- Внешность обманчива. Я мог прекратить делать определённые действа, но не стал, поддавшись течению. Вот и та самая слабость. Возможно ли... Если и возможно - нужен первопроходец. Попробуй стать им, если тебе это и вправду важно. Или если ты не веришь моим словам. Докажи себе, и мне, что путь есть. Чем не новая цель? - Кери тихо усмехнулся, отвлёкшись на то, как, должно быть, забавно смотрится на его голове эта нелепая шапка. На девчонке она бы явно лучше смотрелась...
- Дальше? Сейчас, что ли? Я думал сесть и просто переждать, покуда не отпустит окончательно.
Кери бы и правда просто посидел и пошёл дальше. Куда, зачем... какая разница. Ведь радостно идти лишь туда, где тебя ждут.  А Кери никто не ждал. Кроме скелетов и собственных воспоминаний. Зачем ему было торопиться? Может, когда-нибудь, кто-то и потерпит эти бредни, но этого «может» ждать придётся вечность. Лин, похоже, была готова к такому. Нет, даже ещё хуже.  Она жаждала испытать это, так как хотела познать все аспекты человеческой жизни. Хотелось бы ей помочь, да нечем. Опыта в этом деле у Альгоне и правда было маловато.
- Хочешь, я покажу тебе одну из граней безумия, что может настигнуть тебя?
Кери не стал ждать ответа. Почему? Тварь достало смотреть на этот фиолетовый плащ. Не фиалка, да! Но всё равно – до чего же противно… Падший спокойно встал, посмотрев на девушку сверху вниз, взял за подбородок, заставив и её подняться. Достал из кармана последнюю фиалковую ленту, которая пока ещё не нашла своей обладательницы. Глаза Кери  сразу уцепились за ненавистный цвет, но сейчас желание убить было явно притуплено. Многими факторами.
- Я бы мог завязать тебе глаза и проводить туда, где многие души теперь обречены на беспокойство. Мог бы и просто показать, как это происходит каждый день. Но ты ведь не глупая, верно, Лин? – Альгоне начинал забываться. Время терзало его дух, заставляя идти на необдуманные поступки. Кери словил взгляд падшей, не давая её отвести его, сам, тем временем, абсолютно осторожно, беспечно и невинно обвязывая ленту круг шеи Лин. – Зачем я буду показывать тебе то, что станет твоим? Ты говорила, тебе интересно. Сейчас один твой вопрос исчезнет. – Пальцы, которые мирно завязывали узелок, со всей дури рванули по сторонам, заставляя фиалкового удава душить несчастного мышонка. Секунд пять, не больше – и не сообразишь ведь, убить ли этот ненормальный решил, или перестарался… - Я убил женщину, которую любил больше всего на свете. Затем перекинулся на ей подобных. Меня сводит с ума один лишь цвет. – Рука Кери перекочевала на ярёмную вену, легко, мягко касаясь шеи Лин. Вторая конечность была готова удержать девчонку, если бы та вдруг решила вырваться. – Вижу – и всё, как бешеный пёс на колбасу. Ты хочешь этого? Зачем полезла раньше времени убивать других? Ты убила себя, покинув небо, но зачем ты идёшь по тем же стопам? Чтобы потом… болтаться, перебирая ногами, не имея возможности вздохнуть?
Кери не собирался душить Лин. Он лишь заставил её подняться на цыпочки, осложняя дыхание. Вот теперь её глаза были похожи на те, что метались у людей. Там была эмоция,  а не глупое размышление, догадки, недоверие.
Альгоне отпустил падшую, резко сняв шапку и надев её обратно на новую знакомую, сорвал ленту с шеи девчонки и выбросил её в урну, коя, на счастье, оказалась совсем рядом.
- И ты говоришь, что ещё не начала катится в пропасть. Ты туда покатилась ещё там, Лин. Не отрицай правды. Дальше будет только хуже.  Всё, что ты можешь сделать – это перенести всё то же самое с улыбкой на губах. Искренней улыбкой. Не с тем, что ты испытывала, убив этих людей. Воспитай себя, пока ещё можешь. Или покуда какой-нибудь больной падший тебя ненароком не отправил искать новую оболочку.
После этой увертюры, Альгоне, как ни в чём не бывало, сел на скамейку, снова принявшись перебирать пальцы. Когда случались такие всплески, Кери даже собственного голоса не узнавал, не говоря о прочем, вытекающем. Сложилось ощущение, что тварь из ада пришла, попотрошила ангелишку, и ушла себе довольная. И от этого Кери вновь стало до боли противно. Альгоне бы понял, если бы Лин сейчас рванула куда подальше, дала бы ему пощёчину или принялась жутко ругаться – это всё банально. Но если бы падшая на секунду задумалась и потом поняла, что Кери всего лишь хотел сделать ей эдакую «прививку» от суровой правды – вот тогда бывший хранитель точно бы дивился и даже... обрадовался. Да, именно обрадовался. Если письмо дошло до адресата – это необъятное тёплое чувство. Радость.
И только спустя пару каких-то секунд, Кери тихо пробубнил одно-единственное слово, в которое он умел вложить больше, чем позволял обыкновенный контекст.
- Прости.
За отдельный поступок. За всё. За встречу, даже. Никто не виноват в том, что девчонке и правда не повезло с собеседником. Кери явно растерялся, хотя старался этого не выдавать. Понял, что ещё одна связь теперь безвозвратно утеряна.

Отредактировано Кери (2011-09-11 11:17:17)

- Думаешь, мне не было противно, когда я убивал её? Не отмазывайся, это ты кому-нибудь другому скажешь, но не мне. Нужно быть идеальным лжецом, чтобы обмануть пережившего нечто похожее. Ищи подопечного, отвлекись. Я бы сказал тебе - забудь, но больше ты этого никогда не сможешь сделать.
Qui desiderat pacem, praeparet bellum
Homo vitae, commodatus non donatus est,
Esto perpetua.
Honor virtutis preamium
Nil homini certum est.
Eram quod es, eris quod sum -
Memoria in aeterna.
Память, оказывается, никакое не благословение. Memoria in aeterna губит. Qui desiderat pacem praeparet bellum. Кто хочет мира, пусть готовится к войне. Так всегда. Легче всего найти мудрость в том, что человек губит, будь то даже та самая латынь.
- Не буду вдаваться в дебри, Лин, но этого "плохо" будет становится всё меньше и меньше, если ты хочешь жить счастливо. А если будешь считать каждое убийство неправильным - получишь кислую моську на всю жизнь.
PAX VOBISCUM, SEMPER FIDELIS - гласят миллиарды табличек. Но стоит ли падшему держаться за падшего? Хороший вопрос. Можно утянуть в ту же бездну, окажись собеседник слабовольный. Стоило держать язык за зубами, чтобы девчонка ещё не попробовала пойти по тем же стопам.
- Это только твоя борьба. Сможешь или нет - тебе тут больше никто не поможет. Всё, что я могу - пожелать тебе удачи. Был бы рад увидеть лет через десять с таким же весёлым настроем и наивными глазами.
Кери снова чихнул в сторону, чуть нахмурившись. Девчонка была смешная. Вот ей Богу, смешная. Если она уяснила хотя бы процентов десять - это уже достижение. На большее Альгоне и не рассчитывал. Боль - она как музыка, её нужно прочувствовать. На это уходят годы, потому как сначала занятия кажутся сущим адом. А потом... вкус застывает. На последние слова Лин падший тоже реагировал умеренными усмешками, потому как не верил, что девчонка настолько искренна. Не за это она сюда попала. Есть где-то оружие за пазухой. Не столь явное, но есть.
Падший бы явно удивился, скажи это странное создание, что силы у неё - хоть отбавляй, и что у неё есть свои собачки на побегушках, как Кери какое-то время был у Алканара. Альгоне не раз ловил себя на мысли - судьба этого демона действительно интересна. Небось, нашёл тонну новых игрушек и перебрался в свой новый сад.
- Не отказался бы, если уж на то пошло. Чаю бы явно не помешало выпить...
Кофе Кери недолюбливал. Но ведь это совершенно не криминально. Альгоне вдруг посетили не самые радужные мысли о похожести тела девчонки на Аури. И эта фиалковая лента на секунду превратила Лин в ту самую жертву измены. Падший покачал головой, пытаясь прогнать гнобившую мысль, но особого успеха не добился. Говорят, похожие во внешности похожи и в душе. Не всегда правда. но вдруг... Тут даже не дело одного негативного отношения. Но и редких светлых воспоминаний, которыми Тулиату одарила падшего.

- Мы могли бы долго говорить о счастье, Лин. Но плохое может быть способом его достижения. Неправильные пути есть и к счастью. Так что не путай реальность с отражением. Радоваться - это хорошо, но быть рабом радости - это... неправильно.
Прямо детский сад... что хорошо, что плохо. Одинаковых мировоззрений нет, поэтому то, что казалось Кери верным, могло быть совершенно не верным для Лин. Впрочем, за попытку объяснить что-либо в тюрьму не сажают. И на том спасибо.
- Я уверен, что падшие просто так не переведутся. Тебе будет, кому рассказать о своих достижениях. Постараюсь дожить и не спятить до тех пор, пока ты не поведаешь мне хотя бы об одной удачи. Попробую порадоваться за тебя и за тех, кому поможет твой новый метод.
Наверное, Кери был излишне спокоен. Но это было делом привычки, как и та странная ухмылка при виде мёртвой жертвы. Пусть это обманывает. Пусть...
- Если ошибёшься - можешь выговориться мне. Немногим поможет...
Может, губит то, что некому сказать всё это? Кери никогда не рассказывал Аури о своих проблемах. А после её гибели - просто молчал в тряпочку, чтобы не вспугнуть добрую весть в виде собеседника. Видимо, не зря, ведь иначе бы его сейчас здесь не было.
- Какая разница, где пить чай?
На второй вопрос Кери не ответил, ибо действия говорят больше слов. Идти проще, чем бросаться очередными бессмысленными фразами.
- Расскажи мне про своего подопечного. Без подробностей, если они ранят тебя. Просто... хочу вспомнить, каково это - помнить того, за кого раньше должен был отдавать всё.
Кери не смотрел на Лин всю дорогу. Опять витал в облаках? Вполне может быть. С Альгоне это случалось чаще, чем что-либо ещё. В мечтах всё может быть так радужно и прекрасно, а в реальности - серо и уже скучно. Хотелось верить, что Лин найдёт то, что ищет. Ведь тогда... панацея существует. И не будет толку в бесконечном унынии и переваривании прошлого.

----> Закусочная "Золотой дракон"

Начало игры.
2011 год. Сентябрь.
Вечер. Проливной дождь.

Тяжелые свинцовые тучи накрыли город. Холодные капли дождя слились в один сплошной поток, так что создавалось впечатление, что у кого-то наверху прорвало трубы. Девушка шла по широкой асфальтированной дорожке сада, зябко кутаясь в куртку, которая никак не могла ее спасти, от дождя. Ее спутанные распущенные волосы, превратились в мокрые сосульки, вода стекала по ее лицу, капли срывались с кончика ее носа. Единственным плюсом было то, что она никогда не красилась, поэтому кожа лица, чуть тронутая загаром, не была испорчена темными подтеками под глазами. Такая маленькая, хрупкая на вид, сейчас она вовсе походила на промокшего и продрогшего котенка. Однако в душе у нее бушевала настоящая тигрица.
"Что рада?! Сходила в магазин?! Сладкого ей видите ли захотелось! ...Идиотка! А прогноз погоды не судьба посмотреть было?...Не дай Бог заболеть..."
Рассержено фыркнув, Шиона поудобнее перехватила пакет с провизией. В балетках уже во всю хлюпала вода, но уже минут пятнадцать девушка не обращала на это внимание. Все равно промокла до нитки. Можно было пойти по главной улице, так было короче, но Шио побоялась, быть обрызганной проезжающей машиной. Именно поэтому она сейчас шла через свой любимый вишневый сад.
Даже осенью, даже вечером, даже в такую погоду это место не теряло своего великолепия, тишины и покоя. Здесь Шио проводила львиную долю своего свободного времени, сидя на скамейке за книгой, или бегая по утрам. Этот сад за последние годы, стал маленькой частичкой ее жизни.
Собираясь продолжить гневную тираду в свой адрес, девушка вдруг осеклась. В нескольких метрах от нее кто-то был, она не видела кто, но острый нюх сделал свое дело. Данный факт вызвал у Шио недоумение - кто в такую погоду станет сидеть в парке? Да еще и без зонта...Странно. Любопытство взяло верх над осторожностью и девушка направилась к незнакомцу. Что это именно парень, она определила когда приблизилась. Он сидел на краю водоема и задумчиво касался воды кончиками пальцев. Заинтригованная, Шио села в полуметре от него и поставила рядом пакет. Больше всего ее удивил тот факт, что парень был в одной рубашке и брюках. "И как не мерзнет?..."
- Прошу прощения, все в порядке?
Внимательные светло-карие глаза изучали незнакомца, и будь Шио сейчас в полуформе, ее хвост наверняка напоминал бы электровеник.

----Огромный лес
НПС- волчица -Снежинка 

Сентябрь. 2011 год.
• вечер: К вечеру дождь, наконец-то, прекратился, однако небо осталось таким же пасмурным и холодным. Порывы ветра утихли вместе с дождем.
Температура воздуха: + 11

Рин

Бесшумно, молодая волчица, брела сквозь листву и кусты. Отделившись от стаи, Снежинка не боялась а свою безопасность, этот мир не способен причинить ей вред. Задевая каждый стебелёк, шерсть питала оставшиеся капли ушедшего дождя. Поэтому, выбравшись ближе к дороге, та оказалась совершено мокрой.
опять мыться.
Пронеслась надоедливая мысль, сдувшая холодным ветров. распушистившись ёжиком, зверь напряг мышцы, отряхиваясь от капель мерзлоты. Стая осталась в лесу, им было зачем останавливаться и задерживаться. спасибо матери за то, что с миром ознакомила ещё с рождения.
Люди, демоны.. Это же интересно. Повстречать каждого из них. Это здорово...
Перейдя через дорогу, белая волчица замерла подслушав чужие мысли. Некто говорил о лесе. Неужели о том самом? Мать-Блю часто рассказывала волчатам разные истории её путешествия и эта похоже так же отнеслась к ним. Подкравшись, особа затаилась, выглядывая носителя мыслей. С виду, обычный парень, как и все двуногие вот только что-то в нём не то витало. Не та человеческая энергетика.
Это не человек.
Спрятавшись в кустах, Снежинка решила провести с незнакомцем диалог. Она жутко боялась по причине, что ей ещё ни разу не приходилось общаться с незнакомцем по телепатии. Нервничая, сердце бешено билось в груди и казалось, что вот-вот, оно вырвется.
Ты был в том лесу, где когда царил мир и свет?
Передала мысли отдалённому собеседнику, который явно не ожидал голоса в своей голове.

Ты был в том лесу, где когда царил мир и свет?
Внезапно появилась фраза в голове,, и Рин напрягся
Откуда…. Чей это голос? Кто сдесь?
Подумал фаэри, обернулся, но никого не заметил, затем он снова погрузился в сови раздумья, пока их снова не прервали
-Эм, извините, может вам, помощь нужна?
Холодные изумруды глаз уставились на незнакомку,  рыжые волосы намокли и хлестали ее, а на лице в абстрактной картине растекся макияж, но можно было увидеть ее красивое лицо, а улыбка была полна жизнерадостности и светила солнцем даже сквозь макияж
-Помощь… нет… я просто…
И что я скажу? Что я паразит, занявший чужое тело и поэтому холод мне не грозит?
-Ну… если только пойти куда нибудь согреться, просто когда я вышел из дома была еще теплая и уютная погода
Рин поднялся с лавки и поклонился девушке
-Простите мне мои плохие манеры, я совсем забыл представиться, мое имя Рин Сагюнаро
Фаэри взял руку девушки и коснулся холодными губами кончиков ее пальцев
Рад знакомству, могу я узнать твое имя? Видимо ты как и я попала в ловушку природы?

Я тут с самого утра
Хотел сказать Рин, но вовремя присек эту мысль
-Не больше часа
Прядь черных волос упала на глаза, и фаэри поправил челку
-Я бы предложил свое пальто, но оно все промокло до нитки и вряд ли согреет, скорее наоборот
Хоть от холода он и не мог заболеть, как обычный человек, но холод давал о себе знать и причинял неудобства. Он улыбнулся девушке, легкой, слегка заметной улыбкой.
-Буду рад, если поможешь найти мне какое нибудь уютное местечко, где можно было бы согреться и отдохнуть. И буду рад если составишь мне компанию.
Когда я был девушкой, то тоже был такой же красоткой
-У тебя красивое лицо и волосы цвета искорок
Его тихий шепот бархотом соскользнул с губ, а зеленые глаза стали чуть-чуть теплее
-Ой..простити… не удержался… но ты правда очень красивая
На бледном от холода лице появился румянец, а сам фаэри смущенно отвел взгляд

Слух Рина привлек мелодичный свист, пробивающийся сквозь дождь и ветер
- Зажигалки нет, господа?
Задал вопрос смеющийся женский голос, и Рин посмотрел в сторону его обладательницы. Это была девушка с черными волосами, примерно такой же длины, как и у Рина, немного необычным разрезом глаз с темно-синими сапфирами внутри. Внимание фаэри привлекла татуировка на мочке уха, но он так и не смог до конца рассмотреть что это. Но больше всего его внимание привлек зонтик.
Единственный человек, который догадался сегодня взять зонтик- вот она вершина эволюции
Было еще в ней что то странное, что то необычное, чего сам Рин не видел, но чувствовал. Он никогда раньше не видел других фаэри и не мог понять кто перед ним.
-Нет… я не курю…
Фаэри смотрел в глаза незнакомки, и казалось, что темно-синея бездна смотрит на него и видит на сквозь. Он оторвал свой взгляд от ее глаз и осмотрел ее тело, глаза фаэри скользнули по касухе, затем по стройным ножкам. Когда Рин понял, что пялится на ее ноги, то поспешно отвел взгляд, а на замерзшем мокром лице появился румянец. Ветер растрепал его волосы и распущенный хвост стал хлестать его лицо, но Сагюнаро был рад, что сейчас не видно его смущения

Девушка села рядом с Рином, и Рин не удержался и снова бросил взгляд на ее красивые ноги. Что то было в его сегодняшних собеседницах, но он не мог сказать что. Обе девушки были слишком красивы для людей, но фаэри не осознавал этого. Он думал, что рядом с ним просто красивые девушки, и вместе их свела непогода.
- Жаль
Раздался вздох девушки. Это было сказано так, что Сагюнаро впервые пожалел, что не стал отравлять это тело табаком. Она быстро провела языком по нижней губе, в этом жете было что то от кошки, которая хочет поиграться с мышкой, но эта мысль промелькнула в голове Рина меньше чем на секунду.
-Нет желания переместиться в более... сухое место? И вам то же самое советую, мамзель.
Рин был рад услышать эту мудрую мысль. Хоть холод и не был опасен для него, но не хотелось подвергать излишнему воздействию это тело, все таки фаэри привык к нему как… коллекционер к любимому предмету.  Но затем он поморщился от того, что ее ногти впились к нему в плечо, но фаэри и этому не предал значения. Все таки погода такая.. и девушка могла не рассчитать своей силы, поэтому Рин просто терпел, боль не была такой уж сильной, к тому же это было частью ощущений мира живых, который так нравился Рину. А когда она накрыла его зонтом, то он слегка улыбнулся ей, но слабая улыбка была не заметна, из-за волос, и Рин, откинул непослушные волосы назад, открывая свое немного женственное лицо.
- Пойдёмте, выпьем. Всем нам нужно скоротать время...
Рин воспринял эту идею положительно, только он редко употреблял алкоголь, не желая портить тело спиртным, но от теплого чая он бы не отказался.
- Батори. Мне нужно выпить. И ты мне составишь компанию. А потом, если захочешь, пойдёшь на все четыре стороны. Договорились?
На взгляд Рина фраза была сказана немного грубовато, и он хотел сделать Батори замечание, но сдержался, ведь это можно было списать на плохую погоду.
- Дело к вечеру. Будешь брыкаться - во тьме тебя никто не услышит. И если ты не пьёшь - я тебя научу.
Да что она себе позволяет! Я бессмертный дух, я выше всех этих людей, а она смеет мне угрожать?
Хоть фраза Батори и была сказана как шутка, но Рин не стал реагировать на нее как на шутку, а воспринял ее всерьез.  Гримаса гнева на секунду отразилась на его лице, а затем он подумал о Амае, ведь неизвестно на что способна новая знакомая, и если смерть для него, это лишь повод найти новое тело, то для Амаи смерть это уход навсегда
-Хорошо… буду рад составить Вам компанию мисс Батори, Вы правы, выпить чего-нибудь согревающего сейчас не помешает
Ответил он с самой дружелюбной улыбкой

                                                                                » Торгово-развлекательные заведения города » Ночной клуб "Инфинити"

Отредактировано Рин (2011-11-07 20:46:23)

» Жилой комплекс » Квартира Влада Крау

Январь. 2012 год.
• ночь: наступает длинная зимняя, морозная ночь. Звезды сверкают так ярко, что даже огни мегаполиса не способны их затмить.
Температура воздуха: - 5

В мире есть слишком много вещей, которые не меняются со временем, хотя, вроде бы, они имеют на то и причины, и средства. Обещания, кои не держат, а бросают на ветер. Обманувшие доверившихся. Озеро Коцит, покрытое ледяной коркой. И тот, кто навечно закован в нём. Привычки, по идее изжившие себя, грехи, замену которым просто не придумать. Стигийское болото, которое лишит ленивых их голосов. Ещё одна ледяная жижа. Есть что-то горькое в одном осознании факта - при падении слишком часто цепляешься за то, что рухнет вместе с тобой, лишь приближая момент, когда утихнут все звуки. Не будет больше непонятного грохота тринадцати инструментов, ни один голос больше не прикажет, куда идти. Легко сдаваться и тяжело переть против. И нет варианта хуже, чем до сих пор не знать, как именно поступить. Маячить, не имея способности изменить курс.
Растворяющиеся огни, сопровождающие и без того безрадостный путь, напоминали те редкие блики света, виднеющиеся перед тем, как разум погружается в апоплектиформную кому. Сам Кери вряд ли понимал, что это значит, но сравнение оставалось и будет оставаться достаточно точным. Он не обращал внимания на странные взгляды, на крики, на шум города - всё это могло быть поверхностным, когда существом движет какое-то безумное желание, будь это даже жажда покоя. Отстранение не выход, тому доказательством было всё существование падшего, хотя сработай бы это - Альгоне бы наверняка попал в десятку тех, кого помилуют среди нескольких сотен ожидающих своего последнего часа.
При всём желании, которое вряд ли могло бы возникнуть, падший не запомнил той дороги, которую проложило отклонение в сознании. Никаких песков волшебного Востока или прекрасных стен Иерусалима - одна тьма, беспросветная тьма, больше напоминающая переплетение чёрных лоскутов бархата, в которые вогнали по несколько гвоздей. Пожалуй, это и то лучше, чем путешествие по всем кругам Ада вместе с Вергилием. Удивительно, как быстро исчезает хорошее на фоне плохого, если хотя бы несколько минут не подпитывать первое новыми воплощениями чего-то противоположного обыденному.
Когда падший начал узнавать картины, проступавшие сквозь тьму, увиденное ничуть не удивило его. За последний месяц подобные порывы уже несколько раз приводили его сюда, к той самой скамейке, где он тогда спрятал того ребёнка. Альгоне научился видеть в безумии редкие плюсы - иногда удавалось увидеть то, чего хотелось, но на самом деле не существовало здесь в данном месте и в данном времени. Все эти призраки, которые давали ответы и отнимали желание спрашивать. Все лица, которые Кери успел здесь застать. Какие-то безмолвные свидетели не имели гримас, и это превращало обычных актёров в мимов. Странное кино, воистину странное, учитывая, сколько десятилетий перемешалось, сколько сменилось ролей. Кери мог увидеть даже себя самого, существующего несколько лет назад, когда этот парк казался ему наилучшем местом ожидания некоторых... особенных людей. Некоторые призраки рассеивались, потому что их существование было более парадоксальным. Те, что радовались и смеялись, те, кто оплакивал других, пряча собственное горе за сменой обстановки. Бежать иногда нужнее, чем останавливаться и осмысливать. Не проще, а необходимее. Иначе произойдёт остановка. И человек застынет на одном месте, осознавая всё, что он способен сделать, но будучи не в силах надавить на педали газа или тормоза.
Вы все до сих пор здесь.
Тот, кто однажды уже пронёсся над жизнью, умеет получать наслаждение от картин, которые он может увидеть перед смертью. "Почти" меняет малое, но учит ценить то, что было до него. Почти смерть - это не смерть, однако что-то на пергаменте уже появляется. Первое слово на постулате, который зачтут перед последним шагом.
Синобазу, храм Бентен. Последний здесь явно мешался, ведь Бэндзайтэн олицетворяет мудрость, удачу и любовь. Бива этой девушки не сыграет своей мелодии, и оттого от храма веяло отрезвляющим холодом, растворяя иную кучку призраков, как белый фосфор - плоть. До кости. 
Ночь скрывала дыры на полотне, и картина становилась настолько реальной. До каждого призрака можно было бы дотянуться, если бы они не исчезали, стоило лишь подумать о приближении к ним. Даже реальные существа становились участниками изображённого, и Кери уже не мог отличить выдумку от насущного. Такое большое вступление перед совсем малым количеством действий. Что ж, в этом был весь падший. Мысль летит дальше, чем результат действия.
И всё, столь тщательно воссозданное, меркнет. Падший лишь вздохнул, понимая, что починка крыши не спасла храм от землетрясения. Если на то воля Творца, чего дрыгаться.
Следом за разрушившимся зданием падает и город. Кери мог напомнить последнего пьяницу, пока он плёлся до воды.  Жаль, что это не похмелье. Действительно жаль.
- Кровь с рук не смоешь, ха? Чем вы только думаете... 
А она отмывается. Окрашивая не незначительную часть, а всё озеро. И только сейчас Кери в голову вдарило, почему эта жидкость действительно тёплая...

Отсутствие контроля над телом ослепляло падшего, и этим благополучно пользовались потайные желания, буянившие где-то на отмели до получения в распоряжение пульта управления. Пока Кери плёлся до сада, он учудил многое - и в людей врезался, каких-то просто толкал, на кого-то орал на энохийском, после чего непременно хватался за голову. В общем, падшему, видимо, повезло, что в начале похода он довольно долго бродил по не самому благоустроенному району, "провоняв" алкоголем. Это относительно помогло от тонны обвинений и вызова полиции. Народ впервые помог стереотипностью о пьяницах, так что падший дошёл до сада довольно мирно. А там - пошло и поехало.
В отличие от Кери, Тварь в тот момент ощущала большее. И она-то приметила недзуми, которая зачем-то так усердно плелась следом. Это место явно дурно влияло на самоконтроль, ибо Альгоне ничего не помнил о произошедшем. Снова. Но это пришло через несколько минут, когда он уже сидел у воды.
- Не терпится влезть не в свои дела? Так нравится копаться в чужой голове, стоит лишь чуть развязать язык? - Кери говорил медленно, с расстановкой - вряд ли эти слова можно было принять за рандомный бред. - Весело слушать? Занимательно, не правда ли. Если бы от тебя доносился хоть один ответ. Ты бессмысленна, Оззи. Тебе нечего рассказать. Зачем ты тогда существуешь? - На этом возникла пауза, которой Кери вполне хватило, чтобы достать старый кастет, подаренный ещё Владом, и кинуть его девчонке. - Нет никакого желания вдарить по самовлюблённой роже? Слабость - вот твоя проблема. Ну? - Пока оболочка тихо смеялась, сверля девчонку взглядом, во власти Твари оказалось чуть большее, чем просто слова. - Знаешь, чего тебе не хватает? Такой же капельки безумия. - В этот раз, действия слишком противоречили истинной сущности, и только потому Твари не удалось должно поиздеваться. Кери подскочил к девчонке, взяв её руки, сдавливая их так, что когти кастета стали впечатываться в её ладони. Недзуми не повезло - серебряное покрытие могло учинить ей достаточно проблем. - Видишь ли... Они тебя не слушают. Никто не послушает, пока не покажешь, что ты хоть чего-то стоишь. Наслушаешься голосов, глупая, затуманишь разум и всё? Тогда не будет ничего плохого в том, чтобы умереть там, где тебе и место. - Кери сдавливал руки Оззи всё сильнее и сильнее. Если бы она отпиралась - магией ли, физически ли - он бы вряд ли это заметил. Сейчас всё, что имело значение, была боль. Если страх не помогает - поможет она. - Будешь слушать какого-то одичалого идиота, стоящего в котором - не он сам? Будешь красть у тех, у кого ничего нет? Ты отравишься. Отравишься их мыслями и словами, действиями и вещами. Умирать от крысиного яда - идеальная судьба для тебя, правильно? Так и живи с этим. Раз так нравится. - Кери вытащил из ослабленных пальцев девчонки кастет, сжав его собственными ладонями. - Там с нами никто не считается. Там только поглощают. Разрушают, разрывая на куски. Крови не будет, боли не будет. Но и ничего красивого. Вам там всем понравится. Невнятные слова и плевки со сторон судей. Ах да, и одна маленькая мошка на десерт. Следом за пирожным. Кто-то хорошенько подавится...
Один смешок, следом за которым кастет следует на место, а следом вылезает та маленькая кукла, которую падший сделал при Оззи. Альгоне вытянул одну ленту, и остальные упали на землю.
- Всё так же просто, видишь? У всего есть ключ. - После этого, руки падшего потянулись к собственной шее. Кери её не сдавливал, а просто вёл пальцами, изредка задевая ногтями вену. - Тебе не пойдёт фиалковый, крыса. Не пойдёт.

Кери вспоминал всё слишком медленно, чтобы осознать, где сейчас Оззи. Альгоне порядочно трясло, будто он несколько часов провёл во льдах и только сейчас выкарабкался. Крови было мало. Оставалась только холодная вода, в которой не появлялось отражение. Может, у бездушных его и вовсе нет?

Отредактировано Кери (2012-01-29 02:04:30)

Наверное, чертовски горько разочарование того, кто наткнулся на могилу вместо живого человека. Среди нескольких сотен каменных табличек нужная так легко теряется. Как будто её и нет вовсе на этом поле мемориалов. Нужно было искать в нескольких районах, чтобы в итоге найти эту гранитную плиту на самом углу, краю - как угодно. На отшибе, рядом с искусственным водоёмом. В отличие от соседней, здесь никогда не будет цветов, только плевки и разруха, которую принесут с собой те, кто копнул, но недокопал. А может, и докопал, грамотно расценив самый главный выбор, сделанный покоящимся в этой холодной земле. Даже, скорее, всего лишь части его. Оценить то, что разбито и вряд ли само склеится по кусочкам всегда сложно, потому что осколки различаются и формой, и размером.
На кладбище всегда вспоминаешь, до чего ты одинок, если это чувство вообще знакомо тому, кто пришёл. Даже если вдруг зайдёшь на могилу какого-то забытого или почти незнакомого родственника, всегда будет общее с тем, что ощутишь, доходя до камня с портретом кого-то из ближних. Эта неуловимая нота недосказанности, незавершённости, сожаление, даже если ранее были какие-то жутко неприятные стычки. На кладбище всегда жив минимализм композиций для фортепиано Пола Леонарда-Моргана, и современные аранжировки - они лишь добавляют на избитую палитру парочку новых оттенков.
И каково это, гулять по безмятежному участку земли, когда твой темпоритм не совпадает с настроением погоды. В любом случае, что-то вырывается. Бездушно придти в подобное место... Ключевое слово. Бездушно.
Зависть хранителя могла выразиться скорее не в желании приобрести все те эмоции, что были столь любезно дарованы людям, а в неистовой мечте иметь душу, иметь нематериальное начало жизни, иногда противополагаемое телу, иметь это бесплотное существо, остающееся после смерти. Что останется от духа? Одно колебание Изнанки, никем незамеченное? Все хотят оставить после себя что-то, зачастую даже не задумываясь об этом. Не слушая всех инструментов в оркестре, обращая внимание лишь на  первую скрипку. Можно оставить за собой хаос и получать удовольствие от этого, а можно обеспечить вечную жизнь в рассказах круга небольшой семьи. Всегда нужно ждать того момента, когда вступят остальные инструменты, прежде, чем сбегать. Вести партию может даже музыкальная шкатулка, старая, одна из тех, что всё ещё имеет эту ручку справа, которую маленькие дети способны крутить до тех пор, пока не сломают. Люди любят глотать "ненужные" звуки, иногда без зазрений совести сваливая всё на плохой слух. Эту музыку слышно и под водой, что лгать о воздухе. Именно здесь оркестр будет выписывать столь гениальной в своей простоте Underwater, мелодию, перекликающуюся с произведениями нескольких веков, и всё ещё такую странную, что человек вряд ли уловит эти повторяющиеся мотивы. Музыканты играли уже без малого 124 года. Механические, на приводе. Уже совсем некрасивые по меркам нынешних стандартов, но кто-то приходил их слушать. Последний завод, скоро уже кончится у первой скрипки, у этого неживого существа, мечтающего быть шарманщиком, а оказавшемся на месте первого попавшегося, способного крутить рукоять шкатулки. А с командиром уйдут в отставку и остальные. Механическая опера, сыгранная столь реалистично, вряд ли найдёт отклик в массах. Такие игрушки больше никого не интересуют. Только антикварные лавки, где и будут пылиться статуи, пока время не разорвёт их в клочья. Вместо ощущения одиночества будет только скрип бездушной железяки. Пройти мимо и не заметить.
Как эхо с самого начала пещеры идёт в конец - так слышал слова Оззи падший. Он их различал, но слышал намного позже, чем стоило. Уши оболочки были в порядке, дело было лишь в смысловом переваривании. Что можно сказать в такой ситуации? Не балаболить же, извиняясь, но и не признавать, что, чёрт подери, это уже нормально. Кери бы до последнего не стал признавать собственное поражение, но разве это что-то меняло? Собственную природу не изменишь. Остаётся только ждать, когда все окружающие или уходят, или игнорируют. Вроде бы это и нормально, останется только научить их всех отпускать. Время поджимает.
Кери продолжил смывать кровь с рук, которая, казалось, и вовсе не сходит. Глупые галлюцинации, заставляющие оболочку оттирать уже чистые ладони. Пока что, Альгоне понимал, что это - иллюзии сознания, но как знать, когда это станет реальностью. Кери не встречал падших старее него, оттого будучи не в силах должно распределить оставшееся время. Когда-то  он наивно верил, что люди глупы, коли боятся смерти. Оказавшись в подобной же ситуации, Альгоне начинал понимать, почему, хотя сам страха не испытывал. У падшего просто оказалось чуть-чуть побольше времени.
Вульгаты явно не хватает на всех клонов Торквемады, главы испанской инквизиции, известного своим садизмом. Великие инквизиторы - их бесчисленное множество, но изничтожив всю "ересь", что вы будете делать? Резать друг друга? Благо, ресурсов на Земле пока ещё достаточно. Режь, кромсай. Вирсавия, когда же ты посетишь каждого? Амха, простонародье, вряд ли увидит тебя.
Спустя несколько секунд, Кери абсолютно безжизненно посмотрел на недзуми, будто из него выкопали всё, что только было можно. Если бы Оззи захотела - она бы увидела в этом пустом взгляде не сожаление, а разочарование. Тёмная сторона Лос-Анджелеса всегда притязательнее. Только в ней есть искренность. Не в многословности и куче историй, ни в лютых порывах безумцев. Оставшись наедине с собой, город образует в человеке пустоту. Уличные банды, которые не идут ни в какое сравнение с теми, что существуют в Токио. В Лос-Анджелесе всё больше напоминает об отчаянье, нежели о радости или крепкой связи меж представителями организаций. Культура, культура.
- Почему ты ещё здесь? - Кери не спрашивал, почему Оззи пошла за ним, почему не вырвалась из не самой сильной хватки. Альгоне уже начинал привыкать к тому, что к зверскому отклонению относятся, как к обычному комплексу. - Ты не видишь призраков прошлого, Оззи? Не видишь, как кто-то тонет в этой алой воде? - Сейчас Альгоне был спокоен, но странные мысли и слова всё ещё лились интенсивным потоком. - Время диктует поступки. Лучше тебе было этого всего не видеть.
Одень Кери не гады - он бы точно скоро прихворал, совсем немного из-за особенностей собственной сущности, и всё же. Впрочем, Альгоне бы об этом не жалел.  Его куда больше волновало, чем обернётся очередной инцидент с Тварью. Рушить что угодно она была мастаком.
- Крика души у меня и быть не может. Это привилегия, которой падшие не обладают. - Только буркнул падший, лишь сейчас поднимаясь на ноги. - Если я сейчас тебя не убил, значит и далее не смогу. У оборотней же всё быстро заживает, верно?
Отстранятся от темы было бесполезно, но вряд ли Оззи хотела слышать нечто вроде "я не хотел", "на меня какой-то чёрт нашёл" и так далее. Ведь это и так ясно. Кери не мог найти слов, хотя их было очень много. Но... будь, что будет.
- Подобное часто случается. Расплата за неправильный выбор. Риск не всегда стоит свеч, как бы я ни старался тебя в этом убедить. Делай, что хочешь. - Падший лишь пожал плечами, смотря в сторону храма. Ещё один немой свидетель... - Мне бы стоило попросить у тебя за это прощения, но вряд ли я смогу это сделать.
С рук, наконец, сошёл алый цвет. Правду иногда стоит признавать, когда она так глупа. Время летело. В тишине или в паре фраз. На море сошлись вспомогательный крейсер и СКР. Странная будет бойня. Времени достаточно. Кери медленно подошёл к девчонке, не спуская взгляда с храма.
- Тебе такое не светит, и это стоит попыток. Даже если ты их не слышишь. - Тщетность человеческих усилий, третья глава. Крохотный кусочек смысла, столь важный для общей картины. Как улыбка Моны Лизы для композиции, художника и истории. Кери не знал, что делать в этом молчании. Альгоне тихо засмеялся, понимая, в какой раз подобное повторяется. Хлопнул Оззи по плечу, пусть поймёт, как хочет. Параноик запишет на свой счёт, добродушный примет за довольно мирный жест. После этого Альгоне снова отошёл, потирая руки - нервное, глупое движение. - Многим не повезло. Я рад, что здесь мне удалось хоть как-то удержаться.
Кери не считал себя маньяком. Он считал себя больным. Это говорит намного больше, чем способы убийства и тому подобное. Принять болезнь легче, окружающим - понять проще. Но в случае Альгоне это действительно не имело значения. Он не получал безумного удовольствия от убийств, он не считал их необходимыми. Он просто делал то, к чему призывала Тварь. Вряд ли подобное можно было назвать настоящим маньячеством. Ни личной одержимости, а просто усугубленное состояние. Поздно пришёл лечиться - изволь быть готовым получать неутешительные прогнозы.
Кери больше не смотрел на недзуми, она могла делать всё, что хотела. И пусть так будет и дальше. Рвать чужие ленты не дело для тех, кто не может заботится о них должно.

Отредактировано Кери (2012-01-29 18:24:04)

Кери ощущал себя так, как путешественник, который впервые услышал пение коноплянок. Этих маленьких пугливых птичек, которые исчезают, следует лишь подать признаки жизни. На этих болотах, широких, но безобразных русских дорогах, услышать коноплянку - явление обыкновенное, но дослушать до конца их трель - нечто более редкое. Эти красногрудые птицы часто обрывают мелодию, лишь завидев подобие угрозы, поэтому и стоило замереть, чтобы ненароком не вспугнуть этих обитателей небольшой ёлки. Если о говорить о птицах, которых знал сам падший, это могла быть лишь наглая цуцудори, глухая или гималайская кукушка, которая прилетала в Японию на несколько дней - перелётная шутница, услышать которую здесь было довольно необычно. Замри да не двигайся. Вспугнёшь.
И потому падший молчал, согласовывая все возможные ответы между собой. В последнее время ему давали удивительно много вторых шансов, что настораживало. Белая полоса в серой жизни - нечто за гранью понимания Кери, и потому он ко всему добавлял нотку чёрного. После такой удачи должен быть ответ, чтобы сохранить толику баланса. И в этот раз Альгоне бы принял удар немного по-иному.
- Цифра тебе ничего не скажет, Оззи. Да и мне уже. Я сбиваюсь со счётов. - Кери томно вздохнул, перебирая пальцы. Слабый мороз заставлял ощущать каждой движение через ассоциацию со слабыми уколами игл, что успешно вызволяло именно нужные мысли, а не весь тот ворох, который скопился в кладовке-голове. - Знаешь, когда-то мне это даже нравилось. Это тепло, которое больше никак не получишь. Кровь греет лучше, чем слова. Но зима не вечна, верно? Со временем всё превращается в уныние. Но я и не отрицаю, что и не пробовал искать веселья.
Альгоне довольно долго верил, что самобичевание способно если не спасти, то помочь. Он правда сводил риск до минимума, убивая лишь отбросов, тех, у кого и так ничего не осталось. Но сколько в мире историй выходцев из трущоб с одной большой мечтой? Осталось приобрести некую, которая будет более осуществима, нежели прощение Творца.
- Боюсь, что я ничего не могу уже обещать, Оззи. Так что не принимай эти мои слова всерьёз.
Альгоне не хотел, чтобы от него ждали чего-то особенного. Абсолютной правды нет, как и абсолютной лжи - во всём нужно было сеять сомнение, пусть даже крохотное. Так формируется индивидуальность. Через совокупность способа решения проблем и мыслей о них.
- Тебе и правда нечего делать, Оззи? Я бы правда хотел слышать нечто подобное, но зачем тебе помогать просто так? Ты и не хранитель, чтобы это было делом твоей жизни. Да и если бы я знал, что делать, разве бы я не попробовал уже это сделать? Не все болезни лечатся. Но если ты не против убить время на безнадёжную ситуацию, я бы был рад. По крайней мере, успел бы вынести что-то новое до того, как кануть в бездну. Это чего-то, да стоит. Хотя у меня нет ничего, что я бы мог дать тебе взамен. Нечестный обмен.
Альгоне вздохнул, продолжив следовать за девчонкой, что-то насвистывая под нос. Везение отчего-то не приносило столь долгожданного счастья. Альгоне не мог винить в этом Оззи, она и без того старалась по максимуму.
Эдем и Изнанка. Пожалуй, в голове Кери это перемешалось слишком успешно, создав довольно странный коктейль, в котором правду нужно было искать крупицами. Настолько крохотным, что до них и вовсе можно никогда не докопаться.
- Можно сказать, что и там. И падшие,  демоны имеют право парить там. Так что вряд ли можно гордиться свободой полёта. Небо даровано не только святошам. Я бы сказал, что меж облаков я бы скорее увидел тебя, нежели себя.
Кого интересует полёт, когда не получаешь удовольствия от него? Эта мечта миллионов, которая на деле пусть и не граничит с безумной опасностью, но и не дарует долгожданной радости, веселья, просто приятных эмоций. Что-то слишком обычное, серое... стоит лишь привыкнуть и даже самые дорогие вещи мира обесцениваются. Чередовать вещи стоило умело, чему Кери так и не научился. Уходить в крайности было и легче, и тяжелее, но выбираться из этого, снова перебираться на норму... иногда оно того не стоило. Оставалось только разобраться с этим.
- Жаль лишь, что легенды лгут, и тебе не попробовать попарить там без посторонних предметов.
Кери не обращал внимания на то, куда они шли. После подобных инцидентов он был наиболее уязвим, и начни лепетать без умолку - авось бы и переборщил бы. В такие моменты Альгоне привык быть один, и компания сбивала его с толку, будто обитание нового существа в уже привычном ареале. Конфликтовать не тянуло, но было что-то чужеродное в уже привычном состоянии. Капелька влияния со стороны. Кери не боялся обронить её, он боялся наступить, разрушить это неизведанное, не изучив должным образом.
- Мне правда жаль, что так вышло. Если я могу что-то сделать - скажи, постараюсь помочь.
Не обязательно быть мастером на все руки, чтобы давать кому-то махонькую точку опоры в каких-то мелочах.
Кери перестал перебирать пальцы, обернувшись в сторону города. Мерцание слепило, выделяя лишь один огонь среди остальных. Пламя звёзд, слабое, но столь яркое на фоне искусственно созданного пламени. Удивительно, как люди пытаются имитировать то, что не стоит, что не переплюнуть. Но это вложено в саму их сущность, в саморазвитие, в мечты. Подражание - высшая форма почитания? Для Кери пример его жизни доказывал обратное. И здесь он точно ничего не хотел менять.
- Я приехал в этот город за новой надеждой. И я и нашёл её, и потерял. Ты приехала сюда за тем же? Этот город умеет обманывать. Путать в собственных надеждах и словах. Личина людей совсем не сходится с твоим первым впечатлением о них. Будь осторожней.
Это было в духе падшего - бросать редкие мазки на чужую картину. Не нарушающие композиции и цветового баланса, а продолжающие определённую линию. Даруя ей бесконечность в каком-то смысле. Настоящий шедевр всегда выходит за рамки холста, и у Оззи, может, и вышло бы раскрасить и стену. Лишняя рука не помешает, когда дело касается целого помещения. Но иногда она и мешает, когда картина - разрисовка потолка храма. Чужая рука разрушит шедевр, искажает целомудренные лица, портит общий пейзаж.
- Ты напоминаешь мне уже позабытые здесь игрушки. Видела когда-нибудь заводных мышей? В Анахайме чего только не сыщешь. Старые игрушки со всех концов света за сущие мелочи. Там всегда закупаются приюты или бедняки, там никогда не видно солнца за широкими воротами палаток. А под ногами всегда эти заводные мышки. На них не наступают, их подбирают. Я никогда не видел, кто их заводит, добродушных лиц там не сыскать. Тёмные закоулки, карнавал разрухи и бедняков. А эти мыши, всегда серые, не  кричащие о себе мудрёными красками, казались единственным островком нормальности в этом шабаше. Американские клоуны, издевательства, наркота, которую подкладывают в самые безобидные вещи. Ты теряешься в этом городе, даже если ты воруешь и язвишь, Оззи. Просто тем, что не ищешь ничего особенного. Этот бардак, безумие, свойственное Анахайму. Одиночество, которое испытываешь там. Собственное ничтожество. Старые ярмарки, которые уже давно прикрыли, настроив глупых аттракционов. Безумие в чистом виде, не закрытое высотками Токио. Здесь не стоит искать сожаления, Оззи. Тут держатся только те, кто находят опору в себе. Остальные... остальные становятся мной. - Кери слабо улыбнулся, повернувшись к Оззи. - Ты пропустила удивительную эру. Тебе бы она обязательно понравилась.
Чтобы создать сказку, нужно однажды увидеть её. Увидеть то, о чём можно рассказывать спустя много лет.
Удивительная нота сейчас имела возможность звучать. Не ми минор, в которой обычно закреплялась симфония, а до диез. Вместе они создавали удивительную гармонию, тонко вальсирующую на грани с сестрицей-дисгармонией. Услышит ли посторонний эту тихую мелодию. Этот крик, который отражается эхом.
Редкие снежинки, падающие на лицо. Полная потеря ощущения пространства. Транс, если так можно назвать эту непонятную сказку, созданную дымом, впитанным в этом городе не только лёгкими, но и разумом. Этот мираж легко развеять, однако так не хочется терять этой редкой, удивительной безмятежности. Удивительно красивой лжи.

Отредактировано Кери (2012-02-12 12:35:06)

- Вряд ли за людей. Они приходят и уходят, как тараканы, потом их вспугнёт чёртов химикат. Думаешь, можно хранить человека в воспоминаниях целиком? Только если у тебя какая-то феноменальная память, коей я не успел повидать. Помнишь лишь истории, связанные с этими людьми. Рассказы, которые могут меняться в зависимости от обстоятельств, но из которых обычно выносишь больше, чем из привычек и слов. Чтобы впитать эти истории недостаточно слушать и запоминать, Оззи. Важно не судить.
Хотел бы Кери верить, что это работает не только с людьми, но и с Творцом. Но он не принимает слабостей, за которыми гонятся падшие, он не принимает во внимание смягчающих обстоятельств, вынося приговор единожды и неоспоримо, каких бы ты адвокатов ни отыскал. Как изгнание, которого так боялись писатели и поэты, так и падение сказывается на сознании. Вдалеке от знакомых краёв, с чужим менталитетом, неясным языком и без их чужеродной монеты в кармане. Дикость прорезается наружу быстрее, чем разум. Голод убивал талант. И этого по началу даже не страшились, а гордились этим, потому что подобие животным позволяло жить. Сознание несоизмеримо менялось, даже если стиль произведения не менялся.
Все жертвы становятся камнями, бездушными булыжниками, и счастье каждого - улыбка, нарисованная гвоздём непоседливого мальчишки. И сколько ни сдавай позиций, сколько ни приобретай аргументов - камень - он и есть камень. Одинокие взгляды не рыщут в поисках любви, а просто теряются в ночи. И за красивыми словами всегда кроется какое-то уродство, которое однажды выползет наружу, будь то долги или душевные травмы.
- Не пробовал. Я обычно слушал. - В этом городе-голодранце, который кишил демонами и такими же падшими, среди всей боли и непроглядной тьмы всегда существовал эдакий силуэт надежды, иначе бы он давно ушёл под землю, сдавшись, как Атлантида, и возродившись в сказках жителей Фарерских островов, которые искренне верят, что их земля - именно та самая чудная страна из легенд. Чудная красота, соизмеримая лишь с игрой скрипки одной уже мёртвой девчонки. Впитанная история, которую в принципе своём нельзя было судить. Рассказ о жизни старого инструмента, у которого и своё имя было, и место. У деревяшки иногда больше причин существовать, чем у духов. Сейчас Кери улыбался. Он хотел бы стать подобным инструментом, будь у него возможность. Ведь, в итоге, треклятая женщина оказалась вернее струнам и каркасу, нежели подобию человека. Именно подобию низшего, более позднего, ведь чтобы выжить, пришлось учиться копировать. Так низко и безобразно, но так, чтобы жить. Когда тебя пытаются убить, всё равно, что в руках - палка или снайперская винтовка - волновать будет лишь то, как избавиться от опасности. - Отрицать что-либо - просто избавляться от того, что заставляет думать. Когда-нибудь, ты сполна ощутишь, каково это. Во всём есть крупицы логики, нужно лишь бережно их выловить.
Кери замолк на какое-то время. Он не ощущал потребности говорить. Если и было что-то, чего он хотел в тот момент - так это исчезнуть. Поставить на чём-то точку, а на чём-то - троеточие. Какой запас "завтра" может оставаться, если день ото дня ждёшь, когда, наконец, мир утихнет, когда сменят декорации, когда вновь станет возможным видеть другие цвета, когда, чёрт подери, позволят уйти ото всего этого, закрыв за одинокой фигурой занавес.
Альгоне часто просили ждать. Ещё тогда, когда жизнь казалась столь нормальной. Он умел не терять надежды, даже если это отнимало годы, потому что порой оно того стоило. Но когда усилия превращались в пустой комок несдержанных человеческих обещаний и сжимались до размера одной нитки, её хотелось порвать. И не давать больше шансов. Хранителю не дана привилегия отказать в опеке, но падшие уже могут освоить ножницы. Все виды лезвий, которые врежутся в сердце сильнее бура, если наставить его на грудную клетку. Держаться устаёшь, как и давать другим шансы, надежды, способы решения проблем. Только отдавая - сам себя истощаешь. И Кери было интересно, что осталось от него, именно от него, нежели от перенятых у людей навыков, чувств и прочих мелочей. Наверное, не так и много.
За рифами есть лучший день. Надежды всё равно живут. Быть оторванным ото всего - самого себя вынуждать на поиски себя. Однажды вступить на поле войны - навечно стать рабом одного желания. Каким бы оно ни было.
- Зависит от того, что ты предпочитаешь видеть. Рай, Ад или то, что на самом деле станет тебе колыбелью. Но вам, оборотням, подарили души. Может, ты и вовсе не услышишь этого свиста. Ветер. Он хранит в себе больше всего криков. При падении складывается ощущение, что слышишь их все. Вряд ли ты это услышишь. А остальное уже не так плохо.
Оззи вела себя так, как ведёт себя ребёнок, которому жизнь, слава Творцу, пока не преподнесла настоящих потрясений. Может , оно и к лучшему, не понимать, что за собой кроют некоторые действия и слова. Не нужно потом разбираться, верно ты поступил или нет. Тупо слушаешь, из другого уха скоро вылетит.
- В чём-то ты права. А в чём-то сильно заблуждаешься. Я не бегу пробовать всё, что попало, но что мешает надеяться на... не пустоту? Падение имеет и свои плюсы, и свои минусы. Оно дарит такой же страх неизведанного, который испытывают люди на смертном одре. Урезать вечность до пары сотен лет. Урезать сотню лет человека до тридцати из-за неизлечимой болезни. Просто лишить сорока лет.
Кери не знал, как ответить недзуми на следующий вопрос. Ему не было нужно веселье. Скорее нечто стабильное, что перестало бы мелькать перед глазами, а осталось бы в пейзаже.Театр одного актёра ведь тоже имеет своих технарей, публику... Обычно. Падший ничего не сказал, не повёл головой, не посмотрел в глаза, потому что это сразу бы выдало ту невыносимую усталость. Она чужда многим. Чужда тем, кто развивался так, как это заложено, с возрастом. Тем, кому сразу вылили на голову кипяток, на всю жизнь станут инвалидами. Пожалуй, это была близкая метафора. Ничего особенного, без суперменов и зомби, обычные инвалиды, которых многие не замечают. Слепой бродил без палки и врезался в людей. Они вели его через дорогу, но до дома не доведут никогда, потому что он сам потерялся. Нем и слеп, родных нет. Как бы он ни хотел, в уютную однокомнатную квартирку ему уже не вернуться, не лечь на скрипучую кровать, включив телевизор просто для общего фона.
- Не думаю, что сейчас стоит звать меня к себе, Оззи. Я бы себе не поверил, будь я тобой. Да и самое большое, что я мог для тебя сделать, я уже сделал. Не возлагай надежд. - Не нужно быть зрячим, чтобы чувствовать. И Кери понимал, что недзуми судит его, как оступившегося человека. Толку обманывать натуру? Толку судить, если ты не дочитал до конца кодекс? Альгоне не мог сказать этого по-другому, не желая задевать девчонку, подкидывать ей сомнительных идей, которые именно её бы ни к чему хорошему бы не привели. На сим падший и решил закончить. - Просто иди прямо, там виден и комплекс будет. Надеюсь, тебе хватит ума сейчас за мной не идти.
Хватит с этой девчонки. У немых есть свои секреты, которые будут храниться в скупых сердцах до последнего момента. Кери шёл быстро, как обычно, не имея даже задней мысли обернуться. Рваное прощание, но Оззи и сама была не такой дурашкой, чтобы поплестись следом. Пусть идёт отогревается, что делать крысе в цирке скелетов?
В этот раз Кери ничего от собеседницы ждать не будет, как обычно это делал со всеми. Ожидание не приносило ничего хорошего. Как взбредёт по-настоящему - так и будет. А планы... вряд ли их можно возложить на подобное существо.

» Жилой комплекс » Подвал и сеть туннелей

Начало игры
28 февраля 2013 года, вечер
дождь перешел в мокрый снег, лужи
и растаявший снег начали подмерзать.
Температура воздуха: 0

Город кипел. Толпы людей заполонили каждую улицу, каждую подворотню, каждый парк. Все веселились. Такой повод: день города. День нового города, изменившегося до неузнаваемости. Сложно было поверить, что еще год назад, те же самые люди, обезумев, бегали по улицам и крушили все, на своем пути. Они боялись. Они видели, как их привычный мир внезапно треснул и разбился на множество осколков. Изменилось место. Будто сдвинулось время. Заалели пожары. Пропала часть города, а вместе с ней и часть привычного мира людей. Точнее, часть города, вместе с Тристе, оказалась в другом месте. Люди, которые обычно чувствовали себя хозяевами мира, тогда почувствовали себя беспомощными перед какими-то другими неведомыми силами. Тогда они, остервенев, принялись разрушать то немногое, что осталось от привычного города. Так они снова могли почувствовать свою силу, упиваться своей властью, своей способностью разрушать. Чтобы потом насладиться процессом создания нового мира. Будто это именно они сами решают, чему быть, а что стоит стереть с лица земли. Словно ни они приспособились к новому городу, новому месту, а построили это место для себя. Красивый самообман, и вот теперь праздник этого нового мира. Мира, где люди, на самом деле ничего не решают, но чувствую себя хозяевами.
Тристе пробирался через толпу, стараясь найти хоть один укромный уголок. Идеально для вампира было бы отсидеться в этот день дома. Но силы скоро могли иссякнуть, а он предпочитал находить себе подпитку, не затягивая до последнего момента. Мало ли что может случиться, лучше всегда быть наготове. Толпа была идеальным местом охоты. В вечной толкучке спешащих людей, которые не видели ничего, кроме себя самих, никто обычно и не замечал почему-то упавшего человека. Люди сами по себе существа не самые добрые, а в толпе они и вовсе теряли остатки человеческих чувств и сливались в единую бездушную массу. Чудо если обходили, а иногда и топтали бездыханное тело, не мучаясь угрызениями совести, не чувствуя сострадания, не проявляя милосердия. Могли и оттолкнуть в сторону, подумав, что, быть может, просто человек напился, поэтому и не может стоять на ногах. Но теперь, когда после катастрофы люди стали слишком много слышать о других расах, слишком часто употреблять слова: «вампиры», «оборотни», «демоны», когда они поверили во всех этих существ, нападение в толпе могло привлечь к Тристе слишком много ненужного внимания. К тому же он выделялся: высокий рост, длинные, практически белоснежные волосы, собранный в высокий хвост. Темно-серое недлинное пальто, простые синие джинсы. Вроде ничего необычного, а вампир то и дело ловил на себе внимательные взгляды, подмечал чужие улыбки. И мечтал как можно скорее выбраться из толпы. И вскоре ему это удалось.
Он всегда любил этот парк. Даже когда все люди высыпали на улицу, здесь, почему-то, было безлюдно. Глаза не слепили яркие рекламы, никто не толкал со всех сторон. Здесь было спокойно и тихо. Идеальное место для охоты в новых условиях. Только одно весомое «но»: люди здесь встречались редко. Пьяницы и наркоманы, которые прятались от блюстителей порядка, Тристе не привлекали. Их кровь была пропитана алкоголем, никотином, гнилью и разложением. Она не питала, она ударяла в голову и смешивала все чувства, мешала здраво мыслить. Тристе по глупости своей как-то попробовал одного такого на вкус и сам чуть не остался рядом с ним навеки.
Поворот, еще один, вампир уходил вглубь парка, все дальше и дальше удаляясь от шума людской толпы. Он уже было решил отправиться домой и выйти на хоту в какой-нибудь другой день, как увидел на лавочке одиноко сидящую девушку.
«Какая удача», - хмыкнул про себя вампир, останавливаясь на секунду и разглядывая одинокую фигуру со спины. Впрочем, с этого ракурса сложно было что-то рассмотреть, кроме светлых волос.
«Интересно, она красивая?» - невольно подумал Тристе, стараясь бесшумно приблизиться к девушке. Почему-то ему казалось, что кровь красивых людей неизменно слаще на вкус. Обычно такие люди следят за собой, за своим здоровьем, за своим состоянием, за своим организмом, что было на руку вампиру. Было желание обойти вокруг, заглянуть ей в лицо, увидеть глаза, быть может, запомнить внешность. Но смысл? Все равно она умрет.
Тристе приблизился вплотную к сидящей на лавочке девушке и крепко ухватил ее за плечи, прижимая спиной к лавочке так, чтобы она не смогла сразу вырваться. Долго удерживать все равно не приходится, сразу после укуса люди быстро теряют силы, так что могут сопротивляться буквально несколько секунд. Не так уж и много. Вампир по привычке лизнул кожу на изгибе шеи, стараясь заранее представить вкус крови жертвы, но ровным счетом ничего не почувствовал. Если бы у  него было больше времени, если бы он не боялся, что девушка начнет звать на помощь, начнет вырываться, может, парень подумал бы, прежде чем кусать. Но времени не было. Клыки вонзились в кожу, выпуская на свободу кровь девушки, Жадно ее глотая. Сразу почувствовав, что что-то пошло не так. Не тот вкус. Не тот состав. Организм вампира активно начал сопротивляться, да так, что Тристе буквально отпрянул от девушки, содрогаясь в приступе неудержимой рвоты.
- Что ты такое?! – невнятно пробормотал он, выплевывая все, что успел проглотить, пальцами вытирая язык и губы,с тараясь как можно быстрее избавиться от этого мерзкого вкуса. Вкуса, которого не бывает у крови человека и всех известных ему раз. Следовало бежать, спасаться, неизвестно, на что способна эта девушка, которая должна была стать жертвой. Но теперь Тристе чувствовал себя беспомощным. Он никак не мог прийти в себя, содрогаясь в приступах тошноты, хотя все, что было выпито, уже смешалось с грязью и лужами на земле, растворилось, исчезло. А сам вампир едва стоял на ногах, не в силах сбежать.

Отредактировано Triste (2012-03-02 23:43:27)