Июль. 2011 год.
вечер: небо прояснилось, поднялся ветер и разогнал тучи, однако солнце уже не успело нагреть землю.
Температура воздуха: + 21
-------- Переулок Киояма
Ты заставляешь меня нервничать, Джеки. Ты ведь уже взрослая. К чему этот подростковый максимализм? Думаешь, что победишь меня, если возьмешь контроль над телом? Глупышка. Ты будешь сидеть к комнате своих страхов столько, сколько я пожелаю. И ничто не сможет тебя оттуда освободить, моя милая девочка. Комната, где с потолка капает вязкая кровь, а под ногами растекается липкое покрывало багровой жидкости. Твои босые ножки ощущают прохладу, которая исходит оттуда? Они чувствуют прикосновения смерти, которая тянет тебя вниз? Как тогда, Джеки, в тот памятный день, когда ты захлебывалась в реке, а твои ноги были скованы кандалами судорог. Невидимое чудовище тянуло тебя на дно в то время, как ты так отчаянно взывала о помощи, а друзья, сидящие на берегу, безмятежно играли в карты. Они услышали тебя слишком поздно, ты помнишь? Та боль и страдание, которые ты ощущала, покидая свое тело. Ты ведь не хотела умирать, верно? Слишком молода, слишком красива для госпожи смерти. Плачь, малышка. Плачь и вой, я хочу услышать твои рыдания. Громче!
После встречи с той женщиной прошло не так много времени. От силы минут двадцать. Я шла по тротуару и вспоминала гулкий цокот её каблуков, который эхом отдавался от стен зданий. Снова и снова прокручивала в памяти нашу с ней встречу. Моё бессмысленное нападение на женщину в темных одеждах. Её хохот и крик «Спасите! Помогите!», которым она смеялась мне в лицо, сдавливая запястья с кинжалом. Почему-то по спине пробегаются колючие мурашки, когда я вспоминаю её взгляд. И эти глаза… Черные блестящие глаза, поглощающие меня целиком, без остатка. Хочется вернуть то мгновение и вновь посмотреть на её лицо. Быть может я могла ошибиться в своих поспешных выводах.
Ноги остановили меня у стены какого-то здания, в которое то и дело влетают бездарные человеческие тела, одушевленные похотливыми инстинктами. Оттуда слышна громкая музыка, а нос схватывает ароматы никотина и еще больше героина, который плывет по воздуху, соединяясь с кислородом в опьяняющем коктейле. Я закрываю на миг глаза, пытаясь воссоздать в памяти образ женщины в черном. Из тьмы сознания на меня смотрит худое бледное лицо. Я добавляю реалии, заставляя память вспомнить все, как было. Её родимое пятно, в точности, как у Дюмах, расплывается по левой щеке. Она застыла в ужасе, когда я произнесла его имя. И в этот момент появилась моя малышка.
На плечо мне упала тяжелая рука.
- Эй, детка…!
Дальше я не слушала и, резко развернувшись, вогнала кинжал в брюхо жирного пьяницы. Мой наряд привлекает слишком много нежелательного внимания. Если раньше это шло мне на пользу, то теперь я чувствовала себя дискомфортно. Падаль видит во мне шлюху, но почему-то никому не приходит в голову, что шлюха может быть с сюрпризом под юбкой. Они платят за свои похотливые желания жизнью. Стоит ли распутство такой жалкой платы?
Джеки тихонько хнычет в сознании. Я чувствую, как она сжалась в комок, и опять читает молитвы в надежде на спасение. Похоже, ей опять не по себе от моих игр с мертвой плотью. Она чувствует, как жизнь покидает его тело, слышит угасающий стук его сердца, видит душу, так же, как и я. Она сожалеет так, словно сама убила этого несчастного. Бедняжке становилось плохо, когда сталь вонзалась в человеческую плоть. Малышка молится за каждую душу несчастного, которую я отнимаю у невинных жителей Токио. Молись, девочка. Молись.
Здесь темно и труп, оперевшийся об стену здания, не привлекает к себе должного внимания. Пьяниц здесь полно, а лужа, растекающаяся под мужчиной, ничто иное, как его собственные испражнения. Мне повезло, что я стояла на заднем дворе, где не было людей. Обнаружить его здесь сможет разве что персонал бара или бомжи, скитающиеся по мусорным бакам. Самое место для смерти толстопузого ублюдка.
Вытерев руки от крови, я обхожу бар и захожу через главный вход, как и надлежит правильным гражданам, вроде меня. Мне нравится здешний аромат. Он напоминает мне атмосферу квартиры, в которой я в последнее время живу. Здесь витает никотиновый дым, словно пробка, закупоривая лёгкие и заставляя меня дышать еще глубже. Я отвыкла от этого. Пробираясь через толпу извивающихся тел, я слышу, как плещется экстази в их крови, как танцует героин вместе с эритроцитами, и как текут в желудок реки абсента. Я останавливаюсь и обвожу взглядом блеющий от похотливой жажды скот. Они извиваются в такт гремящей музыки. Трутся телами друг о друга. Стонут, воют, вздыхают. Их глаза сонны, а разум пьян. Кто-то тронул мою спину. Слишком нежно, как для грубой мужской руки. Я оборачиваюсь и смотрю на молодую девушку. Ей едва исполнилось восемнадцать лет, но почему-то мне плевать на её возраст, а ей плевать на то, что я тоже женщина. В её глазах отражается желание. Жаркой волной охватывающее меня и заставляющее улыбнуться. Она танцует совсем рядом, извиваясь, словно змея в брачный период. Мне кажется это красивым. Её тонкие пальцы скользят по моим бедрам, поднимаются к груди и переходят на руки. Наши губы находятся так близко, когда она касается зажатой в правой ладони дневнике. Моя страсть к ней затухает так же быстро, как появилась. Стопка старых бумаг в старом переплете заставляет меня вспомнить про то недавнее происшествие, которое произошло в переулке. Я хочу найти Дюмах. Мне нужны его ответы. Нужно увидеть его лицо и заглянуть ему в глаза. Ведь он здесь, я вижу в этой малолетней малышке его клиента. Наркотик помутнил её рассудок. Хорошая работа, мышонок.
Девчонка больше не представляет для меня интереса. Я продолжаю пробираться через толпу танцующих тел, выходя к барной стойке. Хочется что-то выпить чего-то крепкого, но садясь за стул, я прошу бармена принести мне воды. Я не до конца понимаю, кто из нас произнес заказ: я или Джеки, как вдруг чувствую, что мой сапог упирается в что-то мягкое и, по всей видимости, живое, что находилось под стойкой. Мне не нравится, как оно ёрзает, это отчего-то раздражает. Заглядывая под барную стойку я была готова увидеть там очередного пьяницу, но только не в Его лице.
- Дюмах? – мой голос кажется хриплым и сухим.
Я смотрю на него и застываю, словно вкопанная. Складывается такое впечатление, будто бы мы не виделись несколько месяцев, хотя прошло от силы пару дней. Я забываю обо всем, когда смотрю в его глаза. Музыка уходит куда-то за задний план, никотин освобождает мои лёгкие, позволяя вдохнуть аромат его тела. Я раскрываю рот, чтобы что-то сказать ему, но слова теряются в неизвестности. Хочется сжать его в объятиях, чтобы стать еще ближе к этому тощему телу, но что-то меня останавливает. Моя малышка Джеки перепугано скулит и тянет тело обратно на стул, когда я медленно сползаю под барную стойку, не отрывая взгляда от того, кого так безнадежно полюбила несколько месяцев назад. Рядом с ним мне хочется молчать, но почему-то я веду себя, как стерва.
- Какого черта ты здесь делаешь?! – я срываюсь на крик, хватая его за жилет, и тяну на себя. Беру ладонью его за подбородок и поворачиваю к себе левой щекой. Безо всяких церемоний, детально рассматривая его лицо и родимое пятно, с которым за сегодняшний вечер встречаюсь уже дважды. – Двойник? Сестра? – задумчиво проговариваю, проводя пальцами по коже.
Он никогда не рассказывал мне про своих родственников. Никогда не говорил о том, что у него есть сестра. Почему он всегда держал меня так близко и одновременно так далеко от своей личной жизни? Я в него безнадежно влюблена, хоть и пытаюсь это скрыть за приступами агрессии, но он наверняка знает, что мне его не хватает даже спустя пару минут отсутствия. Это повторяется со мной вновь и вновь. Зависимость от любви. Такая жалкая и нелепая!
Резко отпускаю мужчину, чуть ли не с ненавистью отталкивая его обратно. Я ненавижу признавать свою зависимость от кого-то, но не могу противиться своим чувствам. Хозяин теряет надо мной власть. Нить, соединяющая меня с ним, в скором времени разорвется. И если это сделает не он, то сделаю я.
- Шинигами… - хрипло шепчу, встретившись взглядом со своим учителем.
Он здесь. Рядом. Нас разделяет нелепое расстояние в протянутую руку. Сколько времени прошло с тех пор, как я с ним виделась? Мне казалось, что целый год, хотя прошло всего два месяца.
- Ты…
Я не знаю, что мне произнести. Внутри что-то колыхнулось. Джессика узнала его темную ауру и перестала читать молитвы. Я так и не поняла, была ли она рада встречи, но от нее исходила волна встревоженности. Похоже, она уже знала, чем закончится наша встреча. Догадывалась и я, поэтому на лице отразилась хитрая полуулыбка, а в глазах – понимание.
- Давно не виделись, учитель.
Я до сих пор не знаю его имени, да и оно мне ни к чему. Зато мне известно, к чему приводит блеск в его глазах. Я научилась видеть жажду крови еще тогда, с момента нашей первой встречи.
