Town of Legend

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Town of Legend » Европейская часть города » Казино "Блеф"


Казино "Блеф"

Сообщений 331 страница 359 из 359

1

http://savepic.su/1908666.png

Вход

Казино расположено практически в центре города и занимает первые пять этажей высотного Скай-Тауэра. Собственно, владельцу казино он принадлежит целиком, но остальные этажи в основном сданы в аренду.
У входа, точнее, у въезда обнаружится просторная закрытая парковка, роскошное, отделанное черным и белым мрамором крыльцо, залитое немигающим янтарным светом – никакой безвкусицы с разноцветными мигающими огоньками вы здесь не увидите.
Далее находится гардероб и несколько касс, где деньги можно обменять на игровые фишки. Вход платный.
Из просторного вестибюля, в центре которого среди небольшого декоративного бассейна с фонтанами возвышается бронзовая статуя богини удачи. ведут несколько выходов – два ведут в небольшие полутемные залы игровых автоматов и один – в расположенные один за другим большой и малый игровой зал.
Стоит заметить, если будете внимательны, то в некотором отдалении обнаружите еще одну дверь. Те, кто играет там, обладают завидной толщиной кошельков, хорошим вкусом и, что неудивительно, полнейшим нежеланием отираться среди простых игроков.
Что заставляет сердце биться быстрей, а ладони – покрываться потом в предвкушении? Естественно, знакомая всему городу вывеска. Вы у входа в святилище Фортуны и, похоже, сегодня вам предстоит принести на ее алтарь немалую жертву, ведь вечер только начинается.

Игровые залы

Как таковых, залов несколько.  Главными, конечно, являются большой и малый залы, отделенные друг от друга только золотистой аркой. Здесь расположены многочисленные игровые столы – рулетка, блэк джек, покер, секу – главное, чтобы в самый неподходящий момент не кончились фишки. Окон, что неудивительно, в казино нет, нарядный зелено-золотистый и черно-белый дизайн, яркий свет и музыка смывают все различия между ночью и днем, остается только ощущение непрекращающегося праздника, так поздний вечер чарующе-незаметно перетекает в ранее утро. У большого зала очень высокий потолок, а вдоль дальней стены, над входом в малый игровой зал проходит широкая галерея, ведущая в прочие помещения казино и с двух сторон зала оканчивающаяся мраморными лестницами.
В двух небольших и полутемных помещениях, освещенных только яркими мониторами и сетью мелких лампочек на низком потолке, стоят игровые автоматы и публика там играет, как вы понимаете, не самая изысканная.
Будто в насмешку, ярчайшим контрастом являются несколько недоступных для простых смертных VIP-залов, хотя их уместнее назвать всего лишь комнатами. В каждом помещается только один стол и, стоит сказать, дизайнер, который трудился над их оформлением обошелся владельцу казино в немалую сумму.
Вот они, обители и кельи, со всеми алтарями и иконами. Здесь ежевечерне совершаются служения… правда, в имя совершенно разных богов. Кто-то здесь зарабатывает деньги, кого-то сюда приводит азарт и неистребимая жажда игры. Как очевидно, абсолютное большинство посетителей относится ко второй категории. Заведение всегда в плюсе.

Бар-ресторан

Находится это оформленное в достаточно современном стиле заведение на втором этаже и попасть туда можно прямо из большого зала. Напротив стеклянной двери тянется барная стойка, чуть дальше и направо – столики для публики попроще, налево – уютные полузакрытые ниши для более состоятельных клиентов. Стоит ли говорить, что подаваемые меню в этих двух секциях разительно отличаются друг от друга?
Пристанище проигравшихся в пух и прах неудачников и место, где усталые игроки берут тайм-аут, это не столько бар, сколько полноценный ресторан с довольно неплохой кухней, которой не брезгует и сам владелец.

Номера

Те, кто ходят в казино развлечься и отдохнуть, а не лихорадочно попытаться заработать, прекрасно знают, что если обратиться к белобрысому администратору, то можно продлить вечер и в уютном номере в теплой, а иногда даже горячей компании. Здесь тоже подают меню, только вот в нем вас встретит чарующее разнообразие работающих в казино умелых и дорогих проституток, способных не только развлечь посетителя в постели, но и изобразить вашу партию за игровым столом. Говорят, какая-то из них приносит удачу, но все слухи, слухи…
Эти «комнаты отдыха» расположены этажом выше и провести вас туда сможет только кто-либо из персонала (неписи).
Стоит отметить, что, обзаведясь бездомным и странноватым начальником охраны, больше похожим на забитую девочку-подростка, владелец казино милостиво освободил для нее один из номеров.
Можно ли снять шлюху в казино «Блеф»? Дружок, не задавай глупых вопросов. Здесь торгуют не только цветными фишками. Девочки, мальчики, выпивка, наркотики – все, что пожелает клиент, все под утонченным этническим соусом.

Служебные помещения, крыша

Из самого интересного стоит отметить крышу со смотровой площадкой, небольшой торговый центр несколькими этажами выше казино и многочисленные офисные соты, занявшие большую часть этажей башни. Естественно, вход в неиспользуемую казино и потому сдаваемую внаем часть здания, совершенно отдельный и даже въезд с другой стороны, войти туда может любой желающий. Здесь же находится выход на крышу. В служебные помещения игорного дома, не сообщающиеся с остальным зданием, попасть достаточно затруднительно, следует заранее приготовить речь для бдительной охраны.
Знаете, принадлежащий владельцу «Блефа» Скай-Тауэр, на первых пяти этажах которого расположено казино – та еще лисья нора и отнорков в ней хватает выше крыши. Пожалуй, стоит сказать, что в небоскребе имеются, как это не странно, лестницы, лифты, комнаты охраны, многочисленные кабинеты персонала, хранилища, технические помещения и многое другое.

Кабинет хозяина казино

http://s53.radikal.ru/i140/1001/98/ea47ea598d84.jpg

0

331

Arm yourself because no-one else here will save you
The odds will betray you
And I will replace you
You can't deny the prize it may never fulfill you
It longs to kill you
Are you willing to die?

Мэйв была довольна – столы уступали натиску танцовщиц, постепенно теряя свою первозданную новизну, зрители были увлечены действом, а не игрой, и казино несло значительные убытки… А если учесть, что кто-то снимал это еще и на мобильник… В общем, по всем статьям месть удалась. Джига закончилась, танцовщицы поскидывали туфли, а диджей запустил иную мелодию, теперь куда больше подходящую для стрип-клуба.
Мэйв знала где находится кабинет Ориаса. Прошлый управляющий казино был раз за неплохую сумму прислать ей копию плана здания, даже не поинтересовавшись зачем. У них была еще примерно минута. Помощник Бреннан собирал с пола туфли и плащи, не отвлекаясь на плавные движения бедер танцовщиц. Они не должны были забыть здесь ничего. Валькирия была верной себе и в этом случае и ни в коей мере не собиралась подставлять своих девочек. Для всех них были сняты номера в гостинице под чужими именами, а машины должны были поменяться по середине дороги, чтобы их было не найти. Двое высших останутся разбираться между собой в клубе, но это не значит, что кто-то из них не решит вмешать людей. Ирландка не хотела, чтобы это случилось.
Поворот, движение, глубокое плие… и вот танцовщицы вновь поднимаются, осыпая зрителей улыбками…и мелкими блестками… Ориас разорится на уборщице, как она на своей дизайнерской мебели. Месть не должна быть равной своей причине. Она должна быть сильнее и разрушительнее, чтобы было не повадно.  Новый поворот, па, - все как на репетиции.
Мэйв помнила, когда впервые начала преподавать танцы.. Она закончила балетную школу, много лет танцевала сама, но все же не считала себя хореографом.. пока в один не самый прекрасный день ее хореографа не задушил в постели собственный жених, а замену быстро найти не удалось. Так и началась карьера ирландки еще и на этом поприще.. весьма успешная, надо сказать.

Легкие юбки слетают с танцовщиц как по команде, оставляя в подобие слитных, но весьма открытых купальников… Помощник Мэйв забирает юбки и ставит под столиками, на которых танцуют девушки, пары балеток. Все, чтобы подготовить уход.
- Машины готовы – это уже в наушнике.
- Закругляемся, - командует Мэйв, и музыка тут же стихает. У них совсем мало времени. Девушки спрыгивают со столиков, надевая балетки и вместе с ди-джеем и помощником ирландки скрываются из зала. – Это были девочки из стрип-клуба Wired. Надеюсь, выступление вам понравилось.
Высшая говорит что-то еще не обращая внимания на собственные слова. Она занята. Пытается сделать так, чтобы отход прошел без эксцессов. Внимание тех, кто попадается на пути танцовщиц отвлекается клановой способностью. Они все рассчитали – выбрали не центральный вход и не задний – они шли через кухню и гостиничные помещения к тому выходу, куда привозят продукты и откуда вывозят мусор. Машины с водителями уже ждали там. Когда начинаются разборки между сверхъестественными существами, смертным лучше стоять в стороне. К сожалению, очень малое количество людей это понимало… Те, что работали на Валькирию, были из догадливых. Они уехали и впереди их ждали сменные машины. У Мэйв заломило виски, но она ждала, прежде чем «отпустить» сознание охранников, которые могли видеть отъезжающие машины.

А потом все ее существо заполнило чувство предвкушения. Даже если сегодняшняя ночь для нее станет последней, никто не сможет сказать, что она провела ее зря. Кровь  и сила пели в танцовщице, а она готовилась к встрече со своим соклановцем… который вызвал такую бурю чувств, заставляя девушку наконец почувствовать себя живой после стольких лет.  Высшей казалось, что она чувствует шаги Вьеррмонта. Как тогда, когда она не могла выйти на сцену клуба до окончания номера, но уже чувствовала его присутствие. Она знала, что он идет за ней, она знала, что он не простит ее выходку… но мы еще посмотрим кто кого в этой безумной партии.  Еще секунда. Сердце пропускает удар. Если бы она была человеком, ее руки бы стали ледяными от волнения… Но сейчас Мэйв просто на несколько секунд перестает дышать, а потом с усилием выталкивает воздух из легких, вновь запуская естественный для смертных процесс.
Она слышит его шаги и уже предчувствует его разочарование, когда он не найдет танцовщиц. Интересно, не заржавеет ли у Ориаса устроить кровавую баню в собственном казино, привлекая внимание не только СМИ, но и куда более опасных существ? Мэйв ждет… и когда вампир почти влетает в зал, на ее губах, идеально накрашенных алой помадой, появляется улыбка. Вьеррмонт не просто зол, он в бешенстве, если бы взглядом можно было убивать она была бы мертва уже раз двадцать.
- Здравствуй, Ориас, - и девушка делает шаг навстречу высшему, не опуская взгляда.

+1

332

Мэйв немного просчиталась, выбрав для мести конец ночи. В такое время завсегдатаи с уже пустыми или полупустыми карманами потягивают коктейли и ищут чем заняться, так как фишек на игру не осталось. Либо же печально топают в направлении дома. За столами остаются лишь самые стойкие, которым идти, в общем-то, некуда, кроме пустой квартиры, не согретой даже котом. Либо же те, у кого идет игра не на жизнь, а на смерть.
   В принципе - фишки соберут, убытки возместят. Крупье казино вышколены до такой степени, что запоминают номиналы и количество блестящих кругляшек на начало игры. Так что никто не останется обиженным. Особенно те, кто за пару раздач умудрился проиграться в ноль. Персонал, руководимый начальником охраны, уже снует меж столами, с ловкостью собирателей жемчужин подцепляя разлетевшуюся валюту "Блефа". Возможно, часть фишек даже не будет носить на себе отметки каблуков, подбитых железом. А вот столы выльются в звенящую копеечку. Зеленую такую... Большую-большую...
   Но Вьеррмонту на это сейчас плевать. Жестом приказав двум телохранителям присоединиться к остальным сотрудникам вампир с каждым шагом близился к своей цели. Он даже не заметил удивление во взгляде вышколенных войной мужчин. Ведь наниматель почти никогда не позволял им отходить далеко. А за сегодняшнюю ночь их услуги не потребовались уже дважды. Правда, в их обязанности не входило задавать лишние вопросы. Потому они занялись тем, что хорошо умели - возвращать ситуацию из апогея в нормальное русло. Их лидерские качества привлекли Ориаса в первый день встречи, потому следует ими пользоваться. Да и приказы - вот что действительно хорошо умеют не только отдавать, но и понимать военные.
   Высший шагнул из темноты коридоров, даже не глядя в сторону разбитых обувью столов. Никто не будет ловить девушек из стрип-клуба, когда организатор сам решает сдаться на милость врагу. Пока не будет... А там время покажет. Что-то очень древнее и злое проснулось внутри, ощутимо ворочаясь в груди. Примерно по центру, чуть пониже сердца. Кажется мгновение - и жуткий монстр наподобие Чужого или Хищника вырвется на волю, устроив кровавую баню. Но... Этого нельзя допустить. Отыгрываться на людях за игры более развитых существ негоже. Ну, убьет Ориас танцовщиц. И что? Это не принесет облегчения. Или сладкого чувства расплаты. Только холодные бездыханные трупы с немым вопросов остекленевших глаз. Куда интереснее поквитаться с массовиком-затейником лично. Тет-а-тет, так сказать.
   Знаете, вампиров не запугать пытками, летаргией или смертью. Все это, конечно, нежелательно, но вовсе не страшно. Потому столь банальные, хотя порой эффективные, человеческие методы придется отложить в долгий ящик. И поднапрячь извилины, чтобы подать не просто холодное блюдо мести, а красивейший десерт.
- Здравствуй, Ориас.
   Мэйв опрометчиво делает шаг навстречу вампиру так легко, словно он собирается её обнять ака возлюбленну. И только безумный блеск льдисто-синих глаз выдает истинные намерения. Он убьет её. Как только дотянется - так сразу. Разогретый абсент глаз насмешливо сверкает в приятном полумраке. Вызов?.. Вампиресса либо слишком смелая, либо слишком глупая, чтобы не уйти, пока время суток позволяет. До появления солнца - считанные минуты. Хотя этого вполне достаточно, для занятия пассажирского места в тонированной машине. Возможно, следовало дать Вьеррмонту время немного остыть - и все сложилось бы абсолютно иначе. Вот только...
   Высший хватает танцовщицу под локоток. Словно бизнесмен провинившуюся девушку-куклу, сопровождение которой необходимо исключительно для поддержания статуса. Изящные светлые пальцы тисками сжимаются на черной ткани плаща, составляя острый контраст. Он взбешен? О да. Лед вампирической сущности буквально трещит по швам, обещая вот-вот разлететься мириадами смертельных осколков, не минуя своим поцелуем никого. Ориас подходит вплотную. Намеренно медленно проводит свободной рукой по пламени рыжих волос и подносит прядь к лицу, вдыхая аромат. Все это происходит с каким-то маньяческим наслаждением, словно он - убийца, сдергивающий со своих еще живых жертв скальпы одним движением.
   Идея расплаты появляется искрой в затуманенном яростью сознании. Мысли тут же становятся кристально-прозрачными и холодными, ака ключевая водица в горном озере. Отвечать разгромом на разгром - не принесет ожидаемого эффекта. А вот если проучить непосредственно виновников торжества... Уголки губ Вьеррмонта дрогнули, обнажая острые резцы и складываясь в шизофреническую ухмылку. И она не несет ничего хорошего той, кому адресована. Как если бы улыбался ботаник-извращенец, готовящийся оторвать пойманной наглой мухе крылышки, и заставить беспомощно ползать по столу.
- Здравствуй, Мэйв. Рад тебя видеть.
   Он тянет её за собой. Совсем недалеко - в вип-комнату. Там им никто не помешает поговорить по душам. Навстречу выходит официант, в руках которого - поднос с посудой. Встретившись взглядом с владельцем казино, перепуганный парень лет двадцати пяти едва ли не вжимается в стену. Ориас его игнорирует ровно до того момента, как блестящая поверхность одного из приборов не привлекает внимание высшего. На мгновение остановившись, он берет что-то с подноса. Рассмотреть в полумраке коридора невозможно, что именно. Остается лишь строить догадки.
  Пара шагов - и они в небольшой, но довольно уютной комнате. Дизайн, надо отметить, очень сопутствует настроению владельца казино - белые стены, измазанные брызгами крови. Дверь плавно закрывается за вошедшими, теперь уж точно отрезав путь к побегу. Вампир отпускает Мэйв. Поворачивается к ней. Медленно начинает обходить, касаясь пальцами изящного плеча.
- Ты довольна собой? Вижу по глазам, что довольна.
   Оказавшись за её спиной - Вьеррмонт собирает рыжие пряди, что горят пламенем в его ладони. Сжимает... Чтобы в следующее мгновение провести по ним острым лезвием ножа. Это сродни надругательству - вампиры слишком ценят красоту волос, чтобы вот так их лишиться. Не в дорогом салоне - а в вип-комнате казино от заточенной стали ножа для рыбы. Но наслаждение для Ориаса от этого действа - подобно мощному героиновому приходу. Опьяняющее, заставляющее тело покрыться мурашками, - так непривычно и так по-человечески.
   Огненные пряди сыпятся ржавым снегом сквозь светлые пальцы на пол...
   И если сегодня они убьют друг друга - это того стоило.

Подарок|к посту)))

http://s1.uploads.ru/i/mowZU.png

Отредактировано Orias (2012-07-01 16:18:51)

+1

333

It was the wrong plan in the wrong hands
The wrong theory for the wrong man
The wrong lies on the wrong vibes
The wrong questions with the wrong replies (c)


Они появляются в зале почти одновременно – Ориас и пара бугаев-телохранителей за его спиной. Вампир явно заставляет себя притормаживать, чтобы казаться пусть и взбешенным, но человеком. Осаживает охранников, как собак, заставляя присоединиться к остальным. Надо признать, что персонал казино вышколен что надо – как только их разумы отпустила способность Бреннан, люди начали споро заниматься делами, стремясь восстановить порядок и минимизировать убытки. Похвально. Служащие Валькирии сделали бы то же самое.
- Здравствуй, Мэйв. Рад тебя видеть.
- Я не сомневалась, что мы еще встретимся, - улыбка девушки буквально сочится сладким ядом, но у высшего должен быть на такие выходки  иммунитет. Похоже, он не хочет устраивать сцену здесь и подходит ближе, касаясь Мэйв и сжимая пальцы на ее руке. Девушка зашипела – сила давления определялась как болезненная в переводе на человеческие мерки и реакция пришла на автомате. Слишком долго она жила среди людей – выработала привычки, чтобы не отличаться… по крайней мере внешне.

Они проходят мимо клиентов и служащих казино, некоторые из них провожают взглядом странную пару. Мэйв едва замечает, как брюнет подхватывает с подноса что-то блестящее, но не может рассмотреть что из-за полумрака и непрекращающегося движения… Вип-комната была оформлена в очень даже вампирском стиле, но ирландка не любила белый цвет. Он напоминал ей больницу или лабораторию, а вот так, с «кровью» на стенах ощущения только усиливались. Мужчина отпустил ее обходя полукругом и едва касаясь плеч…
- Ты довольна собой? Вижу по глазам, что довольна.
О да, она довольна, довольна, потому что в его затянутых льдом синих глазах читается глухая ярость, которая так и просится наружу. Каким будет твой следующий ход, Вьеррмонт. Мэйв терпеливо выжидает, позволяя Ориасу кружить вокруг нее, как хищник кружит вокруг жертвы… Но неужели он думает, что она действительно в полной его власти? На мгновение Валькирия позволяет себе еле заметную усмешку и опускает взгляд… Зря… Всего мгновение и слышится звук, который сложно с чем-то спутать и который так часто звучит в салонах красоты…

Волосы… Люди говорят, что волосы – не зубы, отрастут… Но у вампиров регенерация позволяет вырастить даже новую руку или сердце, что уж говорить о зубах. Клыки как необходимый атрибут, и вовсе регенерируют очень быстро… Волосы вырастают тоже быстрее, чем у людей… но не за ночь, как в культовом «Интервью с вампиром».
Мэйв не зла. Мэйв в бешенстве! Неужели Ориас испытывал к своим волосам что-то подобное, раз решился на такую месть? Парикмахер ирландки стриг ее… вот уже 125 лет. Это был низший вампир, но в своем деле он был настолько хорош, что общаться с ним было почти незазорно. За все эти годы никто, кроме него не прикасался к волосам вампирессы ножницами. Она даже оплачивала переезды мастера из страны в страну. Оно того стоило… И сейчас все труды Вильгельма пошли прахом по прихоти брюнета. И это значило слишком многое.
Существовало племя, мужчины в котором отращивали волосы, заплетали их в косы, и обрезали только когда терпели поражение в бою. Чем длиннее были волосы, тем более уважаемым был член племени. Конечно, в современном мире это не так… но отношение Мэйв к своим волосам было исключительно трепетным, и она никому, никому не позволяла решать за нее какую прическу носить. И это значило, что как минимум один из высших сегодня умрет.
Не было пафосных фраз, не было игры слов и пустых угроз, вампиресса не произнесла ни звука. Если брюнет смотрел ей в глаза, ему могло показаться, что в них блеснули слезы… а может просто свет вип-комнаты так отразился от изумрудной радужки.

Мэйв рванула вперед со скоростью, недоступной человеку, недоступной даже большинству высших вампиров… Ярость придала сил, и ирландка выхватила нож у Ориаса с такой легкостью, словно его удерживал ребенок… и воткнула высшему под ребра. И повернула. И снова воткнула. Вампиресса не заметила, что буквально рычит от отчаяния, когда отбрасывает бесполезную железку в сторону. Теперь удар с левой прямо в челюсть, грубо, по-мужски, потому что и синеглазый поступил совсем не по-джентльменски. На скуле высшего остается ссадина от кольца рыжеволосой, но этого мало. Удар коленом под дых – теперь мужчина оказывается прижат к стене маленькой комнаты… Небольшая пауза – от резкого движения порвалось платье, отвлекая на себя внимание ирландки, но уже в следующую секунду вампиресса озадачена поисками отнюдь не нитки и иголки, а предмета, которым можно лишить вампира головы. Можно, конечно, попытаться разорвать его на кусочки голыми руками… но это слишком долго, к тому же он будет сопротивляться... Кажется, ее совсем не заботит то, что за окнами скоро начнется рассвет, а просто так она не выйдет из казино, полного охраны, после убийства его владельца… Но все это сейчас неважно – в Валькирии ярким цветком горит ярость и пламя ее сжигает все на своем пути, даже многовековой опыт и здравый смысл. Было ли ее безумие врожденным или со временем все так или иначе сходят с ума? Мэйв не знала…  Но, задетая Ориасом так глубоко, она готова была взорваться, как нитроглицерин на солнце…

+2

334

I'm so glad you came I'm so glad you remembered
To see how we're ending our last dance together
Reluctantly cautiously but prettier than ever
I really believed that this time it's forever

   Нож - не ножницы. Он не щелкает, тем самым скрепляя печатью звука смертный приговоре. Лишь плавно входит в масло волос, нещадно уродуя. Каждая перерезаемая жилка гранатового пламени едва ли не звенит, словно лопнувшая под смычком струна скрипки. Тончайшая музыка для ушей Ориаса. И громовой раскат для Мэйв. Девушка замирает, словно статуя, выполненная из редчайшего мрамора в лучших традициях Микеланджело. Вампир не чувствовал, но отлично видел, как напрягается её грациозное подтянутое тело. Будто хищник, группирующийся перед прыжком на буйвола, могущего своими огромными рогами проткнуть нападающего насквозь. Даже жаль, что ткань черного плаща поверх изумрудного платья, не давала в полной мере насладиться подобным зрелищем.
   Вьеррмонт делает несколько шагов. И еще один. Теперь он стоит напротив танцовщицы, удерживая в руках предательски-острый предмет. Кажется, что линия лезвия отливает багряно-рыжим цветом и вот-вот с неё сорвется несколько капель крови. Но, увы, это лишь игра света на серебре стали. А вот влажный блеск зеленых глаз - игра или реальность? Невольно у Ориаса возникает ассоциация с тсаворитом. Очень редким драгоценным камнем, имеющим насыщенный темно-зеленый цвет. Словно водоворот бездны на самом дне горящего абсента. Он затягивает, заставляя захлебываться обжигающим высокоградусным напитком и понимать - пропал. Без шанса на спасение. Высший невольно трясет головой, словно отгоняя наваждение.
   У каждого шока существует собственный таймер, отсчитывающий время до взрыва. Эмоционального феерического "ба-бах". В это же время невероятное количество адреналина впрыскивается в кровь, давая возможность творить немыслимые ранее вещи. Так уж устроена психика. Не важно - человек ты, или вампир. Потому у вампира остаются какие-то жалкие секунды до момента, как Мэйв окончательно осознает, что случилось с её некогда шикарной огненной гривой. И вот тогда в её глазах взорвется изумрудное солнце...
   Взорвалось...
   Только что...
   Ни слова. Ни вскрика. Ни ругательств. Только несколько точных, невероятно быстрых движений. Настолько быстрых, что Вьеррмонт едва успевает их осознать, не говоря уже о том, чтобы увернуться. Холод ножа покидает сжатые пальцы, перекочевывая куда-то под ребро. Инстинктивно высший приоткрывает губы в немом вскрике. Нет, ему вовсе не больно. Просто неожиданно. И привычки срабатывают уже раньше команды нервной системы. Знаете, это не очень приятное ощущение, когда в тебе ворочается лезвие, прорывая мышцы, ткани, пробивая легкое. Кровь тут же врывается в пустую полость. Неосторожный человеческий вдох - и рубиновая жидкость мгновенно пойдет вверх по горлу. Стоит быть очень осторожным. Не хочется позавтракать самими собой.
   Но Мэйв не спешит на этом оканчивать расправу над обидчиком. Нож вновь входит в холодную плоть, чуть повыше предыдущей раны. Вот так и происходит убийство, совершенное в состоянии аффекта. Если, конечно, твоя жертва - не семисотлетний вампир. Не давая возможности перехватить орудие проделывая лишних дырок в брюнете, танцовщица откидывает его в сторону. И с отвешивает неслабый удар в челюсть. Несомненно - в кости мощная трещина, если вообще она не сломана к чертовой бабушке. Вьеррмонт шипит, инстинктивно касаясь пальцами места удара. Кольцо Бреннан оставило заметный отпечаток, который тут же выливается в гематому. Бессмертие бессмертием - а синяки еще никто не отменял.
   Удар в солнечное сплетение. Коленом. По инерции Ориас сгибается, невольно вдыхая... И тут же во рту чувствуется солоноватый привкус крови. Вязкая, она скатывается по кромке языка, появившись на самом краю губ. Позади бетонная стена, а потому следующим ударом танцовщица может попытаться приклеить ребра обидчика к позвоночнику. Этого нельзя допустить. Но Мэйв останавливается, переводя взгляд на платье. Шов треснул, не выдерживая сверхчеловеческой силы и скорости, расходясь красивыми шелковыми нитками.
   Баш на баш, как говорится, - Вьеррмонт переводит взгляд на две дырки на любимой кофте. Одежда безнадежно испорчена. А еще - пропитана вытекающей кровью. Кажется, что черный цвет становится от влаги более насыщенным, слегка мерцающим. Рубиновая крови срывается с уголка губ, скатываясь к подбородку. Немедля высший стирает её ладонью, заключенной в нежные объятия черной ткани. Не стоит демонстрировать слабину тела разъяренной львице. Которая, к слову, взглядом подыскивает средство для расчленения тела вампира на много маленьких клыкастеньких Орисят.
   Неожиданно даже для себя, высший делает шаг вперед, едва не сталкиваясь с Мэйв. Мгновение - и он обнимает танцовщицу. Крепко, но в то же время давая возможность отстраниться без особых усилий. Это необъяснимо. Не поддается логике. Но тем не менее искренне. Словно родитель, стремящийся успокоить разбушевавшегося птенца. Причем после того, как сам подрезал чаду крылья.
   Сейчас она еще взбесится за испорченное кровью платье...
   Пальцы касаются волос, мягко поглаживая. И ощущая болезненно-короткую длину, обрывающуюся настолько неестественно быстро, что впору начать злиться на самого себя. Да уж, не так он себе планировал встречу с соклановцем. Судьба - стерва. А они - лишь её игрушки.

Отредактировано Orias (2012-07-01 20:42:31)

+1

335

Вампир подходит ближе… но не для того чтобы ударить, не для того, чтобы отомстить…  Он заключает рыжеволосую бестию в объятия… словно пытаясь успокоить после той боли, что причинил. Вампиры – странные создания – для них такая вот «стрижка» куда больнее, чем два удара ножом под ребра. Мэйв плачет… или по крайней мере хрупкие плечи вздрагивают под руками Ориаса. Игра или пугающая реальность, которая тонкой нитью связывает двух созданий ночи?
- Я тебя ненавижу, - шепчет Мэйв, стараясь, чтобы в ее голосе не было слышно слез, - Я убью тебя.
Что бывает за этим в книжках и сериалах? Болезненное примирение. Главная героиня вешается на шею герою, они целуются, осознав, что именно друг друга ждали всю долгую и бессмысленную жизнь, наполненную холодными отблесками вечности? Ирландка никогда не считала свою жизнь бессмысленной… и она действительно собиралась убить Вьеррмонта. Он был слишком опасен, а влечение к нему слишком сильно… поэтому его следовало перебороть самым радикальными методами. Что там дальше по плану? Что дальше по плану у бессмертных, не чувствующих боли? Они могут убивать друг друга часами.. .годами… они могут впадать в летаргию и восстанавливаться… Это может стать причудливым романом длиною в вечность, когда каждый только и ждет, что встречи с другим, даже теряя его из виду на века.

Они могут научиться чувствовать друг друга через тысячи километром и через года – в конце концов они происходят из одного клана – в их венах, несмотря на века инородных вливаний заложена программа – найти друг друга.. Только Мэйв не хочет вечности… кто бы мог подумать, что история с Ориасом, состоящая всего из двух ночей, так измотает ее? Зеленоглазая хочет, чтобы все закончилось здесь и сейчас.
- Или ты убьешь меня, или я тебя, - шепчет девушка. Кому-то там казалось, что обиженные женщины льнут к своим мужчинам, как подобранные на улице котята, если их приласкать после ссоры? Выкусите! Мэйв стояла неподвижно, как античная статуя. Ее руки даже не дернулись вверх, чтобы обнять высшего в ответ. Она была слишком зла, слишком обижена потерей волос, которые растила с такой любовью. Когда тебе не надо спать, времени полно – оно расходуется на спорт, даже если он не может значительно повлиять на твою фигуру, на волосы, за которыми тоже требуется уход и так далее… Если бы Валькирия не работала стриптизершей, ее легко можно было бы назвать светской львицей… а еще если бы она не сделала того, что сделала только что. Каждый вампир не так просто, как хотелось бы думать, даже учитывая клановые способности и расовые штучки… У каждого или почти у каждого была своя, особая «фишка». У Мэйв это был телекинез. Слишком рано избавилась от оружия? Не проблема! Нож снова взмывает над полом, чтобы прицельно лететь в руку Бреннан. Она пока не разрывает объятий, но сталь уже зажата в хрупких пальцах за спиной девушки – без звука, без шороха – только заломило виски от напряжения.

Валькирия собирается исполнить свое предназначение. Кто попадает в Вальгаллу? Храбрые воины, убившие сотни противников. Стали ли жертвами Ориаса сотни не людей? Не сложно представить, что да. Вампиры-мужчины, как правило, ведут более агрессивную жизнь, а Вьеррмонт был совершенно точно старше ирландки – она видела это в его взгляде и в его жестах. Он видел больше, чем она, но также остро ощущал все происходящее здесь, и сходил с ума от выплеска адреналина… Что он там сделал? Обнял ее? Прижал к себе? Мэйв послушно придвинулась, как ребенок, содравший колени и теперь искавший утешения у родителя. Сколько было лет высшему? 600? 700? Насколько он был старше ее почивших родителей? По человеческим меркам он наверняка годился ей в дедушки или прадедушки… и тем не менее ирландка желала его… убить. Нож двигался бесшумно и точно – Валькирия воспользовалась тем, что брюнет держал ее не слишком сильно, и полоснула ножом по его горлу… И все же она переоценила оружие. Нож, который должен был войти, как в масло, резал плохо и неохотно… алая жидкость показалась на месте разреза, но ни о каком «отрубить голову» и речи быть не могло. Мэйв закричала в бессильной ярости нанося Ориасу еще несколько ударов.
- Ты возомнил, что можешь действовать безнаказанно? Ты решил, что моя месть заканчивается тем, что я переступила порог твоего казино. Я ненавижу тебя за все, что ты сделал и ты никогда не получишь то, что хочешь!
Знала ли танцовщица чего хочет брюнет? Нет. Откуда она могла? Сейчас она видела его всего второй раз в жизни, но она уверена, что все его планы относительно нее сломаются ровно в ту минуту, когда он ее убьет. Заботит ли ее это? Сейчас – пожалуй не слишком. Вампирессе кажется, что все самое ценное она уже потеряла, а сейчас губы собирают алую кровь, выступающую из раны брюнета. Она переоценила нож – им нельзя было разрезать кость, нанести сколько-нибудь опасные для бессмертного повреждения… но он позволил алой жидкости коснуться ее губ, и она пьянила сильнее коллекционного вина. Только долго такое не могло продолжаться. Сейчас они зашли куда дальше, чем в ее клубе, и нужно было действовать дальше… Мэйв нельзя было останавливаться и отпускать перехваченную инициативу… только не сейчас… но кровь Ориаса была наркотиком, который заставлял желать еще… но все же повинуясь инстинкту ирландка нанесла новый удар в горло…

+1

336

Существует анекдот, что один мужчина на земле смог понять женщин. И тут же умер от приступа безумного безудержного смеха, так не сказав ни слова.
   Как известно, в каждой шутке есть доля шутки...

   Вьеррмонт пытается понять, на что рассчитывала рыжеволосая, выбрав в качестве нового подиума для танцовщиц столы казино? На ангельское всепрощение владельца, который по совместительству является древним вампиром? Смешно, смешно. Не на воспитательную же лекцию, в конце-то концов.
   Нет, высший не жалеет, что отомстил Мэйв именно таким образом. Возможно, это охладит её воинственный пыл хоть слегка. Заставит задуматься о том, кого выбрала в противники и чем это может грозить. Безусловно, фантазии зеленоглазой бестии стоит поаплодировать стоя. Придумать настолько выбивающую из колеи спокойствия месть - дорого стоит. А еще дороже - оставаться один на один с разъяренным вампиром и при этом умудряться сохранить себе жизнь. 
- Я тебя ненавижу, - тихий шепот на скрыто-надрывных нотах.
   Да, за подобное унижение в вампирическом обществе можно не только головы лишиться. У детей ночи иное восприятие жизни. Другие ценности, хотя они не прекращают утверждать: "Ничто человеческое нам не чуждо". Вы не напугаете вампира физической расправой - сломанная конечность, ребра, разрезанная кожа - все это бесполезно, учитывая особенности восприятия боли. Можно, конечно, вытащить обидчика на солнце. Но кто сказал, что вам вот так просто позволят провернуть подобное?
   Найти психологически уязвимую точку - куда более эффективный метод. Вот только не у многих хватит смекалки, не говоря уже о знании особенностей личности бессмертного.   
- Я убью тебя, - намного увереннее, чем раньше. Даже несмотря на то, что хрупкое тело вздрагивает в призрачно-нежных объятиях Ориаса. Возможно, огненноволосая бестия плачет. Но, скорее всего, это человеческая привычка, на которую не отвлекся разум, чтобы подавить в зародыше.
   Она не собирается обнимать брюнета в ответ. И хорошо. Бой насмерть должен быть им, а не плаксивой мелодрамой с минимальным бюджетом. Оба высших понимают – это  лишь временное затишье перед грядущей бурей. Маленькая передышка, необходимая даже на войне.
   Ориас сглатывает подступающую к горлу кровь, постепенно затягивая раны. Понятно, что это только "косметический ремонт". На полное заживление вампиру понадобится минимум день - Мэйв проделала в его теле дырки с осторожностью патологоанатома на вскрытии. Хотя... Если быть точными - с осторожностью маньяка-шизофреника, охваченного жаждой убийства вкупе с джанковым приходом. Кажется, будь её воля - воткнула бы нож снизу вверх в солнечное сплетение и вытащила холодное сердце в качестве оплаты за отрезанные рыжие локоны.
- Или ты убьешь меня, или я тебя.
   В этом есть какой-то смысл. Если мы не можем удержаться, чтобы не покалечить друг друга, то... Рано или поздно доиграемся до летального исхода. Это ли я искал десятками лет, выворачивая наизнанку самые темные уголки мира?
   Если в твоих объятиях разозленный высший вампир, а ты погружаешься в неведомые размышления, теряя нить реальности - ты полный идиот. А в худшем случае - еще и труп. Стоило Ориасу лишь на мгновение отвлечься, как тонкую светлую кожу прорывает то самое лезвие, наградившее парой дырок под ребрами. Ощущение расходящихся под острием тканей вызывает легкий холодок в районе поясницы. И острую, пронзающую виски мысль: "Моя шея..."
   В одно мгновение Вьеррмонт звереет. Та ярость, что плескалась в его глазах при виде разгромленного казино - капля в море нынешнего чувства. Вы видели океан? С виду спокойную гладь, прерывающуюся порой на легкий шторм? А видели ли вы то, что водная стихия творит, разбушевавшись? Она ломает танкеры, словно зубочистки - пополам. А потом – разбивает в щепки.
- Ты возомнил, что можешь действовать безнаказанно? Ты решил, что моя месть заканчивается тем, что я переступила порог твоего казино. Я ненавижу тебя за все, что ты сделал и ты никогда не получишь то, что хочешь!
   Мэйв рычит в бессильной ярости. Тигрица, пойманная в силки. И на которую в добавок одели унизительный ошейник. Но брюнет даже не вникает в смысл сказанных слов. Он все ещё пытается удержать внутри монстра, которым пугают малышей, отказывающихся есть манную кашу. Его едва ли не трясет от гнева. Такое редкое... Такое разрушительное чувство. Гармоничные ночные существа подвластны самой деструктивной человеческой проказе - эмоциям. Одно дело их не испытывать, как, например, боль. Другое же - постоянно скрывать. Ведь какими бы мощными не были крепостные стены - однажды они рухнут под неудержимым напором. Тем самым бушующим океаном.
   Танцовщица слизывает капли, что выступают, как гранатово-красные бусинки, связанные нитью разреза. Их тянет друг к другу. Это сильнее, чем героиновая зависимость. И сильнее, чем инстинкт самосохранения. Что-то выше самого бессмертного естества. Настолько яркое, что невольно забываешь даже об обжигающей ярости внутри...
   Пока высшая не размахивается для нового удара. Она, сама того не осознавая, посягает на самое сокровенное. Ориас избегает любых прикосновений и ласк, связанных с шеей. А тут - ножевые ранения. Это становится последней каплей, переполнившей чашу терпения.
- Хватит!
   Высший перехватывает запястье Мэйв в миллиметре от кожи. Он удерживает её без труда, почти играючи. Вампир, который едва ли не вдвое старше нападающей. Ирония судьбы? Не отводя глаз от красивого лица, на которое падают огненные пряди, Вьеррмонт выворачивает запястье, заставляя выронить нож. Изящные пальцы второй руки смыкаются на горле Бреннан, игнорируя черную ткань плаща. Медленно сгибая руку в локте, он заставляет её подняться на цыпочки. Едва ли не в балетную стойку, выполняемую на подушечках пальцев. Чуть склоняется. Чтобы появилась возможность прошептать в приоткрытые губы:
- Не стоило будить во мне зверя...
   Ориас отшвыривает девушку. Так, что она падает на диван, стоящий позади в паре метрах. Вампиры сильны. Особенно если им туева хуча лет. И если они злы, как черти. Ладонь касается шеи. Кахолонг кожи тут же окрашивается жидким рубином крови. Он тихо рычит. Это плохой знак. Глаза горят безумием, заставляя сапфир глаз сверкать, словно под светом специальных ламп. Едва уловимое для восприятия движение - и высший оказывается рядом с Мэйв, даже не дав особо опомниться. Опустившись на одно колено, грубо за ворот плаща привлекает её ближе. Чтобы в следующее мгновение впиться в красивую шею.
   Не обязательно для обезвреживания вампира требуется отрубание головы. Вполне достаточно его обескровить. Чем Вьеррмонт и занялся. Глоток за глотком лишая танцовщицу сил, одновременно излечивая себя. Раны затягивались в разы быстрее, нежели чем при испитии человеческой крови. Практически моментально...
   Но он не собирался убивать Мэйв. И уж тем более толкать в пропасть летаргии. Какое веселье забавляться с бессознательным телом? Правильно, никакого. Потому Ориас отстраняется за шаг до беспамятства девушки.
- А вот теперь повеселимся.
   Ласковое, почти нежное касание пальцев к белоснежной коже щеки Бреннан. Но улыбка на окровавленных губах не сулит ничего хорошего...

Отредактировано Orias (2012-07-02 21:39:47)

+1

337

Если вы не видели ярость вампира, вы многое потеряли в жизни, а если видели – вы потеряли саму жизнь. Чувства бессмертных в обычном состоянии покрыты коркой льда, волны северного океана могут бушевать где-то под гладкой поверхностью, схожей с мрамором кожи детей ночи, но почти никогда не находят выхода… почти.
Все меняется, если лед разбить, а еще лучше – взорвать…. Тогда вся мощь может обрушиться на вас и затянуть в ледяную пучину. Скажете, ярость – горячая? Так ведь и холод может обжигать. В гневе Ориас был прекрасен – белизна кожи, окрасившаяся алым, безумный блеск глаз… Интересно, его жертвам часто удавалось вывести высшего из себя так сильно? Мэйв сомневалась… как и в том, что кто-то из смертных заслуживает тех мучений, которые сулили эти прекрасные глаза. За короткую жизнь невозможно согрешить настолько. Ад покажется отпуском по сравнению с тем, что мог сделать вампир.
Если для Бреннан уязвимым местом были волосы, то, похоже, для Ориаса им была шея… Ирландка не совсем понимала такого трепета – высшим не нужно дышать, боли они не чувствуют на шее точно также, как на других частях тела… Дело было в боязни потерять голову или возможность говорить? Возможно, когда-нибудь она у него спросит, а может и нет. Возможно, для них все кончится здесь и сейчас.  Для них – потому что даже если погибнет кто-то один, история этих странно возбуждающих и сумасшедших отношений будет закончена, не успев толком начаться. Сколько эмоций она испытала за последние сутки? Куда больше, чем за последние пару лет вместе взятые.
Нож падает на пол с глухим стуком – такой знакомый звук, отдающий безнадежностью… У вампиров больше возможности защитить себя, чем у людей – суперсила, суперскорость, клыки. Только все это сводится на нет, если перед тобой такой же высший вампир со всеми преимуществами… а если он еще и старше… судя по тому, с какой легкостью Ориас отшвырнул Мэйв от себя, он был старше ее как минимум на пару веков. Что такое двести лет для истории? Мелочи – пара революций, немного технического прогресса, несколько войн, смена моды – ничего необычного. Что такое пара веков для тех, кто живет тысячелетия? Чуть более существенное, но все равно не слишком значительно. Что такое пара веков в разнице возраста между вампирами? Это двести лет опыта, двести лет тренировок, двести лет поглощения энергии и накапливания мощи… Ирландка только сейчас ощутила насколько брюнет ее сильнее.

Встреча с диваном произошла не так гладко, как можно было надеяться, оставалось радоваться только тому, что ни одна кость не оказалась сломана, включая многострадальное запястье. Мэйв как раз проверяет его, завороженно наблюдая за каплями крови, стекающими по пальцам высшего. Это наваждение. Это болезненное наваждение, заставляющее ее облизнуть губы, представляя как рубиновая жидкость касается губ, попадает на язык, в горло, которое только что держал синеглазый, заставляя ее подняться на носочки, прежде чем отбросить ее от себя, как куклу.
Бреннан пытается подняться, но высший оказывается ближе быстрее. Его волосы по инерции касаются ее лица, позволяя на доли секунды оценить их шелковистость. Мэйв кажется, что она чувствует тонкий аромат какого-то дорого мужского парфюма, но не остается времени, чтобы полностью оценить ноты и сделать вывод о производители. Мужчина притягивает ее к себе, грубо, резко, не оставляя возможности отстраниться, и уже спустя мгновение клыки разрывают кожу. Снова. Он не имеет права, но сейчас девушка уже не имеет возможности отстраниться. Она сопротивляется движениям Вьеррмонта, как бьется птица, пойманная в силки. Лишаться крови больно… не потому что клыки разрывают плоть, а потому что уходит энергия, становится сложнее контролировать работу внутренних органов, движения, потому что сила уходит, а ее место занимает голод, который влияет на ощущения, на восприятие, на рассудок…
Что дальше? – возникает мысль и почти сразу пропадает. Валькирия чувствует, как вампир пьет кровь, он не играет с жертвой, он хочет ее обескровить. Существует большая разница между укусами, Бреннан была достаточно опытной, чтобы отделить одно от другого… Активизируется способность и предметы вокруг двух высших начинают падать, в спину Ориасу прилетает настольная лампа но, кажется, это совсем не волнует брюнета.
Мэйв чувствует как постепенно слабеет, подходя к порогу летаргии, потом он убьет ее, она бы его убила… Жалеет ли ирландка о своем безумном поступке? Нет… только хочется надеяться, что Вьеррмонт поцелует ее еще раз, прежде чем отправить в вечность. Вот оно – настоящее сумасшествие… Еще один глоток… И высший отстраняется. Девушка смотрит на него затуманенным от боли взглядом – он слишком хорошо чувствует ее, он знает предел… Неужели ему мало. Мэйв отворачивается, когда Ориас касается ее щеки – на большее просто не остается сил. Хочется поступить как в детстве – если не смотреть на что-то страшное, то и оно не увидит тебя… Вампиресса не хотела видеть окровавленные губы брюнета и его льдистые глаза…

+1

338

Единственная, несравненная песнь, и достается она ценою жизни.
(с) Поющие в терновнике

   Она бьется в его руках. Как птица, безрезультатно пытающаяся вырваться из расставленных силков, металлические щупальца которых с новым движением только сильнее впиваются в кожу под мягкими перьями. Стягивая. Удерживая. Пленяя. С каждой каплей крови вампиресса слабеет, а её мучитель набирается сил.
   В изумрудных глазах задорные искры, смешанные с гневом нестерпимой боли. Завораживающе.. Как шот из абсента и шампанского, вливающийся в горящий спирт. С брызгами. С шипением. И внутри. Сама того не замечая, Мэйв сильнее сжимает запястье Ориаса. Так, что, кажется, пальцы вот-вот сломаются где-то в районе второго сустава.
   Когда высший решает сохранить кому-то жизнь, ему приходится быть предельно осторожным. Контролировать не только свое, но еще и чужое сердцебиение, чтобы оборвать кровавый поцелуй за мгновение до того, как гонять по венам жертвы будет уже нечего. А когда речь идет о собрате, то тут и вовсе приходится проделывать ювелирную работу. Как у каждого человека неповторимый отпечаток пальца, так и у каждого вампира уникальный защитный механизм, срабатывающий в критический момент. Вьеррмонту приходилось едва ли не на собственной шкуре ощущать ту боль, что охватывала   зеленоглазую танцовщицу. Они словно на мгновение стали единым целым, слаженным механизмом, теряя себя друг в друге.
   Опять же - это не описать словами. Даже сравнить не с чем. Люди никогда не достигнут столь высокого, пускай и не безболезненного единения. Не смогут заставить свое сердце биться в унион с чьим-то. Об этом много пишут поты. Но слова ничего не значат. Человек, не испытавший подобного, лишь примерно представляет, о чем речь. Ощущает одну миллионную от того, что имеет место быть на самом деле. Говоря проще... Можно ли утверждать: "я попробовал ананас" лишь прочитав его, пускай невероятно красочное, но все же не подкрепленное вкусом описание? Конечно нет.

   С губ высшего срывается капля крови. Такая вкусная и соленая… Он удовольствием облизывается, наблюдая как Мэйв отворачивается. У неё даже есть силы на это - замечательно. Затея удалась. Вьеррмонт поводит плечом, проверяя цела ли спина после импровизированного артобстрела находящимися поблизости предметами. Телекинез. Хорошая способность. Теперь понятно, каким чудом нож вновь оказался у вампирессы. Как говорится, ловкость рук и никакого мошенничества.
   Чужая кровь бурлит внутри, превращая ярость в новый подвид безумной эйфории. Разрезанная кожа затягивается буквально на глазах, сводя все усилия рыжеволосой бестии на нет. Словно и не было никакого противостояния. А девушке в изумрудном платье просто стало нехорошо, отчего её спутник заботливо уложил на диван. Видимость ситуации такая шлюха на самом деле, хотя выставляет себя порой как девственница-недотрога. А ведь если подойти с достаточным количеством оплаты и терпения, можно сделать с ней все, что заблагорассудится. Вот Ориас и делает.
   Высший поднимается с колен, присаживаясь подле Мэйв. Изящные пальцы касаются подбородка, заставляя девушку повернуть голову. Чтобы вновь увидеть затуманенный взгляд некогда изумрудных глаз. Сейчас же они выглядят, словно запотевшее холодное бутылочное стекло, в которое мотыльком бьется слабый огонек жизни. Нет прежнего блеска, прозрачности, насыщенности цвета.
   Вьеррмонт окидывает черную ткань любимой вещи скептическим взглядом. Мало того, что она безнадежно испорчена, так еще и мешает его планам. Потому, отпустив подбородок танцовщицы, вампир стягивает водолазку через голову. На месте ударов ножом - лишь фиолетово-синие гематомы, которые не спешат светлеть. В довесок они еще скрашены бурыми разводами засохшей крови. Бреннан в полной мере может насладиться своим художеством - немногие сумели оставить на этом теле хотя бы царапину.
- С тобой я разорюсь на верхней одежде, - усмехнувшись, высший небрежным движением откидывает водолазку на спинку дивана. Взгляду вампирессы предстает уголь татуировки, что расположилась от кисти, до сгиба локтя её мучителя. Семь алхимических знаков. Значат ли они что-то для Ориаса? Наверняка значат. Немногие дети ночи оставляют себе украшения на теле просто так, чтобы было. И он явно не один из таких «любителей».
- Вот что мне с тобой делать, а?
   В принципе риторический вопрос. Что может делать охотник с жертвой, если не убил, когда была возможность? Правильно. Играться в свое удовольствие. Словно кот, поймавший мышь. Чуть придушит. Отпустит. Как только грызун придет в себя - снова сомкнет мощные челюсти на горле. Конечно, Вьеррмонт вовсе не кот, а Мэйв - далеко не беззащитная мышь. Но принцип понятен.
   Вампир подносит запястье к свои губам, чтобы в следующее мгновение прокусить пульсирующую голубую жилку. Не сказать, что приятное ощущение запускать шильца клыков в самого себя. Но в данном случае цель оправдывала средства. Брюнет сжимает пальцы чуть повыше ранки. Осторожно движет пораненной рукой в сторону лица лежащей на спине танцовщицы.
   Ну не сумасшедший ли? Сначала выпивать кровь, а после поить своей собственной... Однозначно псих. Но Ориаса это ничуть не волнует. Он медленно поворачивает руку, позволяя крови стекать вниз. По черной дуге первого выбитого на коже алхимического знака - ртути.
   В комнате хорошая звукоизоляция. Настолько хорошая, что слышны удары сердца. И удар капель о красивые, чуть пухлые губы Мэйв.

+1

339

В человеческом языке есть интересная фраза – «спасительное забытье». Если вы думаете, что летаргия сродни этому, то вы ошибаетесь. Это слишком сложное состояние, чтобы описать его правильно, но все же несмотря на всю «спасительность», с собственно «забытьем» там могут возникнуть проблемы.. Иногда летаргия приходит как укол парализующего средства – ты все слышишь, понимаешь, можешь думать… но не в силах даже открыть глаз. Безумно неприятные ощущения… Иногда сознание и правда покидает тебя, сворачиваясь клубком глубоко внутри, как ядовитая змея, которая, тем не менее, готова едва ли не выпрыгнуть из своего укрытия, как только почувствует жертву, услышит биение ее сердца…
Мэйв не хотела летаргии, сейчас она почти мечтала упасть в простой человеческий обморок. Потерять сознание, наплевав на то, что будет дальше, предоставив Ориасу развлекаться с бесчувственным телом, которое вдобавок не ощущает боли. Это казалось таким правильным, таким простым – куда легче, чем повинуясь жесту высшего, смотреть на него, не имея возможности отвернуться. В жесте брюнета есть что-то властное и интимное, он словно заявляет свои права на танцовщицу, а она слишком слаба, чтобы пытаться оказать сопротивление. В другое время за подобный жест Валькирия могла бы и убить… сейчас приходилось терпеть, выдыхая сквозь плотно сжатые зубы – совсем как разозленный и усталый человек. Ирландка злилась за человеческие привычки, злилась за то, что ее лицо было слишком живым, особенно сейчас, когда сил на то, чтобы играть и контролировать мимику, почти не было.

Мужчина отпускает ее, но вампиресса не отворачивается – она откидывается на диване, и пламя рыжих волос обрамляет бледное лицо с неестественно яркими  губами. Черный плащ сливается с кожей дивана, заставляя девушку казаться еще более бледной и хрупкой. Мэйв на автомате наблюдает за импровизированным стриптизом высшего. Она уже видела его обнаженным, но сейчас все происходит как в замедленной съемке, и она словно впервые может разглядеть татуировку на руке… Алхимические знаки… Интересный выбор… Правда, себе ирландка набила руны. И все же они слишком похожи. Что это – дурацкое стечение обстоятельств или клановая кровь? Видимо, порченная, раз такие последствия… И все же глупо было отрицать, что их слишком влекло друг к другу. Может, поэтому Ориас оставил девушку в живых.
Пока оставил, - внутренний голос просит не обольщаться и настаивает на поиске решения и выхода из этой ситуации. У Мэйв даже нет сил спорить с ним, но высшая прекрасно понимает, что сейчас полностью во власти соклановца. Она в прямом смысле этого слова не может встать, а голова не кружится только по одной единственной причине – девушка пока неподвижна. Перед глазами  плывет, но слух по-прежнему чуток.

- С тобой я разорюсь на верхней одежде, - укор звучит почти по-детски. Тут бы извиниться, пытаясь скрасить оставшееся время своего существования, но вампиресса остается себе верна.
- Так ходи голым, - голос звучит неожиданно глухо, как будто ирландку держат за горло совсем не метафорически, а очень даже реально. Мэйв устала… Эта усталость распространяется по всему телу вместе с мыслью о том, что может, летаргия – это все-таки не так плохо. Усилием воли девушка заставляет себя переключиться, разбудить в себе ненависть к вампиру, из-за которого ей сейчас так больно и плохо. Не слишком помогает, но все же взгляд становится более осознанным.
Бреннан наблюдает за синеглазым, не совсем понимая что он задумал – раны высшего затягиваются очень быстро но, очевидно, он снял водолазку не для того, чтобы это продемонстрировать. С губ рыжеволосой срывается стон, когда в ноздри ударяет запах крови… насыщенный, яркий, чуть измененный. Так любимые духи пахнут на другом человеке – вроде бы все те же компоненты, но эффект совершенно иной. Кровь Ориаса пахнет пьяняще. Валькирия замечает знакомые ноты жасмина – ее собственные и более тяжелый, терпкий запах высшего. Дурманящий… Сначала ирландке кажется, что от недостатка крови в организме она все-таки рехнулась. Как иначе можно объяснить то, что Вьеррмонт подносит запястье к ее губам? Но девушка слизывает алые капли и действительно чувствует в них силу – это не мираж и не бред воспаленного сознания, ее мучитель поит жертву своей кровью… поит ли или только дразнит. С кожи срывается еще пара капель, которые Мэйв жадно глотает, а потом ранка на запястье мужчины затягивается.

Больше всего танцовщице хочется сейчас свернуться клубочком и заснуть прямо на этом диване, желательно под мягким и пушистым пледом. Столь редкий для вампиров сон был ей сейчас просто необходим… но недоступен. Вместо этого девушке хватает сил только на то, чтобы вновь отвернуться от брюнета, правда после того, как тихий голос скажет:
- Не играй со мной. Хочешь убить – убей. Я бы так и поступила.
Кривит ли она душой? Возможно. Все-таки соклановец – слишком ценный кадр, к тому же даже сейчас, несмотря на боль и слабость, Мэйв испытывает к нему необъяснимое влечение… Просто ей слишком тяжело дается это тягучее ожидание и чувство неопределенности. Провокация – лучший выход? Возможно. Проблема только в том, что пусть наглости ирландке пока хватает, с силами есть ощутимая проблема. Сложно кого-то провоцировать, когда не можешь даже руку в его сторону поднять.

+1

340

Пожалуйста, сделай мне больно,
Порежь мои хрупкие плечи
Посыпь мои раны солью
Я буду молчать весь вечер

   Она лежит на диване. Черное пространство кожаной ткани голодным зверем буквально заглатывает хрупкую девичью фигуру. Мэйв... У нее красивые глаза. Пропорциональные черты лица. Но яркость, которой буквально дышала танцовщица день тому назад - поугасла. Перетекла в вены высшего вампира, сидящего подле. Его спина до невозможности прямая. Ни капли сутулости в плечах. Ни намека на отвратительное зрелище выпирающей кости, обтянутой светлой кожей. Он преподносит себя этому миру во всей красе. Не прячась, но и не привлекая излишнего внимания. Совсем как Мэйв. Она должна его понять...
   Должна... Плохое слово. В этом мире никто никому ничего не должен. И общество катится к тому, что скоро дети будут забывать даже о долге перед родителями, едва лишь достигнув совершеннолетия. Возможности вырваться из семейного гнезда. Чтобы никогда больше не вернуться. Грустная тенденция. Но сейчас не об этом. Осознание, что их двоих связывает нечто большее, нежели банальная схожесть желаний и целей постепенно подменяет гнев на милость. Подумывал ли Ориас её убить? Да. И сейчас ой как подумывает. Ведь разбить пару бильярдных столов - это одно. А попробовать ножом отделить голову от туловища - совсем иное. Но что-то не пускает. Не дает. Останавливает за минуту до последнего глотка такой вкусной крови... Высший невольно облизывает губы.
- Так ходи голым, - фраза вызывает легкую ухмылку. Как интересно - у неё нет сил врезать наглецу, но вполне достаточно духа, чтобы огрызаться.
   Чуть хриплый голос. Словно у курильщицы с приличным стажем. Самое нелепое во всей этой ситуации, что пара слов в таком урчащем тембре влияет на брюнета.. слегка неожиданно. По телу прокатывается прохладная волна, затихая где-то в районе низа живота. Как говорится - кому обнаженное тело подавай, а кому правильно поставленный голос. Но Вьеррмонт довольно быстро справляется с нахлынувшим возбуждением. Ровно до той секунды, пока нежные губы, накрашенные ярко-красной помадой, не приоткрываются, силясь поймать рубиновые капли. Это смотрится очень эротично. Как со стороны "победителя", конечно. А легкий стон и вовсе сбивает с мысли.
   Как это получается у женщин? Ну вот как??? Неужели природа закладывает в каждого мужчину определенный механизм, призванный ломать характер и привычки на корню, лишь только в жизни появляется та самая. А дальше - хуже. Чем дольше находишься рядом, тем быстрее становишься практически безвольным следователем за прекрасным. Готовым закрывать глаза на все. Щекотливая ситуация для мужчины. Для вампира же - вдвойне. Ориас начинает сомневаться в столь крайних мерах. Одно мгновение - но и его достаточно, чтобы начать колебаться. Сомневаться. Искать другие варианты. Взвешивать "за" и "против"... Но ситуацию исправляет сама Мэйв. Она отворачивается. И, хотите верьте, хотите нет, это действует отрезвляюще. Почти как ледяной душ на разгоряченное тело.
- Не играй со мной. Хочешь убить – убей. Я бы так и поступила.
   Почему-то фраза задевает Вьеррмонта. Да, даже семисотлетнего вампира можно зацепить обычными словами. Не зря мудрецы считали их более разрушительным средством, нежели чем оружие. Кем она его возомнила? Убийцей, что получает истинное удовольствие от самого процесса? Если так, то танцовщица кардинально заблуждается. Он никогда не любил отнимать жизнь по собственной воле. Одно дело необходимость, но совсем другое - наслаждение. В его случае подобным "пунктиком" выступало безумие. Ориас забыл об этом упомянуть? Хах. Значит, Мэйв не повезло.
- Я - не ты.
   Высший поднимается с дивана. Взгляд скользит по комнате в поисках чего-то определенного... Льдисто-синие глаза блестят, словно у человека, выигравшего миллион. Коктейль из азарта и эйфории, приправленный безумием с медным привкусом крови. Пенящийся, шипящий. Возгорающийся также легко, как высокооктановый бензин. Не проходит и минуты, как он находит что искал - злополучный нож. Пара шагов. Скользящее касание... И вот металл уже в руке. Холодящий, покрытый запекшейся кровью.
- Я намного хуже.
   Вьеррмонт садится рядом с девушкой. Мягко проводит кончиками пальцев по её щеке, соскальзывая на ничем не защищенную шею. Даже воротом злополучного плаща. Но в этой нежности кроется такое безумие, что, кажется, можно ощутить его привкус – привкус ледяной мяты. Зеленый лист, навечно заточенный в хрупких, и одновременно таких сильных оковах. В холоде, что, отняв жизнь, подарил бессмертие.
   Вампир качает головой, скептически окидывая взглядом кожу плаща. Такую непросто разрезать. Потому следует найти более уязвимое место. Лезвие разрезает соединяющие нитки с характерным звуком. Основательно пропарывает, чтобы в следующее мгновение пальцы Ориаса растянули рукав прочь по шву. С треском, с мелкими кусочками ниток в роли импровизированного фейерверкера. Рукав испорчен. От запястья до плеча. Некогда красивое изделие смотрится жалко, свисая черными лохмотьями. Но кого это волнует?
   Брюнет кладет руку Мэйв к себе на колени. Мягко поводит пальцами по светлой коже с каким-то маниакально-болезненным любопытством. Ищет где удобнее перерезать вены? Вряд ли... Хотел бы убить - лишний глоток крови минутами ранее ему в помощь. Бесцельная прихоть? Возможно. Только вот в действиях синеглазого как-то не замечалось абсурда. Отрезать изящный девичий пальчик на память? Точно нет. В черные ведьмаки он заявку не подавал. Так зачем же?
   Казалось, что вопрос повис в тишине, невыносимо давя на виски. И вот, наконец, лезвие слегка дергается в сжимающих его пальцах. Вьеррмонт возвращается из высоких материй созерцания собственных идей, улыбаясь. И эта улыбка чем-то отдаленно походит на оскал маньяка-садиста, любящего поиграть со своими беспомощными жертвами. Оставить им жизнь... И незабываемые впечатления.
   Какая-то доля секунды разделяет вампирессу от того, что на коже начинают появляться буквы. Медленно, но верно сливаясь в кровавые слова на светлом полотне неживого тела. Знаете насколько легко расходится плоть под давлением заостренного кончика сервировочного ножа? Как два крейсера на полном ходу, что придерживаются правильного курса - легко и непринужденно. Оставляя лишь "стрелу" на водной глади.
   Chi l'ha detto che la notte è fatta per dormire?
   Кто сказал, что ночь для сна?

   Вот что случается, когда игра заходит слишком далеко. И когда отсутствие крови еще долго не позволит регенерации затянуть свежие порезы...

+1

341

Ты проник в мою плоть смертельной болезнью, -
и меня лихорадит, и мне не согреться.
Ты - как вирус в крови, ты уже не исчезнешь,
ты - как дикий цветок, проросший сквозь сердце.
(с)

Тело Мэйв едва заметно дрожит. Человека била бы лихорадка, вампир просто не справляется до конца с кровопотерей. Многие боятся смерти, не понимая, что на самом деле их страшит процесс умирания, а не сам факт. Смерть она либо наступила, либо еще нет. Страшнее всего переходный момент, когда зависаешь на грани.
Что об этом может знать вампир, находящийся на грани погружения в летаргию? Почти все. Этот «сон» может длиться веками, это как кома – просто так не выбраться. Только, говорят, в коме человек почти ничего не помнит. В летаргии не так. В летаргии вампир становится пленником своего собственного тела, как человек-паралитик, сохраняющий трезвость ума. Только длиться это может гораздо дольше.

Девушка переводит взгляд на своего мучителя. Кажется, что вся фигура Ориаса охвачена светом. Зрение сбоит, сердце бьется как придется, не слишком заморачиваясь действиями, которые не считаются необходимыми. Слетает налет человеческих привычек – вампиресса перестает дышать, набирая воздуха только когда хочет что-то сказать. Что поделаешь, такой уж механизм. Голос звучит как у джазовой певицы, если себе польстить и не говорить о курильщике, умирающем от рака легких, но упорно тянущемся за новой дозой никотина. Самое страшное сейчас – потерять интерес ко всему происходящему. Тогда не миновать летаргии, от которой можно проснуться где-нибудь на помойке под солнцем, ровно за несколько секунд до окончательной и бесповоротной смерти.
Ирландка заставляет себя смотреть на Вьеррмонта, вслушиваться в его голос – только чтобы взгляд не погас и не стало наплевать на все-все. Так бывает. Она знала таких вампиров. Все они быстро и плохо кончили. Даже если ей суждено умереть вот здесь и вот так, она будет понимать до самого конца что с ней происходит и бороться, а высший пусть знает, что она не сдается.
- Ты слишком плохо меня знаешь, - шепчут бледные губы. Кожа девушки сейчас кажется почти фарфоровой. Кажется, неосторожное движение – и по ней пойдет трещина. На ком из них больше грехов? Вряд ли им дано узнать и вряд ли кто-то когда-то раскается. Просто Мэйв была не склонна к поспешным выводам и даже сейчас не собиралась меняться. Взгляд зеленых глаз следит за каждым плавным, полным силы, движением брюнета. Кажется, каждый его жест впивается в память, чуть ли не вижигаясь раскаленным клеймом где-то на задворках сознания. Каждый взгляд. Танцовщица едва заметно вздрагивает, когда лезвие блестит в неярком свете комнаты. Рыжеволосая не верит, что все закончится так просто даже когда вампир садится рядом и нежно касается ее щеки. Так врач успокаивает пациента, прежде чем вколоть наркоз, от которого ему не суждено очнуться… или хищник мягко обнимает жертву за секунду до того, как выпустить когти.
Одежду не жалко, есть другая…если она когда-нибудь понадобится…

Что есть страх? Это чувство неопределенности, неустроенности... Это невозможность понять, что будет дальше. С Ориасом ирландка испытывала их почти постоянно. Это пугало до дрожи. Девушка пытается убрать руку с колена вампира, но терпит поражение. Собственное тело отказывается подчиняться, не имея внутри достаточного для функционирования количества алой жидкости. Пара дрожит на темной ткани, но не более того… А высший тем временем пускает в дело нож.
Когда сердце почти не бьется, кровь струится гораздо медленнее.. а порезы все-таки не слишком глубокие, чтобы выдержать форму… К тому же боли нет… Но Мэйв страшно. Ее глаза широко распахнуты, несмотря на то, что зрение оставляет в распоряжении высшей всего три цвета – черный, белый и алый. Даже полутона какие-то неестественные – слишком темные или слишком бледные. Глаза Вьеррмонта сейчас буквально клубятся тьмой, которая, кажется, обволакивает и Мэйв.
Он улыбается. Хищно, по-садистки, наслаждаясь тем,  что делает. Когда ирландка смотрит на проступающие на коже буквы, перед глазами плещется багровая пелена. Девушка закрывает глаза. Сейчас почти не страшно. Сейчас уже все равно, и прикосновения Вьеррмонта с закрытыми глазами не отличить от ласк.

Мэйв, очнись! Нельзя!
– внутренний голос хлестнул бы бичом, но сейчас он так же слаб, как и его обладательница. Тем не менее танцовщица выныривает из смыкающихся уже объятий небытия и смотрит на надпись на собственной коже.
   Chi l'ha detto che la notte è fatta per dormire?
Если бы она была человеком, ее бы бросило в пот. От ужаса… и от осознания, что он может играть с ней так почти вечно… и хоть все тело исписать – итальянский, латынь, северные руны, алхимические знаки… У них обоих есть в запасе вечность… а удерживать вампира на грани, будучи тоже созданием ночи не так уж сложно. Нужно просто представить как какое-то действие отразится на тебе.
Он любуется своим творением, наблюдает за тем, как кровь лениво окрашивает до сих пор светлую кожу вампирессы. Наверняка хочет собрать багровую жидкость губами, но почему-то этого не делает… пока что.
- Baciami*, - просит высшая по-итальянски прежде, чем успевает понять зачем. Поцелуй? От него? Сейчас? Это звучит жутко, это звучит безумно… но это единственно правильно. Ей нужны эмоции. Она больше не чувствует обиды или злости. Он может исполнить ее просьбу, вызвав неудомение или желание, или сожаление о своих словах, а может отказать, вызывая негатив в ответ. Что угодно, чтобы не перейти ту грань, за которой исчезнет белый и красный… и останется только черный.
- Аbbiamo tutta la notte davanti** - шепчут губы. Взгляд уже не касается вырезанной надписи, сосредоточившись на лице палача, стараясь уловить хоть единый отблеск его чувств.

*- Поцелуй меня (итал.)
** - У нас впереди вся ночь (итал.)

+1

342

Приложил головой, травмировал
Вытер кровь рукавом рубашки
Поигрался с ножом – шрамировал
Выбил имя осколком чашки

   Брюнет выводит кровавые слова спокойно и непринужденно. Словно делает очередную запись в ежедневнике обычной гелиевой ручкой, наполненной кроваво-красными чернилами. Заостренный кончик сервировочного ножа входит в кожу как в подтаявшее масло. Поразительно легко. У Ориаса очень красивый почерк. Нет, вовсе не каллиграфический - завитушек больше, чем предостаточно - просто буквы смотрятся изящными бусинками. Яркими сочными ягодами рябины, рассыпанными по белому покрывалу снега. Ровными, округлыми, четкими. Плюс идеальное расстояние. Насколько такое, конечно, возможно в данной ситуации.
   Раньше, из-за непомерно высокой стоимости качественной бумаги, писали на коже. Оленьей, кабаньей, овечьей... И даже собачьей. На что хватало фантазии, как говорится. Но самым дорогим товаром долгие годы оставалась именно человеческая. Её снимали со спины, сразу вырезая квадратами или прямоугольниками. На живую, дабы жир не успел задубеть. И, что самое интересное, - преимущественно с женщин. Их кожа более мягкая, эластичная, но от того не менее крепкая. Увидеть бы лица историков, ни сном, ни духом об этом не ведающих, узнай они, на чем рисовались красивейшие морские карты.
   Капли крови не спешат проступать из темных полос пореза. Они - словно адские провалы на снежно-белой коже, открывающие путь в другое измерение. Где, ранее неистово плескавшееся гранатово-красное пламя, превратилось в аритмично пульсирующую пересыхающую реку. Будто горные воды в жаркий летний период. Одна только мысль об этом истощает, убавляет сил к сопротивлению. Ведь это так легко - сдаться. Послать самоконтроль к чертям и плыть по течению - то ли к берегу прибьет, то ли с водопада скинет. Как повезет.
   Но подобное проявление слабости в большей мере присуще людям. Кинь так вампир свою жизнь на произвол - и глазом не моргнешь, как вылетишь на солнце и пойдешь пеплом по миру. Вот и Мэйв. Она не сдается до последнего. Не скалится, как загнанный в угол зверь, но и не становится шелковой. Ориас хорошо понимает, что зеленоглазая танцовщица напугана. Перспектива оставаться в таком плачевном состоянии пока мучителю не надоест игра - не самая приятная в мире. А учитывая продолжительность возможного существования... И вовсе может обернуться настоящей преисподней в лучших традициях христианской религии.
   Вьеррмонт склоняется над изящной рукой, словно раздумывая - слизнуть несколько скупых кровавых слез, которыми плачут выведенные им буквы. Или оставить все как есть. А пока лишь выдыхает, овевая кожу прохладным дыханием. Он не дописал... Просто нет места. Chi l'ha detto che la notte è fatta per dormire? La notte si pensa, riflette, si piange, si ricorda, si ama; si vive.* Фраза, сказанная человеком. Но запавшая в душу вампира. Да, её можно трактовать по-разному, споря до хрипоты об истинном смысле, заложенной автором. Самое смешное - это бессмысленно. Из могилы не поднять сказавшего. Потому любой вывод будет субъективным. Высшего, в общем-то, все устраивало. Потому как он донес основную мысль до Бреннан.
- Baciami, - тихий шепот, который вполне можно принять за собственное подсознание. Но не сейчас. Вьеррмонт отрывает взгляд от своего творения и переводит на лицо танцовщицы. Её глаза пульсируют наподобие зеленой звезды. Сила... Мощная, древняя, он пробивается изнутри хрупкой телесной оболочки. Такая родная, такая схожая, отчего невольно брюнет ощущает, как что-то в груди тянется к ней... Но тут же жестко и даже грубо подминается под нахлынувшее безумие.
- Аbbiamo tutta la notte davanti, - только сейчас Ориас понимает, что девушка говорит на итальянском. И лишь усмехается в ответ. Мягко касается запястья. Так делают любовники, выбравшие целью провести ночь в изнуряющих ласках, доводя друг друга до предела. До грани, за которой начинается чистейшее безумие. Все выше. Медленно, ласкающе. Кончик языка скользит по порезам, очерчивая края каждой буквы. Слизывая кровавые чернила, что металлом отдают на вкус. Сомкнув веки. На ощупь. Губами. Короткими поцелуями. До сгиба локтя. Где гладь кожи подобна красивейшему мрамору.
   Брюнет поднимает голову, открывая глаза и облизываясь, словно кот, которому на завтрак положили красной рыбы. Если предположить, что бесята умеют танцевать ламбаду за стеклом льдисто-сапфировой радужки - они бы уже в кровь истерли ступни. Поначалу кажется, что он вообще не слышит, о чем говорит Мэйв, полностью погрузившись в синий океан собственных мыслей. Но нет. Это только видимость. Вьеррмонт приникает к её губам, целуя крепко, сдержанно-страстно. Язык скользит меж белых жемчужин собственных острых клыков - чтобы в следующий момент оказаться прокушенным. Практически посередине. Насквозь. И он не дает отстраниться. Изящные пальцы смыкаются на красивой шее, задевая висящую цепочку, что сейчас перекрутилась, а кулон и вовсе скользнул за спину. Удерживает, позволяя крови в поцелуе катиться по горлу.
   Не более чем несколько секунд. Растянувшихся на целую вечность.
   Брюнет вновь касается губами девичьего запястья. Не давая собственной ране перестать кровоточить. Язык проходит вверх до предплечья, оставляя за собой яркую кровавую полосу. Потерянный алый шарф, взмывший в белоснежные облака. Края выведенных ножом букв тут же начали сходиться, шрамируясь. Очень изящно, тонко, без рваных краев. Будто слова вышли изнутри, не прорывая тонкую девичью кожу. В какой-то степени это очень даже красиво. Подушечки пальцев высшего скользят по написанному, а скорее даже вырезанному, словно Ориас - слепец, читающий специальную книгу. Он доволен собой? Вполне. Даже больше, чем себе это можно представить...

* Кто сказал, что ночь для сна? Ночью вы думаете, размышляете, плачете, помните, любите. Вы живёте

Отредактировано Orias (2012-07-13 15:03:11)

+1

343

Наизусть перечисляй шаги за дверью,
Наизусть учи по миллиметру кожу всю...
Нас не спасут горячим чаем и постелью.
Все одно, все ничто... Все равно нулю... (с)

Он, кажется, не слышит ее. Слишком увлечен, слишком поглощен дразнящим запахом крови. Мера важна во всем. Что будет с человеком, если он переест. Боль, тяжесть в желудке и прочие прелести. У вампиров такого не бывает. Но это еще не значит, что крови не может быть слишком много. Ее энергия пьянит, дарит невероятное ощущение силы и едва ли не всемогущества и может спровоцировать на жестокость и не слишком обдуманные поступки… Или такое вот хищно-нежное кровавое безумие.
Язык высшего скользит по руке Мэйв, собирая рубиновые капли. Так любовники изучают друг друга на ощупь в темноте, пытаясь запомнить все за несколько минут. У вампиров впереди остаток ночи и целый день. День, который они должны провести в помещении, иначе он станет последним в их жизни, которая только называется вечной, а по сути также может оборваться в любой момент.  Каждое касание воспринимается как  прикосновение к оголенному проводу. Это не больно, это что-то другое. Острое, пробирающее до дрожи, опасное и не оставляющее равнодушным.
Ориас наконец открывает глаза, и их взгляды встречаются. Ирландка знает, что он видит сполохи страха, но не может с собой ничего поделать. Бороться не поздно, просто пока на борьбу не хватает сил. В ее черно-белом восприятии появляется еще один цвет – синий цвет глаз вампира, который сложно было спутать с чем-то еще.
- Hai gli occhi belli,* - по-итальянски говорит Бреннан. И это не комплимент. Просто факт, который и звучит соответствующе,  с нужной интонацией. Ирландка подняла бы руку, чтобы коснуться его лица, но не может, потому что просто не хватает сил. Девушка лишь слегка приподнимается на диване, поддерживаемая вампиром, и тут же чувствует накатывающее головокружение. Выдыхает, чтобы прийти в себя, но это помогает слабо… а уже со следующим вдохом брюнет целует ее.
Это не слишком похоже на поцелуй страсти – те более порывистые и горячие, но в нем  нет и нежности… Таким поцелуем можно заявлять свои права на человека. Примерно так мужья на свадьбе веке в 18 целовали своих жен, которых до того не видели ни разу.. Если, конечно, девушка приходилась по вкусу. Впрочем, сейчас Мэйв не могла выбирать, тем более она сама попросила об этом. Зачем? Ах да, чтобы что-то почувствовать… Чувствует… как пальцы вампира смыкаются на ее горле – не сильно, но властно, не давая забыть в чьих она руках.. как будто это возможно. Ирландка едва заметно усмехается своим мыслям через поцелуй… а потом ощущает то, что ей было так необходимо… Теплая, сладкая кровь течет в горло, и это мучительно прекрасно. Несмотря на то, что это был за поцелуй, Мэйв старалась, чтобы он продлился как можно дольше. Кровь высшего была буквально переполнена энергией, той самой, которую он забрал у нее и которую теперь смело расходовал, чтобы ее мучить и унизить как можно сильнее.

Вампир отстранился, не позволил вновь припасть губами к живому источнику, заставляя танцовщицу всего лишь сглотнуть ту кровь, что она уже успела собрать… Эффект был – краски постепенно начали возвращаться в мир Бреннан, а она была так увлечена этим, что почти упустила следующее действие Вьеррмонта.
Местная регенерация, грубая и частичная, не залечивающая изнутри, а только убирающая рваные края раны. Со временем ее рука станет прежней.. но не сейчас, не при таком количестве крови. Ее слишком мало – хватает только на то, чтобы поддерживать вампирессу в сознательном состоянии… а, может, еще на что-то… Раздается хлесткий звук пощечины, а потом целая (пока?) рука ирландки вновь безвольно опускается на диван. Мэйв слишком трепетно относится к своему телу, которое служит ей верой и правдой столько лет, а какой-то наглый высший, пусть и старше ее, все портит, оставляя следы, которые заживут не скоро и забирая всю кровь, чтобы она не могла ему ответить. Отчаяние придает силы, хотя голос танцовщицы звучит еще слишком глухо.
- Что дальше, Ориас, - она почти выплевывает его имя, словно сокращая между ними дистанцию даже таким образом.. хотя куда уж ближе? – Поставишь мне свое клеймо? Набьешь копию своего тату? Вырвешь ногти?

Человеку это было бы больно, Мэйв – только обидно и разозлило бы невероятно. Вампиресса до сих пор не могла подняться с ненавистного дивана, пусть кровь брюнета и предала немного сил. От того было лишь обиднее, что ее нельзя было пустить на то, чтобы регенерировать порезы. Слишком много энергии бы потратилось, а внешних ран уже нет… К тому же Бреннан была почти уверена, что после ее выходки с пощечиной, надпись на руке станет меньшей из ее проблем… Только бы добраться до шеи брюнета…

* - У тебя красивые глаза (итал.)

Отредактировано Maeve Brennan (2012-07-09 17:22:20)

+1

344

Сделаем вид, что почти не знакомы –
Так…
Вторые Встречные.

   Льдисто-сапфировый цвет радужки - это и проклятие, и благословение одновременно. Многие знакомые Ориаса, которые не являются подобием бабочек-однодневок, абсолютно уверены - обладатель таких глаз не способен на ярую агрессию. С одной стороны правильное утверждение - вампир не из тех, кто взрывается от малейшей искры. Но с другой стороны... Жестокость расправы никто не отменял. Ведь для кого-то синева океана - источник вдохновения. Вечно меняющийся объект, достойный запечатления на бумаге небрежными штрихами грифеля карандаша. Но для кого-то - губительная бездна, могущая в одно мгновение захоронить в черном зияющем провале пучины. И лишь иногда... В исключительных случаях... Эта синева буквально преисполнена силой. Настолько холодной, что всем льдам Арктики впору начать таять от зависти.
   Высший оставил танцовщице достаточно сил на осознание происходящего, не погружая в безразличие летаргии. И у Мэйв в наличии неограниченное количество времени для созерцания энергии, что буквально пульсирует в сапфировом омуте глаз брюнета. Лежать и наблюдать - все, что ей остается в подобном случае. Вьеррмонт отлично знает, насколько неприятно вот так - наблюдать за мучителями, но не иметь сил двинуть даже пальцем. Когда они собираются едва ли не вскрыть тебе грудную клетку, чтобы попытаться заглянуть в душу. Когда во взгляде смешивается колючий холод и предвосхищение.
   Звонкая пощечина вырывает мужчину из состояния эйфории безумия. Этакий отрезвляющий душ на затуманенное сознание. Ориас едва успевает подавить желание отпрянуть. Но все же заметно вздрагивает от неожиданности. Абсолютная уверенность в своих силах развеивается, словно по мановению волшебной палочки. Кровь, по всей видимости, оказалась перенасыщена энергией. Либо же... Либо же зеленоглазая настолько уязвлена его действиями, что ярость предает сил казалось бы выжатому, как лимон, телу.
- Что дальше, Ориас, - интонация, с которой Мэйв произносит эту фразу, подтверждает возникшую догадку. – Поставишь мне свое клеймо? Набьешь копию своего тату? Вырвешь ногти?
- Слишком банально. Никакой фантазии. Никакого творческого подхода...
   Его изощренный мозг уже вырисовывает картину расплаты за столь опрометчивый поступок. На мгновение затухший безумный блеск вновь возвращается на шелковое полотно синевы радужки, предзнаменуя бурю. Вьеррмонт усмехается - и это не сулит ничего хорошего. 
   Брюнет поднимается с дивана. Лениво потягивается, словно это необходимо его холодному телу. А потом с той же вальяжной ленцой, больше присущей кошке, нежели чем вампиру, помогает Мэйв сесть. Изящные пальцы скользят по нежной женской щеке. Ниже - по шее, к ямочке на груди. Ногти легонько цепляются за украшение, натягивая сплетенные меж собой звенья. Играется? Однозначно. Нежно целует в лоб, словно маньяк свою любимую жертву. Чуть отклоняет девушку от спинки дивана, позволяя лбом коснуться груди, но не подпуская в опасную близость к шее. До свободы - рукой подать. И одновременно очень далеко. Ориас стягивает с хрупких плеч танцовщицы черную ткань плаща.
   Казалось бы зачем? Зачем столько лишних моментов, которые на первый взгляд не несут в себе ровным счетом никакого смысла?
   Высший поднимает рыжеволосую фурию на руки. Легко и бережно, словно взрослый, берущий в ладони новорожденного котенка, стараясь не переломать пока еще столь хрупкие кости. В изумрудном платье Мэйв смотрится шикарно. Агрессивно-зеленый придает радужке яркости, сочности. В то же время, делая цвет бесконечно-глубоким и насыщенным. Вампирам свойственен резкий контраст. Переходы, которые обрываются пропастью, без гладких размытых границ, балансирующие на стыке друг друга.
   Он выходит из комнаты, открывая дверь ударом ноги. Вернее даже легким пинком, учитывая наличие силы, превышающей человеческие стандарты. В коридоре ни души - все силы брошены на приведение казино в надлежащий вид. Конечно же, по приказу владельца. Который вовсе не собирается следить за исполнением, а уж тем более командовать. В таком бизнесе крутятся люди, коим не приходится повторять что-то по десять раз. Выгода "Блефа" - их собственная выгода. А кому хочется терять денежки и рисковать собственной задницей? Правильно, только идиоту.
   Ориас идет в сторону выхода из здания. Туда, где он светил значком супермена на груди. Что-то наподобие тепла просыпается в сознании, щекоча мягкими пушистыми лапами. Ему приятно вспоминать об этом. На мгновение все, что происходит сейчас, становится неправильным, неуместным... Но лишь на короткий промежуток, не значащий ровным счетом ничего. Вампир проходит мимо охранников, внушая им желание отвлечься на какие-то свои отчеты. Кажется, он немного перестарался, ибо люди начали шуршать с таким рвением бумагами, что рисковали сдать документы за полгода вперед. Свежий воздух врывается в помещение, заставляя глубоко вдохнуть. Просто так. По инерции. Предрассветный воздух всегда необычный. Сегодня он влажный и тяжелый. А значит денек выдастся жарким. Ало-красная полоса подступающего к горизонту солнца уже пугала иссиня-черное небо, заставляя с каждой минутой его светлеть все больше.
   Две мраморно-бледные фигуры на фоне зияющего провала входа... Они словно собирались шагнуть в небо...
- Как ты относишься к предложению встретить сегодняшний рассвет вместе? - нет, Вьеррмонт вовсе не самоубийца. У него есть козырь в рукаве. И пришла пора его достать оттуда.

+1

345

Творческий подход? Рыжая бы и рада усмехнуться в ответ, но не хватает сил. Пощечина, кажется, совсем высушила ее, перед глазами вновь замелькали черно-белые пятна. Восприятие вампирессы «прыгало» с них на обычные цвета и обратно. Плохо, очень плохо. Когда есть что-то одно, к этому можно привыкнуть, когда же все меняется, это создает дополнительные неудобства в виде почти человеческой мигрени.
Ориас отвечает лишь словами, но ничего не делает… пока. Взгляд брюнета говорит о том, что ничего особо радостного не ждет наглую танцовщицу, так бесцеремонно вторгшуюся на его территорию. Не она ли обещала синеглазому смерть за вторжение в ее  клуб? Баш на баш? Так что ли выходит? Не самая приятная перспектива. Не то чтобы Мэйв было с кем прощаться, за почти 500 лет девушка так и не обзавелась ни семьей, ни птенцами. Все, что у нее было – клуб да квартира в городе, пара машин и весьма солидный банковский счет. Ну ладно, несколько счетов. Только вот все равно умирать чертовски не хотелось, ибо Бреннан искренне считала, что ей еще есть что дать этому миру, а ему – предложить взамен. Так что же делать с высшим, который сейчас обращается с ней, как с любимой фарфоровой куклой, сделанной на заказ талантливым сумасшедшим мастером? Предложить сделку? Вампирам не нужны деньги, не нужны извинения, не слишком нужна помощь и обещание дальнейших услуг… к тому же не в правилах ирландки унижаться, даже будучи на грани летаргии или смерти.
Вампир поднимает ее на диване, позволяя сесть… и вновь начинается эта череда обманчиво нежных прикосновений, словно кошка задумывается о том, чтобы выпустить мышку… или оставить ее жить с собой в качестве домашнего любимца. Только вот Мэйв не тянет на мышку даже с натяжкой и взгляд ее изумрудных глаз пусть и затуманен слабостью, но совсем не кажется затравленным. Да, она загнана в угол, но собирается бороться до конца, а потому почти не дышит, позволяя брюнету играться с цепочкой, поцеловать холодную кожу (губы испившего столько крови Ориаса кажутся почти горячими), даже не пытается отстраниться и помешать ему, когда высший стягивает с нее плащ. Зачем? Этот вопрос буквально висит в воздухе, но сейчас все внимание ирландки сосредоточено на теле вампира, что находится в такой непосредственной близости от нее, дурманит запахом силы, заставляет вспомнить вкус крови брюнета здесь и сейчас.
Бреннан уверена – каждое действие брюнета несет в себе какой-то смысл, и даже если она его не видит, это не значит, что он отсутствует. А, может, просто в платье она ему нравится больше? Горькая усмешка на пару мгновений касается губ танцовщицы. В льдистых глазах вампира пойманной птицей бьется безумие. Откуда она знает? Потому что и ей знаком этот взгляд, правда окрашенный не в синий, а в зеленый. И Мэйв понимает какие опасности это может нести. Понимает лучше, чем Ориас может представить. Рука безвольно ложится на плечо высшего, девушка льнет к нему как котенок, чтобы не упасть, чтобы спрятать собственную слабость и бледность.  Голова начинает кружиться почти сразу, стоит мужчине сделать пру шагов. Ирландка закрывает глаза, но чувствует манящие запахи людей, слышит как они шуршат бумагами, фишками, негромко переговариваются, приводя казино в порядок.

Вампиресса решается открыть глаза только когда темнота перестает закручиваться в спираль и становится ровной. Они уже почти на выходе, но смертные не обращают на них ни малейшего внимания, а со стороны брюнета веет знакомой клановой способностью. Все правильно, Мэйв сделала бы также. Стоп. Они на выходе?! Пальцы судорожно вцепляются в плечо Вьеррмонта, словно это способно его остановить. С годами вампиры начинают чувствовать приход рассвета. Защитный механизм работает безотказно, несмотря на смену часовых поясов и перемещения по миру… потому что солнце  - это смерть. Как бы ни пытались ученые детей ночи придумать лекарство, они не добились ничего кроме гор трупов новообращенных, пущенных на эксперименты. И танцовщица знает, что до прихода убийственного света остается всего несколько минут.
Они выходят и предрассветные сумерки не сообщают Бреннан ничего нового… только от взгляда на алеющую на горизонте полоску становится все страшнее. Насколько безумен Ориас чтобы бросить ее на задворках своего казино, рискуя выдать прохожим  тайну вампиров? Сможет ли она подняться и дойти хоть до какого-то укрытия? Чутье подсказывало, что не сможет… только не когда осталось так мало времени и так мало крови. Вьеррмонт удивляет ее снова.
- Как ты относишься к предложению встретить сегодняшний рассвет вместе? – это что, вампирский вариант убийства и самоубийства? Муж узнает об измене и застреливает любовницу и себя, только при других обстоятельствах и на лад детей ночи? Руки танцовщицы холодеют, хотя казалось бы, куда уж больше.
- Пожалуйста, только… - голос звучит тихо и просяще, девушка прижалась к высшему, словно он может дать ей защиту. Приняла его правила игры? Раскаялась и готова подчиняться? Нет уж.
- Только не сегодня, - а вот это жестко и в стиле Бреннан… потому что она уже добралась до ключицы вампира и сейчас зубы впились в артерию, грубо разорвав кожу и мышцы. Мэйв не надо много, на много у нее нет времени.. только несколько глотков, чтобы можно было уйти. Сейчас безумна и она. От потери крови, от страха перед уничтожающим светилом, от всех безумных чувств, что вызывает в ней эта живая синеглазая смерть по имени Ориас. Сейчас не до того, что она у него на руках, он сильнее, старше и ему ничего не стоит просто вырвать сердце из ее груди и оставить на солнце. Сейчас что-то первобытное и инстинктивное заставляет ее бороться за жизнь, даже когда разум знает, что это бесполезно.

+1

346

Приставил дуло к Ее виску:
«Как жаль, что ваш взгляд не врет…
Я даму, как истинный джентльмен,
Всегда пропущу вперед»

   Если вампир медлит и не отрывает буйную головушку негодника или негодницы за действительно опрометчивые поступки, значит, нашел что-то манящее, цепляющее в характере. Но избежать расправы не так-то просто, как кажется на первый взгляд. Недостаточно жалостливого взгляда или невинного выражения лица вкупе с деятельным раскаянием. Никто на это давно уже не ведется. А в складывающейся ситуации...
   Если судить объективно, Мэйв должна быть мертва, по крайней мере, трижды. А то и четырежды. Но она еще жива. Даже больше - Ориас удерживает танцовщицу на руках, словно новобрачный свою невесту перед выходом из зала регистрации. Разве что одежда немного не соответствует общей воображаемой картине.
- Пожалуйста, только…
   Во взгляде льдисто-синих глаз мелькает растерянность и неприкрытое удивление... Неужели она решила сдаться? Сломалась за шаг до свободы? Нет, не до сожжения на солнце. Вьеррмонт вовсе не является законченным идиотом, готовым устраивать погребальное пепелище из двух, возможно, единственно оставшихся в живых вампиров клана Кровавой луны. Но ведь за отсутствием борьбы их взаимоотношения практически сразу опостылят. И тогда ничего не в силах будет защитить Мэйв от векового безумия брюнета.
- Только не сегодня.
   Он усмехается, заслышав тон, с которым зеленоглазая танцовщица произносит фразу. Нет, любовь к жизни ничуть не уменьшилась в груди миловидной особы. Только наоборот - разгорелась еще больше, вытесняя даже то рациональное, что, наверняка, вопило во всю глотку, призывая не делать глупостей. Вампир наблюдает, как её губы касаются тела. Как белоснежные клыки разрывают плоть, добираясь до подключичной артерии. Кожа и мышцы так легко, так плавно расходятся под лезвиями шильцев, что невольно дрожь проходит до кончиков пальцев. Все происходит словно в замедленной съемке. Капли крови, небрежно пролитыми слезами, катятся вниз по мраморной белой коже. И тонкий алый след. Как две сплошные на дороге в бесконечность. 
   А потом он вплетает пальцы в огненно-рыжие волосы. Дергает, заставляя оторваться от артерии. Разрывает нещадно мягкие ткани, превращая осторожные дырочки в зияющие провалы раны. Отпускает девушку, перехватывая за талию. Прижимает спиной к груди, практически моментально регенерируя. У Мэйв есть силы стоять самостоятельно? Отлично. Даже шикарно. Так проще будет воплотить пришедшую в голову абсолютно безумную мысль. Одна рука удерживает огненноволосую бестию за талию. Очень крепко, так как Ориас не имеет ни малейшего желания еще и побегать за танцовщицей по территории парковки. Пальцы свободной руки ныряют в карман, выуживая оттуда что-то небольшое... Блестящее...
- Рассвет невероятно красив...
   Сережка. Непарная. Сапфировый артефакт, который едва не убил своего владельца в одну из злополучных ночей. Сейчас же Вьеррмонт полон сил. Даже нет, не так. Энергия буквально кипит внутри, готовая устроить настоящее извержение вулкана. А значит эффект продлится дольше.
- Давай все же посмотрим на него вместе...
   Серебро входит в проколотую мочку уха. Изменения не заставляют себя долго ждать - учащенное дыхание сокращает неподвижные до этого момента легкие. Сердце бьется с определенным ритмом. Кожа приобретает естественный розовато-коралловый цвет. На щеках появляется румянец, а температура тела ползет до отметки 36,6, минуя естественный для вампиров барьер. Горячее прикосновение ладони к запястью Мэйв только лишний раз подтверждает - позади неё стоит не собрат, а человек. Хомо сапиенс, удерживающий бессмертную бестию лицом к светлеющему горизонту. И у неё слишком мало сил - не вырваться. Несчастного прерванного глотка крови хватает лишь чтобы ноги не подкашивались прямо сейчас.
- Только я забыл упомянуть, что в некоторых случаях мне солнечный свет не страшен, - он шепчет ей на ухо, вдыхая запах ледяной кожи. Касается мочки губами, чуть сжимая и оттягивая вниз.
   Шах и мат.

Отредактировано Orias (2012-07-15 01:43:01)

+2

347

Бог опрокинул кувшин с молоком,
И утро промокло.
Полное жизни небо в ладонях
Тихонечко билось.
Что-то в груди обреченно кольнуло,
После – умолкло.
Это не сердце… это вселенная
Остановилась.(с)

Он позволил ей всего один глоток, а потом нещадно оторвал от крови, заставляя встать на ноги. Одного глотка хватило на то, чтобы не рухнуть позорно на асфальт, но мысль о том, чтобы идти куда-то сейчас, а тем более сбежать от переполненного силой высшего кажется абсурдной. Полоска света алеет на горизонте, а в груди танцовщицы разливается липкий страх. Он протягивает свои цепкие пальцы к сердцу, замедляя его биение, словно летаргия могла бы спасти от солнца… Но не спасет.
Обращенные часто скучают по дневному светилу. Им кажется, что став бессмертными они тем не менее многое теряют, не имея возможности, скажем, купаться на закате или завтракать в уличной кафешке кофе и круассанами. Для высших это не имеет никакого значения и ни малейшего сожаления по поводу присутствия в их жизни только луны с ее отраженным светом они не испытывают. Мэйв с детства жила во мраке, и он ей нравился. Тьма и зло не одно и тоже, хотя часто и сливается воедино в слабом сознании людей. Для вампиров тьма всегда наполнена цветами, запахами и соблазнами. Наполнена кровью и жизнью… а горячее солнце не несет ничего кроме смерти.

- Рассвет невероятно красив... Давай все же посмотрим на него вместе...- он действительно безумен, если говорит это. Не то чтобы самоубийства были такой редкостью среди вампиров… но грешат этим обычно низшие, так и не сумевшие смириться с новой жизнью, не справившиеся с положением в клане (как правило, весьма не выгодным)и с необходимостью питаться кровью тех, кого раньше считали «своими». Такие моралисты, как правило, и оканчивают свой земной путь кучками пепла где-то на задворках заброшенных кладбищ. Почему-то эти места кажутся им особенно подходящими. Мэйв не слышала, чтобы кто-то вышел на солнце на парковке собственного офиса… впрочем, Ориас и не был как все. Что если синеглазый настолько безумен, что готов с легкостью прихватить с собой и ее, разом уничтожив клан, как свою несостоявшуюся мечту? Или нет?
Что-то происходит. Ирландка буквально кожей чувствует, как вампир меняется… а потом начинает ощущать биение его сердца… и запах человека.
- Только я забыл упомянуть, что в некоторых случаях мне солнечный свет не страшен, - страх сменяется паникой, Мэйв делает отчаянный рывок прочь, но даже будучи человеком мужчина может удержать обессиленную девушку на месте.
- Этого не может быть, - шепчут губы. Высшая отказывается верить в то, что подобное возможно, но рука Ориаса почти обжигает, а кровь бежит по его венам с нормальной для смертного скоростью… и дыхание совсем как у человека. Потому что сейчас он и есть человек.

Становится ощутимо светлее, но для ирландки важно не это. По мере того как рассветает, воздух вокруг нее словно накаляется, становится некомфортно, но пока солнце еще не вступает в свои права... Интересно, когда она начнет гореть, Вьеррмонту тоже достанется, пусть и в человеческой оболочке? Он ведь удерживает ее на месте… Вдруг будет шанс сбежать тогда? Мэйв не знает и понимает, что пытается схватиться за последние призрачные возможности, потому что не хочет умирать. Потому что сказки о жизни после смерти они для людей. У вампиров нет души, а значит, ей очень повезет, если после будет просто темнота…
Мэйв поворачивается и смотрит брюнету в глаза. Они все такие же синие, а на губах играет едва уловимая улыбка торжества. В его глазах можно утонуть… но боги, лучше бы она тонула, чем чувствовала все возрастающий жар.
- Не отпускай меня, - шепчет ирландка, обнимая мужчину. Мне страшно. Мысль остается невысказанной, но читается во взгляде… всего пару секунд, а потом высшая закрывает глаза и целует Ориаса в губы. Жадно, страстно, словно пытаясь найти в этом спасение.
Каким бы вы хотели, чтобы было ваше последнее воспоминание? Танцовщица была не против, чтобы им были губы синеглазого брюнета.
Только не кричать, только не кричать, - мысленно шепчет она как мантру, а объятия становятся крепче. Ресницы становятся мокрыми от подступивших слез, но девушка не открывает глаз… и чувствует, что через несколько секунд придет боль, которая станет последней в ее жизни.
Только не отпускай меня…

+1

348

Проклятая кровь течет по венам.
Память Рода бьет в набат в висках
Память Рода. Это - неизменно.
Только, нож слегка дрожит в руках...

- Этого не может быть... - еще как может. В бесконечно безумном мире творятся столь же необъяснимо странные вещи. Только необходимо уметь их видеть. Ощущать. Удерживать в ладонях.
   Пара мгновений - и сережка холоднее арктических льдов. Серебряное ушко буквально обжигает ставшую горячей кожу. Напоминает о себе при каждом движении, каждом повороте головы прикосновением к нежной шее. Граненый сапфир артефакта начинает медленно покрываться легким флером инея, словно озеро в горах с наступлением заморозка. Многие слышали о Гренландии - самом большом острове планеты, почти полностью сокрытом под толщей льда. Так вот. Большинство возвышающихся над поверхностью воды айсбергов имеют насыщенный синий цвет. А это значит их возраст превышает 1000 лет. Только представьте - столь яркий колер идет в разрез времени и привычным понятиям. Ведь с каждым веком он должен по всем правилам выцветать... Становиться блеклым, либо же светлеть до нежно-бирюзового... Но нет. С каждым годом лишь красивее. Ярче. Насыщеннее. Агрессивнее и... холоднее.
   Он легко и непринужденно удерживает Мэйв в своих объятиях. На красивом лице застыло немое торжество. Высший привычно спокоен. Внешне. Словно вовсе не опасается за слабое человеческое тело, находящееся в опасной близости от голодного хищника, загнанного в угол.  Но внутри... Адреналин гуляет по венам с размахом законченного алкоголика, сорвавшего кодировку. А оттого кажется, что температура тела начинает зашкаливать. Это сравнимо разве что с предощущением восходящего солнца, несущего горячую смерть. Пламенные любовные поцелуи, обращающие идеальные тела в прах, кусая огненными зубами холодную мертвую плоть. Отрывая кусок за куском... От воображаемой картины на висках появляются совершенно реальные бисеринки пота. Люди... Такие люди.
- Не отпускай меня.
   Девушка поворачивается к вампиру, одаривая пронзительным взглядом призрачно-зеленых глаз. Страх перед солнцем врожденный. Его нет смысла стыдиться. Или бессмысленно храбриться, затыкая вязкое ощущение приближающейся смерти куда-то в закрома подсознания. В который раз Мэйв поражает высшего, крепко обнимая его. Словно это не Ориас знатно осушил реки крови рыжеволосой бестии и притащил её насильно на открытую парковку. А кто-то другой. С отражением синих льдов вместо радужки. Женщины... Поистине странные существа. Их логике нет пояснения. И, возможно, оно не требуется. Вьеррмонт обнимает танцовщицу, прижимая к себе, будто родитель несмышленого отпрыска, подверженного наказанию. Не совсем гуманному, но такому необходимому. Как бы странно не прозвучало - вампир не любит прибегать к силовым методам мозгоправства. Даже считает их унизительными, недостойными бессмертных изящных созданий. Моральное бичевание куда эффективнее. К тому же является незаменимым профилактическим средством. Но тут, как и везде, необходимо знать меру. Остро чувствовать грань, которую переступать нельзя, чтобы не надломить личность. Не превратить наказуемого в монстра, могущего неустанно следовать по пятам, пока не перегрызет глотку и не напьется горячей кровью.
   В поцелуе пламя обвивает лед губ. Нежно ласкает, заставляя таять... Таять... Таять... Ориас отвечает с нехарактерной вампирам страстью и эмоциональностью. Тело волнами охватывает дрожь, заставляя продлевать поцелуй, подобно вдоху выныривающего из-под толщи воды. Чувствовать как человек... Это остро. И сладко одновременно. Невозможно насытиться, осознавая краткость эйфории, как никогда. У долгоживущего создания ночи впереди могут быть сотни поцелуев. А у человека - уже завтра последний. Со смертью.
   Нехотя высший отстраняется. И вновь поднимает девушку на руки. Хватит на сегодня. Им двоим. Выше крыши. Каждый усвоил свой урок. Потому Вьеррмонт направляется в здание казино. Шаг за шагом приближаясь к личному кабинету. К личной крепости. В святая святых которого он допускал лишь нескольких доверенных лиц. Мышцы непривычно ноют - отчего усмешка ложится на красивые губы вампира, более не скрывающие опасные белоснежные лезвия клыков. Он восстановит силы Мэйв. Но лишь когда удостоверится, что сталь близлежащего ножа, а то и еще чего похуже, не пробьет его драгоценную шкурку, добавляя лишних дырок в теле.
- Держись крепче. И не отпущу тогда, - Ориас отвечает на просьбу рыжеволосой танцовщицы только сейчас, перешагивая порог кабинета. Не совсем уместно но... Мысли только-только улеглись после влияния поцелуя. Все-таки люди и вампиры - совершенно разные. С этим следовало считаться, раз уж зашел на чужую территорию существования... И сердцебиения.

+2

349

А я привыкаю чертовски быстро
Курить через поцелуй,
Ведь между нами не просто искра…
Я пальцами по стеклу

Рисую мурашки. Они так часто
Проносятся вдоль спины,
Когда ты ломаешь мой мир на части
В экстазе чужой весны. (с)

Они целуются. Жадно, страстно, именно такими и должны быть поцелуи. Сколько лет Мэйв не целовалась со смертным? Она всегда предпочитала менее хрупких любовников… А сейчас Ориас был одним из теплокровных созданий, которых так легко убить… и одновременно убить которого ей не хватало сил, не могла бы, даже если бы захотела… А она хотела, да. И в то же время хотела, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался, словно это он давал ей жизнь.
Она отрывается от губ вампира, дышит тяжело и быстро, почти как человек… Почти как Вьеррмонт, глаза которого остались такими же синими, пусть таких и не бывает у смертных. Слезы текут по щекам, и теперь уже нет смысла это скрывать. Он все равно увидит, все равно поймет и разве важно, что он подумает о ней до того, как она умрет?
С губ девушки срывается стон, когда она чувствует, как солнце впивается горячим поцелуем в плечи… и в этот момент брюнет поднимает ее на руки. Она прижимается ближе, ища спасения на груди у собственного мучителя… который сейчас несет ее в тень.
Страх постепенно начинает отпускать рыжую. Даже Ориас не может быть настолько жесток, чтобы дать ей надежду на спасение и все равно бросить ее на солнце после. Повлиял ли на это поцелуй? Высшая не знает, может, это все влияние некротического обаяния, которое действует на людей безотказно. Только сейчас это неважно, имеет значение только то, что тень приближается в то время, как солнце жестоко касается кожи вампирши, которая с трудом удерживается от крика.

Они в тени. У самого входа… и наконец мужчина открывает дверь, занося девушку внутрь. Она дрожит, а пальцы у Мэйв ледяные, даже несмотря на то, что солнце уже почти начало сжигать кожу. Сейчас девушка на грани истерики – слишком давно она не была настолько близка к смерти, тем более от солнца, когда нет сил бороться, когда нет возможности сделать хоть что-то. Даже ненависть к Вьеррмонту отходит на второй план перед остальными чувствами, что захватывают ирландку. Она не знает чего он захочет от нее, но в таком состоянии танцовщица готова согласиться на что угодно. Высшая пытается напомнить себе кто она, взять себя в руки, но чувствует себя как ребенок не умеющий плавать, которого только что спасли, вытащив с глубины… спасли те, кто кинул в воду. Двойственные чувства, если не сказать больше. Они пришли в какое-то новое помещение, ирландка назвала бы его кабинетом, но для высшей все это значит только одно – она в относительной безопасности, если, конечно, Ориас не придумал что-то еще, столь же жестокое и извращенное… только что бы это ни было, она вряд ли выдержит. Предел есть у всех, даже у высших вампиров, а Мэйв итак истощена до предела.
- Держись крепче. И не отпущу тогда, - он издевается над ней? Может, и так, но сейчас танцовщице все равно, потому что сейчас она не видит дневного светила, пусть перед глазами снова все кружится.
- Я этого так не оставлю, - шепчет девушка прямо на ухо своему мучителю и спасителю в одном лице. Будь она достаточно сыта, она могла бы свернуть ему шею одним движением… но сейчас танцовщицы хватает только на одну угрозу, которая не будет иметь большого значения. Мэйв знает это, потому что перед глазами все начинает предательски плыть. Кто бы мог подумать, что у вампиров бывает голодный обморок? Летаргия - да, но это… Немного крови в организме, много стресса и категорическое нежелание погружаться в состояние, подобное временной смерти… Ирландка теряет сознание прямо на руках брюнета, погружаясь в холодную мягкую темноту.

Отредактировано Maeve Brennan (2012-07-18 20:06:37)

+1

350

----------> [Refuge of Le Sang]

Сентябрь. 2013 год.
Ночь. Свежо.

Временами накатывает, я знаю, что ты тоже от этого страдаешь. Куда пойти, чем заняться, с кем встретиться. Хочешь оторвать пятую точку от компьютерного стула, выйти в мир. Обещаешь себе зажить реальной жизнью, не той, которой ты дышишь каждый вечер. Вдыхаешь её по килобайтам, вкушаешь форматами файлов. Ты когда ел в последний раз нормально? Завидуешь богатым независимым людям, но и они прожигают свою жизнь, так же как и ты, только классы у вас разные. Так думают все пять миллиардов людей, зависающих в сети. Открывает весь мир, запирая в одной комнате. Загнивай!
Ощущение полной бессмысленности происходящего. Хочется закричать, но так, чтобы слышали тебя только твои мозги. Чтобы они до чертиков испугались и наконец подали признаки жизни. Зашевелились, сплюнули и начали уже соображать. И никотина им дашь и просрешься пойдешь, лишь бы, лишь бы... Все равно, они уже потеряны для этой тяжелой социальной работы - мыслить правильно. Идешь и страдаешь фигней. Полный бред. Сравниваешь себя с самым простейшим микроорганизмом и ищешь положительные стороны того, что ты человек. Ну как успехи? Можешь не отвечать, я заранее знаю ответ...
Лэ Санг поднималась на второй этаж Скай Тауэр и оглядывала помещение. Даже роскошь бывает скучна. В тот момент, когда в голове происходит озарение мыслью, что в жизни должны быть совершенно другие ценности. Все хорошо в меру, без фанатизма, без погони за самым лучшим. Все равно все этикетки срезаны и перешиты. Поддельные Dior, Apple, Yves Saint Laurent, Porshe переименованное в Kido или что-нибудь в этом роде... Made in China заполонил весь мир и скоро доберется до Изнанки. Наверняка. Так думала Фаталь.
В залах уже полно людей. Все льется рекой: алкоголь, смех, музыка, фишки. И она уже сидела за столом Техасского Хольдема для пятерых игроков. Наилюбимейшая игра - пожалуй единственная вещь, после убийства, которая может пробудить в Элоди другую личность. Но игра не шла. То рука слабая, то комбинация слабее оказывалась. Эл играла всегда по разному, иногда думала головой, иногда делала быстрые решения. Два со игрока немного нервничали от этого, но им везло, самим провидением везло, черт возьми!
-Либо тут кто-то лишний, либо кого-то не хватает. Что-то точно должно измениться, чтобы я начала выигрывать.
Мужчины рассмеялись. Они были заядлыми игроками, но это не мешало пускать левые взгляды в сторону партнерши. Мало ли, может они ещё сыграют другую партию в верхних номерах...
Боже, в этом мире чтобы тебя не приняли за блядь, надо идти только в монастырь. Или монашка или блядь.
Пока Фаталь не обращала внимания на все эти телепатические домогательства. Но всему есть предел, мальчики и тогда уж не обижайтесь...

0

351

Бутик "Блек"

Сентябрь. 2013 год.
• ночь: Небо ясное, звезды яркие. Теплая летняя ночь, по сравнению с днем, свежо и хорошо.
Температура воздуха: + 20

Ночь сменяет день, а радость сменяет уныние, смерть сменяет жизнь. Все, как и должно быть, все как всегда. – Думал юноша, идя по городу.
Как это часто бывает с ним вечернею порой, Владислав не выбирал маршрут для своей прогулки предоставляя телу самому решать, чего оно действительно желает.
У казино он невольно замер. Звук, цвет, свет, что обычно привлекает мотыльков? Что влечет их? Три бабочки решившие постигнуть истинную сущность огня, и три ответа которые они получили.
В казино Влад вошел, как к себе домой. Собственно в любом месте юноша чувствовал себя как дома. Решающую роль тут играли прекрасные актерские данные и полная беспринципность взглядов и суждений. Мышление хамелеона и поведение  воды, способность принимать любую форму оставаясь при этом самим собой.
Юноша медленно прошелся по первому кругу, оставив несколько тысяч тут, несколько там, не придавая значения особого значения ходу игры. Что такое жалкие несколько тысяч, когда ты собираешься сорвать банк? Сейчас ему гораздо важнее проверить свое чутье. - Похоже, что игра ведется честно, столы без подвохов. Конечно, подстроить что-нибудь этакое недолго. Но обычно в этом нет нужды, казино и так получают достаточный барыш. – Думал он.
Осмотревшись, Владислав занял место за столом, где шла игра в кости. – Начнем с малого, а затем… если мне повезет, хотя, какое если?
Незаметно подошла его очередь, он выбросил восемь. Для начала юноша решил особо не напрягаться.

Отредактировано Владислав (2012-09-11 16:36:54)

0

352

Удача. Фортуна. В разные времена разные мыслители, каждый по-своему, пытался красиво и изящно описать это явление. Есть мнение, что это главная составляющая счастья, успеха, богатства - быть удачливым. Но когда живешь долго, очень долго, замечаешь закономерность успехов и неудач и все становится на свои места. Нет случайностей, все поддерживается в балансе и там, где у кого-то что-то прибавляется, у другого что-то отнимается и наоборот. Было. Есть. Будет.
Зная этот факт и ещё многое другое, то, что скрыто от обычного человеческого взгляда, на что порой просто не хватает одной человеческой жизни, Фаталь жила спокойно, ничто не трогало фибры её души. Эти знания даны всем долгоживущим существам. Сейчас, когда уже нет тайны между двумя мирами, Лэ Санг задумывалась, для чего изначально так оберегалась человеческая реальность?  Кто вообще руководил всем этим, ведь это не походило на почерк тех сил, которые обычно руководят порядком Вселенной.
Итак, мир изменился до  неузнаваемости. Демоны ещё скрываются, но не от самих людей, а от сотрудников какого-то Университета Исследований Экспериментальной Энергетики или сокращенно УИЭЭ, так слышала Элоди. И что же это за Университет такой всемогущий, что даже сильные мира того и этого стараются его избегать. Этот вопрос все чаще наведывался в голову вампира и не давал расслабится по вечерам.
Вампиры вообще любят такие заведения, любят находится в роскоши, показывать себя, но среди посетителей казино не было ни одного родственника, с которым Фаталь могла наладить связь и это её ещё больше удивляло, ведь в городе их было много, она чувствовала.
Это будет сложнее, чем я думала...
Пару раз вампир отыгралась, но это был маленький куш и вот рука пришла. Пара тузов, везение?!
-Ставлю двадцать тысяч. - это было громкое заявление, когда стек был в семьдесят тысяч. Но Эл шло, эти два идиота не пасанули и колировали. Да, это её момент!
На флопе выпали 2-10-В и не смотря на это Фаталь была уверена - выпадет её Туз. Она сделала ещё ставку, когда двое других сделали чек:
-Ещё двадцать. - и один пасанул. Да, умница... Игрок был молодым, но тем не менее не глуп, к нему можно было бы присмотреться.
Итак их двое. Терн и... Да, её долгожданный Туз! Как Вы думаете, что наша красавица делает? О да, она идет в ол-ин... Ривер и Вы не поверите - снова Туз. Злой и проигравшийся соперник бросает в вампиршу дикие взгляды, полные угрозы, встает и уходит. Это его последние деньги. Он банкрот и дома его ждет жена и грудной ребенок. Да, именно так кончают слабые мужчины, уходящие от бытовых проблем во что-то подобное.
С оставшимся противником она вела спокойную умеренную игру. Оба знали потенциал друг в друге и ждали руку, что бы рисковать могли оба.

0

353

Настало время сыграть по крупному? - Влад начал медленно повышать ставки. С костями все шло как по маслу, со стороны казалось что они катились и останавливались по его желанию. Юноша  не торопился, он учитывал психологию игроков и крупье. Через два часа его выигрыш составлял примерно восемьдесят тысяч, и он стремительно продолжал увеличиваться. Тут внимательный юноша перехватил сигнал дежурного, который сообщил дирекции, что казино грозит крупный проигрыш. Улыбнувшись, Влад  поставил все свои фишки на кон и одним махом просадил их. Крупье облегченно улыбнулся, лицо дежурного мгновенно посветлело.
А теперь дамы и господа, начнется самое интересное.
Бледный Влад  дрожащей рукой полез во внутренний карман и достал свой кошелек. Плохо слушающимися его пальцами юноша швырнул деньги на стол.
– Давайте не будем ограничивать ставок! – умоляющим голосом произнес он. – Прошу, дайте мне шанс отыграться!
На секунду повисла тишина. Взгляды большинства были обращены к нему. Золотистые волосы, юные мальчишеские черты лица, огромные голубые глаза смотрящие на мир искренне, наивно и просто. Разве может лгать такое чистое лицо? Разве может такой юноша быть профессиональным игроком?
Усмехнувшись, дежурный переглянулся с крупье, который быстро кивнул ему. Его взгляд, будто говорил: посмотри, какой простак попался!  Надо непременно обчистить его. Весь вечер вел себя нагло и самоуверенно, а теперь посмотри вон, как дрожит! Сразу видно, что играет на последние деньги, и деньги, скорее всего – не его.
Влад мысленно усмехнулся, сохраняя на лице просящую маску. Конечно, то, откуда он взял эти деньги, волновало их меньше всего. Игра быстро возобновилась, и представители казино, наконец, позволили себе расслабиться.

0

354

Спокойствие дорого. Понимание этого приходит только с течением времени. Долгим медленным течением быстрой человеческой жизни. Понятия относительные, нет ничего определенного. И ничего нет важнее гармонии с самим собой.  Изолируешь свой мир от внешних раздражителей, вначале они усиленней тебя достают, а после  они просто устают, сдаются и оставляют тебя в покое. Для чего за что-то переживать если этому суждено случится? Надо понять и принять.
Все проблемы от мыслей, делом надо заниматься, делом. Чтобы не оставалось времени размышлять о ерунде вроде «в чем смысл жизни». Смысл у всех один – прожить достойно. Не в том, чтобы оставить свой след в истории – она исчезнет вместе с погасшим Солнцем, не в  детях – и их не станет. Все умрет, все умрут. Так в чем причина к этом стремится? Надеется на технологическое развитие, что люди найдут новый дом? Может пора перестать верить в сказки? Мы же кричим на каждом углу, что взрослые и сами решаем, как нам жить. Стремимся к свободе и удивляемся, что остаемся одни, жалуемся на одиночество, тянемся обратно к людям, в желании, чтобы по голове погладили, пожалели, пригрели. А как начинают опекать, снова бесимся и уходим.  Говорим обидные слова. И все повторяется. А с чей подачи все начиналось, ответь же честно, хотя бы самому себе…
Играть становилось скучно. Закономерная череда выигрышей и проигрышей действовало на Фаталь усыпляющее. Игроки часто менялись, а она и её старый партнер все сидели и обдирали новеньких по очереди. Они заговорщески переглядывались и улыбались друг другу, когда кто-то подсаживался за их стол. И крупье забавляла эта ситуация. В один момент девушка не выдержала и предупредила только севшего игрока:
-Эти двое вас обанкротят, будьте уверены.
Высокомерный гордый взгляд профессионала был ей ответом, но и эти его качества не спасли от разорения. И снова они остались вдвоем. Ну что делать, узнать этого упрямца поближе?
-Как тебя зовут? - спросила  Элоди по-английски. Ей ничего не стоило самой взять инициативу в свои руки, а парню это жутко понравилось, он оживился и глаза его засверкали. Это был достойный противник, как в игре, так и в жизни. Вампир любила таких.
-Дмитрий. - сероглазый брюнет оказался русским. Весь следующий разговор они вели на русском, и тот факт, что Лэ Санг знает русский его очень обрадовал. Да, здесь таких мало, очень мало. Что ответить на вопрос откуда ты так знаешь такой сложный язык? Прабабка была русской и пока была жива активно занималась образованием любимой правнучки. А в покер учил отец. И вообще у нее была большая дружная семья. Лет так полторы тысячи назад....
Итак, её выигрыш тем временем составлял около ста пятидесяти тысяч. Ну что, кто следующий?

0

355

Это было как раз то, чего добивался юноша. Надо хорошенько завести их, пока они не поняли,  казино остаться с носом. Потому что тогда они пустят в ход тяжелую артиллерию, а эту минуту хотелось бы отодвинуть как можно дальше.
Где-то невдалеке он услышал русскую речь, инстинктивно повернул голову. На секунду его взгляд задержался на паре, а затем юноша вновь вернулся к игре.
Теперь поединок шел только между Владиславом и казино, остальные игроки превратились в зрителей этого шоу, и зрители плотной стеной обступили столик. Сначала его выигрыши чередовались с проигрышами, потом он взял подряд несколько крупных ставок, и гора фишек около него стала стремительно расти. Юноша прикинул, что по его подсчетам выиграл уже больше трехсот тысяч. Улыбаясь, он поставил все фишки и протянул руку за костями. Однако крупье опередил его.
– Казино требует сменить кости, – решительно сказал он.
Взмокший Влад лишь пожал плечами, радуясь этой недолгой  передышке. Уже четвертый раз казино меняло кости, пытаясь оборвать полосу его удачи. Правила конечно допускали это. Новые кости полетели на стол. Владислав взял их в руки, немного подержал их, погладил пальцами поверхность. Кости – как кости. Но что-то в них определенно было не так. Они были абсолютно гладкие, одинаково тяжелые со всех сторон, но….
Юноша перекидывал их из руки в руку, катал по гладкой поверхности стола. Когда-то давно, один друг рассказывал ему…
Есть один старый трюк. Интересно, это то, о чем я думаю? Допустим, что пять сторон кости сделаны из некого сплава, а шестая из железа. Кости будут катиться, как положено, если не попадут в магнитное поле. А ведь всю поверхность стола под сукном можно превратить в магнит. Но как проверить мое предположение?
Юноша окинул стол взглядом и заметил магнитную пепельницу стоявшую на кромке металлического стола. Он положил кости на стол, взял пепельницу и прижал ее к ним.
Когда юноша снова поднял пепельницу, все окружающие невольно ахнули. Кости прилипли к ней шестерками вниз.
– И это вы называете честной игрой? – спросил юноша. На губах Влада появилась торжествующая улыбка, мгновенно изменившая его черты. Вместо наивного ангела на них смотрел ухмыляющийся демон.

0

356

Поддавки. Иногда выгодно проиграть, чтобы сорвать потом куш покрупнее. В виде новой личной игрушки. Хотя зачем ей это? Она имеет все, что нужно, всех кто нужен. Нет, сегодняшний вечер начался в одиночестве и закончится им.
Дома Ал.
Черт подери этого строптивого наглеца. Все ему даешь, а он ещё пропадает без вести... - никому кроме Курта вампиресса не позволяла такие вольности в отношениях с ней. Мы в ответе за тех, кого приручила, что теперь делать. Обратила на свою голову...
Диалоги, карты, выпивка - атмосфера словно застыла на мгновение, а затем ощутимо дунуло в сторону стола для игры в кости. Фаталь сейчас только приметила белокурого парня с ангельским выражением лица и дьявольски хитрым взглядом.
О да, позор для игорного дома! Но такие случаи бывали и их быстро улаживали. Нет человека - нет проблем. Некоторых из руководящих и "крышующих" Элоди знала и даже оказывала им некоторые услуги, становилась "друзьями". В какие времена связи мешали?
Она знала их почерк. Знала на что они способны и видно было, что парень тоже не глуп, раз знал как вскрыть такие хитрости. Идиот или ты умеешь растворятся в воздухе? Каким образом ты собираешься выйти отсюда живым.
Лэ Санг встала.
-Прости Дим, кажется происходит что-то интересное. Ещё увидимся.
Она кивнула парню и оставила свой выигрыш. Пусть радуются "друзья". Женщина продвигается медленно и плавно сквозь ряды столпившихся возле стола. Напротив нее так же продвигались шестерки воротил игорного бизнеса, Церберы спокойствия. Только цели у них были разные. Противоположные.
Эл встала за спиной игрока, который и заварил эту смуту. Ненужную, ой какую неподходящую.
-Чем собираешься заканчивать своё маленькое шоу? - русская речь прозвучала прямо возле его уха.

0

357

Ожидая он разминал кисть своей руки. - Пока все идет хорошо. Конечно, если я выиграю у них еще пару раз...
Юноша прекрасно осознавал что он стал центром всеобщего внимания, но пока, ему это было только на руку. Вечер, шум, толпа собравшаяся у его столика. Все это безумно нравилось Владиславу. Все это нисколько не мешало ему, а наоборот настраивало юношу на нужный лад. Он всегда любил быть в центре внимания незнакомых ему людей. Всегда, с самого детства. Объяснялось ли это врожденным тщеславием, или недостатком внимания в его семье сейчас сказать было трудно. скорее всего одно проистекало из другого.
Игрок. Игрок по своей сути и натуре, тем не менее всегда точно знающий когда нужно остановиться. Ну, или думающий что знает. 
Ну что, еще пятьсот тысяч и сваливаю? А что, миллионом больше, миллионом меньше, я – не жадный.
- Я могу получить, наконец, нормальные кости или как?
Ему вернули кости. Владислав крепко сжал их в кулаке.  Он же хотел было продолжить развлечение, как вдруг, над его ухом кто то произнес:
-Чем собираешься заканчивать своё маленькое шоу?
Влад даже не обернулся. Азарт часто заставлял его напрочь игнорировать окружающий мир. – Чем? Я выйду отсюда с деньгами. А чем еще может закончиться все это? Я сделаю это. Хотите знать как?
Улыбнувшись, юноша бросил кости на стол. – Извините, но я не понимаю по-русски.
Он не боялся. В голове юноша уже возник четкий план стратегического отступления. Конечно Влад понимал что идет на крупный риск, но...

Отредактировано Владислав (2012-09-27 10:43:14)

0

358

Прекрасны вечера, великолепны ночи, когда есть чем занять себя. Что-то творить, делать жизнь лучше, свою, чужую. Но даже если ты тупо просираешь её, жизнь эту, то тоже ничего страшного. Главное - ловить кайф от того, что делаешь. Остальное второй вопрос, который не всегда задается даже.
Бывает от всего так устаешь, все так надоедает, что просто не знаешь что делать и куда себя деть. И бежать хочется, может даже есть куда, а не можешь. Держит что-то. Незримо но крепко. Наверное нити, связывающие души близких, родные места, любимые запахи, знакомые с детства. И ты остаешься. Наедине. С ними. Мыслями.
Оглядывая зал, лица толпы, свет, предметы декора, черный взгляд вновь упал на стол с костями и на этого сумасшедшего.
Дурак он что ли? Если я ещё раз встречу его где-то на улицах или здесь же, я очень сильно разочаруюсь в своих друзьях и в друзьях своих друзей...
Кости подали и он играл. Его лживые слова не вызвали никаких эмоций. Есть на свете такие упрямые люди, которые даже при очевидностях стоят на своем. Да Бога ради, какое ей дело до него.
У Фаталь редко бывали такие светлые моменты, в которые ей хотелось кого-то спасти от смерти, обычно всегда она несла с собой смерть. Она не считала такие свои заскоки чем-то плохим, хотя для вампира, тем более чистых кровей это было нечто из ряда вон. Но ведь однажды она так встретила Курта. А вот мысль о нем взбудоражила на мгновение тысячи разных чувств. Тоска, злость, ревность, любовь. Она не совсем мертва и этот факт немного радовал. Совсем чуть-чуть.
Иногда она слушала долгие рассказы Курта о том, как он жил до этого. У них все делилось на "До" и "После" этого. Ей было интересно все, самые незначительные мелочи. А они со временем становились для него важнее. Эти незначительные мелочи.
Она никогда не была человеком. А он помнил все. Порой женщине казалось, что он страдает от этого, но она не спрашивала никогда, а он молчал. Так и живут уже пятую сотню лет.
Скучно.
Оставляя за собой еле заметный шлейф духов, которые выделялись среди множества остальных своей неповторимостью, Эл направлялась к выходу. Если засранец и сегодня не будет ночевать дома, она его выгонит. Ей Богу выгонит - говорила она про себя и усмехалась. В который раз это говорилось и думалось об этом? Не может. С ним не может.

----------> [Refuge of Le Sang]

Отредактировано Fatale (2012-09-26 23:09:58)

0

359

Вся прочая деятельность в казино прекратилась, люди устремились туда, где сейчас играл Владислав. Царила мертвая тишина. Кости звучно ударились о стол и покатились по сукну. И… юноше показалось, что время потекло медленно. Очень медленно. Тишина и…Толпа затаила дыхание, а затем разразилась громкими криками. Владислав не поверил своим глазам. Он выиграл. Я выиграл?! Я выиграл миллион долларов? Да быть такого не может!!!
Нельзя сказать, чтобы Влад не был готов морально. Был. Но к поражению, а не к победе. Впрочем, к любым переменам он адаптировался чрезвычайно быстро. Улыбнувшись, юноша начал складывать фишки на поднос. – Боюсь, что все они не поместятся…
Осторожно неся тяжелый поднос, он подбирался прямо к окошечку кассы. Там его ожидал управляющий с вымученной улыбкой на лице. Но и эта блеклая улыбка исчезла, когда он подсчитал фишки.
– Вы не могли бы прийти завтра? Сейчас у нас нет в наличии такой суммы.
– Да?! – Влад специально максимально повысил голос, привлекая внимание других игроков. – Хотите увильнуть? Ни на того напали!
Его мгновенно, которых всегда радовал проигрыш казино. На секунду юноша задумался, а затем быстро нашел решение.
– Давайте наличными, сколько можете, на остальное выпишите чек.
Выхода у ни х не осталось. Зажав в руке деньги, засунутые в пухлый конверт он положил чек в карман.
В главном зале его никто не тронул, но у выхода из казино дорогу ему преградили двое двухметровых амбалов.
- Вы – очень ловкий молодой человек, - сказал один из них.
- Я знаю.
- Если захотите работать у нас крупье, просто позвоните по этому телефону. – Он сунул юноше визитку. – В ином случае видеть вас в нашем казино не желают. Мы поняли друг друга?
- Поняли. Чего тут не понять? – Наигранно Беспечно улыбнулся Влад выходя из казино.

Ночной клуб "Инфинити"

Отредактировано Владислав (2012-10-17 17:04:21)

0


Вы здесь » Town of Legend » Европейская часть города » Казино "Блеф"


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно