Мучительно было настолько, что бедный сновидец даже потерял сознание на какое-то время. Это и была максимальная амплитуда, он завис в положении максимального отклонения, дальше которого - только разрыв. А когда вернулся... когда он пришел в себя, что-то холодное упиралось ему в щеку. Вокруг были слышны затихающие стоны, запах был затхлый и тяжелый. Нури почувствовал отвращение - этот Сон был ужаснее всего, что он видел, а он видел многое: от кровавых рек и раздробленных тел в кошмарах до высоких мечт и воздушных замков прекрасных Снов. Но такого... такого он не ощущал, ведь видеть можно многое, а реально пропускать через себя... Ужас и страдания воспринимаются совершенно по-разному, когда ты их видишь и когда ты их ощущаешь. Никакое сострадание не даст полной картины.
Нуриэль с трудом распахнул глаза и поднял их на спящего, что подошел к нему. Поскольку о полах он имел мало представления и даже в мириадах снов не перестал в них путаться, то точно сказать, кто это, он не мог. Но хотя бы слова понимал. Человеческий язык был примитивным настолько, что Нуриэлю было тошно от него. Итак, наш сновидец распахнул свои глаза. Тусклый свет блеснул на радужке необычайно чистого оттенка, так редко встречающегося у людей, того самого бирюзово-зеленого оттенка, присущему спокойствию сновидцев, которые еще не обрели устойчивую форму.
В его голову постепенно приходило осознание того, что те, кто его бил, больше ничего не делают. Он вообще не мог разглядеть, где они. Этот спящий что-то сделал, из-за чего те, другие, прекратили причинять Нуриэлю боль. Он... спас его! Эта идея озарила сно. Уголки губ невольно приподнялись, откликаясь на радость, полыхнувшую в глазах. Нури с трудом кивнул. Во рту было гадко, человек бы охарактеризовал этот вкус как горчаще-кислый, но сновидец, существо Изнанки, ранее никогда не испытывал вкуса.
Он чувствовал липкую влагу, чей тяжелый запах наполнял ноздри. И еще какой-то запах, наверное, той алой жидкости. Сно прикрыл глаза, отдавая телу команду поднять руку и провести ладонью по лицу. К его удивлению, тело подчинилось легко и быстро. Похоже, рассинхронизация пошла на пользу - ему стало легче управляться с незнакомой системой. Он снова распахнул глаза, рассматривая ало-коричневые разводы на руке. Грязь... Нуриэль умоляюще посмотрел на своего спасителя.
Пожалуйста...
Он не знал, о чем просил. Во всяком случае, выглядел он настолько жалко сейчас, настолько жалостливо, что его сложно было не пожалеть. Как маленький побитый щенок, тщетно тянущийся к чужому теплу, он протянул руку, с трудом сцепляя пальцы на худом запястье спящего, который избавил его от боли. Что-то холодное все еще упиралось ему в щеку, из-за чего Нури решил скосить глаза и разглядеть это "что-то". Черное, посверкивающее в золотисто-алом свете фонарей, похожее на какое-то орудие.
Наверное, и есть орудие... зачем на меня?
Нуриэль снова поднял свои нечеловеческие глаза на спящего. Губы его мучительно искривились, распахнулись и запахнулись, но юноша не издал не звука, словно немой или не умеющий еще говорить, не имеющий к тому никаких инстинктов.

Квартира Астрид <-------
Ночь, июль, 2011
Прохладно. Ветра нет.
Астрид мчала по домам, периодически спрыгивая с крыш на пустые участки, но это было редко. Спустившись, ты даешь себя обнаружить. Этого нельзя себе позволять, особенно, когда направляешься в переулок, где постоянно что-то происходит. Там никогда не бывает пусто. То грабят очередного невезучего семьянина, свернувшего с пути, то бегают малолетние вандалы, о которых могут больше не вспомнить. Здесь живет страх, тут ютится опасность, именно в Киояме можно беспроигрышно зарядиться адреналином и забыть обо всех мирских проблемах.
Так поступала и Кэйнер. Девушка не боялась, но она четко понимала, что любая её оплошность может закончиться трагично. Тут шутки не шутят и в салочки не играют. Здесь выживают.
Перепрыгнув очередной забор, соединяющий две крыши, индиго резко остановилась и прислушалась: никаких лишних звуков не доносилось, и это радовало, хоть и еще больше настораживало.
Легкая дымка, почти одной высоты здания и вонь соседнего мусорника через дорогу. Неужели там труп похоронили, что «запах» доносится аж до Кэйнер?
Астрид разогналась и перепрыгнула еще через один проход на соседнюю крышу. Движение издалека больше походило на полет хищной птицы: сильный толчок и прыжок ввысь. Ветер обдувает бледное лицо, в то время как загораются азартом изумрудные глаза. На пару секунд для тебя мир замирает, сила притяжения перестает существовать. Вот это и есть самая настоящая жизнь. Без забот, переживаний. Только одна цель: сделать прыжок для того, чтобы потом продолжить свой путь. Нет границ, есть только препятствие. Именно так должен жить человек. Нельзя сковывать себя рамками, ведь внутри каждого есть искра. А ведь без неё даже спичка не загорится…
Скорость, реакция, нечеловеческая сила - эти качества дополняли картину. Так что среди «особенных» трейсеров Астрид была одной из лучших. Порой, она разговаривает с птицами, и те указывают ей верный путь. Возможно, она когда-то найдет себе постоянного крылатого попутчика, но это было скорее мечтой, нежели реальностью. Животных со сверх силой не бывает, или это тоже было одно из многочисленных убеждений общества? Сначала они бредят НЛО, потом вампирами, оборотнями, но при этом свято верят, что всё это не больше, чем выдумка фантазеров. Хотя с НЛО мир всё-таки перегнул палку…
Еще один мощный прыжок, и индиго добралась до своего обычного центра наблюдения. Тебя увидеть не могут, а вот ты – можешь. Свет на этот участок просто не попадал, так что только кошки смогут обнаружить Астрид, спрятавшуюся в тени. И снова: вокруг никого, кроме крыс и ворон… только шестое чувство напряглось, ощущая где-то опасность…

Отредактировано Астрид Кэйнер (2011-07-10 20:09:48)

<--------------Метрополитен
23:02
ночь: ночь принесла с собой долгожданную прохладу для жителей города и небольшой дождик, который прибил поднявшуюся за день пыль.
Температура воздуха: + 18
"Кто-то кричит...."
Ноги несли Хайнеса черт победишь куда. Из метра около десяти минут назад и и шел по ночному Городу. Парень завернувший только-что в какой-то гадюшный переулок на секунду застыл определяя свое примерное местоположение.
"Не так в принципе это и важно. Еще часик прогуляюсь и спущусь обратно. Нужно немножко подышать свежим воздухом."
Разум Кельвина царапнула атмосфера переулка и его многолюдность: из заблеванного кабака выкатилась стая проституток, сопровождаемого гариллобразным сутенером- перевертышем, из-за угла вывернула банда ночных налетчиков. В этой грязной полутьме нельзя было точно сказать, но Хайнес был почти уверен, что это были животные- низшие вампиры. Достаточно молодые и наглые.
"Похоже этих обратили по их воле..."
Взгляд парня еще раз скользнул по банде.
"Тяга к экстриму, новым ощущениям и легким деньгам.... Придурки. Мясо для местной мафии."
Кельвин проходил мимо одного кабака за другим.
"Если принять Город за мистера Джекила...."
Кельвина задел плечем проходящий мимо демон. Он явно был слаб...  И нагл- редко можно было видеть нечисть, которая не прячет хвосты, рога, крылья... Этот же идиот гордо нес свой кожаный хлыст, раздваивающийся на конце.
"...То это место явно мистер Хайд."
Парень чувствовал себя словно зоопарке. Многие и тех, кто был тут вызывали у него презрении, немногие жалость, единицы- гомерический смех. Но Кальвин не терял контроля- никакие внутренние бури не отражались на усталом и измотанном лице.
"попробуй страх в своих руках,
и что бы ни случилось вскоре
что нам бояться в наших снах?
руби канат, уходим в море...
уходим в море.....
Как там дальше? Нужно было внимательнее слушать.... Черт. А ведь мне это песенка понравилась! Щас бы на побережье... К тихой и спокойной морской водичке."
Обойдя черте как припаркованную машину Хайнес остановился у столба, рядом с продуктовой лавкой, и начал поправлять куртку и застегиваться поплотнее. После этих нехитрых операций молодой человек купил бутылку воды и сладкий рулет- вполне дешевый и питательный ужин.
"Но вот овощное рагу подошло бы лучше"

Отредактировано К. Хайнес (2011-07-09 23:23:03)

Атлант начинает наливаться теплом и постепенно тяжелеть, мышцы - непроизвольно напрягаться, а все шесть чувств обострились настолько, что каждая капля дождя была слышна отчетливо, а любая муха не могла пролететь незамеченной. Астрид стояла неподвижно, только правая рука медленно тянулась к тесаку за спиной. Девушка ощущала чье-то присутствие. Она не знала, где, не имела понятия, кто. Но что-то или кто-то заметил её.
Вы же всегда чувствуете, когда вас палят. Когда вы списываете, когда играете на приставке в наушниках. У затылка есть глаз! Ну, или датчик движения, но это не имеет никакого значения. Главное – вы всегда чувствуете, когда вас сверлят откуда-то взглядом. Это происходило и сейчас с Кэйнер, вот только она не знала, где опасность.
Время замедляется, звук ветра подобен шуму вентилятора, жужжанье комара похоже на громкий визг. Рука перестала дрожать, глаза прекратили искать шпиона. Мелкие капли дождя спускаются по бледному, но горячему лицу Астрид, которая ожидает ошибки. И как бы это смешно ни выглядело со стороны, это было правдой. Опять-таки, это же Киояма. Что с неё возьмешь, кроме преступности… и вонючего мусорника.
Пару минут стоя в своём укрытии, девушка решила повернуть домой - слижком уж скучно стало в столь безлюдном месте. Но стоило только спрыгнуть с крыши, как сзади разнеслась матерная тирада и скрежет мусора. С неким удивлением Астрид равнодушно повернула в сторону дома и трусцой побежала вдоль пустого переулка.
Конец отыгрыша

Отредактировано Астрид Кэйнер (2011-07-30 14:58:09)

Голос спящего был сладким, голос спящего пеленал его, окутывал животрепещущей дымкой предвкушения. Нуриэль различал в голосе всполохи ярости и переслащенную нежность, от которой, как ему казалось, у него под кожей пробегались ручейки чистой энергии. Сновидец чувствовал чужое дыхание и чужую плоть настолько близко, что невольно возбудился от этого - его чуткое тело среагировало на чужую близость превратно, но сно только обрадовался новым ощущениям. Они были приятные. Ему казалось, что внутри него натянули сладко вибрирующую струну, от которой расходятся волны приторного тепла.
Взгляд его пронзительных глаз изрядно осоловел, дыхание сбилось. Ему было лучше, несмотря на то, что голос то угрожал, то сменял гнев на милость. Нуриэлю нравилось зависать между двумя чужими эмоциями, которые, словно волны, захлестывали его то с одной, то с другой стороны. Но ответить он, увы, никак не мог. Только слушал.
Этот спящий чего-то от него хотел, чего-то искал: Нуриэль понимал это жадное выражение чужих глаз, беспробудно-темных, глубоких, как самая непроглядная бездна. Но понять, что именно от него хотели, он не мог. До тех самых пор, пока теплая рукоять не легла в ладонь.
Глаза сновидца широко раскрылись. Ему предлагали уничтожить того, кто издевался над ним. Навсегда освободить даже от малейшей вероятности повторения этого ужасного урока. Палец дрогнул на курке. Это орудие было тяжелым, и он едва удержал его в ладони, кабы не суховатые пальцы, поддерживающие его руку. Не задумываясь над последствиями, Нуриэль нажал на курок.
Что было потом? Оглушительный хлопок, острая боль от отдачи, пронзившая плечо - юный мальчишка даже заскулил от неожиданности. Пожалуй, это было первым его вменяемым звуком. Открыв глаза, которые он от испуга зажмурил, Нури с удивлением созерцал ошметки плоти и осколки черепа, разлетевшиеся по асфальту. Его мучитель больше не шевелился, не издавал звуков, не хлюпал развороченным горлом. Он был мертв. Навсегда. Юный сно поднял искрящиеся восторгом глаза на спящего. У него получилось. Словно бы пытаясь подтвердить свою маленькую победу, юноша спустил курок еще раз, и еще раз, яростно стерпливая отдачу. Из его горла раздался смешок, да, пожалуй, именно этот звук был более всего похож на смех. Улыбка преображала его детские черты - открытая, простая улыбка счастья. Он сделал то, чего от него хотели. Сделал.

----> Бар "Осколки"
Июль. Ночь спокойная и теплая. Легкий ветер, безоблачное небо - отличная погода для того, что бы лишний раз полюбоваться на звезды.
Температура воздуха: + 15

Димка бежал шатаясь, не укладывая шаги в походку. Одурманенный, с распахнутыми в наивном непонимании глазами, он каким-то чудом не споткнулся у самого бара, где уже сам порог и нагромождение коробок - неизменный атрибут "Осколковского" чёрного входа - создавали приличное препятствие.
Обогнуть единственного прохожего он не мог себе позволить. Это чудо, что здесь находился кто-то - и ему, Димке, не придётся никуда бежать. Остановить. Как угодно. Мольбами, угрозами - остановить. Зачем? - честно говоря, в тот момент Димка этого не помнил. И только сейчас, отблёвываясь на четвереньках, понемногу приходил в себя.
- Там - он бросил руку назад, по направлению к бару, - нужна полиция. Там бойня. Трупы. - рука метнулась в карман, метнула к ногам девушки коммуникатор.
Голос был размеренный, глухой. Дмитрия всерьёз лихорадило - и то, что ему более-менее связно удалось выразить мысль, было ещё одним чудом. Капало изо рта и из глаз. Слёзы маг не контролировал - они взялись откуда-то и просто были, ничего не меняя. Как дождь, как вода - просто были.

Марле не хватает слов, чтобы выразить весь тот восторг, что глухо пульсирует в ушах. Она с придыханием наблюдает, как дрожащие тонкие пальцы неуверенно ласкают темное покрытие пушки, согретое теплом и любовью и еще чем-то, чем мог дышать маленький немой крысеныш, что нажал на курок с таким лицом, словно никогда раньше этого не делал.
Складывалось впечатление, что крысеныш был до такой степени чист и невинен, что если и осознавал  что делает, то весьма так смутно. Марле оставалось только догадываться, каким образом так получилось, с виду шестнадцатилетний ребенок был больше похож на невинного младенца, ведь ее собственные мозги, ныне вспухшие от всех мыслимых и немыслемых вседозволенностей,  утратили невинность еще в том нежном возрасте, когда девочки играют в тряпичных кукол, а не отстреливают диких кровожадных птиц, питающих слабость к незащищенным глазным яблокам.
Определенно малыш со своими чистыми, как первая крокодилья слеза, глазами был чужд Марле, и это доставляло ей особое удовольствие, и заставляло возбужденно вздрагивать в унисон каждому оглушительному выстрелу. С каждым новым судорожным нажатием на курок ей еще более отчетливо виделось, как брызги крови оседали не только на личике крысеныша, но и на его душе, выжигая на ней причудливые узоры. Порча Божьего имущества, что может быть приторнее? Но не только Марле нравилась эта ситуация. По осоловевшему взгляду, столь знакомому старой госпоже Монрэль, крысеныш разделял если не ее удовольствие, то совершенно точно реакцию, разливающуюся по телу слабыми горячими волнами адреналинового потока. 
- Славный, какой славный малыш! – говорит Марла, прижимая к гдуди своего крошечного заложника, все еще стискивающего тонкими пальцами пушку, что уткнулась дулом куда-то в бедро старухе. С довольной улыбкой Марла потрепала крысеныша по голове, размазывая по склоченным белобрысым волосам кровь из глотки Попугайчика. Увлеченная, она размазывает кровь по щекам славного малыша и легким движением наманикюренного пальчика окрашивает кончикего носа  алым отпечатком, заглядывая в ясные глаза и утробно мурлыча, - весело, не правда ли? - она нахмурила лоб и почти молниеносно вырвала пистолет из тонкой ладошки.
- А теперь, - дуло пистолета уткнулось сначала в кудрявую шевелюру Марлы, потом практически сразу перекочевало, уютно зарышись в белобрысую и нащупав кость черепа, - не возражаешь? По всем законам естественного отбора тебе уже давно пора отправиться к мамочке. Как ее звали, ммм? Что? Что ты молчишь? – дуло грубо толкнуло крысеныша в лоб, когда тот снова заулыбался, - Мамочка должна была научить тебя хоть чему-нибудь? Моя научила меня стрелять в попугайчиков.
Пожалуй пытаться вытянуть из него хоть слово было самым бесполезным занятием, которым Марла могла заниматься в этих переулках, и вскоре на нее вновь начала накатывать скука, хотя в животе, у самой матки все еще ворочалось и мурлыкало либидо. Впрочем, был способ усилить это бессмысленное удовольствие. Моновенно приняв самое верное решение Марла нажала на курок.
Щелк.
Щелк-щелк.
Щелк.
Женщина выплюнула грязное ругательство и тряхнула пушкой. Похоже, крысеныш избавился от последних патронов. Лицо Марлы погрустнело и она села на окровавленном асфальте, задумчиво рассматривая блондинчика, - Ты и в правду редкий везунчик, - протянула она, зарываясь пальцами в пепельно-белые волосы, играясь с прядями, как с редким мехом, попавшим в руке нищенке. Пряди красились в алую кровь, что уже начинала сворачиваться. На место недовольству быстро пришла веселая досада и в голове, меж подпаленных извилин уже ползала старая, как сама Марла мысль о том, что смерть, все же, в нашем деле не цель, а лишь средство. Так что, к черту лишнюю кровь, ее в этих чудных лабиринтах пролилось вдоволь, окрашивая стены, подобно обоям с котятками и корзиночкам с цветами. Красиво, а главное, сколько уюта, - ну что же ты молчишь?
- У меня для тебя подарок, - пробормотала Марла, начав копаться в складках платья и достав из одной раскладной нож, - смотри-ка! - широко улыбаясь, она поднесла нож к самому лицу везунчика и нажав на побудительный выступ, захихикала, когда тонкое лезвие выскочило вперед, слегка царапнув кожу на вымазанном кровью носике, - Он твой. Нравится? Его зовут Хантер и тебе следует беречь его. Без него ты не долго тут протянешь.. Что ты на меня уставился? Держи крепче!
Первой мыслью было хорошенько пырнуть крысеныша под ребро, однако Марла легко подавила порыв и, медленно, чтобы малыш запомнил это движение, сложила нож, и сунула его в горячую ладонь и одарила ребенка сладкой улыбкой.
- Удачи, засранец.
Мгновение и ноги уже несут тебя прочь, каблуки возобновляют стук и Марла спешит сгинуть в тумане, прежде чем кто-нибудь смог заметить ее присутствие. Пожалуй, сегодня был один из немногих вечеров, когда она сделала что-то хорошее, но, естественно, не забыв взять за это непомерную плату, что-то сломав, и пустив во что-то чистое жирный корень зла.

----> Растворяясь в мгле

Отредактировано Marla (2011-07-31 20:49:22)

Июль, 2011 год.
• ночь: ночь спокойная и теплая. Легкий ветер, безоблачное небо - отличная погода для того, что бы лишний раз полюбоваться на звезды.
Температура воздуха: + 15
------ Бар "Осколки"

Когда уже хотелось проснуться, она впадала в сон все глубже и глубже. И вот теперь улица казалась очередным  туннелем в подземном лабиринте, который слабо освещен фонарями.
Сестрица ночь обозлилась на всех вокруг, её темный бархат бесцеремонно измазали в грязную кровь.  И пусть теперь им не спиться, но вокруг будет только кошмар. Наружу вылезут все самые сокровенные страхи, до самого рассвета они будут мелькать в свете фонарей. От этого не убежать и не спрятаться. Как бы быстро они не бегали, страх будет следовать по пятам за ними, заливаясь звонким смехом в темных закоулках.
Оказавшись на улице, Эль осмотрелась, пытаясь найти девочку, которая убегала. И вот в тусклом уличном освещении виднеется маленькая фигурка. Она бежит, но то и дело спотыкается и падает. Наверное, уже все коленки сбиты. Можно было предоставить миллион версий, почему маленькая девочка оказалась на улице в странном наряде, растирая по лицу красную краску, но никто даже не сможет понять, что пришлось пережить ей.  Сейчас мало кто подозревает, что произошло в баре «Осколки», а завтра об этом будут твердить все газеты. Хотя естественно скроют тот факт, что настал кровавой резне были  замешаны множество мистических существ, и что в эту ночь мертвецы снова оживали, словно в судный день. И вот как по среди этого ада мог появиться ребенок? Этот вопрос просто впился в сознание так, что если бы Элли сейчас же не ответила на него, он образовал бы раковую опухоль и далеко не доброкачественную.  Но Эль двигало не любопытство, нет это было бы крайне лицемерно продолжать наблюдать за испуганной малышкой не предпринимая никаких действий. Девушка отчаянно хотела помочь, ведь могла себе представить, как ужасно сейчас было оказаться на месте девочки.  От этого призрак перенимал ужасную боль, и избавиться от неё можно лишь успокоив ребенка.
Догнать девочку, которая постоянно путалась в одежде, было довольно легко.  Но тут Элли осознала, что допустила ошибку, покинув тело. Сейчас она не могла ничего предпринять. Но надо было и эта потребность была настолько сильна, что у Эль зазвенело в ушах, перебивая крики маленькой девочки и шум улицы.  Этот звон словно сирена во время пожара – сеет панику, но на уровне подсознания девушка  понимала, что надо действовать.
Элли как можно скорее ищет новую оболочку и неважно кто это будет, внешность не играет значения. К счастью возле одного из фонаря стояла девушка, вульгарно накрашена и одета. Видимо шлюха, но призрак над этим даже и не задумывается. 
Вселившись в девушку, Элли бросает сигарету, которую ранее держали наманекюреные пальцы ночной бабочки, и бежит к ребенку. Не смотря на то, что малышка словно в бреду прогоняла призрака Смит не могла уйти. Не жалея колен, Элли опускается на асфальт, дабы быть на уровне девочки.
-Успокойся... все будет хорошо, тебя никто не обидит – несколько раз повторяет Элли, обнимая ребенка.  Больше всего на свете ей сейчас хотелось защищать её. Почему? Можно было все списать на банальный материнский инстинкт. Но  Эль не хотела верить, что настолько глубокое чувство всего лишь инстинкт, что уподобляет её к животному. Но сегодня ночью Элли поняла, что люди куда кровожадней самого опасного хищника.  Так почему же сейчас не превратится в кошку, которая принимает чужого котенка, как своего родного. Нет, она была сейчас настоящей тигрицей, которая готова на все дабы защитить этого ребенка.
Элли прижала к себе девочку, пытаясь согреть теплом позаимствованного тела.
-Не плачь, малышка. Тебя больше никто не обидит! –уверенно шепчет Элли маленькой девочке на ухо, гладя её по голове костлявой рукой незнакомого тела.

Не важно что руководит нашими жизнями: случайности, судьба или высшие силы. Но их замыслы непонятны, и кажутся крайне безумными, раз эта ночь имеет место в их жизни. Ночь, которую можно охарактеризовать лишь одним словом: страх.  Сегодня многие почувствовали его холодное дыхание, за спиной. Он следовал по кровавым следам, вдоль мало освещенной улочки, где приглушаясь можно было услышать как всхлипывает ребенок. Подождав еще немного они  услышат слова молитвы, в одном из самых преступных кварталов города.. Элли впервые слышала, что бы так читали молитву. Искренне. Отчаянно. Цепляясь за каждое слово, как за последнюю попытку спасения.
Элли чувствовала, как в ней рождается новая ценность. Это чувство вдохновляет и придает сил. Девушка была решительна. Ей управляло лишь одно желание – защищать ребенка. И она не собиралась отступать ни на секунду, ни на шаг ближе к сомнению.
Элли переживала из-за девочки, и это переживание заставляло сердце биться настолько сильно и громко, что в попытках вырваться из груди оно даже заглушало слова молитвы, Но это был не страх.  С каждым ударом решительность Элли становилась все сильнее и сильнее. Она повторяла слова молитвы строчка за строчкой. Четко и уверенно, веря в силы девочки, как никогда ни во что не верила. 
Это был тот поступок, в котором она нуждалась. Её душевный порыв, который характеризовал призрака. Стремление к свету. Она не хотела теряться в темных, заброшенных улицах, где царит лишь саморазрушение. Ей нужен был свет, а эта девочка словно луч солнца, который  с опаской прорывается сквозь свинцовые тучи. Но Эль уловила этот блик, и словно подавшись гипнозу, девушка следовала за ним.  Сейчас она не обращала внимания, что находится в грязной оболочке, стоит на коленях, царапая чужую кожу об асфальт. Боли не было, пока девочка прижималась к Элли.  Все было забыто, как и многое другое,  словно эпицентр вселенной вдруг сместился и оказался в сердце у этой крошки. В сердце, которое отчаянно боролось со страхом. Только у детей может быть такое сердце.
- Ты можешь выйти из тела. Я знаю, кто ты.
Элли улыбнулась и покачала головой, смотря на ребенка с нежностью. Почему же все люди не могут уподобиться детям? Промелькнуло в голове у призрака, задев в подсознании что-то важное, заставив вздрогнуть нечто светлое, что еще было в призраке.
Элль медленно поднялась на ноги, оказалось, что дешевая обувь девушки была крайне неудобной и Эль уже не чувствовала ног, поэтому слегка шатаясь отошла на несколько шагов от маленькой девочки и лишь тогда покинула оболочку. Не обращая внимания на свое бывшее тело, Элли стразу подлетела к ребенку.  Казалось, что оставив её хотя бы на секунду, Эль потеряет этот блик дневного света.  Призрак снова присел, опускаясь на уровень ребенка.
-Как тебя зовут? –почти шепотом спросила Эль внимательно смотря на девочку. Изучая и запоминая все очертания детского лица, Элли снова ловит себя на мысли, что ранее никогда так близко не общалась с детьми. Что ей уже двадцать четыре года и ей не о ком заботится, кроме как о себе и кошке. Да  и это у неё получается с горем пополам.  Задумавшись Элли поняла, что готова этому ребенку отдать многое. Ведь вряд ли у неё когда-нибудь будут собственные дети.
-Как она попала в твое тело? – задумчивость сменяется интересом. Хотя этот вопрос Элли задала как-то нерешительно. Она не хотела  снова возвращаться в тот ад, пусть даже и мысленно. Но ведь его просто так не забудешь. .

Отредактировано Ellie (2011-08-08 01:56:06)

Пьяная луна медленно кралась по небу, царапая свой бледный диск об острые углы высоток. Свет блеклый, слабый, он способен показать лишь очертания фигур. Лица оставались скрытыми за тенью, и чьи-то взгляды наблюдали за происходящим. Разве это похоже на фильм? Сказку? Представление, что бы отстраненно наблюдать за всем? Отчасти да… Они добрались до своего хеппи энда. И это лишь значило бы, что все закончилось, можно пускать титры. Но они еще могу идти, жить и дышать. И знают всему этому цену. Каждому вдоху-выдоху, каждому взгляду и ощущению тепла или холода. Всем чувствам они знают цену и лишь, поэтому могут в полной мере наслаждаться ними. Элли понимала взгляд маленькой девочки. Взгляд, который был наполнен жизнью. Так не могут смотреть обычные люди, которые устали от своего существования в офисах. Так не могут смотреть подростки, которые не знают чем себя занять, и по своей глупости тонут в наркотических приходах. Так могут смотреть лишь дети, которым для счастья  нужна лишь жизнь, в любых её проявлениях, в холодных подворотнях и на берегу моря, в красивых сказках и трудной реальности. Если бы каждый так  ценил жизнь…
Элли посмотрела на хрупкую ручку девочки. Хотелось почувствовать её тепло, ощутить мягкость прикосновений. Рука призрака своевольно поднялась и дотронулась до ладошки Джессики. И хотя Эль не чувствует этого прикосновения в душе поднимается волна эмоций. Казалось, будь у призрака сердце, оно бы давно треснуло, не в силах обуять чувствами.
-Приятно познакомится… меня зовут Элли. – в дрожащем голосе проскальзывает волнение, но девушка попыталась скрыть его за умиротворенной улыбкой.  Посмотрев в глаза Джессики призрак, заметил грусть. От чего Эль уже не могла  дышать, хотя ей это не обязательно. Не проронив ни слова, девушка внимательно выслушивала маленькую девочку. И каждое её слово отравляло. Она не могла поверить, что кто-то посмел обидеть ребенка, даже впадая в крайности, Элли не могла представить подобной картины, даже после всего пережитого этой ночью.
Хотелось пообещать, что больше не будет ни боли, ни страха. Хотелось просто обнять девочку и снова ощутить её тепло.
Элли вздохнула и покачала головой. Это в действительности может быть ловушкой, ведь подозрительно, что столь сильная некромантка решила уступить место маленькой девочки. Но даже, если это правда. Цель кажется слишком незначительной. Чего ради устраивать это представление? Ради одного призрака? Эль усмехнулась.
-Её больше нет.. – потянувшись к Джессике, начала Элли тихим голосом , - ты все это забудешь. Я в тебя верю. Я помогу тебе. – уверенно шептала девушка. Она уже примерно знала, что делать. Впервые за столько лет, чувство собственной беспомощности сменилось такой непоколебимой верой.
Подмигнув девочке, Элли поднялась. Неизвестно сколько времени прошло. Но пора бы сдвинуться с мертвой точки и покинуть этот ад.  Призрак оглянулся, дабы быть уверенной, что поблизости нет подходящей оболочки. Должно быть Скарлетт уже дома.
-Джессика, пойдем ко мне?   - с живой улыбкой спросила Элли, - тут рядом. – девушка хотела взять ребенка за руку, но поняла, что осеклась. Одарив ребенка нежным взглядом, Эль подождала, пока Джессика поднимется, дабы провести её в квартиру.

Отредактировано Ellie (2011-08-19 20:08:05)

Что-то в голосе знакомки Дмитрию казалось неправильным. Он был готов, пожалуй, ко всему: "Чувак, ты спятил?", "Так ты только что из бара, говоришь? Ну-ну...", "Слушай, а давай я лучше в "скорую" - и разойдёмся, ок?". Она что - реально назвала его по имени? Нет, показалось.
Димка грузно опирается на женский локоть, с трудом балансируя на ватных ногах. Здесь, в тридцати метрах от бара, очень тихо. Не верилось, что за закрытой дверью творится настоящий ад. Где-то скрипнули жалобно шины, смачно выругался прикорнувший на коробках наркоман - и снова тишина заполнила пространство. И в этом тоже было что-то неправильное.
Горло саднило, во рту царил неистребимый рвотный привкус. Безумно хотелось молока с мёдом. Образ дымящейся кружки каким-то непостижимым образом заставил потускнеть всё пережитое. Человеческая психика всегда найдёт, чем себя защитить. На пользу человеку или во вред.
Шатнувшись, Димка сгрёб телефон в охапку, мимолётно сравнивая себя с циркачом-наездником на первой репетиции. Необьяснимое опьянение всё не проходило - его шатало, хотя стоял он теперь почти самостоятельно. Вообще говоря, всё, что он мог сейчас сказать на тему ориентирования в городе - это в какой стороне находится бар. Помощь девушки была необходима - без неё остаток ночи он прошатался бы по улицам, лёгкая добыча для воров, насильников, маньяков. Придётся менять место работы. Придётся накачивать себя снотворным первые несколько ночей. Он не боялся крови - прежде Димке приходилось охотиться чуть ли не с голыми руками. Но сейчас происходило нечто особенное - и что-то не давало Дмитрию слететь с катушек, упасть в обморок, разрыдаться, закричать, удариться в панику... Наверное, потому, что всё это было неправильным. Он не мог всерьёз поверить в этот театральный эпизод, в эту тишину, в эту слишком эмоциональную девушку - всё было именно "слишком"... Быть может, молоком его всё же угостят?

--> Квартира Шериданн

Как любопытно… я считала, что мое сознание принадлежит только мне, а ты – маленькая светлая тварь, моя милая совесть, жаждущая вернуть меня к свету – лишь моя узница. Слабая, невинная узница, действия которой я могу контролировать.  И что же я вижу? Свет. Его так много, что у меня слезятся глаза от напряжения. Я пытаюсь их закрыть, но даже сквозь упавшие веки,  вижу его. Чистый, абсолютно белый свет. Мне больно, потому что мое тело сковывает что-то мягкое и едва ощутимое. Это похоже на прикосновение облака, словно меня кто-то держит за руки и ноги, но настолько мягко, что кажется, я могу вырваться из этих нежных объятий так же легко, как сделать шаг вперед. Но почему-то не получается. Я стою, сижу или лежу. Не понимаю. Мое тело сковывают эти отвратительно мягкие цепи, которых я даже не ощущаю на своем теле. Я могу двигать пальцами, могу сделать шаг вперед, но всегда остаюсь на одном и том же месте, словно бы я ничего и не делала, будто бы все мои попытки продвижения в этом светлом мире тщетны. Так и есть. Я не могу здесь двигаться, хотя у меня иллюзия полной свободы. Я делаю рывок вперед, думаю, что бегу, а на самом деле нахожусь все в том же месте – пушистых белых зарослях, чьи ветви нежно обнимают мои лодыжки, запястья и шею. Странно ощущать себя свободной в неволе. Все это кажется какой-то безумной иллюзией, словно бы кто-то насмехается надо мной. Это ты, Джеки? Ты хочешь заставить меня кричать? Ты думаешь, это меня остановит, маленькая мразь?!
Свет. Никогда не думала, что его может быть настолько много. Но, что самое странное, он приятный. Льющийся из неизвестного источника, он нежно скользит по моему телу, окутывает в тёплые объятия, словно кто-то родной. Моя мать. Я чувствую её присутствие здесь. Она смотрит на меня через многочисленные фотоны. Кажется, я вижу её улыбку. Склоняя голову на бок, она улыбается мне, как улыбалась раньше, когда я совершала какую-то глупость. Она всегда мне всё прощала. Порванное платье, разбитый сервиз из Франции, потеря ключей от дома, двойку по истории, прогулы в школе, ночные прогулки. Все это никак не соотносится с убийствами, бесчинствами и осквернением мертвой плоти.
    Привет, мама. Ты гордишься мной?
Почему она улыбается? Почему кивает головой и протягивает ко мне свою невидимую, но ощутимую руку. Я чувствую на своей щеке её ладонь. Теплую, приятную, такую родную. Сгустки света становятся все ярче. Я щурю глаза, пытаясь уловить в них силуэт своей матери. Она похожа на что-то внеземное. Люди называют их ангелами, а я – фантомами. Ты ведь не настоящая, я знаю. Твои губы шепчут мне одно слово. Я не желаю его слышать. Хочу закрыть свои уши, но не получается. Что-то совершенно неощутимое сдерживает мои запястья. Я ворочусь в потоке света. Рычу, делаю рывки вперед, назад, вправо. Не получается. Я надежно скована, словно прибита гвоздями к стенке. Но нет ни боли, ни усталости. Ничего. Совершенно ничего. Это раздражает еще больше и одновременно пугает. Бестелесность, словно я снова призрак. Я отвожу взгляд, но куда бы не поворачивалась, перед глазами всегда было лицо матери. Она продолжает настойчиво шептать мне слово. Одно. Единственное. Слово.
   Прощаю.
Заткнись! Закрой свою пасть! Я не хочу тебя слышать. Не хочу вспоминать, не хочу тебя помнить. Ты не нужна мне! Проваливай отсюда! Не смей трогать меня! Отвали!!
Мне становится больно от нежного прикосновения моей матери. Она смотрит на меня с грустью и печалью. Её вера затмевает мой гнев. Я пытаюсь вырваться из объятий света, кидаюсь из стороны в сторону, но ничего не происходит. Что это за дерьмовое место? Как ты сюда посадила меня, Джеки? Клянусь, скоро я выберусь отсюда и заставлю тебя страдать, мерзавка. Ты слышишь меня, Джеки?! Я убью тебя!!

Девочка вздрогнула. Ей показалось, что она услышала чей-то голос, который эхом прозвучал в её сознании. Чужой и одновременно такой родной. Как странно, что их голоса были так похожи. Она пыталась убедить себя, что тот монстр – не может быть ею самой. Пыталась найти веские доказательства того, что они – не одно лицо, что они – не могут быть одним человеком. Ведь все это кажется каким-то абсурдом. Их сознание не может разделяться на две части, у нее не может быть второго Я. Психологи называют это Альтер Эго – выдуманная альтернативная личность человека. Амбер – не её лирический герой, не выдуманный персонаж для самозащиты от суровой реалии, не образ, закрепившийся за псевдонимом. К черту психологов! К черту монстра! К черту страх! Ей нужно быть сильной, для того, чтобы навсегда заточить свой кошмар глубоко в сознании. Но, казалось, что кто-то зовет её. Взывает так сильно, что это все больше казалось реальностью, чем навязчивой мыслью.  Девочка оглянулась, но в темноте переулка был только призрак и…
Их взгляды встретились одновременно. Молодая девушка в форме официантки из бара «Осколки», чья одежда была испачкана в крови несчастных жертв, а нижняя губа надорвана. Глаза Джессики широко раскрылись. Она понимала, чем это может грозить для нее и всех, находящихся в данном переулке. Только смертью.

Здесь слишком тепло, слишком приятно. Мне осточертели эти нежные прикосновения. Меня раздражает свет, слепящий глаза и его невидимые сгустки, которые надежно сдерживают мои конечности на одном месте. Я не знаю, лежу ли я или, наоборот, стою. Я не знаю, какой сейчас год и месяц. Я забываю имена и лица своих знакомых и близких. Все это стирается из моей памяти лёгким шёлковым прикосновением света. Я не знаю, сколько времени здесь провела. Я не помню, сколько мне лет и забываю свое имя. Кажется, что-то на А…
На языке крутятся слова, я пытаюсь соединить их в предложения, но не получается. Я чувствую рядом чье-то присутствие. Совсем рядом, будто у меня за спиной и перед моими глазами одновременно. Кто я? Где я? Что ты? 

Девочка собралась бежать, когда вдруг её схватили за плечи.
- Кто ты? Скажи, кто ты, черт возьми?
- Нет, нет, нет… - качала головой малышка, зажмурив глаза и пытаясь вырваться из рук синеволосой девушки. – Отпусти меня, сейчас же!

Голоса. Что это за странные голоса посещают мой рассудок? Значит, я жива. Кто-то говорит со мной, но я слышу лишь искаженное эхо. Нет, я отвечаю. Я отчетливо слышу свой голос. Почему-то он детский, нежный, но очень нервный. Я ребенок?
Эти голоса меня манят. Я прислушиваюсь, открываю глаза и вижу лицо. Сквозь пелену светлого тумана я пытаюсь его разглядеть, делаю шаг вперед и вдруг падаю. Мое тело рассекает световые потоки, падая вниз, словно безвольная кукла. Я чувствую совершенную лёгкость и сильную слабость в теле. Мое тело несется вниз, несколько раз поворачиваясь в воздухе. С каждой секундой я все больше и больше отдаляюсь от светлого уголка своего сознания. С каждым мгновением ко мне возвращается память и последние пережитые ощущения. Скорость моего падения равна скорости света. Странно, как я все еще жива? Я вижу впереди что-то черное, спустя секунду врезаюсь в деревянный потолок, проламывая его и падая во что-то вязкое и отвратно пахнущее. Я тону и начинаю барахтаться, помогая себе руками и ногами. Меня хватают за ноги и резко, с невероятной силой, потянули вниз. Я снова чувствую, что падаю, и резко открываю глаза…

Малышка пыталась вырваться из рук девушки, но не успела. Она почувствовала резкий толчок, словно кто-то выталкивает её из тела и втягивает обратно в сознание. Она успела только зажмуриться и сжаться, как уже в следующий миг резко распахнула глаза, пронзительно посмотрев на официантку. Это взгляд не пугливой восьмилетней девочки. Это взгляд хищника, смотрящего на свою жертву.
Тело начало меняться, вырастая, словно по волшебству. Ранее безвольно висевшие одежды, начали облегать его. Ошейник сжал горло. Босые ноги ощутили прохладу, исходящую от асфальта. В правую ступню впились осколки битого стекла. На лице, изменившего свои черты, отразилась кривая улыбка. Как приятно чувствовать себя живой… правда, сучка? Моя милая Джессика притихла, вновь оказавшись запертой за гранитной дверью комнаты своих страхов.
- Привет, крошка.
Я помню тебя. Помню, как тебя держал мой мертвый марионетка, а я водила кинжалом вокруг твоих губок. Помню тот страх, который ты испытывала, глядя мне в глаза. Он насыщал меня так же сильно, как и твоя ненависть. Что же ты не кричишь, крошка? Кричи!
Я чувствую рядом присутствие призрака. Ах, как все же чудесно дышать полной грудью. Не представляю, сколько бы я еще протянула в том светлом дерьме, куда меня заточила малышка Джес.
- Скучала?
Я улыбаюсь еще шире, глядя тебе в глаза. Мое тело питается твоим страхом. Он у тебя уникальный, знаешь? Словно нервный комок из колючек, сокращающийся одновременно с биением твоего сердца. Я слышу его. Слышу… 
- Если хочешь остаться в живых – беги.
Нет-нет-нет. Не так быстро, малышка. Хватаю тебя за руку и притягиваю к себе. Эти слова были сказаны не для тебя, а для призрака. Ты ведь не хочешь избегать моей компании? Нам будет весело, обещаю.
Делаю несколько шагов вперед, заставляя тебя отступать и спустя секунду столкнуться спиной со стенкой. Здесь грязно и отвратно пахнет. Но мне нравится, знаешь? Я чувствую где-то поблизости кровь и чей-то разлагающийся труп. Еще дальше находится море крови. Это моя заслуга, верно?
- Расскажи мне про себя. – шепчу тебе на ушко, с силой придавливая твои ручки к стене и вдыхая в себя твой запах. – Почему ты так приятно пахнешь?
Это не духи, я знаю. Это твоя сущность. Это ты.

Отредактировано Amber (2011-08-19 23:10:50)

Ты боишься. Я чувству твой страх. Не пытайся скрыть его за своей ненавистью. Ты смотришь на меня с вызовом, кричишь слова, которые я не сразу разбираю. Время, проведенное в светлом уголку сознания, повлияло на мое восприятие мира. Похоже, я была там не так уж и долго, хотя мне казалось, что я провела там всю вечность. Знаешь, как это больно, когда на тебя смотрит собственная мать и улыбается своей нежной, мягкой улыбкой. Она не качает головой, упрекая свою непутёвую дочь, нет. Она не ругает её, не бьет. Она вообще ничего не делает, а её губы неумолимо шепчут всего лишь одно слово, которое до сих пор звучит в моей голове, раздаваясь громким эхом и заглушая слова, которые ты кричишь мне в лицо. Но я чувствую твою ненависть и страх. Ты словно вулкан, который с каждым мгновением может взорваться, выпуская из своих глубинных недр сущности жаркую лавину чувств. Ты – пороховая бочка, на которой я пляшу, выстукивая каблуками чечетку, от которых сверкают искры. Ты – источник моего наркотика. Я хочу получить тебя всю, высосав твои жизненные силы и попробовав твою плоть и кровь.
Ты будешь моим ужином сегодня?
Прижимая тебя к стеке, я провожу носом по твоей щеке, вдыхая в себя этот чудесный коктейль ароматов, которым пахнет твое тело. Здесь есть кровь, что-то спиртное, солёные слезы и… я чувствую, как твоя кожа исторгает из себя то, что больше всего будоражит мой рассудок. Боишься меня? Это так прекрасно. Ты можешь биться в истерике сколько хочешь, но никогда не избавишься от этой скользкой отвратительной гадины, которая медленно обвивается вокруг твоего рассудка и начинает постепенно прогрызать его, оставляя после себя зияющие чернотой проёмы. Я знаю это, потому что я - эта скользкая тварь, которая уже поселилась у тебя в мозгах. Это я тот монстр, который будет сниться тебе по ночам. Это я та тень, которая неумолимо будет преследовать тебя по темным подворотням и даже в твоей собственной ванне. Это я буду ждать тебя в твоих кошмарах. Мой тихий шипящий смех ты будешь слышать, находясь в тишине. Никто не спасет тебя от твоего личного, персонального страха. Добро пожаловать в мой мир, девочка.
Но нет, ты сопротивляешься. Я чувствую пронзительный холод, и ты выскальзываешь из моих объятий. Твое лицо искажено праведным гневом. Именно так, малышка, ненавидь меня. Ненавидь всем существом, проклинай, чувствуй ко мне отвращение. Бей меня. Ах, как приятно! Еще! Давай еще! Куда же ты?
Я начинаю смеяться. Упав на влажный асфальт, я чувствую холод на своей щеке. Как интересно. Ты оказалась не такой простой девочкой. К тебе требуется специальный индивидуальный подход, да, крошка? Мне это нравится. Еще более меня воодушевляет та мысль, что сейчас ты бежим именно туда, где я чувствую запах свежепролитой крови. Моя маленькая девочка, ты выбрала не то место, где стоит прогуливаться ночью. Этот переулок кишит трупами людей и зверей. Это моя территория и твоя страшная сказка.
Я закрываю глаза, посылая энергетический импульс в твою сторону, невидимой волной он огибает тебя и вселяется в тело мертвеца, до которого тебе остается около двух метров. Ты можешь слышать внезапных хрип, отвратное причмокивание губ, а потом ощутить смертельную хватку у себя на голени, которая заставляет тебя упасть на влажный от чьи-то испражнений асфальт. Моя мертвая марионетка тянет тебя к себе, схватившись уже за две ножки, залазит тебе на спину, вдавливая хрупкое девичье тело в землю,  и дышит отвратным дыханием тебе на ушко:
- Постой, крошка.
Да, мои марионетки умеют разговаривать, а еще они могут служить прекрасными наручниками для таких, как ты, моя непослушная девочка. Я ведь всего лишь хочу повеселиться, а ты решаешь испортить мне все планы. Это никуда не годится. Придется кое-чему тебя научить. Послушанию? Смирению? Вовсе нет, мне нравится твоя строптивость, и я хочу, чтобы ты оставалась такой. Так давай же продолжим нашу забаву!
Вставая с земли, я иду к тебе на цыпочках, словно пытаясь тебя напугать таким незатейливым детским способом, нависнув над тобой и крикнув «Бу!». Мне приятно наблюдать за тем, как ты не собираешься принимать свою участь. Я люблю смотреть на мучения, это доставляет мне какое-то странное чувство удовлетворения. Где-то рядом я чувствую запах дохлой крысы. Ты любишь мышей, малышка? Возле мусорного бака поднимаю мертвое тельце зверька, взяв его за длинный хвост.
- Маленький мальчик на хмуром рассвете
  Крысу живую закрыл в туалете.
  Первым вошел туда папа... Бедняжка!
  Без ягодиц ему жить будет тяжко.
Я опускаюсь перед тобой, садясь коленями на асфальт. Мертвец надежно сковывает твои руки сзади, навалившись на тебя всем телом. Это мужчина довольно крупной комплекции, тебе не повезло, дорогуша.
- Тебе удобно? – искренне беспокоюсь я, наклонившись к твоему личику,
Я вижу твой профиль и улыбаюсь ему, покручивая в руках дохлое животное.
- У меня в детстве не было животного. Родители запрещали заводить в дом собаку или дворовую кошку. Но мне всегда нравились крысы… 
Кладу тельце тебе на голову, предварительно нежно погладив по твоей макушке. Сначала шелохнулся длинный хвост, потом зверёк пискнул и встал на ножки. Его шерсть взъерошена и испачкана, в правом боку зияет крупная рана, из которой уже давно перестала сочиться кровь. Крыса нюхает воздух, а потом начинает ползать по твоим мягким синим волосами.
- Как тебя зовут?
Я ложусь рядом с тобой на асфальт и внимательно смотрю в твои синие глаза. У нас неплохо получается ладить, правда?
Крыска ворошится в синих волосах, находит мочку уха и вгрызается в нее своими мелкими острыми зубками. Вкусно, наверное…

Мне так нравится наблюдать за твоими истериками. Ах, если бы ты знала, какое счастье находится сейчас рядом с тобой и видеть, как твоя аура изменяется негативными эмоциями, которые я жадно поглощаю в себя, насыщая ими свой уставший организм. Мне приятно лежать на этом грязном асфальте, перевернувшись на бочок и наблюдая за тем, как страх сменяется ненавистью и наоборот. Я слышу стук твоего сердца, и мне хочется танцевать под него чечетку босыми ногами по разбитому стеклу. Я люблю боль, знаешь? Это заставляет меня чувствовать себя живой. Но, похоже, ты не разделяешь моих чувств. Когда крыса кусает твое ухо, ты снова начинаешь биться в истерике. Так зрелищно…
Подложив под голову локоть, я смотрю на тебя и нежно улыбаюсь, словно бы вокруг нет ни трупа, давящего тебя к земле, ни мёртвой крысы, рыскающей в твоих волосах, ни отвратной атмосферы тёмного переулка. Но мне это не мешает найти с тобой контакт. Я ведь хочу узнать тебя получше. Всего несколько вопросов, на которые мне хотелось бы получить ответы. Как тебя зовут? Для меня это важно. В цивилизованном обществе при знакомстве называют себя по имени, верно? Я стараюсь быть вежливой с тобой. Мне хочется, чтобы ты была искренна со мной. Иначе мы не сможем стать подругами. Ты ведь хочешь быть моей подругой, Нэйт?
- Амбер. – произношу я, когда ты взяла себя в руки и посмотрела на меня своими прелестными синими глазами. – Но можешь называть меня… мамой.
Как интересно, правда? В детстве ты должна была играть в дочки-матери. Я никогда не любила эту игру, ненавидела эту лживую идею, когда нужно играть роль матери, пеленая куклу в мнимые пеленки, возить её в коляске и петь колыбельные. Это казалось таким скучным, что наблюдая за тем, как в эту игру играют дети, я понимала, что никогда не стану хорошей матерью. Я была хорошим ребенком. Правильным, послушным, идеальным. Меня редко ругали и никогда не били. В жизни я никогда не плакала. Не успела, понимаешь? У меня никто не умирал, я ни с кем на долго не расставалась. У меня была обычная заурядная жизнь, которая закончилась в семнадцать лет. В первый раз я умерла так рано, не успев постигнуть всех радостей жизни. Ты выглядишь так молодо, почти как я перед своей первой смертью. Ты напоминаешь мне Джеки. Такая же милая, маленькая девочка, не желающая принимать смерть. Эта пустая борьба не имеет смысла. Рано или поздно мы все умрем. Это не пессимизм, это реалия жизни. И чем быстрее ты свыкнешься с этой мыслью, тем легче тебе будет переступить невидимую грань между двумя мирами. Но я еще не желаю расставаться с тобой, ведь нам так интересно в обществе друг друга, правда?
Я придвигаюсь поближе к тебе. Наши глаза находятся на одном уровне, не смотря на то, что тела отражают перевернутое положение друг друга. Я вожу своим взглядом по твоему красивому лицу. Сейчас оно особенно прекрасно, когда по подбородку стекает капля крови. Твоя губа надорвана. Это мой подчерк. Синие глаза кажутся бездной, в которую способен прыгнуть только самоубийца. Я рискну.
- Отдашь все? – тихо шепчу, задумчиво погружаясь в твои глаза. В этом есть что-то волшебное, таинственное, необъяснимо прекрасное. Мне хочется заглянуть еще глубже, войти в твой внутренний мир, покопаться там, как пытливый археолог, добравшийся до долгожданной находки. – Все?
Ты предлагаешь мне сделку? Как интересно, крошка. Но ты должна понимать, что мне не нужны деньги, которые ты можешь мне предложить, серебряный набор посуды, стоящий у тебя на кухне, фарфоровая ваза в твоей комнате, статуэтка из слоновой кости, твоя одежда и украшения – все это мне не нужно. Единственное, что представляет для меня ценность – это твое тело, твоя плоть и кровь. Ты так щедра, что отдашь мне себя просто так? Безвозмездно?
Я улыбаюсь тебе, как глупому ребенку. Переворачиваюсь на спину и начинаю смеяться, наполняя тёмный переулок своим тихим, шипящим смехом. Сверху на меня смотрят миллиарды звезд, раскинувшихся на небе покрывалом бриллиантов. Если ты веришь в бога, то сейчас самый подходящий момент для молитвы.
Мертвец приподнимается и резко разворачивает тебя на спину, садясь сверху и заключив твои руки в свои вонючие ладони. Он смиренно ждет моих дальнейших указаний, но на этот раз я хочу узнать тебя поближе, прежде чем скрывать глотку. В то время как моя мертвая марионетка послушно держит тебя в своих зловонных объятиях, я переворачиваюсь, сев на колени перед твоей макушкой и нависнув своим лицом над твоим, миленько тебе улыбаюсь, освобождая из твоих волос крысу, которая запуталась в синих путах.
- Нравится? Я назову его в твою честь. – произношу, держа над твоим лицом мёртвого зверька и перекладываю его тебе на грудь. – Нэйт… Нэйти… Как тебя называла мама?
Зверек посеменил вдоль твоего животика и забрался под блузку, живописно испачканной кровью. С интересом он начал изучать твое тело, нюхая его и бродя по голой коже, загрязняя её своими нечистыми лапками. Расслабься, он не будет предпринимать какие-либо действия до тех пор, пока я ему не прикажу.
- Щекотно? – интересуюсь я, нависая над тобой и проглаживая правой рукой по щеке, чтобы убрать прилипшие волосы. – Ты говоришь, что отдашь мне всё. А что, если я хочу тебя? – наклоняюсь еще ближе, едва касаясь своими губами твоих. – Твое тело. Твою кровь. Твою душу. Всю тебя.
В баре нас отвлекли от сладкой забавы, помнишь? Здесь нам никто не сможет помешать. Я целую тебя, проникая язычком вглубь. Положение наших губ не стандартно, потому это может показаться тебе не удобным, но от этого еще интересней. Я продлеваю наш поцелуй, а в конце кусаю твою верхнюю губу, высасывая из небольшой ранки кровь. Я пьянею от твоей крови быстрее обычного. Мне хочется еще, поэтому я разрываю ранку, несколько раз дёрнув её резцами. Слизываю язычком и снова целую тебя. Эта прелюдия – самая сладкая из тех, что были между мной и моими жертвами. Я закрываю глаза от удовольствия, мурлычу и приподнимаюсь, вытягивая спину. Какой чудесный коктейль из чувств и крови. Ты – по истине прекрасный донор, крошка.
Глядя на ночное небо, я вижу падающую звезду.
- Загадай желание, малышка. – нависаю над тобой. – И быть может я его исполню.

Отредактировано Amber (2011-08-21 19:24:13)

Август. 2011 год.
Ночь: ветер поднялся, начался ливень и где-то вдалеке слышны раскаты грома. Ночная прохлада окутала город.
Температура воздуха: + 21
Особняки. Улицы
Ночь - одна из самых опасных часов в сутках. В это время выползают из своего убежища самые страшные чудовища. Зло в общем пробуждается. Приходит в действие самый известный механизм: ночь ассоциируется со злом и тому подобное. Руби не считала себя абсолютным злом или наоборот - воплощением добродетели. Она была чем-то средним между этими двумя понятиями. Так она считала. Так её воспитал отец: демонический лис с девятью хвостами. Кухимо иными словами. Но чем больше она бывала среди людей, узнавала их культуру и манеры поведения, тем больше не понимала их.
На улице уже начался дождь. Настроение лисы было далеко от радостного. Даже можно сказать такое же мрачное и угрожающее любому кто попытается привлечь внимание хищницы. Не обращая внимания на дождь, пробралась через богатый район Токио и довольно быстро продвигалась к цели. К тому месту, где смогла бы вдоволь насытиться всем и сразу. Туда где можно будет не опасаться остаться с носом и найти подходящую цель. И переулок "Киоями" как нельзя лучше подходил под  описание. Тут она наделась немного расслабиться и если не попадется хорошей мишени – это может быть только желающий человек вроде вора, сумасшедшего, маньяка или обыкновенного вредителя общества – я новой игры, то хотя бы уединения.
Ноги сами без помощи указаний мозга нашли дорогу в этот опасный район города. Дорога была почти не освещена и как нельзя лучше подходила для её уставших от неоновых вывесок и достижение цивилизации глаз. В воздухе парило непонятное чувство тревоги, которое с каждым шагом вглубь «Киоями» усиливалась. Сердце замерло, пропустив удар, и снова начало трепыхаться, только с удвоенной силой. Такое ощущение словно его это место не радовало. С другой стороны отличное местечко для отбросов общества. Для тех кого общественность не приняли по той или иной причине.
Мысли позли со скоростью улитки. Однако плохое предчувствие сжимало сердечко в стальных и холодных тисках, что прибавляло адреналина в кровь. Это было прекрасное чувство. И если бы не одинокие шаги, слышными кицунэ с далека, то скорее всего ушла бы еще глубже в опасный переулок. Обычные человеческие уши не могул уловить едва слышные шаги, которые все приближались. А вот оборотень может услышать все од определенного предела. Руби прикрыла глаза и сосредоточено вслушивалась, пытаясь определить кто бы это мог быть: обычный прохожий, которых здесь не так уж и много, или же нужный человек? Кто бы это ни был, а шаги были спокойными и уверенными. Это были шаги человека – или не совсем человека, который знает этот «переулок» очень хорошо. Возможно даже живет здесь. Это повысило настроение лисы и заставило сердечко петь и с предвкушением ожидать встречи.
«Я уверена, что это нужный мне человек. Жертва для моих забав. Ну тогда начнем игру?»
Улыбка на лице вернулась в прежней силой, а шаги стали тише, увереннее и не спешащими. Чем медленнее шагала она, тем быстрее приближались другие шаги. Однако возле очередного поворота, откуда были слышны шаги, никого не было. Шаги прекратились. Лиса про себя ухмыльнулась, но не остановилась. Заняла выжидательную позицию, но её шаги были с ленцой. Словно пришла на прогулку в парк, а не в самое опасное место города. То что произошло дальше было вполне ожидаемо, но от этого не менее желанное. Её схватили неизвестные мужские руки и утащили в тьму узкой подворотни. Лиса еще успела заметить закрытый от глаз подворотню с одной стороны и перекрытый выход чьим-то телом – с другой. Но все это произошло быстро. Тут она шла, а в следующую секунду была прижата к стене дома, где почти не было освещения и не будь Руби оборотнем, что позволяло видеть в темноте не хуже кошек, она не увидела бы вообще ничего.
- Привет малышка. Что такая как ты делает в таком опасном месте, а? – пытался расспросить вредитель. Хотя с той живостью, с которой он обшаривал почти не прикрытое тело лисички, нельзя сказать наверняка зачем вообще спрашивал. Навряд ли он сейчас слушал бы блеянье бедной жертвы, у горла которой находился внушающий ножик с острым лезвием. Она бы просто не имела возможности ответить из-за страха перед хозяином ножа и боязни быть убитой слишком близкого к горлу ножа. И естественно человек – а это она успела разнюхать, хотя очень мешали другие «ароматы» этой подворотни – ничего опасного для себя не нашел в этой миниатюрной длинноволосой девушке. А зря. Потому что как только он обыскал одной рукой одежду – тьфу, тряпицы а не одежда – на наличие чего либо интересного, перешел непосредственно к чуть подрагивающему телу. Виновник прогулки лисы подумал, что она ошеломлена и боится его, раз не отвечает на вопрос. Это ударило по самолюбие грабителя и убийцу. Он слащаво улыбался белозубой улыбкой. Пьян точно не был. Дрожь же тоже принял на свой счет, мол такая фифа из благородных или в близком родстве, а дрожит из-за страха перед ним. Это предположение заставило улыбнуться уголком губ. Это было позволительно, ведь человек не видел её лица. Был немного занят облапыванием «жертвы».
Наконец человек успокоился и не счел девушку опасной, поэтому грубо, но эффективно, развернул к себе лицом. Сжал руки за её спиной, прижимая к стене, и с сальной улыбочкой грубо сдавил подбородок, заставляя смотреть в глаза. Это значило, что она не собирался отпускать Руби сразу после грабежа и возможного изнасилования.
«Билет в одну сторону? От мерзавец. Совсем страх перед оборотнями потерял!»
Но не успела обругать оппонента, как тот поцеловал девушку, отчего её передернуло. От отвращения и распущенности криминала переулка. Глаза сверкнули не хуже чем у самого грабителя и убийцы. А после впустила таки в рот язык, который грубо, собственнически и с как можно большей болью исследовал её. Человек явно наслаждался поцелуем и пока еще малой болью, которую доставлял своей жертве. Только вот долго радоваться ему не пришлось. Лисичке надоело играть роль жертвы и она едва выпустив воздух из легких, что оказалось сделать намного труднее из-за присутствие постороннего предмета во рту. На парочку выступивших звериных клыков как раз накололся язык человека, но попытка отшатнуться от нее не удалась. Руб проворно и напористо впилась губами в его же рот и откусила большую часть языка мерзавца. Тот не смог вопить в полную силу из-за отсутствие такого важного органа как язык, но это же не мешало ему мычать и попытаться сбежать. Он похоже понял свою ошибку и пытался исправиться на счет побега. А кто же ему это позволит. Ловкость и превышающая человеческую скорость быстро догнала его и бросила обратно в темный переулок. Человек с тихим ужасом и большими глазами на лице ударился об стену в подворотне, откуда не было выхода, и медленно сполз на пол. Не успел он понять как очутился на грязном асфальте, и подняться как она нависла над ним. На лице ухмылка. В глазах азарт и предвкушение будущей игры. Молчаливый вопль так и остался в ролле мужчины. Без языка много не накричишься.
- Бедненький. Не ушибся? – уселась на него верхом, прижимая его руки к бокам своими ножками, а бедрами придерживает тело в неподвижности, сидя на животе. - Не нужно было со мной так. Я ведь обиделась! Но могу дать тебе шанс выжить… Если хочешь…- улыбнулась своей фирменной улыбкой официантки. Жаль, что эффект портили губы в крови, как и подбородок, с которого капала кровь. Она с наслаждением вдохнула запах страха и аромат крови жертвы, невольно облизнув губы. Свободной рукой очистила себя от крови и как пьяная улыбнулась, повисла возле самого лица грабителя и провела свободной рукой по дрожащей груди под рубашкой. В том месте, где сердце бешено трепыхалось и билось в истерике. Игра началась?