Он сидит в каком-то метре от нее и пытается мило улыбаться. Не натянуто, картинно или играючи - а просто мило и открыто, как у него никогда не получалось. Улыбка Заха всегда выходила отчасти грустной, может быть, даже печальной оттого, что ему никогда не приходило в голову посмотреть прямо в глаза своему собеседнику. С одной стороны это было даже оправдано - в его водянисто-серых глазах многим виделся их собственный страх, и эта способность, чуждая Захову пониманию, вынуждала его обращать свой взгляд прямиком в пол. А с другой стороны он чувствовал подспудную вину.. вину, которую он впитал с молоком матери. Вину за все, что угодно - за свое рождение, дыхание, умение правильно выражать свои мысли, которые иногда шли поперек чужих - в его детстве многие вещи были для Заха укором. И теперь волна воспоминаний всколыхнулась с новой силой, когда незнакомка, распрорбовав его фамилию на вкус, решила задать ему новый вопрос.
– Ваш однофамилец был чудным художником. Но было бы интересно взглянуть и на ваши работы.
Иеронимус.. Отец, если он еще не на том свете, наверняка до сих пор стучит стаканом в каждом прокуренном баре, с пеной у рта доказывая выпивохам, что он и его род восходит к этому замечательному гению. Но этой милой девушке совсем не обязательно демонстрировать все кровавые платки и скелеты из семейного Босховского шкафа.
- Я занимаюсь андеграундными комиксами и немного - классической школой рисования. Которую, собственно, здесь и оттачиваю. - ладонь Захарии нежно погладила деревянную обивку этюдника, а уголки губ едва заметно дернулись - стоило мыслям перейти к рисованию, и все тревоги, связанные с семьей и отцом, быстро отошли на второй план. Он продолжал слушать сидящую рядом девушку, изредка бросая взгляд то на ее руку, то на плечо - но никогда - прямо в глаза.
- А меня зовут Шарлотта Рейвенскрофт. Могу показать паспорт с гражданством Англии.
- Шарлотта. Замечательное имя. Если мне не изменяет память, так звали одну из английских королев.
- Бродячий художник и королева - славная подобралась компания. Для полного счастья тебе осталось написать только ее портрет - глядишь, почувствуешь себя придворным творцом, - альтерэго, казалось бы заглохшее еще на долгие часы, вновь назойливо подавало голос, заставляя Захарию скрывать свое недовольство до боли стиснутыми пальцами. И даже если Шарлотта спросила бы, что с ним не так, он наверняка не нашел бы слов для ответа.
- Если Вы чувствуете усталость, Вам нужно отдохнуть где-нибудь в другом месте. Чуть менее..мрачном и более светлом. Здесь, как я уже говорил, много разнообразных созданий. И маньяки, пожалуй, входят в число наименее безобидных. - на этих словах Зах почему-то припомнил год назад случившуюся встречу - Ориаса, себя и такую же темную скамейку. Правда, тогда еще шел отвратительный дождь и было ужасно холодно. Но факт остается фактом - кто знает, могут ли здесь гулять существа опаснее довольно безобидного и доброго к Захарии вампира.
Зах отодвинулся и уже засобирался вставать, но предварительно все же поправил теплый белый шарф на шее - Кир, его новая знакомая, даже под защитой этого кусочка ткани сумела углядеть оставленные на нем вампиром метки. Не хотелось бы, чтобы эта девушка тоже.. Иначе вопросов по пути домой ему точно не избежать.
- Нет, Шарлотта. Мои родители волноваться не будут. Я уже давно живу не с ними.
- Нет, не так - живешь ты, дорогой мой, с вампиром, а до этого восемь лет сидел в палате для категории "А" - к таким как ты в силу их способностей поворачиваться спиной крайне не рекомендуется. - Зах бы очень отмахнуться от своего альтерэго, но не мог сделать этого по одной простой причине - он чувствовал к нему какую-то привязанность, ведь никто больше не поддержал бы его своими дерзкими и едкими репликами в череде восьми вялотекущих лет, скрашенных таблетками галоперидола.
- Поднимайтесь, идемте. Если Вы так хотите отдохнуть, то уж лучше сделайте это в кафе, где светло, уютно и можно рисовать.
>>> Бар "Осколки"

--------> Тодай

В темноте было спокойно, тихо и безопасно. Даже в темноте такси; подперев подбородок, Алан задумчиво следил взглядом за проносящимся за окном пейзажем. Глаза то и дело выхватывали отдельные сцены: кинотеатр, женщина с коляской, застывший на красном перекрёсток, кучка полицейских, сквер, а потом всё снова превращалось в один цветной калейдоскоп, перемешивалось, и чёткие границы реального стирались.
Мускусные розы, значит.
В Изнанке не было растений.
Следить за ходом жизни из окна движущейся машины...Да, пожалуй, именно этим он и занимался всё своё сознательное существование. Наблюдать сквозь стекло далёкую, яркую, но непонятную круговерть, непонятную ровно до тех пор, пока не напряжёшь глаза и не начнёшь пристальнее вглядываться в происходящее, на которое невозможно повлиять. Как? Ты сидишь за стеклом, надёжно отгораживающим тебя от той жизни, заставляющим жить этой, и как бы страстно ты ни желал хоть на миг оказаться там, среди весёлых людей и неоновых кричащих вывесок, у тебя этого не выйдет; любые попытки выбраться бесполезны, стекло пуленепробиваемо, двери заперты. Ты - не они.
Ты - один.
Сейчас это отвратительное чувство всепоглощающего одиночества было особенно сильным, несмотря на наличие рядом людей. Его неожиданно выхватили из привычного уклада жизни, самым грубым образом нарушив естественный ход вещей. Как раз в эту минуту Ривьер мог бы быть на полпути домой, чтобы там, снова обнаружив пустой холодильник и бред по телевизору, пролистать давно прочитанные страницы с изжившими себя мудрыми изречениями и, плюнув на всё, отправиться спать ещё до того, как мимо его дома пройдёт припозднившаяся гулящая молодёжь с дикими воплями о радостях жизни, заставляющих морщиться и плотнее закрывать окна. Он бы ещё долго не засыпал, положив руки под голову и бездумно глядя в безупречно белый потолок без единой трещинки; почему-то здесь, в это кусочке Токио, как и во всей Японии, всё было безупречным, идеально отлаженным, продуманным и предусмотренным. Иногда это радовало, иногда до тошноты раздражало, но чаще всего Алан просто не обращал на подобные мелочи внимания. А ночью, конечно же, все они сразу показывались на глаза и заставляли в третьем часу размышлять о белизне японских потолков.
Иногда, уже засыпая, он думал о том, что в семидесятые было лучше.
- Остановите здесь.
Парк?..
В принципе, Алан думал о чём-то подобном, гадая о том, почему его спутник не назвал адрес сразу, но отмёл эту догадку как неконструктивную: что им делать в парке ночью? В такое время суток это место влюблённых парочек, бездомных бродяг и маньяков, а ни одного из них к перечисленным категориям отнести было нельзя.
Но он покорно вышел из такси; теперь точно уже нельзя сбегать с поля боя, заявив, что передумал и отправляется домой. С ориентированием на местности у духа всегда было туговато, так что, он был почти уверен, что если его оставить где-то в центре парка, до выхода он доберётся только к утру, и то не факт.

Увидев пакеты, Ривьер снова состроил умеренно удивлённое лицо: его отношения с алкоголем были крайне напряжёнными, спутник же его, судя по всему, явно горел желанием если не напиться, то уж выпить точно.
С помощью алкоголя враги становились друзьями, друзья - врагами, языковые барьеры стирались, а сокровенные тайны становились общими. Хорошая штука, особенно когда нужно развязать язык, а говорить не хочется. Не сказать, чтобы это было применимо к данной ситуации, но...Ривьера вновь вызывали на разговор. Пусть не на продолжение того, состоявшегося в университете, но явно на что-то подобное, затрагивающее личное мнение, какие-то важные темы. Заставляющее высказывать то, что на душе или где-то там ещё. Куда больше, чем говорить самому, Ривьер хотел этого от человека: эмоциональной подпитки последнее время не хватало. Особенно щедры на неё были женщины и дети, рядом с которыми дух вообще предпочитал особо долго рядом не находиться, а то через край хлестать будет; эмоции же взрослого мужчины было вытащить куда сложнее, а уж тем более вынудить их показать, поэтому такая добыча ценилась им выше.
К тому же, он уже достаточно наслушался собственного голоса сегодня, а вне работы рьяное желание отстаивать "единственно верную точку зрения" отпало, и Ривьер вполне мог позволить спорщику говорить именно то, что он хотел и во что верил, а себе - не встревать и просто слушать.
- Вы и так знаете довольно много, как я погляжу. Даже и не знаю, чем вас заинтересовать, - короткий смешок и взгляд в лицо; в темноте его глаза видели чуть лучше человеческих и он был в выигрышном положении. Это, конечно, помогало мало, но само осознание того, что у тебя есть козыри в рукаве, грело душу. Но в противовес хватало и скелетов в шкафу, потому что и хорошего, и плохого по негласному закону должно быть поровну. 
Айден Бергин. Необычное имя. Он вообще весь...необычный.
Уже уставший стоять Алан провёл по ладонью по камню фонтана на наличие пыли, грязи и луж, жалея свои светлые штаны. Не обнаружив ничего такого, сел, не притрагиваясь к вину и несколько настороженно поглядывая на бутылку в руках Бергина - он пока не раскрывал некоторых своих физических особенностей, как невосприимчивость к алкоголю. Даже не совсем так: чрезмерную восприимчивость и срочный поиск ближайших кустов после первого же глотка. Опыт был. Повторять не хотелось.
- После смерти валькирии забирают в Вальхаллу. Не самый худший итог, согласитесь. Впрочем, кому-то не везёт и они отправляются в Фолькванг, но я надеюсь на лучшее, да и вы вроде пока умирать не собираетесь.
Он сидел чуть в стороне, тактично оставив место и для Айдена, если тот вдруг захочет составить ему компанию; сам он никаких трудностей в разговоре, связанных с тем, что один из них стоит, не испытывал, а все формальности остались в запертой аудитории Тодая. Теперь хотелось чуть-чуть жизни. 
- И, прошу вас, - он снова, как тогда, в такси, сложил руки под подбородком. - Просто Алан.

Отредактировано Alan (2012-06-25 19:18:43)

Что ж.
Крепко, до синяков вцепиться в плечо, одним рывком выдёргивая из круга света; быстро сбросить пиджак - кровь на светлом видна слишком хорошо; прижать спиной к себе, уведя в тень, подальше от любопытных глаз. Алкоголь - читал - действует почти как обезболивающее, поэтому растрачивать силы еще и на это Алан не стал, бесцеремонно просовывая ладонь под футболку, нащупывая края раны, чтобы осторожно накрыть ее рукой. Второй ладонью он как бы невзначай зажал Бергину рот, на случай если тот опять надумает что-нибудь выкинуть: что - что, а лишнее внимание им обоим сейчас было ни к чему. Алану это грозило выставлением своей сущности напоказ, а его пьяному дебоширящему спутнику - ночёвкой в отделении. И хорошо, если только ночёвкой и только в отделении. 
Под руками струилась чужая горячая липкая кровь, а Ривьер шептал Айдену на ухо, чувствуя, как из его собственных пальцев убегает живительная сила: во-первых, это просто неглубокий порез, который уже не болит, во-вторых, я ничего не делал, совсем ничего, просто подхватил, когда тебя начало шатать, слышишь? Кровь остановилась сама, потому что это, опять-таки, просто несерьёзный порез. А в-третьих, черта с два я тебе буду ещё помогать, если будешь влипать в подобные передряги, брошу истекать кровью, понял?
И было, в общем-то, неважно, что он не верил в то, что говорил. Главное, что в это поверит человек у него на руках, чьей кровью уже пропиталась его рубашка. Как знал, что надо было именно черную надевать.
- Прав, прав. Убедил. Вам и без блеска в глазах вполне удается творить невероятные вещи. Невероятные, глупые и ненужные. Что бы ты ни хотел доказать своим поступком, ты доказал, мои поздравления, - проворчал, не убирая руки - ни одной - и не позволяя ответить. Хватит на сегодня пререканий и споров. Особенно тех, что заканчиваются подобным образом. 
Сострадание. Обычно это значит совместное проливание слез на свободную тему, с причитаниями о жестокости и несправедливости мира, и все эти "как-я-вас-понимаю". То, что он делал сейчас - сострадание? Он же ничего не чувствовал, ни страха, ни паники, ни жалости. Просто было дело, которое должно было быть сделано. Ему и в голову не могла прийти мысль, что можно отвернуться, бросить, уйти. Надо помочь, просто надо, зная, что тебе в ответ ничего не будет, или если будет, то ничего хорошего. Выполнить свой долг с холодной головой. Это - сострадание? Или он должен был нарезать круги, вызванивая "Скорую помощь" и не делая ничего, чтобы вдруг не сделать хуже? Так что же? Какая стратегия верна? 
Кровь остановилась, но рана затягивалась очень медленно и с явным трудом: нужно было больше времени. Больше времени, больше сил, больше способностей, наверное. Да и года тотального бездействия сказывались. Тащить далеко не трезвого субъекта с ножевым ранением в больницу было бы чистой воды самоубийством, поэтому приходилось работать с материалом заказчика. 
В одной рубашке, несмотря на время года, было холодно, и Алан периодически вздрагивал от налетающих порывов ночного ветра. Забавная ситуация, и было бы смешно, если бы не было так грустно: они ведь едва знакомы. Ривьер в какой-то степени злился на себя, на свою отзывчивость и безотказность; а может, просто глупость. Он ведь спокойно мог ничего этого не делать, не дать впутать себя в заварушку ещё тогда, в Тодае, ответи решительным "нет". Но что-то гнало его вперёд и фактически тянуло за язык, то ли живой интерес, то ли приевшаяся обыденность, то ли шестое чувство. Последнее и сейчас активно пыталось донести до него простую и незамысловатую мысль, понятную даже ребёнку: ничем хорошим это не закончится. 
Алан понадеялся и на действие вина, в его интересах было, чтобы в протрезвевшей голове Бергина не осталось никаких воспоминаний о произошедшим. Желательно, чтобы о тодайском лекторе тоже.  
Он медленно отнял ладонь от принявшего вид глубокого пореза ранения. Опасности для жизни оно не представляло с самого начала, но лучше было перестраховаться и сделать хоть что-нибудь. Трупы в парке не нужны были никому. 
Наверное, также действуют на войне. К чертям всё, взвешивания "за" и "против" и размышления о вечном, сомнения - нужно просто действовать и действовать быстро. Он же буквально в один прыжок оказался возле Айдена, даже не думая о том, что и зачем он делает. Дух уставился в темноволосый затылок, раздумывая несколько секунд, и снова вернул руку. Он уже мало что мог сделать, но всё-таки.

Отредактировано Alan (2012-07-05 01:09:16)

Он неожиданно понял. Понял всё, в одну секунду осознав ошибку, которую повторял на протяжении стольких лет.
Он так давно искал второго Мартина, спокойного, рассудительного,  консервативного семьянина, что не сразу понял, что второго не будет. Его просто не может быть. Надо идти дальше, потому что в одну реку дважды не входят. Оглянуться страшно: сколько возможностей уже было упущено, скольких он не заметил, упорно игнорируя знаки, которые, конечно же, были? Поддавшись человеческим чувствам, дух категорично отрицал возможность существования другого человека. Не лучше, не хуже - просто иного.  
Считать победы, безусловно, куда приятнее, чем поражения, но последние, согласно статистике, выпадают чаще. 
И сейчас его семнадцать лет бесплодных поисков сидели перед ним, отчаянно хватаясь за голову в тщетных попытках найти логическое объяснение происходящему. И Алан был почти готов это объяснение предоставить - задачка, между прочим, не из простых, донести что-то до этих смертных, - когда ход его мыслей был самым наглым образом прерван. 
- Господи, нет.
Нет?..
Его имя, повторенное столько раз за последнюю минуту, повторенное голосом, полным чуть ли не священного ужаса, смешанного с недоверием, тогда как Алан позволил себе думать, что вот уже почти примирился с локальным сумасшествием своего недавнего слушателя...Нет? "Кто-угодно-только-не-ты-пожалуйста-будь-нормальным-Алан". Так ведь?
Его оттолкнули. Вполне ожидаемо, на самом-то деле. Грубо отпихнули с дороги, как носком ботинка сбрасывают в канаву мешающийся камень. 
Я не мог просто оставить его, как не мог вызвонить помощь сразу. У меня же был только один выход, так что я сделал не так?
Ривьер не думал о том, что делает, чувствуя кровь под пальцами, он действовал так, как ему подсказывало его естество. Но, кажется, именно этого как раз делать и не стоило. Попытки стричь всех под одну гребёнку, в данной ситуации - думать, что его помощь будет нужна при любом раскладе -  никогда не заканчивались успехом.
Бесцеремонность за бесцеремонность, за руку под футболкой - коленом в грудь. И вроде всё честно, но чёрт подери, так болит затылок...И от соприкосновения с мягкой на вид землёй мысль, пронзающая хуже удара: ошибся?
Он, полный радужных надежд и мечтаний, следствия такого ясного и простого вывода - ошибся?
А как? Списать всё на шок? Ненависть, непонимание, отвращение, ужас - господи, неужели опять? Такой смелый и дерзкий в своих суждениях человек не может вот так бояться. Или может?
К горлу подступил ком. Затылок неприятно ныл, но куда сильнее была тяжесть где-то в груди: его боятся. Просто боятся. Страх, древнейший инстинкт, отвечающий за самосохранение, превалирует над разумом. 
Ривьер с тоской посмотрел вверх, не спеша подниматься. Теперь на неприятную прохладу и влажность, идущую от земли, можно было смело не обращать внимания; на горизонте намечались проблемы посерьёзнее.
- Ты что же, не мог побыть в отключке ещё немного? - с досадой поинтересовался он. Риторический вопрос, на самом-то деле. - Ты бы ничего не запомнил.
Он обращался скорее к небу, чем к Бергину; неохота было поворачивать голову, чтобы снова увидеть трясущиеся руки и испуганный взгляд. Почему, клянусь всеми святыми, в которых ещё верят, почему так?
Зато эмоции теперь хлестали изо всех щелей: ничем не прикрытые, бурные, искренние. Значит, вот какой ты на самом деле, Айден Лайонел Бергин. Ты куда беззащитнее, чем кажешься на первый взгляд. И знаешь, что? Мне так, пожалуй, нравится больше, чем когда ты прикрываешься маской ехидности и нахальства. Обнажённая душа всегда была куда интересней обнажённого тела - не понимаю, почему приоритеты сместились. 
Приподнявшись на локтях, Алан отрешённо наблюдал за суетливыми движениями Бергина; в голове была абсолютная звенящая пустота, как и в небе над ней. Ни один из них не мог поверить в произошедшее, но каждый - со своей стороны. 
Ему не подняться. Одному - нет, - отстранённая мысль на задворках сознания. Мелькнула - и тут же пропала. Конечно, ведь если чья-то помощь и нужна, то точно не моя. 
Всё-таки собравшись, он встал на колени - в Тартар светлые брюки - и осторожно, но крепко ухватил Айдена за запястье, накрывая его ладонь своей. Смотри, сейчас я покажу тебе фокус.
- Что я сделал? - сухо, раздражённо. Непонимающе.
 Вырваться сейчас у Бергина не было никакой возможности, слишком крепко Алан держал его за руку, пристально следя, чтобы ни одна капелька его пугающего волшебства не пропала даром. - Что я сделал? Это?, - убрав пальцы, Ривьер показал Айдену его собственную ладонь, где буквально несколько мгновений назад торчал кусок стекла, от которого теперь не осталось и следа. - Что же, я пошатнул твою веру в нормальность этого мира? Добро пожаловать в реальность. Жизнь - она такая.
Выпустив запястье, дух встал, отряхивая безнадёжно испачканную в траве, земле и крови одежду. Простое механическое движение, помогающее освободить голову ото всех посторонних мыслей кроме одной: на ткани не должно остаться ни пылинки. Но когда твоя рубашка, да и руки тоже перемазаны чужой кровью, становится как-то не до пылинок. 
Он полез в карман за мобильником: пыльный экран, стёртые кнопки, две палочки связи и кончающаяся зарядка. На один звонок хватит. 
- Я вызову "Скорую", - Алан набрал номер и приложил трубку к уху. - Скажешь, что напали.
- Скорая помощь.
- Прости, что спас.
Беззлобно, холодно и как-то очень-очень грустно. Ривьер с сожалением окинул Айдена взглядом: мне ничего не нужно за мою помощь. Я просто без неё не могу, как ты не можешь без воздуха. Это в моей крови, в моей натуре, я был создан таким и не мне это менять. Мне не нужны ни деньги, ни слова благодарности. Пожалуй, всё, чего бы я хотел - это ты. 
- Прости.
Прости за то, что я такой.

Ему бы давно перестать задавать философские вопросы, читать лекции в университете и притворяться, что получает удовольствие от жизни. К материальному дух привязан не был, родственников-друзей не имел, особых пристрастий тоже. Казалось бы, на этой земле его ничто не держит...впрочем, так оно и было. Люди порядком измельчали, потеряли, как верно сказал его сумасшедший, огонёк в глазах, укрылись бронёй беспристрастности и равнодушия и фактически лишили духа любых контактов с собой. По нескольким причинам. Первая и основная - в него не верили. 
Учёные в один голос твердили, что Бога нет, привнося в общество модное течение атеизма, уверяли мир, что полтергейстов не существует, а Алан играл в шахматы с самим собой и терпеливо ждал, пока всё это закончится. Оно и вправду закончилось, но на смену пришли новые задачи и новые проблемы нового общества, которому стало уж совсем не до бессмертных духов, фактически лишившихся работы. Ривьер давно уже не видел себе подобных, много, много веков. И даже начинал думать, что остался последним. Не смертельно, конечно, но досадно. 
А теперь этот. Странный, не от мира сего, дорожка только такого могла неожиданно пересечься с начинающей зарастать травой тропкой духа, лежащей в отдалении от всех других больших дорог. И если ты такой особенный, то скажи почему ты боишься? У меня нет когтей и клыков, я пришёл не по твою душу. Ты сам вызвал меня на разговор, сам, сам вытащил меня сюда из моего убежища, в котором я сидел, как улитка в раковине, и никого не трогал, так почему теперь дрожишь? Чем я отличаюсь от человека, в конце концов? Вы боитесь монстров, обитающих по кроватью, а я, в общем-то, сплю на ней и под, в это скопище пыли, не забираюсь. Я точно так же живу, дышу, хожу на работу и сжигаю яичницу по утрам. Только не умираю. Даже если мне очень захочется - не смог бы. 
Ну, так чем я тебя испугал? Своим существованием? 
И кто из нас дурак после этого? 
Выждав несколько секунд, Алан нажал "отбой" и медленно убрал телефон обратно в карман. Кажется, нужно было переходить на обращение с людьми, как с пугливыми животными: осторожно, без резких движений, обидных слов и необдуманных поступков. Да, самое время. 
- Тебе всё равно нужна калифицированная медицинская помощь, - сообщил он. - В крови ещё остался алкоголь и он сдерживает боль. Но это ненадолго.
Он тихо злился на себя за криворукость и неспособность сделать даже такой малости. Надо было бы и с магией своей заранее повозиться, и за Бергином внимательнее присматривать...Алан неожиданно поймал себя на мысли, что он думает о нём как о...как будто он уже...
Старый дурак, нельзя так долго жить. Это рождает неправильные мысли в неправильно время.
- Ангелы...пустой трёп, да, - Алан пожал плечами, не вынимая рук из карманов. - Я-то не ангел. И было их девятеро, и не был я ни одним из них, - последнюю фразу он пробормотал себе под нос. Наличие крыльев и жажды спасти заблудшие души вовсе не делает тебя ангелом, максимум - отчаянным фанатиком, которым кидают мелочь в стакан за их пылкие монологи в переходах метро. 
Ривьер поднял пиджак и перекинул его через плечо, краем глаза наблюдая за Айденом. Тот нервничал, курил и рассыпал сигареты. Он пошёл на попятную.
Это было видно. Сдался. Передумал открещиваться от нечистой силы и поливать её святой водой, предпочтя попросить её о помощи. Забавно...и кто сказал, что я сам тебя не боюсь?

Что сложнее, быть человеком или не-человеком в мире людей? Цепляться за свою короткую жизнь обеими руками, сетуя при этом на её скучность и предсказуемость, или тяготиться вечностью в запасе и невозможностью быть собой? Он спокойно мог бы прятаться ещё почти двадцать лет, связанный по рукам и ногам данными обещаниями, собственными пунктиками и просто негласными правилами, наблюдая, выжидая, бездействуя. И дух не заскучал бы, о нет, с этим мирком скучать невозможно, вечный беспредел вокруг и, в то же время, долгожданное одиночество. Оно было единственным, от чего Алан не уставал.
- Я не хочу умирать.
Тихо, внезапно, отчаянно, просяще. Дух изменился в лице и поспешно отвернулся, неумело сделав вид, что так и было задумано.
Я не хочу умирать. Никто не хочет, но ты еретик, и костры Святой Инквизиции тебя уже заждались, поэтому прекрати рвать верёвки и не заставляй меня держать нож у твоего горла. 
Я не хочу умирать. Ты, маленькая девочка с неизлечимой болезнью, подобранная мною в трущобах Лондона начала очередного века, я верю, что ты не хочешь, но ничего не могу поделать. 
Я не хочу умирать. У тебя слишком ясные глаза и слишком большое будущее, эти слова для тебя - признание собственного поражения, ты произносишь их, поджав губы, констатируя печальный факт. Повернись лицом к стене, мы и так слишком долго здесь торчим. 
Я не хочу умирать. 
Я хочу. Прошу, позвольте мне умереть за всех тех, кого я убил сам, кто погиб по моей вине, кто умер у меня на руках, цепляясь за воротник и хрипя эти самые слова. Я хочу умереть, чёрт, очень хочу, потому что так долго жить - это пытка, равной которой нет на всём белом свете. Меня по ночам не преследуют кошмары и не тяготят воспоминания, но само осознание того, что всё это было, было, заставляет вино времени литься через край бездонной чаши жизни. 
Перед глазами проносились века, а в ушах стояла только эта фраза. Алану показалось, что прошла по крайней мере вечность, хотя если бы он бросил взгляд на часы, то узнал бы, что это заняло ровно пять секунд. Но часов он не носил, а временные рамки ему были неведомы, поэтому он снова вернулся в реальность только тогда, когда успокоился. Одна фраза всколыхнула всю жизнь, как невинный тёплый ветерок поднимает смертоносное цунами, сметающее города. 
Алан протянул руку.
- Вставай. Всё, что можно, ты уже давно разрушил сам и прекрасно об этом знаешь. Я только что успешно уничтожил остатки империи, потому что пришла пора строить новую. Вставай, вставай.

Дом - это не место. Дом - это не люди. 
Дом - это то, чего не существует. 
Посмотри на небо - что ты видишь там? Звёзды? О нет, друг мой, это не звёзды. Это другие миры, до которых тебе никогда не дотянуться. Мне, впрочем, тоже, поэтому не расстраивайся. Ты смотри-смотри, сколько их: миллион, миллиард, биллион? Есть ли такое число в человеческом языке, способное объять необъятное?
Что вообще есть в ваших языках, скажи мне? Банальный способ передачи базовых потребностей, только чуть более осмысленный, чем у животных. Ты можешь сказать - я хочу есть, и тебе найдут еду. Ты можешь сказать - мне холодно, и тебя отведут к костру. Ты можешь сказать - помоги мне, и тебе помогут. 
Я скажу - помоги мне, и Вселенная будет молчать. 
Без права на ошибку, без права на сомнения, идти вперёд и вести за собой. Нести свет, так, кажется? Вот он, ваш свет. В избытке, забирай - не хочу. Только почему ты щуришься и закрываешь ладонью лицо? Неужто твоя же собственная цель слишком режет глаза? 
Я открыто смотрю на Солнце и вижу в нём не свет, а его проходную стадию, неумелого посредника, застрявшего где-то на небесах. Хотел бы и я так же - на небесах. Там высоко, видно всё и всех, и ты не запачкаешься в зловонной смертной грязи, не будешь стряхивать с себя израненные руки попрошаек, тянущиеся к тебя со всех сторон, не будешь видеть слякоть реальности. Не надо, всего этого не надо, слишком больно смотреть, как вам на Солнце, слишком хочется всех спасти и слишком сильно осознание того, что это невозможно. Ты вытащишь из трясины одного - за твоей спиной в ней утонут трое, умоляя о помощи, а ты не можешь отвлечься, иначе потеряешь всех четверых. 
Я всё знаю, всё понимаю. Это мой долг и его неотъемлимые составляющие, поэтому нужно только поднять знамя виктории выше и шагать дальше. 
Есть множество вещей, которых не существует наравне с Домом, а их место уже давно и прочно заняли такие убедительные иллюзии. Ты что же, веришь, что вот эта конура в спальном районе - твой Дом? А ты, что этот великолепный замок за несметные тыщи ваших человеческих денег, ты веришь, что это - твоя крепость, твой оплот, который спасёт тебя от разочарования, боли, старости и смерти? 
Да, да, всё да. Лучше считайте так. Правда - она режет похлеще ножа. Живите в иллюзиях, прикрывайтесь фальшивым знанием, считайте, что живёте по совести и нашли свою судьбу. 
Ах, да, вот ещё чего нет - судьбы. 
На небе только облака и перелётные птицы. Никто не следит за вами, люди. Вы давно предоставлены сами себе. Творец покинул этот мир слишком давно, чтобы когда-либо вернуться. 
Всё было предрешено и без этих ваших судеб. Колесо запущено и его уже не остановить ни тебе, ни мне. Мир куда-то катится, а куда - покажет только время. 
Он сильнее сжал пальцы и тут же отпустил руку Айдена - впрочем, они сделали это одновременно. 
Алан накинул пиджак на плечи. 
Мне и правда очень жаль и я не устану извиняться перед тобой за всё то, что я знаю, но не могу или не хочу говорить. Я не хочу больше пугать тебя. Достать из кармана брюк кусочек сахара, отступить на шаг назад и вытянуть руку, осторожно, приманивая, позволяя подойти самому. Так, да? 
И он подошёл. Сам, быстро, прежде чем дух успел отреагировать - впрочем, наверное, он мог бы и предсказать это - подошёл. Ривьер почувствовал тёплое тело и стук сердца. Жест доверия и открытости, ныне тоже отвратительно обесцененный, но такой, как этот сумасшедший, подобным разбрасываться не станет. Алан буквально на несколько секунд положил ладонь на спину Бергина, между лопаток. Что-то переменилось. Незаметно, как часы вдруг тихо тикнув, останавливаются, а затем вдруг начинают идти в другую сторону. 
Значит, он. Значит, так надо. 
Он же первым и отступил назад и демонстрируя ещё один дружелюбный жест. Смотри, смотри. И Ривьер смотрел. На это смущение, на неумелую улыбку, на рваную футболку и дрожащие колени. 
Да, такие тоже имеют полное право ходить по этой грешной земле. Пусть живёт, пусть...а я присмотрю. 
Есть ли кто-то там надо мной, или я сам хозяин своих желаний и действий? Должно ли мне быть здесь, или я только что нарушил очередное правило и на мою голову падёт какое-нибудь страшное проклятье? Хотя, какое наказание меня может ждать, падение? О, падать есть куда, но я не заслужил, пока ещё нет. У меня пока ещё белые крылья, которые могут поднять меня в воздух, в это самое пустое небо. 
Вот они, кстати. Не бойся, перья не железные, прикоснёшься - не порежешься. Они не игрушечные, они не птичьи, они не ангельские. Я не ангел. Запомни это раз и навсегда и заруби на своём веснушчатом носу: я - не ангел. Я могу сеять Добро, а могу и Зло, в зависимости от того, в каком настроении проснусь с утра. Я могу убивать, а могу спасать жизни, и это вседозволенность пугала бы, если бы внутри меня чаша весов не склонялась ко второму. 
Два белых крыла едва заметны, перья трепещут на ветру - сказал же, не из воска, они растут у меня прямо из спины. Они - часть меня, и если я их сломаю, будет больно. Травма, несовместимая с жизнью; так, кажется, говорят? 
- Тебя из панической дрожи бросает в отчаянное бесстрашие. Не говори "я один" и не будешь одинок. Схема проста, - Алан улыбнулся уголками губ, проходя мимо Айдена, касаясь его плеча и задевая щёку одним из жёстких маховых перьев. - Идём. У нас впереди, конечно, вечность, но ты всё-таки ранен.
Хранитель спрятал крылья, едва оказавшись позади Бергина. Пусть расценивает это, как хочет, сейчас любое его суждение - не ошибка. Пусть заблуждение, неточность - но не ошибка. 
Он, конечно же, умрёт, этот странный раненый то ли в бок, то ли в сердце человек посреди ночного парка. Конечно же. Но это будет не сейчас, и не в ближайшие лет тридцать так точно.

--------> Квартира Бергина

Отредактировано Alan (2012-07-13 00:45:56)

Сентябрь, 2013 год.
вечер: ветер затих. Воздух начал остывать. На небо появились редкие облака, солнце медленно, будто нехотя садится за горизонт. Тепло, но еще душно.
Температура воздуха: + 26

====> Квартира Тоно
Раз ты обычный человек, ты можешь жить обычной жизнью. Ты, сделав свои самые обычные дела, можешь пойти гулять по городу, скажем, зайти в парк, как все обычные люди. Твои мысли будут подобны твоим делам - они будут просты, обыденны, в них ты будешь решать всякую мелочь, как покупка новой одежды, выстраивание отношений с близким человеком, решение задачи, возникшей на твоей самой тривиальной работе. Ты имеешь право на то, чтобы быть лишённым мистики, на то, чтобы лишь иногда задумываться о том, что выходит за рамки человеческих возможностей, и тут же забывать об этом как о наивной сказке. И пока у тебя это право не отнимают, будь счастлив. Не стремись познать Иной мир, в котором каждый живущий - потенциальный воин, в котором у тебя, как у части некой категории сверхсозданий, есть не только природные союзники, но и кровные природные враги. Не старайся увидеть ауру, прочитать мысли, вызвать ветер. Потому что, узнав что-то из этой части Иного мира, ты будешь страдать.
Может быть, на тебя нападут люди, что захотят воспользоваться твоей осведомлённостью о мире теней. Если ты обретёшь некую силу, кто-нибудь может захотеть её использовать. Твоя новая раса может быть для кого-то в списке первоочередных жертв. А ещё, ты модешь просто оказаться не в то время и не в том месте, чтобы умереть как случайная жертва, подвернувшаяся под руку или как нежеланный свидетель.
Ты - обычный человек. Но сегодня в парке города ты можешь умереть от рук жителей этого Иного мира. Просто потому, что так совпало.
Не стремись к сверхсиле, ибо даже твой покой обычной жизни у тебя легко могут отнять.
Просто потому, что так совпало.

Почему демон выбрал это людное место? Да потому, что оно людное. Вполне может быть, что чудовище хочет убивать всё без разбору, может быть, оно хочет захватить чьё-то тело. Причин хватает. И работы теперь - тоже.
Сегодня в парке было относительно людно, и Шики это злило. Если бы ему требовалось выследить некоего оборотня или вампира, толпа помогла бы ему затеряться, раствориться, а потом - сгуститься серебряным клинком в теле противника, не давая никакой пощады дитю Тьмы. Подобная тварь могла владеть некой способностью, определяющей в нём, инквизиторе-онмёдзи, врага, но этого же могло и не быть, первоначально эти расы неспособны на такое. Но демон... Априори они умеют подобное от своего создания, это часть их хлеба, их воможности скрыться в мире людей, и толку Шики с толпы не было никакого. Хуже того - это мясо, снующее вокруг, будет очень неслабо путаться под ногами во время драки, к тому же, драка может быть после выложена на проклятии всякой секретности - ТыТрубе, недоброй памяти Ютубе. И тогда... не будем о грустном.
Остановившись около зелёной лавочки, где какая-то парочка, не обращая внимания, как и положено, ни на что, отдавалась лобзаниям, парень продумывал план действий.
Если отродье появится в толпе... неужели придётся всех этих статистов убивать? Ради дела можно, но по головке на новом месте работы не погладят. Собственно, с таким исходом операции меня туда и не возьмут - УИЭЭ вряд ли действует дуболомными методами. Ладно. Нечего пока морочить голову всякой фигнёй, пора вычислять врага.
Уж это-то делается относительно просто.
За влюблёнными голубками парковые деревья образуют неожиданно плотную рощу, очень даже кстати расположенную прямо посреди сего городского места отдыха. Идеально. Шики вошёл в рощу. Со стороны дорожки доносились разговоры, счастливые крики гуляющих с родителями детей, лай какой-то собаки... Все они надеются на спокойный вечер. Святая простота! Помнится, это сказал Ян Гус на костре Святой Инквизиции, когда некая старушка-Божий одуванчик бросила в порыве верности Церкви пару дровишек в огонь. И правильно, что сожгли. Вольнодумство - один из самых трудных врагов.
Но пора за работу.
Так как Шики пока не изучил светлую составляющую своей силы, он не мог использовать Янь в поиске враждебной ей Тьмы. Свет ищет Тьму, чтобы сражаться с ней, вечное противостояние давало миру энергию к жизни, движения вперёд не было бы, если бы миру не к чему было двигаться.Сила Света лучше всего бы сегодня подходила к поиску врага, ну, а раз её было мало, приходилось прибегать к прямо противоположному средству.
Демоны - до омерзения удивительные создания Творца. Именно он, кто, сначала поделив мир на Инь и Янь и увидев, "что это хорошо", создал Инь без той всегда присутствующей в ней частички Янь. Противоестественная Тьма - сколько ни глядеть в суть демона, не найти там ни частички добра. Её там нет. Аномалия, то, с чем должен бороться каждый. Именно это делало демонов, равно как и вампиров с оборотнями, объектом охоты Шики. И... врагом Тьмы, в которой есть Свет. Кто лучше неё знает себя? И кто больше всего ощущает диссонанс своих знаний о мире, когда видит демоническую сущность? Да никто. Эта Настоящая Тьма, что всесте с Настоящим Светом могли использовать онмёдзи, должна теперь показать потомку последних, где скрывается сотредоточие этой "негативной энергии".
Я изучу Свет. И стану истинным мастером онмё до. Если сегодня вернусь домой.
Круг диаметром в два метра окружает Наная Шики. Девять иероглифов, начерченные на ухоженной траве внутри круга у его края, образуют самое изестное заклятие против демонов: "Рин. Бёу. Тоу. Ся. Кай. Дзин. Рецу. Дзай. Дзэн." С внешней же стороны - знаки китайского календаря, символ контроля над временем. Круг располовинен кривой линией на символ дао, заклинатель стоит одной ногой на стороне тёмного, женского начала Инь, другой - на символе светлой, мужской сути Янь. На одной руке только что выпущенной из пальца кровью начерчена пентаграмма, "гобоусей" или "семан", на другой - решётка из девяти линий, "доман", у линий написано всё то же заклинание, что и внутри круга. Знаки с ладоней на уровне пояса смотрат ввысь. Никаких лишних жестов, криков, всплесков видимой обычному глазу силы. Только чтение молитв, закрыв глаза. Чтение их, чтобы начать читать пространство вокруг сквозь власть над временем.
Начнём охоту.
- Кидоу рэйкоу шигуу ни сёутэцуши, гантюу гошин, антин о эн кото о.
Лёгкая сила Света, омрачённого каплей Тьмы, плещется весёлыми брызгами перед мысленным взором Шики на левой стороне тела. Тягучая масса Тьмы, несущая в себе надежду каплея Света, вздымается одной волной на правой. И нужна сейчас именно последняя, Чёрное, которое будет удерживаться Белым от вреда людям. Оно и не сможет по-другому, юный маг не владеет по отдельности ни Чёрной, ни Белой магией. Он - Чёрно-Белый, такой, каким и является мир.
- Творец, создатель мира сего, несущего мои ноги внизу, открывающегося моим глазам вверху, от прошлого в будущее проложи мост, имя которому Путь. Дай единство его частям и укажи разрывающие его силы.
Власть над временем даёт власть над пространством. Белое и Чёрное перед глазами Шики плетутся в гармоничном вихре - Дао, Пути. Вроде бы он и серый, но, если всмотреться в буйство двух цветов, видна граница между его частями, она всегда есть. Есть только чёрное и белое, онмёдзи принимает в себя нечистоту, зная, что она уравновесится добродетелью. Он не серый, ибо серый - цвет неясного, неуясняемого и необъясняемого. Только Тьма и Свет... они будут держаться направления, заданного Шики до тех пор, пока... пока более сильная Инь не увидит аномалию и не освободится немного от пут Янь, увлекаясь к невозможной для неё силе.
Тёмный поток, окружённый нитями Света, течёт во все стороны от источника. Никто его не видит и не ощущает, ибо он и не мешает никому. Он лишь ищет врага.
Ну, в какую сторону потянет чёрный поток?

Отредактировано Nanaya Shiki (2012-09-08 11:37:34)

Прочёсывание мыслями реальности. Вместе с потоком ищем, ищем, ищем. Словно рыбалка, только чуть сложнее, куда потянет - там и враг, всё просто. И сложно. В-общем, всё, как всегда.
Южная часть парка - чисто.
Парочки, скамейки, пара салютов, собаки, дети, деревья... Лобуда, Инь не тянется ни к чему.
Восток - пуст.
Шики движением мысли послал поток через центр в западную часть. Нехотя, словно бы лениво переваливаясь с боку на бок, энергия изменила своё течение, набрала скорость и, пронёсшись около заклинателя, нпчала исследовать запад.
"Ну, где же ты?"
Прочесать крестом... теперь от окраин сектора к центру... Странно, что демон никак пока себя не проявил, такое создание только выйдя из онимон, должно начать деструктивные действия. И Шики их ждал. Потрадают люди, да, но демон, аномалия, исключение из принципа двух начал, будет вычислен. Почему охотник на нечисть должен думать, скажем, вот об этом бомже, прютившим своё отвратительно пахнущее тело за лавочкой? Шики - инквизитор, онмёдзи, но никак не спасатель. Он убивает врага, а другие думают, как помочь выжившим.
Запад чист.
Значит, на север? Сегодня там больше всего народу ввиду похода учащихся какой-то местной школы классами на коллективный отдых. Вот они, их отсюда видать: мальчишки, переговаривающиеся между собой о чём-то...  о чём-то? Да наверняка они с крутыми лицами обсуждают, что они сделают, когда увидят нечисть, только голоса у них дрожат. А девочки наверняка дрожат от страха и оглядываются по сторонам от каждого нехорошего шороха. И льнут, льнут к "крутым" мальчикам. А те и рады.
Шики быстро прикидывал, что же начнётся, когда демон проявит себя. Вот возникают онимон - "врата они", скажем, прямоугольные в рост парня. Из него вырывается шипастое непонятное создание, начинает направо и налево махать когтистыми лапами. "Крутые" тут же бросятся врассыпную, девочки - тем более, но что толку? Всё будет зависеть от практикующего онмё до. Шики должен будет просто прилететь в северную часть, дождаться, пока демон отвлечётся на пожирание особо невезучего студента, а затем атаковать. Только в спину, из-за деревьев, молниеносно сделать надрез в области шеи правой рукой и влить левой в него святую воду. Демон замечется, увидит Шики, который уже выхватит пистолет и выпустит в отродье всю обойму. Конечно же, этого не хватит. Враг атакует, Шики на ходу будет стрелять и уворачиваться, рисуя большую пентаграмму "семан", а затем он прорвётся в центр знака, коснётся демона тем же знаком на руке и...
Север - чисто.
Демона в парке нет.
"Чего?"
Нет, невозможно! Его обманули? Или ошиблись? Как так? Где враг? Где демон??
Ещё раз. Поток снова несётся через парк, ещё более тщательно Шики смотрит, куда его тянет. Возможно, склонение слишком слабое, его просто сразу не увидеть...
Чисто.
"Значит, нет??"
Чуть ли не трясутся от гнева пальцы, набирающие номер телефона информатора. А УИЭЭ ли это? А кто ещё? Больше некому. Трубку не берут. Значит, надо писать смс.
"Проверил парк. Врага? нет. Это точно. Что делать?"
В ожидании ответа парень присел на скамейку, где молодые влюблённые даже не думали заканчивать.

Прошло пятнадцать минут. Розыгрышем это быть не могло - разыгрывать-то некому. Или... Кай? Нужно будет с него спросить при встрече. Или всё же университет...
Молодого парня рвало изнутри на части. Столько надежд... и всё вхолостую! Демона нет, онимон тоже, вся подготовка, весь радостный настрой пропадает, ядом терзая дугу обманутого охотника на нечисть. Что за фигня??
Шики сидел на лавочке, задумчиво водя по крашеному дереву пальцем. Сколько же ему стоило спокойное лицо в такой момент... Ярость к обитателю Изнанки была готова влиться в руку, но выбрасывать-то руку не во что! Цели нет...
Шики встал и пошёл в сторону выхода, сгорая от злости неизвестно к кому. И какая разница, что под подошвой чувствуется чья-то туфля и что раздаётся женский вскрик, после чего его грубо окрикивает мужской голос:
- Э, слышь, ты, мудак, ты ей на ногу наст...
Что крепче: кулак или зубы? Если кулак принадлежит охотнику на нечисть, то ответ очевиден. Защитник дамы получил сокрушающий удар тыльной стороной кулака Шики и с расквашенной физией плюхнулся обратно на лавку, а нанёсший этот удар, не обращая внимания на вопли девушки потерявшего пару зубов, бросил на ходу:
- Да пошли вы все.
И ушёл.
====> Улицы японской части города.

Учтивая беседа без какого-либо намека на обязательства и необходимость быть кем-то другим. Астрид видела, что творилось с Меншей, но попросту не хотела этого замечать. Нет, на кой черт он ей сдался? Проронив фразу относительно кофе, ее лицо начало постепенно меняться. Беспокойство, блеклые воспоминания о катастрофе смыли ту небрежность к окружающим, немного смягчили девушку. Она задумалась о доме, произошедших событиях и обо все переменах, которые видела в метаморфе. Но нет, никакого сочувствия, только понимание и осознание того, что все в этом мире равны. Он смотрел на мир, словно через зеркало. Взгляд был туманен, возможно, в нем проснулось что-то необъяснимое для него самого. Кэйнер косо и с неким отвращением взглянула на едва отпитую чашку низкосортного кофе, ожидая реакции, ответа от знакомого. Но вдруг внутри что-то дернулось. Аристократка обратила свой безразличный взгляд на руку демона, которая достала... пистолет. Немного нахмурив брови, девушка с серьезным лицом ожидала дальнейших действий, но тут дуло направилось к ней. Сколько ужаса можно было прочитать в тот момент в ее взгляде. Одним рывком, девушка молниеносно вскочила с места и, развернув стул спиной к Менше, была готова в любой момент оттолкнуть его в мужчину. Настороженно, с какой-то ниоткуда не возьмись злостью, она сверлила взглядом  Данана. Звук затвора, да, не могло быть сомнений, он настоящий. Все мускулы девушки напряглись в ожидании. Индиго могла в любой момент толкнуть стул под ногой и броситься в атаку.
«Да что с тобой творится?!»
Ее действия перечили сами себе. Она нутром чувствовала, что он не выстрелит, но все же была в полной боевой готовности. Неужели ее заказали? Вполне естественно, что конкуренты хотят убрать ее и Феликса, но чтоб Менша? Ей было непонятно, что происходит. Сердце пыталось выскочить из груди, адреналин быстро наполнял тело энергией и силой.
- Bang, - монотонный голос, будто во сне.
На ее лице застыло выражение непонимания. Она наконец-то удосужилась взглянуть в глаза мужчины. Отрешенность, полузакрытые веки. Понимал ли он то, что делает? Аристократка выпрямилась, молча провожая взглядом Меншу в недоумении. Он бежал... бежал от действительности, мира.
«Что же с тобой произошло?»
И тут Кэйнер повернулась к людям. Подбежал старенький охранник с дрожащим в руках пистолетом, но вполне решительным лицом. Все семьи, вздыхая от страха, пятились под столами, пытаясь хоть как-то защититься. И все взгляды были прикованы к ней. Тут-то она не выдержала. Злость. То чувство, из-за которого умер не один человек. Именно им питается ненависть, жажда мести и зависть. Злость есть везде, и аристократку она не обошла. Резким движением индиго подняла сумку, кинула деньки на стол и, собирая остатки морали, вздохнула.
- Без паники, господа. Это был мой старый знакомый, который работает сейчас в спектакле. Этот засранец очень любит такие приколы с бутафорским пистолетом. Прошу прощенья за беспокойство.
Не оставаясь дожидаться реакции публики, девушка выпорхнула из кафешки, завернув за угол ближайшего дома. Отдышавшись и убедившись, что никто за ними не идет, аристократка взглянула вслед быстро уходящему метаморфу.
Она была на распутье. Индиго могла пойти за Меншей и разузнать, что произошло, или же поехать домой и забыть все это недоразумение. Что-то внутри сильно обеспокоилось. Да, они не были близки, но какая-то ее часть ХОТЕЛА пойти за ним.
Астрид прислонилась затылком к кирпичной стене и прикрыла глаза. Вероятно, ее заказали, но Данан в последний момент передумал убивать ее. И сейчас он, наверное, ищет тихое место, дабы разобраться в себе. Без свидетелей и лишнего шума. Да, и она сможет накрыть его там со всеми потрохами и выведать желаемое. И тогда заказчик получит по самое не балуй...
На лице аристократки возникла кривая усмешка. Злость переросла в некое сладкое подобие ненависти и желания предстоящей мести. Подождав еще несколько секунд, она вышла из своего укрытия и неторопливо пошла за ним, держа необходимую дистанцию.

Отредактировано Астрид Кэйнер (2012-09-16 13:15:39)

--> Начало (сентябрь 2013)
Полдень: на небе ни облачка, душно.
Температура воздуха: + 34

Яркие лучи горящего на небосклоне полуденного солнца приятно ласкали нежную кожу Кейко. Воздух был сухим и горячим, он обжигал лёгкие огнём при каждом вдохе, волосы на лбу и затылке слипались от пота и путались, а идти становилось труднее с каждым шагом. Жители города Легенд старались как можно скорее попасть в спасительную прохладу, если оказались на улицах в самое пекло, а остальные просто не входили из своих домов. Жизнь в городе почти остановилась.
Кейко, однако, хоть и чувствовала себя не комфортно под обжигающими лучами солнца, всё же не спешила возвращаться к себе домой. Она и без того слишком много времени там проводила, опасаясь, что её могут обнаружить и узнать о том, кто она есть на самом деле. В конце концов, ей действительно было чего бояться: уже не раз Хатти сравнивали с лисой, ссылаясь на её повадки, хитрость и даже внешность, как бы старательно она ни маскировалась. Всё это было сказано, конечно, в шутку и за дружеской беседой, но, памятуя о новых законах Города Легенд и о том, что здесь делают с такими, как она. Испугавшись разоблачения, Кейко сразу предприняла меры и теперь, прежде чем выйти из дома, она подолгу разглядывает себя в зеркале, опасаясь, что её «исключительность» недостаточно скрыта от чужих глаз. Даже сейчас, находясь в Центральном парке – сегодня едва ли не самом пустынном месте города – кицунэ с опаской оборачивалась и то и дело поправляла съезжавшую на лоб шляпку. Длилось это, впрочем, недолго, поскольку страх Хаттори почти всегда притуплялся примерно через пару часов. Сразу после того, как девушка свыкалась с мыслью, что с ней всё будет хорошо. Как ни странно, на практике это было очень полезно: Кейко меньше отвлекалась на свой внешний вид и оттого почти не привлекала к себе лишнего внимания. Во всяком случае, она на это надеялась.
Впрочем, сейчас в парке почти никого не было, и даже шум машин совсем не доносился до ушёк Кей. В это время все, как правило, на работе и лишь немногие жители Города Легенд, освобождённые от рутины, предпочитали проводить свободные минутки именно здесь. Однако сегодня погода мало располагала к прогулкам, поэтому девушка петляла по извилистым тропинкам в полном одиночестве, наслаждаясь тишиной, покоем и запахом леса, от которого уже давно отвыкла. И как бы сильно ни пекло солнце, Хаттории всё равно не ушла бы назад – слишком велик соблазн, чтобы так легко от него отказываться.
– Для меня это большое удовольствие созерцать кого-то напоминающие о том, что не я один обладаю отличительно чертой. Вы позволите мне полюбоваться вами? – услышав незнакомый мужской голос, неожиданно раздавшийся в звенящей тишине парка, Кейко испуганно дёрнулась и поневоле отступила назад. Задумавшись и отстранившись от реальности, она совсем забыла об осторожности и теперь с ужасом представляла себе, что её ждёт. Однако успокоившись и обернувшись назад, на скамейку, Кей с облегчением отметила, что юноша и сам принадлежит к числу «других», как, собственно, и она.
- Ох, скажете тоже… – смущённо пробормотала Хаттори, когда парень поднялся со своего места и жестом предложил ей присесть. С одной стороны, она с радостью бы хотела принять его предложение и передохнуть немного, но с другой Кейко с привычной ей осторожностью сомневалась, что ему можно доверять. Слишком опасно стало привязываться к людям, даже если они чем-то на тебя похожи. – Вы правы, встретить на улице себе подобного – действительно очень приятно. Жаль только, что удовольствие это очень редкое... Кстати, меня зовут Кейко. Кейко Хаттори, рада знакомству.
Кицунэ осторожно присела на самый краешек скамейки, смущённо улыбаясь незнакомцу и внимательно изучая его внешность - мало ли что.

Отредактировано Keiko Hattori (2012-09-24 01:50:48)

Кейко внимательно всматривалась в лицо незнакомца, стараясь запомнить его до малейших подробностей – просто по привычке, чем по какой-то острой необходимости. Она смотрела на него, будто припоминая что-то, будто видела уже когда-то эти аккуратные черты, тонкие губы и безупречно-карие глаза, так красиво мерцающие в свете яркого полуденного солнца. Кицунэ не была уверена, но возможно однажды она встречала кого-то похожего на её нового знакомца, кого-то, с кем она в прошлом была очень дружна или даже любила. Сказать сейчас было трудно, с тех пор, должно быть, минул не один год, а за это время мимо Хаттори пронеслось множество разных лиц, пойди, запомни все. Впрочем, теперь это было не важно, поскольку тягостное чувство необъяснимой тревоги, охватившее девушку в первые секунды их знакомства, теперь окончательно пропало, а на его место встало любопытство – ей уже давно не доводилось встречать кого-то столь похожего на неё саму.
- Рада познакомиться, – в тон Ламенто, ответствовала Кейко. Теперь, когда ей было известно имя парня, общаться с ним (да и просто находиться рядом) стало заметно проще, во всяком случае, стеснение тоже уже куда-то улетучилось, сразу вслед за страхом. – На самом деле, я не думала здесь кого-нибудь встретить. Погода сегодня, увы, не слишком к нам благосклонна. Но от этого новое знакомство кажется вдвойне приятнее, с какой стороны ни посмотри.
Кицунэ мягко улыбнулась Коное, теперь уже совсем без страха и опаски глядя ему прямо в глаза. Парень же в это время внимательно разглядывал её, судя по сосредоточенному взгляду и бегло рыскающих по ней карим глазам Ламенто. На секунду Кейко почувствовала, как запылали её щёки, но смятение быстро прошло, уступив место какому-то другому, редкому для неё чувству.
- Увы, мне редко удаётся увидеть кого-то вроде нас. Не знаю даже, либо мы слишком хорошо скрываемся, либо в Городе Легенд действительно осталось очень мало отличных от людей рас, – почти шепотом, на всякий случай, ответила Хатти, склоняясь едва ли не к самому уху парня. Конечно, он наверняка услышал бы её и без этого, в конце концов, неко обладают почти таким же острым слухом, как и кицунэ, но уж очень девушке не хотелось, чтобы их кто-нибудь подслушал. Ибо наказанием за неосторожность может стать даже смерть. – И прошу, не обращайся ко мне на «вы», не люблю официальных обращений, они слишком вычурны и пафосны. Куда приятнее общаться с человеком, как с другом, разве нет?
Кейко снова адресовала своему собеседнику доброжелательную улыбку, всем своим видом доказывая правдивость собственных слов. Она и правда не любила официальный тон и всегда предпочитала по возможности быстро перейти к обычному дружескому общению. Для Хаттори это действительно было удобно, ведь для неё время идёт гораздо медленнее, чем для обычных людей, и потому, чем скорее она перешагнёт через невидимую грань отношений, тем меньше им обоим придётся привыкать друг к другу. Следовательно, тем больше времени девушке и её собеседнику удастся провести время вместе. Кто-то говорил Кейко однажды, что однажды эта её манера заводить знакомых может обернуться для неё разочарованием и тогда сердце кицунэ будет разбито. А ломать – не строить, и на то, чтобы зализать свои раны, ей придётся потратить не одну сотню лет. Впрочем, Кей и без этих советов знала, что рано или поздно так оно и будет, однако привычка – страшная сила, она способна заставить человека сойти с истинного пути и повести его по опасной терновой тропинке.
- Не стоит извиняться, – удивлённо моргнула Кей, не сразу сообразив, о чём идёт речь. Однако когда поняла, Хаттори лишь отмахнулась от слов Ламенто. В самом деле, это не такая уж и запретная тема, в конце концов, кицунэ рождаются так редко не из-за того, что их биологический вид слаб и не способен к выживанию. Напротив, продолжительность жизни каждой лисицы значительно превосходит продолжительность жизни некоторых других рас, соответственно, им некуда особо торопиться с этим. – Всё в порядке, правда.
Кейко доброжелательно подмигнула Коное, словно бы уверяя его, что ни о какой обиде и речи быть не может. Да и очень уж девушка не хотела, чтобы парень винил себя за такой несущественный пустяк.
- На самом деле, я путешествую, – мечтательно протянула Хаттори, невольно вспоминая все свои прошлые места «стоянки». Их, впрочем, было не так много, чтобы развивать диалог на эту тему, однако воспоминания о днях, проведённых в пути, настойчиво пробуждали приятные ностальгические чувства. -При всём моём желании я не смогла бы нигде надолго остаться. Люди стали бы замечать, что с годами я почти не изменяюсь внешне, а найти правдоподобное объяснение этому феномену не представляется возможным. Вот я и кочую с места на место. А сейчас просто получилось так, что судьба застала меня здесь, в Городе Легенд. А как насчёт тебя? Ты тоже путешествуешь?
Кицунэ нетерпеливо дёрнула ушком, едва не смахнув с головы большую соломенную шляпу. Она уж и забыла о мерах предосторожности, и это было её самой большой ошибкой – кто знает, что случится, если кто-то обнаружит у неё хвост и уши?

Хаттори с искренним удовольствием наблюдала за Ламенто, поражаясь неожиданным переменам его настроения. Девушке даже казалось, что парень сам порой не знал как себя повести и потому постоянно метался от одного состояния к другому. Кейко нравилась эта непостоянность, она находила её очень милой, однако сам Коное, очевидно, считал по-другому. Во всяком случае, судя по смущённому румянцу, выступившему на его щеках.
- Именно поэтому я и ценю каждую такую встречу, – мягко улыбнулась Хаттори, невольно отводя взгляд в сторону. Она говорила истинную правду – людей с ушами и хвостом на самом деле было по пальцам пересчитать, во всяком случае, не так уж их и много попадалось на сравнительно недолгом веку кицунэ. Потому-то она и не любила все эти разговоры – будь таких людей больше, ей не пришлось бы постоянно покидать тех, кому отдавала своё сердце, и оно бы так не саднило от одной мысли, что рано или поздно придётся оставить кого-нибудь ещё. Эта суровая правда жизни была не по душе Кейко, да и она вряд ли кому-либо вообще могла понравиться. Новые нравы и законы Города Легенд обязывали каждого из них скрываться и избегать случайных встреч друг с другом, чтобы не дай Бог не навлечь на них беду или чтобы самому не оказаться в трудном положении. В любом случае, как ни крути, а минусов от такой жизни всё-таки намного больше, чем плюсов, и самый главный из всех – от неё, увы, никуда не деться. – Впрочем, и с этим следует быть осторожным, ещё неизвестно чем для нас могут эти встречи обернуться. Сейчас, для того, чтобы выжить, нужно держать уши востро – мало ли что.
Девушка неуверенно пожала хрупкими плечиками и всё-таки же, по-прежнему, не решаясь посмотреть в глаза Ламенто, буравила гравийную дорожку под своими ногами измученным тяжёлым взглядом. Вряд ли её можно было назвать трусихой, в конце концов, она была отличной охотницей и нередко выступала один на один с противником в неравной схватке, просто Кейко слишком уж привыкла к этому спокойному, размеренному образу жизни. И очень она не хотела менять его на какой-то другой.
- Несомненно, привычки – страшная сила, от них никуда не деться, – повеселев, кивнула Хаттори, оторвав, наконец-то, глаза от мелких камешков, неумело раскиданных на тропинке прямо под её ногами. - Так что не стоит извиняться, это всё пустяки.
Сними кицунэ сейчас свою шляпку, Коное непременно бы заметил, как нелепо дёрнулись от смущения её уши. Но сейчас она могла быть уверена, что парень не сможет понять, от чего она снова отвернулась от него, внезапно заинтересовавшись тонким ободком сиявшего на горизонте солнца. Оно было удивительно прекрасным на фоне желтеющих под его палящими лучами широких листьев деревьев и кустарников, как будто нарисованным на дорогом полотне чьей-то невидимой рукой специально для неё, прямо сейчас, всего за секунду до того, как Кейко подняла на небо свой уставший пронизывающий призрачную даль взгляд. Невольно губы девушки растянулись в блаженной улыбке, скрыть которую Хаттори даже не пыталась, вполне возможно, что Ламенто сочтёт её ответом на свои извинения, и, впрочем, отчасти так оно и было. Иначе стала бы она так открыто демонстрировать её едва знакомому человеку, пусть даже он и был схож с ней гораздо больше, чем оба они могли себе вообще представить.
- Заводить друзей не опасно, – мягко возразила кицунэ, по-прежнему пристально вглядываясь в огненный круг безжалостно палящего сверху солнца. Легенды говорят, что лисицы из её рода отличаются особой мудростью и хитростью, благодаря которой, кстати, многие до сих пор считают их всего лишь выдумкой. Это был их залог спокойной жизни, они могли спокойно существовать в мире, никак себя не проявляя, и в то же время, любой желающий мог узнать о них почти всю правду – стоило только заглянуть в особый словарь или справочник. Для этого обычно много ума не надо, даже ребёнку было дано сделать это без труда. Однако Кейко не считала себя такой. Во всяком случае, для того, чтобы считать себя мудрой, она прожила не так уж и много лет – в своём «мире» её посчитали бы ещё совсем малюткой, девочкой, которая только-только начинает учиться жизни. Впрочем, это не мешало девушке и кое-чему научиться, например, умению заводить отношения с теми, чья жизнь так коротка, что порой не успеваешь и удивиться, как его уже нет рядом. Поэтому Хаттори знала, что говорит, и хотела, чтобы Ламенто тоже понял, и по возможности запомнил. – Город Легенд действительно страшен тем, что для таких, как мы с тобой, здесь попросту нет места. Но, тем не менее, мы вынуждены существовать, и для этого нам необходимы друзья. Я повторюсь, заводить их не опасно – опасно чувствовать на себе ответственность за их безопасность, ведь кто его знает, чем для них может обернуться такое знакомство. А некоторые просто боятся, что мы можем нанести им физический вред, собственными руками (или же зубами, зависит от воображения потенциального друга), и поэтому они не понимают нас и не принимают. В этом мире всё гораздо проще, чем может показаться на самом деле. И дело не в деланной свободе, о которой ты сейчас говоришь, дело в вере и страхе, которым все подчиняются.
«Нет, мы для них всё ещё феномен, мы – их головная боль, с которой они пытаются разделать радикально, вырубая проблему под корень. Они считают себя сильными, властителями этого мира, а мы слишком привыкли прятаться и не выдавать себя, в этом мы им уступаем», - уже беззвучно продолжила Кейко, адресовав свою немую речь Коное только взглядом и печальной улыбкой. Она знала, что он её помёт лучше, чем кто-либо другой, и именно так, додумывая окончание фразы самостоятельно, а не дожидаясь её логического завершения. Ведь для каждого правда была своя – своя единственная, уберегающая от чего-то гораздо большего, чем просто внешняя угроза.

----> Театр "Дзёрури"
Сентябрь. 2013 год.
• день: поднялся сухой горячий ветер. Яркие лучи солнца согревают землю и прохожих. Воздух сухой и жаркий. Вокруг все зелено - трава, листья, цветы. На солнце невыносимо находится - слишком жарко.
Температура воздуха: + 34

Долг композитора выполнен, теперь можно безвозвратно окунуться в суетливый город.  Нет смысла после работы заходить домой, поэтому я сразу же последовала в парк, уже зная с кем не буду скучать.  Стандартный обмен смсками:
«Хочу увидеть тебя. Давай встретимся? Скучаю в центральном парке на нашей лавочке. Отказы не принимаются ». Через несколько лет  общения с человеком невольно появляются места, которые называешь совсем незначимым словом, но вы вдвоём никогда не спутаете. Так вот мы знали, что наша лавочка это  милое укромное местечко под деревом недалеко от фонтана, и никакая другая скамейка под это обозначение не подходит, как бы хороша она не была.
Уже уходя с театра, я знала, что буду праздно шататься по городу, поэтому сразу написала Шио, заранее просчитав её график работы и зная, что сегодня ночью у неё был выходной. Никакой другой серьезной причины, чтобы отказать мне, я не видела.  Сделала вскидку на то, что девушка будет еще спать, поэтому я могу не спешить. Прежде чем пойти в парк прошлась по алее, купила холодной воды и присмотрела несколько безделушек.  Деньги жгли карманы, надо было срочно их тратить. 
Едва ли избежав пару неприятных для меня встреч, я решила все же покинуть аллею и  направиться в парк.  День был в самом разгаре, и я уже боялась, что наше любимое место займут,  и я оказалась права. Но опускать руки я не стала,  ведь на лавочке сидела какая-то девица, и прогнать её не составит никакого труда.
Не спрашивая, можно ли присесть, я  нагло умостилась  рядом с девушкой. Ну я ведь не парень, чтобы любезничать и флиртовать на этот счет. Да  и заштукатуренная блондинка вовсе не в моем вкусе. Театрально вздыхаю и достаю книгу, делаю вид, что читаю, на самом же деле начинаю хитрить с магнитными полями, заряжая воздух.  В коне концов девушка почувствует дискомфорт и сменит свое местоположение, что мне и нужно.  Но ждать пришлось этого долго, наверное, нынешнее поколение настолько облучено техникой, что  уже совсем потеряли свою чувствительность. Нервно листаю книгу и с укором кошусь на девицу, мысленно выгоняя её.  Прошло минут десять, не менее, прежде чем меня оставили в одиночестве. Уже договорившись с кем-то о встрече, блондинка ушла  в даль. Я  наконец расслабилась и попыталась усесться на лавочке так, чтобы никто не захотел пристроиться рядом.  Но как не крути меня одной слишком мало для этого.
-Ну же Шио, ты гдее? – тихо протягиваю гласные, и скольжу взглядом по парку  в надежде встретить знакомую фигурку.  Время тянется слишком медленно, и дабы ускорить этот медленный вальс, одеваю наушники и включаю музыку.

Хаотичное движение разносортных масс приобретало смысл, когда я смотрела на них с музыкальным сопровождением. Кому-то удавалось угадывать ритм музыки и абсолютно случайно двигаться в такт, а кто-то  был безнадежно неуклюж. Это злило и забавляло одновременно. Но как бы танец гаденьких утят не увлекал, я все одно с нетерпением ждала, когда на горизонте появится силуэт высокой брюнетки. Прищуриваюсь от света и внимательно вглядываюсь в прохожих, но не замечаю своей милой Ши. С нетерпение кручу в руках телефон – еще немного и на Миллер обрушиться град звонков. Не дай бог это негодяйка меня решила кинуть, самолично приеду к ней домой, вытяну из постели и надаю по наглой заднице. Вот определённо еще дрыхнет. Моя милая Ши – так я порою называла подругу, особенно, когда смела напиваться и проявлять к ней нежные чувства.  С этой девушкой я могла позволить себе множество исключений, я не теряла своей манеры, но такой как она, меня мало кто видел. Не знаю, что послужило этому причиной, но только её я действительно подкалывала, дразнила, будила рано утром,  но, конечно же, только из сильнейшей любви. В общем с ней я могла позволить многое, позабыв о совести.
Конечно же, даже в тени дерева и рядом с фонтаном было слишком жарко, чтобы сидеть в пиджаке, поэтому я его сняла и кинула рядом. Надо будет на пляж сходить, пока не похолодало. Мысли о морской прохладе и соленом ветре возбудили множество ассоциаций, которые заставляли меня стать  трепетной девчонкой. Даже пережив все, что было, я оставляла эту необъяснимую дрожь в теле и приторность в венах, а дышать становиться совсем тяжело, да и на губах появляется не совсем уместная улыбка. Встряхиваю головой, убирая с глаз  непослушные пряди и наконец, вижу долгожданную Ши. Еще до того, как девушка приблизилась ко мне, я вытянула з одного уха наушник и потянула к подруге руки в надежде на объятья, хотя и прекрасно знала, что подобного мне не перепадет. Но я не огорчилась, когда девушка уселась рядом со мной, позабыв об обнимашках,  и нежно погладила лисицу по голове. 
-Ну а как же, родная? Надо же тебя в свет вытягивать. А то со своей ночной работой совсем тощей и бледной стала, айайай, - красиво и правдоподобно изображаю заботу, - мда.. погодка сегодня солнечная, -  пытаюсь увидеть за кроной дерева солнце, которая стало в зените и щедро одаривала землю теплом.
-Сегодня как всегда: покорять мир,  смотреть на облака и говорить о смысле жизни, - будничным тоном выдала все планы, как есть, зная, что если скажу, что планов у меня как таковых нет, то меня прибьют прямо тут, даже не спросят о последнем желании.
-А когда стемнеет, мы выпьем не одну бутылку вина и пойдем танцевать под луной на крыше нашего дома. Хочешь? - улыбаюсь, и ложу свою голову поверх головы Шио. Неплохо было бы воплотить все эти задумки, какой бы день шикарный получился, но нужно вернуться к делам более земным. Чувствую под щекой еще влажные волосы, раз не высушила и не уложила, значит, все же спешила, и я была права – к моменту написания смс Шиона была еще в постели. Простая логичная связь.
-Ты хотя бы позавтракать успела?  Хочешь – можем пойти перекусить.  Расскажешь мне, как твои дела, давно ведь не виделись, хотя и живем в одном доме, - хотя в предложении было много предпосылок к действию, я все еще не спешила вставать. Последнее слово оставалось за Шио, да и под тенью дерева я настолько расслабилась, что придется долго собираться, чтобы подняться и куда-то пойти, да и песню* хотелось дослушать.

*Calvin Harris ft. Florence Welch – Sweet Nothing