Неизвестное направление -----
Сентябрь 2011 года
• ночь: Моросящий дождик стучит за окнами давно спящих жителей города. Сыро, холодно и ветрено.
Температура воздуха: + 11
Сентябрь всегда ассоциировался у меня с дождем. Моросящим, холодным и противным. Я помню, как торопилась в школу, перепрыгивая лужи; шорох желтых листьев под ногами, когда бродила с одноклассниками по парку; яркое солнце, лениво выходящее из серых туч, нависших над родным городком. Помню, как тянула руку в неясном порыве ответить на вопрос учителя, как ругалась с подругами, а через перемену заново с ними мерилась, как смотрела на старшеклассниц и завидовала красоте девчонок, представляя, что буду такой же, когда стану на четыре года старше. Помню улыбку своей классной руководительницы, которой помогала после уроков расставлять учебники по полкам или протереть пыль с подоконника. Помню, как мальчишки дёргали меня за длинные косички, показывая свою симпатию, а я в ответ била их своим огромным рюкзаком, с дикими криками гонялась за ними по коридору и пыталась отомстить, кладя кнопки к ним на стулья. Я помню свою мать, которая провожала меня в школу, делала мне быстрый завтрак и перед уходом целовала в лоб. Она не закрывала дверь, стоя в проёме, до тех пор пока я не скроюсь за ближайшим переулком, где по традиции оборачивалась и махала ей рукой. До встречи, мама, - говорили мои губы.
Банальность. Вся жизнь состоит из маленьких банальностей, которые так приятны сердцу, если оно еще живое и способно чувствовать. Завтрак в постель, который парень делает для своей девушки; суеверия, которых свято придерживаются пожилые люди; цветок, сорванный с клумбы, который восьмилетний мальчик дарит своей сверстнице; семейные традиции; признание в любви на день святого Валентина; обручальное кольцо в пирожном; приручение щенка, которого подобрал на улице. Все это дарит вам положительные эмоции, насыщает теплыми чувствами, придает сил и уверенности в завтрашнем дне. Все это лож и клевета, преподнесенная в красивой блестящей упаковке со стразами и прочим ярким хламом, создающим внешний вид поступка, заставляя не смотреть вглубь подарка, а уже просто радоваться его наличию в вашей серой жизни. Преподнеся завтрак в постель своей девушки, парень всего лишь хотел сгладить свою вину о том, что забыл об их годовщине, которая произошла вчера. Старая пожилая женщина боится просыпанной соли возле порога своего дома и уверенна, что на нее наслали проклятье. Хватаясь за сердце, она думает о мести, ведь знает свою соседку-недоброжелательницу в лицо. Хозяйка, выращивающая на своей клумбе турецкий мак, недоумевает и хватает мальчика за руку, когда он пытается убежать. Всю свою жизнь она посвятила цветам и не понимает, как можно так безалаберно относятся к её тяжелому труду. Её рука поднимается на ребенка, который начинает плакать. Все это происходит при той девочке, получившей цветок. Она больше не посмотрит в его сторону. Семейные традиции значимы только для старшего поколения, молодому же все равно. Они ссорятся с родителями и убегают из дому, принимают наркотики и предпочитают отношения без обязательств взамен ужину в круге семьи. Щенок, которого вы подберете на улице окажется зараженным бешенством, его укус убьет вас спустя несколько месяцев, а быть может и пару дней. Банальности… Мир все же построен на банальностях.
Мне холодно. Я лениво кутаюсь в длинный черный плащ, где сломалась змейка и теперь он безвольно колышется от каждого порыва сильного промозглого ветра. Небо разразилось громом. Идёт дождь. Мелкие капельки падают мне на лицо и волосы, когда я поднимаю голову вверх, чтобы посмотреть на мрачный лик луны, спрятанной в клочьях серых облаков. Вода попадает на веки и сползает скользкими дорожками вниз. Я не плачу, я смеюсь. Дождь умывает моё лицо от застывшей кровяной корки. У меня разбита губа, а на лице красноватой жижей размазана кровь. Я не помню почему убила того человека и кем он был: мужчиной или женщиной. Точно уверенна, что не ребенком. Я не могу убивать детей. Мне не позволяет Джессика. Я хочу избавиться от этого страха, справедливо полагая, что только этот шаг мне нужно предпринять для того, чтобы заставить маленькую паршивку заткнуться. Но даже не знаю, почему я так хочу этого. Я привыкла к ней. Порой у меня складывается впечатление, что нуждаюсь в обществе Джеки. Впрочем, теперь у меня есть два спутника, которые будут следовать за мной целую вечность. Малышка Джесс и ты, Нэйт.
Привет, как дела?
Глупый банальный вопрос. Мы же не в чате, чтобы общаться так, верно? Я чувствую твою злость и радуюсь, что ты до сих пор ненавидишь меня. В ушах раздается твой предсмертный крик. Это так прекрасно. Еще ни одно убийство не доставляло мне так много удовольствия и в этом твоя заслуга, ты должна знать. Счастье, что наши пути пересеклись тогда – лунной июньской ночью. Должно быть, тебе несколько тесно в сосуде, но уверяю тебя, это лучше, чем тело. Так ты сможешь везде меня сопровождать, быть частью меня, разделяя со мной каждый миг этой гнилой жизни. Ты видела, как я убиваю, питалась вместе со мною чужой кровью, разделяла миг сладкого триумфа своим молчаливым присутствием. Ты рада? Кричишь, боишься, злишься.
- Люблю тебя.
Тихий шепот срывается с моих губ, унося слова в темноту ночи. Я вспоминаю про Дюмах, и во мне гложется злость за то, что в последнее время он меня избегает. Не говорит со мной, не спит со мной, не видит меня. Чёртов слепой мышонок, разве я не заслуживаю быть частью твоей жизни? Находится рядом с тобой, и слышать биение твоего сердца, пытаясь заснуть, прислонившись ухом к твоей груди? Быть частью твоего мира… ты давно не водил меня в тот тёмный, мрачный коридор своего подсознания. Я скучаю, Дюмах, скучаю.
Тихо. Ночью на кладбище никого не встретишь. Все похоронные процессии прошли днем. Как жаль. Я опускаю голову и смотрю на землю. Мои черные полуботы погрязли в мокрой земле, которая липла к обуви противной коричневой кашицей. Я промокла насквозь, мое тело замерзло и теперь содрогалось от каждого порыва ветра. Руки дрожали, зубы мелкой дробью стучали друг о друга. Я вновь чувствую, что жива. До сих пор не привыкла к этому чувству, и каждый раз приходится убеждаться в этом, совершая странные для цивилизованных людей поступки. Сейчас я снимаю обувь и ступаю босыми ногами на мокрую землю, чуть проваливаясь в её мягкую липкость и пошевелив пальцами. Холодно, приятно, необычно.
Оставив ботинки лежать на месте, я иду вперед, скидывая с себя черный плащ. Оставшись в шортах и футболке, которая была на несколько размеров больше и свисала с правого оголенного плеча, я пошла вперед, проходя меж серых надгробий, каждое из которых рассказывало о смерти того или иного человека. Большинство имен японских. Здесь редко хоронят кого-то из иностранцев. Разве что эмигрантов, попавших под скальпель Потрошителя или неудачно отравившихся спиртными напитками. Здесь есть и мои жертвы. Они безмолвными тенями преследуют меня, следуя по моим попятам. Только сейчас я узнаю их имена.
Здравствуй, Эрик, Мурай, Генри, Акира, Кайоши, Такаши, Юичи, Себастьян, Анри, Элизабет, Джон…
Вас так много. Я останавливаюсь и вы следуете моему примеру. Слышу сзади тревожное шуршание. Каков ваш следующий шаг? Расскажите мне о своих страданиях, вспомните свою бесславную погибель от моего кинжала. Кричите.
Чья-то душа бежит на меня, словно в попытке проникнуть в мое тело. Я оборачиваюсь и резко протягиваю руку вперед, сжимая её в кулак. Ах вот как, Генри. Ты оказался самым смелым. Я смотрю в твои блеклые полупрозрачные глаза и вижу в них страх. Ты стар для героизма, знаешь. Я жадно высасываю с каждой жалкой душонки эманации страха, ненависти, горечи и печали. Питаюсь ими и моя улыбка становится шире. Глупые, глупые призраки. Перед вами открыта дорога в мир иной, а вы сидите возле своих могил и оплакиваете себя, бесцельно проводя все время на кладбище. Я хватаю душу и тяну её на себя, поглощая и питаясь ею, словно хлебом и водой. Безвкусная пища насыщает меня, делая сильнее. Генри пропал. Теперь он не сможет вернуться к себе домой и следить за тем как растут его дети и умирают родители. Он не сможет открыть в себе те задатки, которыми наградила его природа. Он превратился в неосязаемую пыль, растворяясь во времени и пространстве. Он – ничто.
Урок окончен.
Я падаю на колени, лихорадочно смеясь и обняв себя руками. Энергия духа заставляет тело дёргаться, словно в конвульсиях, протекая по каждому сосуду и заставляя кровь циркулировать быстрее. Мне хорошо и я плачу. Погружаю ладони в землю и опускаю голову, покачиваясь вперед-назад. Это похоже на наркотический приход, только в сто крат лучше, сильнее и интересней. Пропуская через себя его душу, я имею доступ ко всем его воспоминаниям. Передо мной разворачиваются сцены из его детства, юношества, неудачная любовь, неудачный первый поцелуй, неудачная работа. Вся жизнь Генри была сплошным разочарованием. Какая жалость.
Моё тело дрожит, как вдруг я слышу голос:
- Эй, с вами все в порядке?
Лицо, закрытое длинными мокрыми волосами, искажает улыбка. Нет, со мной не все в порядке и мне требуется помощь. Я перенасыщена эмоциями, но все еще голодна. Уже как несколько часов я не купалась в крови мучеников. Ты позволишь мне стать твоей смертью?
- Помог-г-гите…
Слова, которые я с усердием выдавливаю из себя, звучат достаточно жалобно, чтобы ты удостоверился в том, что я нуждаюсь в помощи. Здесь и сейчас.
- Оставь её, Грей, – прозвучал женский голос. – Обдолбалась она. Нехрен с ней возится.
- Ты же видишь, ей плохо.
Дальше между вами произошел короткий диалог, в результате которого ты все же решил остаться, в то время как трое твоих друзей решили уйти с кладбища. Дождь был неприятен им, и они поспешили домой. Стайка малолетних готов скрылись за надгробиями и напоследок велели тебе поторапливаться.
- Что с тобой?
Смелый переход на «ты». Это показалось мне забавным, так что я усмехнулась, но тут же выдавила из себя болезненный стон. Тебя это возбуждает? Промокшая босая девица, сидящая посередине кладбища в грязи, хватается за тебя левой рукой и тянет к себе. Ты опускаешься на колени, не пожалев своих черных штанов. Пытаешься отодвинуть шторки моих черных волос, мешающих тебе разглядеть лицо той девушки, которая нуждается в твоей помощи. Я позволяю тебе увидеть бледный лик госпожи смерти. И даже улыбаюсь тебе, с благодарностью произнося:
- Спасибо.
Ты не успеваешь спросить «за что?», потому что кинжал, который лежал у меня в руке, вонзается в твою мягкую податливую плоть и срывает с твоих уст выдох, накопивший в себе столько боли, сколько не сможет передать ни один крик. Ты еще не понял, что произошло, как я заставляю тебя упасть на землю и, восседая сверху, наношу еще несколько колотых ран, держа ритуальный нож обеими руками.
Вверх и вниз. Ты кричишь.
Вниз и вверх. Ты молчишь.
С улыбкой на устах я разрываю твою черную рубаху и вырезаю круг слева на твоей груди, прямо над сердцем. Ты все еще в сознании, когда я аккуратно снимаю твою плоть, поддевая этот забавный блинчик острием ножа и положив его рядом на надгробие. Твоя жизнь покидает тело. Душа становится рядом и с ужасом смотрит, как я вынимаю твое сердце, раздвигая рёбра и пронизывая лёгкие. Тонкие пальцы скользят внутрь, хватаясь за орган, и с силой тянут его на себя. Как прекрасно…
Я слизываю кровь с твоего сердца и кусаю его, жадно отгрызая по кусочку. Поднимаю на тебя взгляд и широко улыбаюсь. Ты осчастливил меня, правда. И я не скуплюсь на слова благодарности:
- Спасибо тебе, Грей. – голос хриплый, дрожащий от возбуждения. – А теперь я хочу, чтобы ты кое-что сделал для своих друзей. Тебе ведь скучно будет без них в новом мире, правда?
Они слышали твой предсмертный крик и уже скоро будут тут. Я почти вижу их силуэты, взволновано шагающие мне навстречу. Захватывая твою душу и еще две, рыскающих поблизости, я приказываю вам вселиться в них и спровоцировать самоубийство. Мне не важно как, не важно где. Убейте их.
В то время как вы послушно скользите вперед, я отступаю назад, в тень, тихо хихикая и доедая твое благородное сердце. Издали я наблюдаю за тем, как один юноша нападает на другого, а девчонка, громко взвыв, режет себе вены. Драка заканчивается, когда один парень падает на надгробие, ударившись головой и разбив себе череп. Второй взял раскладной нож у девчонки и, последовав её примеру, вскрыл себе глотку, после чего повалился безвольным мешком на землю.
- Спасибо, – повторяю несколько раз, словно в лихорадке и глупо хихикая над всей комедийностью ситуации. Покидаю кладбище, уходя в противоположном направлении от трупов, стынущих под моросящем дождем.
----- неизвестное направление.
