь взмок от невыносимой духоты и треволнений. Когда вперед появились знакомые скалы, он ослабил давление на педаль, неторопливо вел машину, выглядывая в окна.
Где-то далеко, рядом со скалами, он увидел знакомый силуэт. Дальше было не проехать.
Бросив машину на просоленной бризом травянистой проплешине, Логос побежал к Эвелину. Ох, он ему и задаст. Добирался сюда почти полчаса, одно хорошо, что Осень брел туда, куда глаза глядели, а не решил внезапно вернуться назад. Интересно, он бы потом на попутках обратно добирался!? Отличное решение для того, у кого с собой ни гроша, а на щеке – какие-то дьявольские рисунки.
- Я сейчас надеру твою живописную задницу! – Он остановился в нескольких метрах от Эвелина, согнулся, чтобы отдышаться, поперхнулся горячим воздухом и закашлялся. – Меня это убивает, ты всегда как параноик относишься к подобной херне! – Кажется, теперь и Лого слетел с катушек, кричал, почти надрываясь. – Я ебал эти все твои модификации, слышишь ?! Меня уже ничем не удивишь, на всякую заразу управа найдется. Так что кончай хныкать и поехали домой. – Он опять закашлялся. Да, так лучше. Ему действительно наплевать, только если эта дрянь не навредит самому Эвелину. Да и в этом случае он перевернет вверх дном все, что хоть как-то может поспособствовать выходу из положения. Разве нужны еще какие-то доказательства?!

depeche mode - I want it all

Логос только подставил ему руки, едва успел уцепиться за его плечо, подставить локоть под узкую грудную клетку, и тут же густая красная кровь запачкала и его блестящую от пота кожу. Действительно, натуральное пекло. Вроде бы приятный ветер, который запутывался в волосах и одежде, поднял пыль, заметая следы. Лого перехватил Эвелина поудобнее, скинул капюшон с темных волос, силой убрал руку от лица, от носа до подбородка в багровых подтеках.
- Ну и какого...Глаза зажмурь, голову запрокинь. - Ему в горло будто песка набилось, сорванный голос сгорал вместе с ними на жаре, потрескивал. Похмелье и зной - его горло покрылось известью. Лого поддерживал его шею, от шеи по лицу ползли черные разводы вперемешку с засыхающей коричневой кровью. Наверняка, в глаза Осени било беспощадное солнце. За следующим перевалом показался хёндай, крыша и бока которого блестели жидким серебром. Логос слизал соль с сухих губ и влажной кожи вокруг. Пока они шли, у Логоса даже сил не было говорить, но он продолжал что-то ворчать себе под нос - на пустом скалистом пляже их одинокие темные фигуры плавились в слоях горячего воздуха.
Снять с сигнализации, едва не выронив ключи в желтые колючки можжевельника, открыть заднюю дверь. Он уложил Эвелина на заднее сидение, расстегнул черную кофту на нем, потрепал по щеке. Двигатель загудел, заработал кондиционер в машине. Воды в полулитровой бутылке оставалась жалкая четверть, она была соленой и теплой как чьи-то вымученные слезы. Лого только промочил горло парой глотков, а потом, прислонил ее к губам Осени, придерживая его голову за подбородок. Минералка потекла не только в рот, но и по шее куда-то к горловине его майки. Последняя порция воды ушла в ладонь, согнутую "чашечкой" - Логос растер кровь по лицу Эвелина, оставив на щеках и лбу капли мутной воды. Узоры опять смотрели на него как тени настоящих растений. Где они берут свои корни? Как их уничтожить, выкорчевать?
Двигатель прогудел еще минуту и заглох. Настойчиво и долго Логос пытался завести свою девочку - она ответила ему взаимностью только после того как он, проклиная весь белый свет и всю Изнанку, вышел из машины и полез в капот, где все горело, источало резиновые пары. Неужели закипела? Если бы он понимал в этом чуть больше, чем ему хотелось. Теперь на одну заботу больше - автосервис, жди его.
К счастью, они все же двинулись в гору обратно на шоссе, Лого не рискнул включать кондиционер снова, в открытые окна неплохо сквозило. Он потянулся к радио по привычке, но его рука остановилась. Может быть, музыка и не к месту.
Они добирались домой по пробкам почти час, Логос только откидывал голову на спинку сидения и закрывал уставшие глаза. Его рубашка промокла почти насквозь, отсиженный зад казался плоским. Иногда он оборачивался к Осени, один раз даже дотянулся рукой и легонько шлепнул по ягодице, пытаясь напомнить о своем присутствии.
- Пока  я рядом, пусть хоть рога у тебя на голове растут. Дискомфортно, конечно - Логос усмехнулся, выводя машину с трассы на городские улицы. - Особенно в постели, не хочу, чтобы ты меня без глаза оставил. Хотя он и заживет, но вот ощущения вытекающего на простыни глазного яблока я пережить точно не согласен! - Они остановились у магазина, Лого не без опаски заглушил двигатель. - Сейчас вернусь.
На всякий случай, он сдал машину на сигнализацию, на ватных ногах поднялся по крыльцу в стеклянную дверь, а через пару минут вышел с двумя бутылками холодной воды. Одну открыл сразу же, она была сильно газированной, слизистую Логоса точно обожгло. От удовольствия он закатил глаза. Как непривычна и правильна их нынешняя жизнь. Тогда бы он ни за что не показался на улице в своем обличии, в рубашке, на которой темнеют пятна пота и с налипшими на лоб рыжими кудрями.
Многоликий подал бутылку Эвелину, снова сел за руль, и через пятнадцать минут они уже припарковались на стоянке рядом со своей многоэтажкой.

---> фактически из предыдущего отыгрыша; откуда-то из города.

Это было вполне в его духе, сказать «я за сигаретами» и…исчезнуть. Вот так просто, ни слова не сказав и не дав даже повода.
Куда он делся, и почему это произошло, Алан не мог понять до сих пор; на следующий же день в квартире Айдена уже были только оставленные им пыль и пауки под потолком, а домовладелец в ответ на все расспросы только пожимал плечами и молчал. Ривьер не сомневался, что его молчание – тоже дело рук Бергина.
Но раз не хочет – не надо.
Хранитель не стал его искать. Чувствовал, что беспутный ирландец жив и здоров, и этого хватало, чтобы жить спокойно. Но спустя полгода связь начала ослабевать, а Алан – забывать. Нарушая все свои обещания.
Март выдался особенно холодным; бездумно шастая по казавшимся бесконечным кварталам города, Алан кутался в куртку и жалел, что не надел чего потеплее.
Университетские каникулы загнали его в раковину и заставили страдать от недостатка человеческого общения: решительно не хватало эмоций, без которых зависимый хранитель чах на глазах. Он заставил себя втянуться в круговерть человеческой жизни, состоящей сплошь из мелочей и деталей, складывающихся в неповторимый узор, просто для того чтобы не чувствовать себя совсем оторванным от мира. Взял ещё несколько групп в университете, стал завсегдатаем бара, что вечно сидел у стойки со стаканом воды и отчаянно вытягивал из простых смертных жизненные силы, коих ему так не доставало. Волонтёрствовал – без помощи ближним и не очень становилось совсем тяжко – ходил в кино, читал, зависал в Интернете; словом, создавал иллюзию жизни.
Иллюзию.
Ничего кроме. Он не мог жить один.
Жизнь превращалась в пустое, безрадостное и беспросветное существование.
Шаг, шаг – Ривьер медленно брёл вперёд, засунув руки глубоко в карманы и глядя себе под ноги. В какой-то момент он обернулся – просто так – чтобы увидеть, что его следы смыло набежавшими волнами.
Одиночество прекрасно, когда желанно. Иначе оно – тяжкая повинность, бремя, нежданно-негаданно свалившееся на плечи, и от которого не избавиться. По крайней мере, сейчас он этого сделать не мог.
По ту сторону больших серых валунов простирался совсем иной пляж и совсем иная жизнь, которая была ему, с одной стороны, глубоко противна, а с другой – всё же интересовала. Как люди могут находить удовольствие в подобном? Пить до потери сознания, чтобы потом очнуться где-нибудь на том же диком пляже или в грязной подворотне. Очнуться, встать на ноги и пойти пить дальше.
Хотя, в принципе, разве он занимался не тем же самым?
Иные материи, тот же смысл. Поиск, потеря, новый поиск. Раз за разом, по кругу, который никогда, никогда не кончится: в этом он давал фору даже самому заправскому алкоголику, тот мог хотя бы надеяться на скорый, пусть и бесславный, конец. Алан на это мог даже и не рассчитывать.
Ему ничего не стоило взобраться на один из достаточно высоких валунов-пограничников: на тот, который был началом целого ряда оных, постепенно увеличивающихся и врезающихся в море уже на приличной глубине. Раскинув руки, пройти по острым и шатким граням, когда в любую минуту можно сорваться на более мелкие камни у подножия этой небольшой гряды. Но – вот досада – он не чувствовал ничего. Знал, что не упадёт. Это портило всю игру.
И снова шаг. И ещё один. И ещё, даже когда под ногами уже не было никакой опоры, кроме воздуха.
Пара метров там, должно быть, всё-таки была; за спиной всплеснули крылья, превращая падение в полёт уже у самой поверхности воды. В лицо вместе с ветром ударили солёные брызги, заставляя зажмуриться и подняться выше. От соли щипало глаза – наверное, когда люди плачут, ощущения примерно такие же.
Оказавшись на земле, Ривьер быстро спрятал крылья, предварительно оглянувшись по сторонам. Но пляж был пуст. Его шалость, тщетная попытка вернуться к жизни, прошла незамеченной. Точнее, должна была. Да и попытка была не столь тщетной…
Всё-таки теперь было не столь тяжко.
В некотором отдалении появилась фигура; фигура женская, наверняка так же случайно забредшая сюда, как и он сам.
Замеченный Аланом жест, вызвавший недоумение – вот как, теперь с прошлым расстаются так, просто выбрасывая его во всепоглощающую морскую пучину?
Если бы можно было так сделать не только с физическими предметами, жизнь была бы гораздо проще.
- Негоже отдавать свои проблемы морю, – негромко заметил хранитель, когда девушка уже вполне могла услышать его слова. – У него вполне хватает своих.
Смертные наверняка построили бы эту фразу как «не мусори тут».

Отредактировано Alan (2013-03-22 11:44:11)

Существа Изнанки могут веками, тысячелетиями жить среди людей, ничем не выдавая своё присутствие. За годы и годы практики отточено каждое движение, каждый жест – всё как у людей, ни единого намёка на свою сущность. Умелое пускание пыли в глаза.
Они выдают себя и прокалываются на мелочах. Элемент неожиданности никогда не играет им на руку; в слишком внезапной ситуации даже нелюди могут замешкаться или среагировать слишком быстро, так, как велит им их натура, так, как никогда не сделали бы или не смогли сделать люди.
Впрочем, некоторые не утруждают себя даже попытками спрятаться.
- Ещё раз назовёшь меня «сладеньким», поступлюсь принципами,- холодно одёрнул прицепившееся существо Ривьер. – Меня зовут Алан, я к этому имени привык и предпочитаю, чтобы звали именно так, и никак иначе. Четыре буквы. Запомнить просто.
Тёмные…они везде. В каждом затемнённом участке улицы, в каждом пустом подъезде, за каждым мусорным баком. Если есть место, куда не падает свет, то будьте уверены, что в него уже зубами и когтями вцепилась тьма.
Алан старался нейтрально относиться ко всем тем тварям, что породила Изнанка; высших демонов он даже в какой-то степени принимал и понимал, зная, что это – обратная сторона медали. Но когда эта сторона начинала брать инициативу в свои руки, пытаться как-то влиять на ход событий, бесчинствовать в смертной мире или, что ещё хуже, творить, оставаться бесстрастным было невозможным. Эти творения были ужасны. Своим уродством они олицетворяли ходячую насмешку над родом человеческим. Существо перед ним, метаморф, порождение безумного создания нескольких демонов, сотворённое для чего и от чего? От скуки, жажды развлечься, или Высшие преследовали какую-то цель?
Подобных тварей было…жалко. Снисходительная жалость, смешанная с презрением – уберите от меня это, пожалуйста – вот, пожалуй, и всё, чего они были достойны.
- Я признаю право Высших на существование. Но считаю, что таких, как вы, быть не должно. Ты это хочешь услышать?
Алан невольно сделал шаг назад, когда метаморф оказался уж слишком близко, заглядывая в глаза – глаза самого создания были темны.
У них ведь даже сердце не бьётся.
- Вассал моего вассала – не мой вассал. Вы не имеете к Творцу никакого отношения.
То и дело накатывающие на берег холодные волны милостиво останавливались в нескольких миллиметрах от ботинок.
Вот ведь интересно, позади море, впереди – отродье тьмы не первой значимости, что так настойчиво сейчас добивается его внимания. И никуда не деться. Ривьер уже успел пожалеть, что вообще к нему – или к ней – обратился.
Впрочем, вероятность того, что подобное пройдёт мимо хранителя – а Алан был уверен, что они способны чуять таких, как он, за версту – стремилась к нулю.
- Что сделал бы?..
Примерно это.
Буквально за несколько секунд местный цирк с прыжками и ужимками успел надоесть; хранитель быстро перехватил запястья метаморфа, когда та коснулась его лица, и несильно заломил руки, оказавшись у неё за спиной. Они оказались примерно одного роста, но девушка должна была знать, что и физическая сила хранителей превосходит человеческую в несколько раз.
Проще говоря, переломать показавшиеся бы тростинками кости рук сейчас не составило бы никакого труда.
- Так. Теперь спокойно, у меня уже в глазах рябит от твоего мельтешения. Мы с вами не враждуем – нам нет никакого дела до вашего суетного многоликого существования. А вот вы нас почему-то не любите. Хотя за что?..Приведи мне хоть один пример, когда хранитель напал на метаморфа просто так, ни за что, ни про что. Не можешь? То-то же. Зато обратных случаев – тысячи. И то, что происходит сейчас, тому пример, – холодно и бесстрастно, говоря как будто с пустым местом, а не с живым существом.
Оно вообще быть живым не должно.
Желательно бы убраться отсюда до того, как стемнеет окончательно.
Хранитель вообще не любил ночь и всё, что с ней связано, в том числе и темноту. Не боялся, о нет, просто недолюбливал и чувствовал себя некомфортно, оказываясь в кромешном мраке. Улицы хотя бы освещены – пляж же безлюден, тёмен и пуст. Его знания о тёмных были не слишком-то обширны, но где-то в глубине сердца засела наивная, быть может, мысль, что им помогает сама тьма. А сражаться на территории противника, передвигаясь на ощупь – заведомо провальная стратегия.
- Я скажу вещь, которая тебя раздосадует. Я действительно ничего не чувствую.
Что может быть хуже? Пусть уж лучше тебя ненавидят, до слёз, до боли ненавидят, каждый твой жест, каждое слово, каждую секунду твоего существования. Пусть тебе желают самой страшной смерти из всех возможных, пусть проклинают твой род до двенадцатого колена. Пусть.
Но равнодушие – нет удара больнее.
Особенно равнодушие одностороннее; тебя разрывает от переполняющих эмоций и чувств, а объект твой ненависти подобен стене, о которую раз за разом разбиваются все твои старания.
Алан сильнее сжал руку.
- Предлагаю разойтись с миром. Спрашивай всё, что тебе угодно, и пойдём каждый своим путём. У тебя есть на это…скажем, минуты две. Время пошло.

Отредактировано Alan (2013-03-25 15:47:30)

Попался?
О нет.
Но, надо отдать должное, он не уходил.
Да и куда?
Сейчас на всём этом треклятом земном шаре не было места, куда он мог бы пойти. Вот и оставался этот безумный вариант, им избранный, с пустым побережьем и насмехающимся врагом глаза в глаза.
- Мне не бывает скучно.
После слов о подопечном он ослабил хватку. Метко.
Но я другого и не ждал от обладателя столь острого языка, опережающего разум.
- Да. Потерял. Ты рада этому известию? – врать он не мог, а смысла скрывать правду не видел. По нему, наверное, даже видно, когда он один, без подопечного – как-то тускнеет сам облик, бледнеет, теряет свою полноту и целостность. Словно чего-то не хватает, и никогда не будет хватать.
Алан не менял ни голоса, ни выражения лица – он не мог позволить новоявленному врагу с лёгкостью читать его, как открытую книгу. Нет, чувства и эмоции – те, которые остались и дозволены – он оставит себе. А тебе, мой юный недруг – только глухая оборона.
Я оставляю атаку тебе.
И она не заставила себя ждать – Ривьер даже не успел увернуться от ловких рук вывернувшегося метаморфа.
И…отпустил – смысл дальше держать?
- Докажи мне, что не стоит верить стереотипам и судить по обёртке. Пока ты не сильно отличаешься от тех, кого я видел ранее.
Я видел разных. Прекрасных, уродливых, умных, глупых. Я видел благородных тёмных и подлых светлых. О, я видел многое, да. А таких, как ты, я и вовсе перестал считать пару тысячелетий назад. Одинаковые. Под копирку, штампованное безумие разной степени тяжести; чьи-то действия можно предугадать, чьи-то – нет.
Он слишком давно не ходил тропой войны, чтобы вот так сразу, слёту отвечать на подколки тёмного. С каждым словом Ривьер понимал, что его крепкая оборона по-прежнему, конечно же, верна и надёжна, но её может не хватить на тот град колючих копий, что обрушивался на него раз за разом.
Он редко воевал, редко позволял вовлечь себя в конфликт, вообще редко шёл на контакт. Его существование было связано с миром смертных, с людьми – не с чудовищами Изнанки. Хранитель знал о них не понаслышке, но предупреждён – не значит вооружён. Против тьмы у него оружия не было по той простой причине, что он не воин, никогда им не был и никогда не станет.
Толчок в грудь – неожиданная сила в хрупком теле – и вот он уже снова отступает, прямо по воде.
Уже откровенная атака, наезд, да как ни назвать.
Очнись, остолоп, истерично вопила какая-то крохотная часть сознания, очнись, хватит прятаться за своим воздушным щитом, он не поможет тебе в бою против стальных мечей, как ты этого не понимаешь? Нельзя вечно заключать перемирия и идти на компромисс, Алан, иногда нужно браться за оружие. Или всегда носить с собой белый флаг, потому как других путей нет.
Ты или сражаешься – или признаёшь своё поражение.
Ты…
Ривьер в неприкрытом ужасе отшатнулся, прижимая тыльную сторону ладони к губам; уже не глядя под ноги, глубже в воду, ехидно разлетающуюся брызгами и застывающую тёмными пятнами на джинсах.
- Я не... - не отнимая ладони. – Я не буду нападать.
Давай, провоцируй меня дальше, если тебе это так нравится. Но я не стану.
- И убивать я тебя не хочу. Мне правда очень сложно это делать. Невозможно сложно, тёмный. Я же говорил тебе уйти…
Как же, чёрт подери, глупо. Глупо, нелепо, неуклюже – вот так, ни за что, ни про что, вляпаться в подобное, натолкнуться на сумасшедшего – хотя, они все со сдвигом – метаморфа, поддаться на его жалкую провокацию, ответить. Почему бы тебе было не пройти мимо и не смолчать, о мудрый бессмертный?
Но нет ведь.
- Я буду соответствовать, – жест, каким вытирают кровь с губ; только это было во стократ хуже крови и хуже яда. – Я не стану драться с тобой. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. Это моё последнее слово.
Чего же тебе нужно от меня, метаморф-репейник, не пожелавший пройти мимо исконного врага, закрыв глаза на его существование, как делали многие, как делал сам хранитель, случайно сталкиваясь на улицах Города с падшими, демонами и прочими выродками Изнанки. Зачем, зачем встревать в новые и новые кровопролитные стычки, не имеющие ровным счётом никакого веса в глобальных масштабах? Одним, двумя трупами больше – какая, в сущности, разница? Особенно если эти трупы спустя некоторое время воскреснут в новых телах. Бесполезная, мелочная возня, грызня ради того, чтобы удовлетворить внезапную вспышку ненависти, выплеснуть куда-то гложущую ненависть к другой стороне; лишняя кровь пугает только людей, зачитывающихся криминальными сводками в газетах за завтраком. Они скажут – стало страшно жить.
А такие, как этот метаморф, только хищно оскалятся – о нет. Стало не страшно – стало страшно весело.
Она откровенно забавлялась, в то время как Алан был серьёзен. Все козыри были на стороне безымянного метаморфа. Не было ведь шансов в драке с тёмным, ни с одним, просто не было. Он не умел драться. Оболочка была способна управляться с огнестрельным и кое-каким холодным оружием, но силы хранителя были направлены на поддержание и восстановление мира, а не разжигания новых очагов войны. Он мог спасти, но не убить. Вылечить, но не ранить.
А метаморф звал его обнажить несуществующие клинки.
- Я не стану драться, – тяжело повторил Алан, делая шаг навстречу метаморфу, совсем уж загнавшего его в воду. – Я не умею делать этого и не хочу учиться. Я предложил тебе ответы на вопросы, которых ты так и не задала. Ты же хочешь…чего ты хочешь, а? – он сунул руки поглубже в карманы пальто – я не нападу. Хочешь драться с безоружным – давай, мне плевать, я бессмертен, а оболочкой не дорожу. Вряд ли груз твоей совести станет ещё тяжелей – куда уж ещё?

Отредактировано Alan (2013-03-26 23:44:29)

Апрель. 2014 год.
• день: поднялся легкий теплый ветерок. Солнечно и тепло. Показывается первая зеленая трава, почки на деревьях набухают.
Температура воздуха: + 15

По  неизвестной для демонессы причине, частник поехал через побережье к её дому. В другой ситуации, Лесс возмутилась бы такому положению вещей. Но сегодня, она хотела подольше побыть вдали от дома. В особняке она могла встретить Бальтазара, а выяснять отношения не было сейчас сил. Рана от клинка Изаи горела огнём. Но ещё больший огонь горел внутри её сердца. Хотелось отомстить дерзкому смертному.
Мысли Алессы прервала внезапная остановка. Частник превысил скорость и был остановлен дорожной полицией. Лесс вышла из машины, оставив на сидении деньги. Раз уж судьба так распорядилась, то почему бы не прогуляться по пустынному дикому пляжу. Она спустилась к воде. Морской воздух наполнил лёгкие. Лесс не любила и боялась большие водоёмы, но сейчас ей не нужно было никуда плыть и морской воздух был даже очень приятен. Близость моря заставила Лесс вздрогнуть и улыбнуться, одновременно.
Она вспомнила путешествие в Антарктиду и Алекса. Прошло совсем немного времени с их расставания, а она уже начинала немного тосковать. Чувство, не особенно свойственное демону... Лесс шла вдоль берега моря по направлению к порту. Ещё холодный и свежий, воздух наполнял лёгкие молодой женщины. Постепенно, агрессия утихала и сменялась воспоминаниями. Она вспомнила Алекса, который панически боялся путешествия на пароме. Вспомнилась неделя пути, когда она прижимала его к своему сердцу, успокаивая... А сама пыталась перебороть страх к морской стихии. Она была сильней своего возлюбленного.Привычная к опасностям мира, она могла дать фору любому спецназовцу по бесшумному перемещению. И неожиданная встреча не заставила себя ждать. Знакомая аура, которой явно не должно тут быть. Но она вполне уверенно двигалась навстречу, и не одна. Он не может быть здесь -  Алекс остался в Антарктиде, разгребать последствия своего неуемного темперамента. Но это был он. Да еще и в компании "девушки совсем уж облегченного поведения" -- сказывалась близость порта и моряков.
И уж явно он не ожидал увидеть свою недавнюю спутницу, которой чуть не клялся в "любви до гроба". И которая явно была не в духе.
-- Какая встреча -- вполне миролюбиво произнесла демонесса. И все было бы хорошо, если бы не выглядывающий из ткани кончик клинка. Именно это приобретение было одной из причин, почему Алесса хотела уединения. Но судьба была более чем благосклонна, подбросив "случайную жертву". В демонессе схлестнулись противоречивые чувства - желание размазать этого смертного, осмелившегося играть с чувствами демона, по земле, и те чувства, которые сама Алиса испытывала к нему. Именно это ее замешательство и внутренняя борьба позволили Алексу с "подругой" попробовать улизнуть. Девица, явно привыкшая к такому, немедленно воспользовалась этим шансом. Сам же Алекс не успел, пойманный Алисой за воротник, как всегда безупречного, белого фрака.

Апрель. 2014 год.
день: поднялся легкий теплый ветерок. Солнечно и тепло. Показывается первая зеленая трава, почки на деревьях набухают.
Температура воздуха: + 15
сеть магазинов Всякая всячина
Охота

Нельзя сказать, что у демона не задался день. Очень даже задался. Однако Кровопийца и не предполагал, что всякие «бумажные вопросы» могут отнимать там много времени и сил, если делать их честно.
До этого вся возня с документами, даже с новыми телами и имуществом, проходила куда проще – найти по рекомендациям относительно беспринципного законника-крючкотворца, доплатить тому и получить через некоторое время необходимые бумаги. Именно так и поступил демон с документами на дом.
Но сейчас необходимо было действовать прямо и честно – как-никак, часть солидного бизнеса, и иметь проблемы с человеческими законами не хотелось. Да и денежные средства были отнюдь не лишними. И пришлось потратить несколько часов на оформление бумаг, да еще и ожидать окончательного решения – что, где и когда.
Еще один день, и поверишь в «энергетических вампиров» - подумалось Кровопийце. А все было куда проще – он отвык от общения с людьми, особенно в таком количестве. Последнее время компанию ему составляла в основном сахар, которую приходилось максимально быстро учить себя контролировать, хотя это иногда не удавалось и самому демону. И пусть обитала она пока в доме демона, опасаясь возвращаться к людям. И неизвестно, просто к людям или к своей «конторе».
Задумавшись, Дэймон не подумал взять такси, а собственным транспортом, кроме ног, не владел. Просто раздраженно шел подальше от людей. Да, это была еще одна сторона близкого общения с ней. Делясь с демоном эмоциями, Хару не подозревала о бомбе, которую она создала. Первым результатом было происшедшее в больничном коридоре, когда демон решил поиграть с охраной. Сейчас на это потребовалось больше времени, так как эмоциями делилась она осторожнее, но это случилось – снова срезонировали, казалось, давно забытые чувства.
Сейчас демон тоже хотел развлечений. Хотел крови и медленной смерти жертвы, которая уже все поймет, и будет ждать, торопить... И чуть ли не убегал от скопления жертв, с трудом подавляя желание разорвать всех, кого встречал. Постепенно строения по сторонам исчезли. Привычный шум волн стал ближе, взгляд уперся в возвышающиеся скалы. Одежда была более чем подходящей – не строгий деловой костюм, а походный. И Дэймон полез вверх. По скалам лазить умел и любил демон, но еще он любил летать. Сейчас так же, как и крови, захотелось полета. Ноги сами находили удобную опору, привыкшие руки тела так же крепко держались за подходящие выступы в скале. Выбравшись, он осмотрелся. Небольшой уступ, возвышающийся на пару метров над землей, и немного выше – над морем. С одной стороны продолжалась скала, на почти отвесных склонах которой храбро держались несколько деревьев, с другой – относительно пологий спуск вниз, усеянный кустами. Демон, карабкаясь, почти на половину обошел-облез скалу.
Подумывая, а не создать ли себе крылья и хоть немного полетать, спланировав вниз, он осмотрелся. На глаза попало яркое белое пятно  недалеко на склоне. Парочка любителей уединения. Свидетели. Убрать – мысли были короткие, рваные. Сделав еще шаг, демон пришел просто в бешенство. К пятну подошли. И видимая аура не оставляла сомнений – демон. И теперь он уверенно шел вниз, не заботясь о скрытности. Мелкие камушки, сбивая камни покрупнее, заскользили вниз перед Дэймоном.
Происходящее скрыли кусты, росшие чуть выше. Еще не обезумев, демон принялся их обходить. Прорываться сквозь плотные заросли в человеческом теле бесполезно, это он еще понимал. Из-за кустов прямо на демона выскочила девушка. Обычный человек.
- Вкусная – прохрипел-прошипел Дэймон. Он не видел выражения лица своего донора, но оно явно было жутким. Едва Дэймон начал поднимать руку, девушка, взвизгнув, бросилась в сторону, не отрывая взгляда от руки. Кровопийца проводил ее взглядом, разрываясь. Мягкая, почти беззащитная добыча против конкурента на его территории. Не встречая в городе сородичей, он считал его своим. В плане добычи. Сделал несколько шагов за убегающей, но она была далеко, догнать было тяжело. О последствиях, что его могут запомнить,  он не думал.
Обходя кусты, демон наткнулся на два взгляда. Короткий крик девушки был услышан, и его ждали. На мужчину демон не обратил внимания, кроме оценки. Оборотень. Демону досталось больше. За несколько секунд оценив внешность, демон напрягся. Тело явно было в хорошей форме, и справиться будет нелегко. Да и оборотень, удерживающий девушку за руку, явно не останется в стороне.
- Какими судьбами, Высшая? – обратился Дэймон к девушке, рассматривая сверток в ее руках, из которого торчал кончик клинка. Еще шаг. Улыбка, похожая больше на оскал хищника. – Тут я охочусь.

Ал не понимал сейчас эту дикую девушку. Фурию в гневе на него. Хотя может из-за этого они и не смогли ужиться вдвоем, в силу разного склада характера. Не говоря уже о расе и способностях. Нет, оборотень любил всяких, всегда искал разнообразия и каждый раз бездумно влюблялся в новую пассию. Но с такой же скоростью обычно влюбленность таяла как первый снег и на сердце оставалась только светлая грусть и улыбка о воспоминаниях, проведенных вдвоем. До этой демонессы никто так рьяно не возмущался по поводу скорого ухода любовника. Всегда были благодарны за малое и приглашали в гости хотя понимали что этого не будет. Алекс никогда не возвращался обратно. Он любил опасность и связанную с этим охоту на новую девушку, новую любовь навек. А в его случае максимум на неделю. Рекордом стало последние отношения с огневолосой демонессой и к парню закралась было мысль... Может быть глупая и наивная, но такая близкая в реализации.
"Может быть. Всего лишь может быть, это та единственная, которая мне не надоест и всегда будет таинственной и неизведанной тайной под сотней печатями. Которую я всегда мог бы любить и оберегать от неприятностей. Ох, как сладостна мечта.  И как привычно превращается в прах несбывшаяся мечта."
Наверное он мазохист раз позволяет Алессе на себя кричать, обзывать и пробовать унизить. Но к сожалению это лишь мечтания. Скрип зубов и гневно раздутые крылья носа говорили о скорой расправе и мести за неосторожно сказанные слова. Он еще помнил как в одну ночь любил эту дикую бестию, но когда провожал ту на самолет с грустью понимал что любовь прошла. И вместе с улетающей девушкой улетело еще теплящееся в сердце чувство извращенной нежности. Смеси легкой приязни и раздраженности. Сейчас это не играло роли и какая-то там демонесса (хоть сто раз архидемон) не смеет его упрекать! А тем более тыкать носом в дерьмо и втаптывать своим маленьким остреньким каблуком в грязь. Оборотень не терпел ни от кого такого унижения, от бывшей пассии тем более. Прежде чем Алесса убрала руку, запихнув словно какой-то шавке в карман контрацептив (целую пачку), схватил за руку. Сжал, не позволяя ей отойти от себя и не отпуская руку, втянул воздух. С намеком на улыбку припал к ладони демонессы и не смог не ответить на атаку девушки. Хоть очень хотел сжать руку и наслаждаться страданием на личике демонессы от боли в ломаемой руке. Жадно втянул воздух и прикрыл глаза.
- Ты сделала неплохой подарок, дорогая. Неужели так ждала следующей встречи со мной, что даже заблаговременно запаслась ЭТИМ? - волк в нем уже жадно поглядывал на жертву сквозь глаза оборотня и нетерпеливо порыкивал, отчего аристократические пальцы обзавелись острыми когтями, а в глазах установилось временное перемирие между человеком и животным. Плюсов же в этой ситуации было много: Ал не мог навредить пассии, а волк не мог кинуться и убить близкую добычу. - Я тоже по тебе скучал, Алиса. Очень скучал. Но как и все в этом мире, наши чувства не постоянны. И, к сожалению, МОИ чувства угасли и не осталось на углях ни одной искорки. Но ради тебя я могу сделать исключение и показать как ты ошибаешься, я лучше чем "мальчик для эскорта". Во много раз лучше. - открыл глаза и встретился взглядом с гневом рассерженного огня в глазах демонессы. Теплое дыхание все еще удерживаемой ладони Алессы в своей коснулось запястья, а вслед за ним и шершавый теплый язык "волка". Без перехода:
- Не смей мне указывать куда идти и что делать! - с тихим рыком дернул на себя демонессу. Сила рывка была сильнее обычной человеческой, но оборотня не заботило это как и возможны четыре ровные с хирургической точностью порезы на руке, оставленные им же. К несчастью, их беседу - воркование была прервано появлением нового действующего лица, вызвавшее вставший дыбом загривок Алекса. А потому чуть сместился чтобы видеть возможного противника. Высший отвлек внимание и если можно так выразиться гнев на себя. Так что Ал улыбнулся, не беспокоясь о явившимся в улыбке клыкам.
"Сильный. Самоуверенный. Но очень интересный противник"
Алекс слышал крик девушки в том направлении откуда явился демон, похожий на Алессу в расовой принадлежности, но даже не дернулся, мысленно поморщившись. Если девка была столь дурна, чтобы кричать, значит она еще жива. Иначе бы его волк учуял запах крови. А так все внимание предоставилось демону с его эго. Прежде чем девушка успела ляпнуть не подумав что-то остроумное, сильнее сжал ее руку и прижал лицом к противнику. К тому кто осмелился предъявить права на его территорию.
- Об этой теме мы еще поговорим, крошка. Но после выяснения отношений с этим...демоном. Дождись своей очереди. И я научу тебя хорошим манерам, Алиска. - шепот - угроза высказанная на ушко девушке, а после демонесса была выпущена на свободу. Даже оттолкнул в сторону. Оскалился на высшего, чувствуя подступивший в крови волчий азарт. Волк в нем уже рвался наружу, обычно сидевший тише воды, и хотел сразиться с противником. Прыгнуть, вцепиться в горло демону и рвать его. Царапать когтями, рвать зубами и ощущать как в горло вливается порция сладко пахнущей жидкости. Как в его тело вливается через кровь чужая жизнь. Но он сдержался, едва ли на грани сумасшествия, но удержался.
- Зачем ты сюда пришел, демон? Неужели учуял свою сородичку и приперся из-за нее? Или же вы любовники. И ты пришел, нет примчался, предъявить права на НЕЕ, говоря мне о охоте на твоей территории. Хотя ничего глупее я не слышал. - нет, он не издевался. Просто только сейчас подумал, что высший в таком возбуждении примчался сюда не ради еды, иначе бы убил ночную бабочку еще при встрече и та не успела и рта раскрыть, а ради демонессы. Не понятно правда что его больше злило, но он вознамерился убить любовника Алессы на ее глазах, а потом заняться ее воспитанием. Свой шанс на примирение она потеряла и использовала.

Отредактировано Алекс (2013-04-21 11:10:11)

--Хот-дог? Именно то, что надо -- Алесса представила, как поджаривает этого наглого типа . В этот момент Алекс схватил ее за руку, сжав до боли. Демонесса не пыталась вырваться. Пока. Потом этот самоуверенный тип пожалеет об этом. После чего припал к руке, то ли целуя, то ли издеваясь.
-- Ты об этом пожалеешь, если хоть какой-то след будет. -- А следующая фраза заставила Алессу не просто разозлиться, а прийти в бешенство.
-- Ты считаешь, что я буду искать встречу с тобой? Ты кем себя считаешь? -- Во взгляде женщины плескалось пламя, которое принято называть Адским. Ее рука легла на руку ину, готовая без особых усилий обуглить ее до костей.
-- Чувства? Ты еще смеешь об этом говорить? Кобель он везде кобель, даже в белом. -- Тепло коснулось ладони, а потом и что-то шершавое.
Язык, вырвать бы его. Демонесса попыталась высвободить руку, но получила только несколько порезов на руке.
-- Указывать? Тебе? Да никогда! -- огромным усилием воли она сдержала желание сомкнуть пальцы на шее самоуверенного парня.
-- Указывать можно тому, кто что-то из себя представляет. А тебе можно только приказывать.
Появление собрата было неожиданностью не из приятных. Несмотря на миролюбивый характер самой демонессы, второй явно не отличался выдержкой и самоконтролем. Резко и сильно прижатая демонесса только прошептала:
- Значит, использовать меня в качестве щита можешь, несмотря на все слова? - в ответ на шепот Алекса. И в ответ была  отброшена в сторону, как ненужная вещь. Алесса с трудом, но удержалась на ногах.
Ты будешь об этом жалеть. Да еще и этого любовником объявил. А новенький охотно включился в игру, словно забыв о демонессе.
- Права на нее? Любовники? Ты все меряешь по себе,  малыш? -- это было куда хуже раны. Оскорбленная, и публично проигнорированная женщина способна на многое. И яд в кофе или кинжал в спину - самая малость.
Тебя бы самого толпе отдать. -- она на миг представила, как на эту пару стоящих друг друга бездушных тварей наваливается толпа голодных суккубов с инкубами. Очень голодных.
-- Таким не промышляю, в отличии от некоторых... - рявкнула в ответ демонесса. Помимо воли, кожа ее ладоней разогревалась, что выразилось в появившемся от травы дымке. Высший, который даже не соизволил представиться, двигался, словно зверь. Руки его украсились когтями, которые не не так давно были тенью.
Маг теней, этого еще не хватало. "Случайное" падение кинжала из тени в траву не ускользнуло от внимания. После чего он ринулся вперед, взмахнув рукой-лапой. В сторону Алекса. Алесса, инстинктивно, сделала шаг в сторону с пути демона. Это не было проявлением слабости или трусости. Но инстинкт самосохранения не покинул девушку. Демон бессмертен, но тело донора терять не хотелось. Однако, ярость требовала выхода и под взглядом демонессы ближайшие кусты вспыхнули ярким пожаром, отрезая ину путь к отступлению. Рана на шее, оставленная Изаей, открылась и причиняла боль, предупреждая об опасности.
Спасибо тебе, индиго... Хорош подарочек... Может и клинок твой пригодится сегодня...-- подумала девушка, однако, не торопилась развернуть ткань, в которой покоился клинок.
-- Он мой! -- крикнула демонесса, даже не пытаясь остановить нападение. Но очень хотелось получить в свое распоряжение не кучку мяса, которою звали Алекс, а живого, хоть и беспомощного, ину.

Как забавно – думал демон, наблюдая за реакцией парочки. О том, как со стороны может выглядеть сам демон в компании сахара, он не думал. А вот оборотень завелся не на шутку. Какая ранимая душа – чуть не сказал вслух, а так просто оскал-улыбка стали еще шире. Полыхнувшее пламя не удивило, хот немного озадачило. Кого демонесса собирается жарить – кого-то одного, или обоих? Хотя очерченные огнем границы вполне себе указали ринг.
Сам оборотень уже был на грани трансформации, двигаясь как зверь, да еще и рыча. Возмущенный крик девушки проскочил по самой грани сознания, и смысл дошел лишь через несколько секунд, когда на ответ уже не было времени.
Несколько взмахов, явно прослеживающиеся удары. Демон играл с оборотнем. Оборотни явно быстрее обычных людей, и Кровопийца хотел знать, насколько. Движения, больше напоминавшие танец, атаки, от которых уклонялись. Пока и оборотень, и демон держались вне досягаемости ударов друг друга. Соперник принялся вертеться вокруг Дэймона, явно выискивая слабы места. Посмотрим, что углядишь – бешеная ярость, с которой демон кинулся в бой, ушла, и заменилась азартом охоты. Его попросили оставить – он оставит. Но кто сказал, что невредимого? Да, разрывать соперника на части демон не станет, но кое-что подправит. Усмехнулся еще шире, наблюдая за когтями, и так же увеличивая свои, до разумного максимума длины, чуть больше половины пальца. Они стали почти точными копиями когтей в истинном облике – не мощные, слегка изогнутые, трехгранные, как у большинства зверей и оборотней. Больше похожие на лезвия – прямые, плоские, острые с двух сторон, которыми одинаково удобно и резать, и колоть. Слегка согнутые пальцы, словно готовые вырвать сердце или что-то еще из тела соперника.
Постепенно оборотень и демон отдалились от девушки, словно забыв про ее существование. Или считая ее наградой победителю, на взгляд стороннего наблюдателя.
Наконец все сложилось так, как хотелось демону. Оборотень был немного впереди и сбоку. Рука двинулась вперед, открывая бок, таким шансом редко кто не рискнет воспользоваться. Кровопийца, конечно, не был мастером боя, но прожив долгую жизнь не научиться махать конечностями невозможно. Правда, риск куда больше – у демона есть преимущество, он не чувствует физической боли, это раз. И два – он способен быстро нейтрализовать повреждения. Серьезные травмы, конечно, не полностью, но остановить кровь вполне мог, как и срастить кость куда быстрее, хоть и тратя силы.
А потом – стандартно. Захват руки или ноги, наносящей удар, прижав к телу, доворот, используя инерцию тела – и противник на земле. Или травма. О том, что оборотень, так нарядно выглядящий в своем болом костюме, рискнет подкатиться по земле и ударить снизу, чтобы самому повалить противника на землю, демон не думал. Слишком, судя по поведению, дорожит своим внешним видом.
Так и случилось – оборотень прыгнул, но атаковал руки. Подставив одну из них, демон довернулся, уходя с линии удара. Когти оборотня вонзились в руку, но второй удар цели не достиг, только слегка царапнув по одежде. Свободная рука демон рванулась вверх, готовясь вонзить когти между ребер противника. Дэймон возмущенно рыкнул – неудача, раненая рука оказалась повернута к сопернику тыльной стороной ладони, и ухватить не удалось. Пришлось еще довернуться, сближаясь, в этом помог сам оборотень. Забавное положение хрупкого равновесия продолжалось несколько мгновений, потом законы физики сказали свое веское слово, роняя дерущихся на землю. Точнее, на демона.
Правая, раненая, рука вместе с рукой соперника оказалась зажата между двумя телами, левая, вместо того, чтобы вонзиться в бок, прорезала полосы по спине соперника.
Попытка перекатиться, чтобы прижать противника к земле и встать первым. В горячке демон совсем забыл, что нет необходимости выворачивать руки с когтями, а тени могут сами действовать, стоит только приказать. Для него это были сейчас просто когти. Перекинуть соперника через себя не было возможности – свободная рука угрожала горлу, на лечение которого понадобиться слишком много сил. Надо было ее блокировать или схватить.
Что с одеждой будет? – пришла совершенно неуместная мысль в этой ситуации. Что сейчас делает демонесса, демон совершенно не знал.

Ал получал то самое удовольствие, сравниться с которым мог только хороший секс с возлюбленной до самого утра и желательно без передышки. Разыгравшийся азарт сражения с действительно сильным противником. Упоение смертельно опасной дракой, итогом которой может стать его собственная смерть. Жажда все новой крови противника. Желание искалечить, урвать кусок зубами и причинить как можно больше боли сопернику. А еще яркая обжигающая ненависть к посмевшему помешать выяснять отношения с демонессой. Это могло бы стать отличным стимулом продолжить (или завершить) обращение, чтобы накинуться на высшего и может даже убить оного. Но не получилось.
Нанес несколько не опасных для жизни глубоких царапин и ран, но до горла противника не дотянулся. Сам в процессе получил царапины вдоль всей спины, но обошлось без опасности для жизни оборотня. Падение и катание по земле - по песку и обратно, оставило на обоих еще несколько небольших повреждений с обеих сторон, но недостаточно, чтобы кто-то из дерущихся остановился или умер. Белый когда-то фрак методично превращался в лоскутки ткани. Испачканной грязью, кровью и песком с водорослями, так далеко они докатились. несколько секунд у оборотня даже было преимуществом, но воспользоваться имне успел. С тихим рыком перекатился, чувствуя во рту игольчатые клыки и меняющееся тело в целом, свободной рукой вцепился в горло ненавистного соперника. Но торжествующий вой и смерть противника была оборвана внезапным ударом по ребрам с такой силой, что Алекс отлетел на несколько метров и захлебнулся собственным воем. И вместо победы закашлялся, пытаясь подняться на ноги. Нет, не встал, упал обратно за живот и тонко взвыл когда тело настигло несколько огненных шариков. Не спасло наличие одежды и уже после третьего прицельно попавшего огне-шарика в него по пляжу разнесся ни с чем не сравнимый смрад паленной псины. Ал честно пытался защитится, уворачиваться от огня не принимая вертикального положения тела. Но напрасно. Снова огонь настиг цели и выжившие угольки одежды воспламенились, инстинктивно заставляя кататься по пляжу и поджимать подгорелый хвост. Тихо скулит, забыв о своей человеческой личине, и пытается отползти от разгневанной демонессы.
- Не на... - продолжение застряло в горле и Ал сглотнул, прижав хвост к ноге, и захлебнулся новым криком. От его Алиски шел незабываемый аромат теплого домашнего очага и разъяренной огненной стихии. Запах опасности и властности, вызвавший неконтролируемую дрожь по телу и вставший дыбом загривок. Но он встряхнул головой и вместо страха еще больше разозлился, не желая признавать право вожака ( право сильнейшего, лидера и тому подобное). Не желал признаваться даже себе насколько он восхищен девушкой - демонессой в ее разгневанном состоянии. Настолько хочется упасть за землю и, скуля словно побитая собака, согласиться со всем, что она говорит. Однако Алекс эгоист. Разгневанный рык и получеловек полуоборотень замер, чтобы в следующее мгновение тяжело увернуться от огненного шарика и прыгнуть к столь опасной и столь же желанной добыче. Алиссе. Чтобы уронить ее на землю (песок ли?) и прижать собственным телом. Не дать возможности создать в ее нежных ручках новые неприятности для него и причины новых же ожогов. Прижать, чтобы почувствовать под пальцами тонкие запястья под пальцами и увидеть как появляются синяки. И, не смотря на ужасный подкопченный со всех сторон вид и куски неравномерно подпаленной одежды, жадно втянуть запах той, что стала причиной его ран, ярости и...ревности.
- Я предупреждал. - с новым рыком, сильнее прижал к земле. - Я же приказывал. - зафиксировал извивающееся тело девушки - демонессы, дрожа от неожиданного возбуждения. Желания усмирить столь опасного и желанного тела. - А ты не послушалась и чуть было не пострадала. Я же мог убить и не заметить в пылу драки. - еще более низкий угрожающий рык, прошедшийся по телу Алиссы теплым облачком дыхания. И как не хотел оборотень признаваться, он хотел ее в самом пошлом и жестоком из возможных значений этого слова. Встряхнув, словно безвольную куклу в надежде на понимание близкой опасности для нее. - Говорил же. Не лезь. Сюда. - с каждым словом все больше зверея и теряя контроль над собой. Но вот чего он не ожидал так это нового огня, объявшего его тело. Заставившего скатится с девушки и, воя от боли и новых ожогов, кататься по земле в попытке погасить огонь. Сознание заволокло туманом и власть в свои лапы взял пес, останавливая оборот на полпути. И с тихим утробным рычанием поднялся на четвереньки, тяжело взмахнув головой. Но боль никуда не делась и даже оборотень чувствовал ее как свою. Потому ничего удивительно что он мелко дрожал и тяжело дышал, сжимая когтистые лапы. А одежде безвременно утеряна.

С удовольствием, которое получила демонесса от хорошего пинка, адресованного Алексу, мало что могло сравниться. Последующая "стрельба по бегущему ину" огненными шарами еще больше обрадовала, вызвав на лице плотоядную усмешку.
Это только начало -- если бы не случайный Высший, вмешавшийся в их встречу, и необходимость тратить на него силы и внимание, удовольствие было бы абсолютным. Но окативший его огненный поток должен был заставить его задуматься -- стоит ли вмешиваться в дальнейшее? Скулящий и скорчившийся Алекс представлял собой жалкое зрелище, еще и прося о милости, замерев в промежуточной фроме между ипостасями. Это еще больше разъярило Алессу. Еще несколько сгустков огня устремились к мужчине, заставляя проглотить окончание фразы и снова упасть на землю.
-- Не надо было предавать, блохастый, жаль, этот урок ты никогда не усвоишь. -- она подошла еще ближе, готовясь добавить еще несколько ударов. Но Алекс с рыком бросился вперед, повалив массой своего наполовину трансформированного тела более хрупкую девушку. Сжав ее руки, словно это могло остановить тот огонь, что бушевал в ее душе, Алекс наклонился и зарычал.
- Я предупреждал. Я же приказывал. А ты не послушалась и чуть было не пострадала. Я же мог убить и не заметить в пылу драки.  Говорил же. Не лезь. Сюда. -- рычал он в ухо, тряся тело девушки, словно пытаясь вбить ее в землю, не обращая внимания на появляющиеся на теле синяки. Демонессу просто захлестнуло эмоциями оборотня, среди которых осталось мало что человеческого. Тело окончательно занимал зверь, и желания у него были совсем простыми. Точнее, одно желание, уже физически ощущаемое и телом Алисы, от которого ненависть Алессы превратилось в отвращение.
Как я могла что-то ощущать к нему, если ему надо только одно? -- сначала волосы на его голове, почти единственное, что постоянно видела девушка, вспыхнули, усиливая и без того витавший в воздухе запах паленной шерсти. После чего от рук начал исходить ощутимый жар, и оборотня охватило пламя. Скатившийся с Алисы и принявшийся кататься по земле Алекс вскочил, завершая трансформацию. Перед девушкой стояла собака, не белоснежного, как когда-то, а неопределенно-обожженного цвета, скаля зубы и рыча.
- Я знаю точно наперед, сегодня кто-нибудь умрет. Я знаю где, я знаю как - я не гадалка, я МАНЬЯК! -- раздалось со стороны позабытого демона, который уже успел принарядиться в тени, в соответствии со своим не менее паленым, чем у оборотня, видом.
А в юморе и вкусе ему не отказать -- мысль была совершенно лишней, заставив ее улыбнуться. Но уверенность никуда не делась, и ответ был тот же.
-- Не лезь сюда, он мой -- крикнула в ответ демонесса. -- А то запеку окончательно -- в следующий раз она решила не церемониться, и действительно сжечь тело донора. Однако забывать про Алекса не стоило, к тому же клинок остался валяться где-то на поляне, отлетевший при падении. Искать его сейчас означало проиграть, это понимала даже довольно далекая от сражений Алесса. Краем глаза следя за демоном, она с некоторым удивлением заметила, что выражение "заживает прямо на глазах" в отношении этого демона имело полное право на существование. Жуткие на вид ожоги на глазах уменьшались, открывая новую кожу. Так же снова отрастали волосы. Алекса это, похоже, тоже озадачило, так как и он потратил несколько мгновений на рассматривание того, что к ним приближалось. Хотя сам Алекс тоже был не прост -- несмотря на оставшиеся более глубокие ожоги, большинство царапин уменьшились значительно, хотя это могло быть и эффектом превращения.
Перед ней стоял выбор -- отойти в сторону и позволить этой паре выяснить отношения, и потом договориться с победителем, которым вряд ли будет оборотень, либо напасть сейчас. И снова спасло солнце -- кончик клинка, так и не завернутый в ткань, блеснул между ней и демоном. Решив все-таки рискнуть, она бросилась к демону, склонившись к земле.
Он должен решить, что нападаю на него -- подумала Алесса, хватая клинок и сразу отпрыгивая в сторону, удар демона прошел мимо. Совершенно мимо -- в то место, где она оказалась, продолжив движение вперед. Конечно, завернутое в ткань бритвенно острое лезвие было не очень хорошим оружием, но сделать то, чего хотела девушка больше всего в этот миг, очень даже могло.
-- Теперь будешь в хоре церковном петь, а не по шлюшкам бегать -- явно обозначила свои намерения Алиса, приближаясь к Алексу.