Карл честно попытался подавить желание встряхнуть собеседника за плечи с истерическим «вспышка справа!», прикрыл глаза, сохраняя прежний невозмутимый вид, и погрузился в собственные размышления, как бы получше убраться из-под слежки, устроенной буквально час назад. Кому-то очень нужен был мужчина или его знания и способности. Если первое, то плохо, второе – еще хуже. Но все в этом мире решаемо, кстати, практически всегда – одним-единственным звонком одному-единственному человеку. А может быть, и не совсем человеку, кто его знает, но лично перевертыш расу хозяина Колизей даже «на глаз» определять не брался, да и подобного желания не возникало от слова «совсем». Некоторые тайны должны оставаться под защитой надежного тумана, иначе последствия будут необратимыми и весьма печальными. Для всех, включая и самого неосторожно поинтересовавшегося.
Мысли текли плавно, цепляясь друг за друга и выстраиваясь в надежную, длинную и так любимую Штайнером логическую цепочку. Все события привычно укладывались в нужные рамки, а все необъяснимое тщательно препарировалось и тоже укладывалось в рамки понимания и той самой цепочки, недостающим звеном которой и являлось. Иначе работать метаморф не привык, полагаясь только на импульсивность и «авось повезет», как предпочитала действовать сестра. И самое веселое, что Рикки всегда в собственных затеях, противоречащих абсолютно всем законам логики, одерживала неоспоримый и прочный успех, лишь однажды по неосторожности вляпавшись в досадную для всех личностей переделку. А вот у Карла так не получалось, он путался и сбивался уже на первом шаге непродуманного плана и предпочитал спешно скрываться с арены боевых действий, тщательно заметая за собой следы.
- Света там будет минимум, так что успеха, - кивнул, забирая со стола бумажки и тщательно складывая так, чтобы они поместились в карман штанов. – Нисколько, только я, как посторонний наблюдатель и телохранитель нашего нанимателя в одном лице, и ты, как потенциальный исполнитель, - спрятал бумажки в карман и оперся локтем о столешницу, водрузив на ладонь щеку, лениво осмотрел зал, чуть заметно улыбнулся давно следившему за ним мужику. – Я же сказал, убийство, но чтобы виноватого не нашли.
Кажется, меня начали откровенно игнорировать. Если он провалит дело, я зарекусь что-либо с ним иметь общего, - кошка, почувствовав эмоции хозяина, лениво потянулась, мяукнула и сползла на колени, сворачиваясь там в калачик, громко заурчала, привлекая внимание мужчины к собственной персоне. – Черт, почему мне «везет» на подобных индивидуумов? – это уже в адрес потенциального следившего, неспешно рассчитывающегося с тем же официантом. Появился еще один повод пройтись через черный ход и сделать крюк по Городу, заодно и прогуливаясь.
- В общем, встречаемся завтра. Координаты, я очень надеюсь, ты запомнил, расстановку тоже. Бумаги, увы, я забираю с собой – слишком весомые доказательства, если тебя поймают, - перевертыш изящно поднялся, кивнул Крису и, подхватив на руки не перестававшую урчать кошку, направился к дверям кухни, где только что скрылся кто-то из служащих.
На то, чтобы перекинуться парочкой слов с шеф-поваром и похвалить его блюда несколькими лестными словами, ушло не больше четверти часа, зато из здания кафешки Штайнер вышел через задний ход, весьма довольный собой и с номером повара в кармане – не помешают хорошие знакомства, даже такого рода. Единственное, что омрачало радужное настроение – возможность провала из-за халатности и рассеянности Кристофера, но завтра будет новый день, тогда все и решится. В конце концов, крест на людях заранее ставить нельзя никогда, как решил чуть погодя метаморф, и, насвистывая очередную песенку, пошел прогуливаться по шумным кварталам города, намереваясь заглянуть еще и куда-нибудь на выставку или один из многих мелких фестивалей, проводящихся где-нибудь чуть ли не каждый день.

>>> на хэллоуинский квест, в храм

Октябрь. 2013 год.
• вечер: ветер усилился. Солнце скрылось за горизонтом. Начался мелкий противный дождь.
Температура воздуха: + 9
Квартира Влада Крау -----> Подвал и сеть туннелей ----->

I ditt ljos skal spira døy.
Тяжело существу, которое не признаёт большинства праздников, вдруг понурить голову и решиться ступить за очертания знакомого мира, принять иные жанры, традиции, слова и народы, которые соизволили эти пиршества учредить. Кери в своей жизни во многие такие моменты вляпывался по самые гланды, но отнюдь не по своей воле - скорее ради того, чтобы не возникало чувство отчуждённости, однако никак во имя стадного инстинкта, которым падший был изначально обделён. Кто знает, быть может, являйся он принципиальным или щепетильным до нечеловеческого отвращения, всё сложилось бы совсем по-иному не только в отношении к чему-то типично людскому, но и к людям самим. Возлагать надежды падшего научили, а вот снимать с себя бремя бесконечного ожидания - нет. Где-то в глубине еле теплящегося духа Альгоне признавал, что терпеть не может ждать. Но он ни разу в жизни не выдал себя ни действием, ни словом, ни вздохом, который тут же орошает поле контакта алыми пятнами. Такое не пропустишь мимо. Падший привык выжидать, и таким же образом вышло с этим праздником. Он просто ждал, а потом подстроился к обстоятельству. Эта черта присуща и глупцам, и мудрецам, а в случае Кери стала просто идиотской привычкой. Пускай всё само приходит, а мы как-нибудь так, по-свойски - эти слова польских эмигрантов пропитали его сущность от самого начала его бытия на этой земле.
Что ж, рассказ о том, как падшего занесло на улицы, вновь окажется долгим и нудным, а как он получил себе на голову эту причудливую птичью морду - тем более. Кери имел противное свойство несмотря на полную атрофированность от мира сего вляпываться в такие лужи, которые явно предназначались для иных господ - он вляпывался в лужи шампанского, а не лужи грязи. Как-либо объяснить это падший больше не пытался, ответ был ему знаком, но даже одна мысль о нём вгоняла падшего в цикличные круги апатии.
Минули те чудесные будни, когда падший ради персоны нон грата переступал через себя, потому как в данный момент он долго и муторно пытался заправить все пряди под убор таким образом, чтобы не испытывать никакого дискомфорта. Напялить противогаз - дело одно, а самодельное творчество детей, чья фантазия точно не имеет границ - совершенно иное. Не так потянешь - шов разойдётся, не так перехватишь - вообще развалится. Впрочем, Кери не на что было жаловаться, итак его уже не первую неделю занимали хоть чем-то, превращая существование в подобие жизни. Кто знает, может, в этот праздник он-то и поживёт, одичавший, обиженный ранее на всё, а затем смирившийся дух. Или встретит какого-то безумца, с которым они в итоге повздёргивают чужие головы. И никогда не платить им галанаса, проще говоря - виры, наказания за это пиршество, и никогда не припомнить, что ж за ересь на самом деле они разнесли по улице под видом чудесного ладана. Этот город никогда не станет чем-то светлым. Пусть же благовония будут ядами, а эти чудаки, что идут отовсюду - теми, кто они есть без масок. Такие праздники открывают истинную сущность, ведь не рядишься ты тем, о ком не подозреваешь, или тем, кого навяжут. Сегодня на улицах будет много уродцев и крайне мало святош. И последние, в итоге, сольются с первыми. Реконструкция истории мира. Осталось найти того умника, что создал понятия абсолютные, и спросить его, какого чёрта он тешит своей теорией миллионы поколений после него. 
Вывески блёкло мерцали, из окон изредка виднелись разукрашенные детские мордашки, те, кто годами более увешан, предпочитали краске что-то более весомое. Чем ты старше, тем тяжелее и одежды, и мысли - не помнилось падшему, кто так сказал, но проронены слова были точно. Фантазии некоторых можно было позавидовать, ведь слепить пони, скрещенного со стрекозой - то ещё... искусство. Что ж, не можешь выделиться ролью - выделяйся цветом, так говорили, говорят, и будут говорить. Чем проще порой - тем лучше, но Альгоне этой истины принять уже не первый век не мог. Любил всё делать или на все 100, или не делать вообще. Злые шутки - те, что так на мир смотрят.
Альгоне долго приспосабливался к тому, как приходится смотреть из-под вычурного предмета, которое он теперь имел сомнительное счастье носить на голове, но в итоге ему даже это чем-то приглянулось - лёгкий слой пыли навёл на город эдакий ореол старины, а искажение левой линзы делало картину перекошенной, превращая кого-то в уродцев, а некоторые костюмы делая куда более грандиозными. Искажённый мир падшему явно понравился куда больше, и пусть глаза Кери были здоровы, лёгкое покалывание от такой дисгармонии он тоже воспринял более или менее спокойно и даже радостно - появлялось ещё больше оттенков на палитре, всё больше его забавляло происходящее.
Вергельд близился, потому что чем дальше шёл падший, тем пуще его застилало ощущение поддельности происходящего, в движениях людей появлялось больше грации, лексикон сменялся, бесконечные огни, приглушённые линзой, воссоздавали на небе северное сияние, а под ногами вместо мусора шуршала довольно-таки качественная бумага, которую растерял в пути паренёк, закрутившийся под зомби. По носу сильно бил запах бензина, но буквально за пару секунд он исчез, и пусть это будет пороком бреда, пусть чем-нибудь ещё, но мир в глазах падшего перекосило ещё сильнее. Издалека послышались песни, полные фальши, провоцируя мигрень, а звук от вдохов и выдохов стал казаться механическим, неестественным. Приятно пахло также каким-то порождением флоры и фауны, которые по всем традициям вложили в клюв маски, и вскоре дребезжание мыслей перешло в типичную гармонию, в этот раз лишившись хаоса. Всё по порядку.
Мортус, чумной доктор, какой яркий образ, на самом деле. Вживаясь в него лишаешься всякой аморфности. Кери остановился подле незнакомого ему здания, и не обращая внимания на то, что его или не поймут, или ещё какую реакцию проявят, но точно неадекватную, тихо проговорил давно ему знакомую фразу, которую он не доставал из своего вокабуляра довольно давно. А сейчас вышло к месту. Словно что-то родное.
- Yersinia pestis eram vivus de die in diem. Fiat justitia, ruat caelum.
Искажённый голос звучал куда холоднее обычного. Короткий взгляд вокруг - что ж, без разницы, пусть этот человек услышал. Знает латынь - посмеётся напару, не знает - ничего страшного, покосится да уйдёт. Кери всмотрелся вдаль, словно пытался разыскать силуэт самой надежды, но тот то и дело увиливал от него. Мало кто лечится от чумы, знаете ли. Совершенно механическое и статичное зрелище, если бы не ветер, который трепал длинные рукава, которые падший не опуская головы быстро закатал до локтя, до этого предусмотрительно прислонив трость к ноге. Затем ещё и перчатку поправил. Снова взглянул на стоящих неподалёку и принялся делать выводы на тему: "Как бы с ними поступил господин Вентура, обнаружь он бубон".

Отредактировано Кери (2012-10-31 15:10:43)

Это же нормально, да? Когда находишь новую работу, то на первых шагах всегда возникают неувязки. То начальство какое-то не то, или коллектив паршивый. Всюду можно отыскать негатив и повод, чтобы сменить работу. Но негоже жаловаться, если ноги сами привели тебя на это место, а руки и голова заставляют тебя работать. Но это то, что касается обычных людей с их обычными работами в офисах и так далее. В моем же случае, жаловаться вообще грех! Это же придел мечтаний – получать деньги за то, что ты делал когда-то ради удовольствия. И, к тому же, получать немалые деньги.
Просто, улавливая интонацию Карла, мне показалось, что посредник мой чем-то недоволен. Или его слабо терзают сомнения… Оно и ясно, ведь работа наша не бумажки, которые в любой момент можно подменить и исправить, просто уйдет на это больше времени. Так что сомнения мужчины мною были приняты адекватно, если даже неодобрительно. Знает же, на что подписывается. На что подписываемся мы оба… Подорвать одно звено, и рухнет вся стена, накроется бизнес. Для меня этот повод в новинку именно из-за того, что раньше я не связывался с организациями, подобные Колизею. Тогда были мелкие группировки, частные лица, которые, если и гнали что-то конкретно на меня, то с опаской, а чаще молчали. С их стороны не требовалось «чистой» работы. Главное, что не их руками сделано, а остальное неважно. Хотя именно из-за собственного страха, поспешного решения, эти ребята и попадались потом фараонам, когда те проводили все «ниточки» и находили таки тех, кому смерть жертвы была выгодна более всего. А что я? Продолжал ходить по барам, брать заказы и…
Внимание переключилось на живое создание, которое скользнуло с плеча к Карлу на колени, чем и получило свою порцию внимания от хозяина. Такое беззаботное животное, которое и ухом не ведет, не то что некоторые, прислушиваясь к разговорам. Может именно из-за этого я и предпочитал бар, где всегда шумно и людно настолько, что лиц не разглядеть. А, порой, приходится так близко наклоняться к собеседнику своему, чтобы расслышать, о чем он говорит. В барах каждый печется о своем кошельке, о своих делах, так что время на то, чтобы лесть еще и в чужие просто нет. Да и публика там более прямолинейная – как что почуют, то решают проблему на месте, избавляясь от лишнего и случайного носителя информации.
-Не переживай. Если света не будет совсем, то я и сам с Изнанкой управляться умею…
Уже после сказанных этих слов, я был готов себе язык прикусить. Глаза прикрыл, чтобы самого себя успокоить. Ну вот не привык я работать с кем-то. Не привык! Дело не в доверии, а в том, что раньше от меня не требовалось делать все «по схеме».  И сейчас то, сказанное мной, могло лишь сильней заставить Карла поволноваться насчет завтрашних планов. Надо было скорей исправить ситуацию:
-Четкое выполнение – и в моих интересах тоже, так что можешь спать спокойно.
Ну да… Подбадривать и убеждать человекоподобных словами я не умею. Моей натуре свойственно тут же действовать, чтобы все демонстрировать без слов. Слова – это просто звук, который тут же умирает и становится ничем. А вот совершенные поступки остаются со своими последствиями, заносятся в память глубже, да и усомниться потом повода не дадут. Я только надеюсь, что Карл думает точно так же. В конце концов, у нас уже была возможность поработать вместе. Но тот случай, как я понимаю, был спонтанным, за нехваткой кадров моего профиля. И раз посредник откликнулся на мое предложение о сотрудничестве постоянном, да и более того – проявил инициативу, предложив тут же новое дело, то это уже о чем-то говорит.
Короткий кивок обозначил завершение нашей встречи, и Карл первый покинул придорожное кофе, причем, оригинальным способом, а именно через кухню. Коротко проследив за каким-то двуногим, который тут же, с легким волнением на лице, поспешил покинуть кофе, я оставался сидеть на своем месте. Через большие окна было видно, как этот тип заворачивает за угол. Слишком торопливо, слишком очевидно и подозрительно. Мне даже вздумалось нагнать крысу и прижать в углу, предполагая, что тут дело пахнет не чистым. Но и манипуляции Карла, как надо предполагать, были не случайны, когда мужчина смело шагнул в служебное помещение заведения. Только и остается, что хмыкать себе под нос, тут же забывая про то, что видел минуту назад. Забывать и забивать, планируя уже собственный вечер, желательно, без приключений. И, поскольку, с кофе я был в расчете благодаря Карлу, то не стал терять время на бессмысленную трату времени в этом скучном заведении, и скоро вышел на улицу. Вот что я люблю – выходить на свежий воздух. Вдох полной грудью, легкое ощущение сомнительной свободы, длинной в мгновение, команда ногам, которые обязательно приведут меня туда, где будет хорошо.
Не место определяет человека, а человек место.

---------домой пока

Отредактировано Джек Потрошитель (2012-10-31 23:29:05)

Кери
Через несколько секунд собеседник ответил, предварительно оглядев монаха. И, похоже, нашел того достойным собеседником. Было интересно, о чем же он думал, и какую роль отвел самому монаху? Демон сам с любопытством рассматривал собеседника, особенно его костюм. Клювообразная маска, широкополая шляпа, перчатки - в общем полный комплект. Демон не ошибся в обращении, назвав того "лекарем". В те времена, когда чума свирепствовала по Европе, демона тревожили чаще обычного. И с одной просьбой - избавить их от чумы. Правда, как всегда забывали добавить, что хотят остаться живыми. Правда, один раз его застали, и обвинили в том, что он устроил все это. Поговорить с монахами тогда не удалось, как и остаться в мире людей. По странной прихоти фантазии и судьбы свела на этом празднике именно "чумного доктора" и монаха.
В этот момент собеседник ответил, заставив задуматься.
- А кто для вас черти и бесы? - с некоторой издевкой, спрятанной под любопытство, произнес демон - хотя тут я с вам соглашусь - болезни разума куда как страшнее, чем телесные. Просто человек слаб, коллега, а это часто приписывают бесам.
Начавший с некоторой издевкой, монах тоже закончил серьезно, посмотрев в линзы маски. Что-либо прочитать в них было невозможно, в том числе и из-за стекол. Монах смутно помнил, что раньше мог многое сказать о собеседнике, только взглянув на того, но сейчас это сделать не получалось. Постепенно это, как не нужная информация, ушла из памяти.
- Милосердие? Да, Писание учит милосердию, но направленно оно должно быть на душу, ведь что такое тело, как не вместилище души? - монах проследил за взглядом собеседника, и грустно улыбнулся - В нынешнее время тело сделали кумиром, что само по себе не может не огорчать. Забыли не только о душе, но и о духе...
Жест и слова собеседника поразили монаха. Приличия? В Этом мире? Они давно уже забыты. Повторив жест лекаря, осенив крестом толпу вокруг, он впервые к ним пригляделся. Неожиданно для себя он сделал шаг назад, разглядев окружение. Не сразу сообразив, что большинство из этого было костюмами, но уж больно реалистичными.
В Это время собеседник двинулся по улице, оглянувшись на монаха. Тому пришлось догонять разрыв в пару шагов, заодно обдумывая происходящее на улице. С одной стороны это очень напоминало карнавал, но в то же время что-то подсказывало, что от карнавала тут очень мало. Что тут делает монах? С одной стороны загадка, а с другой? Может, он должен навести тут порядок, наставив заблудшие души на путь истинный? А чего хочет он? - подумалось, глядя на идущего впереди лекаря. Догнав того, он решил все-таки узнать, с кем имеет дело.
- Как вас называть? - выровняв скорость, спросил монах у спутника. И только теперь сообразил, что не знает как самому представиться. Виктор - всплыло где-то в памяти. - Брат Виктор - представился он сам первым. Рука непроизвольно сжала крест. Монах постоянно ждал удара в спину от окружающих.

Кери
Постепенно пара из монаха и лекаря продвигалась по городу. Оба собеседника на несколько минут погрузились каждый в свои мысли. И если мысли доктора были скрыты маской, то у монаха на лице была явная задумчивость. Чем она была вызвана - вопрос. То ли странностью собеседника, то ли необычностью окружения. Окружающие словно не замечали больше никого, кроме самих себя, а о происходящем в темных переулках можно было судить только по звучащим оттуда звукам. И несмотря на принятые обеты, идти на верную смерть монах не хотел. Самоубийство - страшный грех, а идти в неизвестность с шансом выжить, стремящимся к нулю - то же самоубийство.
- Несогласие?- монах повернулся к собеседнику - Кто лучше Господа знает, на что способен человек? Но если человек сдастся перед чуть более сложным испытанием, хоть может выдержать и больше, бесов ли тут винить? Скорее, только слабость самого человека, уже неспособного на что-либо, выходящего за привычные ему рамки. - монах снова сжал крест, осматриваясь по сторонам. - Иона выдержал же все испытания, не ропща и не призывая кары на соседей, которым доставалось меньше, не так ли? - столь вольная трактовка была наверняка странной для монаха, но все же...
Компания девушек, проскакавших рядом, удостоилась от монаха беглого взгляда и крестного знамения. Монах что-то проговорил тихо себе под нос, очень тихо и невнятно. Он просто просил Господа наставить заблудших на путь истинный.
Тыканье тростью в очередного пьяницу вызвало у монаха некоторое недовольство. Хоть он и относил все, сказанной в Писании,  больше на счет души, но такое явное пренебрежение к телу было перебором.
- Тела не могут быть пусты, иначе он будут мертвы. Просто духовное в них, загнанная в дальние уголки властью плоти, спит очень крепко. Господь наш не закрывает двери даже перед последним грешником, если тот искренне покается. - он совсем не собирался читать проповедь. - А такое отношение есть проявление гордыни. А Господь завещал нам быть смиренными, и разделять все радости с ближним, и помогать ближнему в горести. Если он этого сам желает. - он задумался над продолжением фразы. Кто не грешил Только отшельник живущий уединенно вдали от всего мирского, способный все свое время посвящать духовному. - Все мы грешны, каждый хоть в чем-то. Главное - многие не осознают этого, считая, что греховная мысль не есть грех. А ведь именно по мыслям идет суждение - согласитесь, что даже отстроив богатый храм на украденные деньги, не сожалея искренне о содеянном, нельзя ждать снисхождения?
Монах замолчал, ожидая ответа. Да, он не придерживался рамок и канонов, он просто искренне верил. Верил в то, что Бог слышит каждого, не зависимо то того, обращаешься ли ты к Нему из собственного дома, или из огромного храма.
- Приятно познакомиться - перешел на "светскую" беседу монах. Но разговор снова перешел на веру. - Я верую в Господа нашего, и его сына Христа. Думаю этого достаточно, если верить искренне. А все разновидности - от лукавого, который хочет ослабить нас. Или вы не согласны? - снова посмотрев на собеседника, стал ожидать его реакции. Да, огромное количество различных религиозных учений могло запутать кого угодно, но вот все ли они от Господа? Если каждый кричал, что только он один прав.

Отредактировано Даймон (2012-11-04 19:56:36)

Кери
Постепенно они приближались к более оживленной части города, хотя это уже мало напоминало дурашливый праздник, постепенно превратившийся в насмешку над всем монстрами и кошмарами. И со стороны казалось, что самые страшные порождения людских страхов вырвались сегодня на волю, носясь между людьми и оставаясь незаметными до определенного часа. Или просто костюмы и поведение были сделаны уж очень реалистичными.
- Не судите и не судимы будите - это "казенная" и избитая фраза была ка нельзя кстати - Святые обычно настолько далеки от мирской жизни, что, возможно, уже и не люди. Не люди в хорошем смысле - добавил, ибо получилось очень созвучно с "нелюди" - они не подвержены большинству людских соблазнов, с которыми мы, в меру своих сил, боремся. А кого вы считаете достойным? Монаха-отшельника, отдалившегося от людей, или настоятеля богатейшего собора, живущего в роскоши? Или настоятеля сиротского приюта, делящегося со своими воспитанника последним? Я скромный монах, и стараюсь помогать окружающим в меру своих скромных возможностей. В том числе и исповедуя их. А вы, наверное, ведете совсем уж затворническую жизнь, раз исповедь раз в три года считаете нормальной. Или для вас, как и для многих, исповедь - всего лишь символ?
Монах снова повернулся к собеседнику, словно надеясь прочитать что-либо сквозь маску. Холодало, и священник накину все-таки капюшон, что помогло отвлечься от творившегося на улицах. Иногда очень хотелось, сжав крест, воскликнуть "Одумайтесь, неразумные!". Но он пока держался - в любой ситуации монах должен быть олицетворением духовной силы, наставляющей на путь истинный. Когда словом, а когда и хорошим направляющим пинком. А для совсем погрязших в грехе и разврате необходимо очищение. Очищение души.
- Все по воле Божьей - ответил он еще одной избитой фразой. Да, его собеседник их явно не любил, но иногда именно они помогают, ведь каждая из них оттачивалась годами, с нее снималась шелуха ненужного. - Ну вот, вы сами ответили на совй вопрос - оставаясь среди людей, почти невозможно добиться святости. Брать или не брать плату - дело каждого, в том числе и лекаря. Не мне их осуждать, но и не мне оправдывать. Ведь даже простейшее лекарство стоит денег, и это понятно всем. А насчет бедняков - да, их многие оправдывают. Но ведь сказано - "Не укради". И никакие благие намерения этого не оправдывают, ни в глазах Церкви, ни в глазах закона.
Священник снова осмотрел улицу, и это все больше ему не нравилось. Священник покачал головой.
- Развлечься? Тут не до развлечений. А справедливость - это Истина. К ней необходимо идти, но всегда будут недовольные. Вот даже современный мир - кому-то он кажется справедливым, а кому-то - верхом несправедливости. - показав рукой на очередную компанию, явно переигрывающую персонажей-вампиров - Вы думаете таких надо спасать? Ведь спасение против воли - это не насилие?
Сделав несколько шагов по направлению к компании, он остановился, оглянувшись на собеседника.
- Вера? Вера это то, к чему каждый приходит сам. Насильно привести в веру нельзя никого - можно научить канонам и обрядам, но не вере.
Сам мортус тоже обратил внимание на эту компанию, привлекшую внимание монаха. Но разговор продолжил в другую сторону.
- Продажные? А чем же он продажен, если сегодня маскарад? И каждый может быть кем угодно. Иль он вам представлялся как виконт и раньше? Хотя купить сейчас титул может любой. И стоит ли их упрекать? Или стоит обратить внимание на тех, кто этими титулами торгует?
Последние слова монах произнес очень тихо, но не потому, что боялся быть услышанным. Просто не хотелось об этом кричать.
- Глас народа? А что есть народ? Это та чернь, которой скажешь "бей", и она будет бить, не глядя, на что указали?- да, эти слова не соответствовали речам монаха, но отвечали его мировоззрению. - Человечество - не толпа, человечество - личности. А толпа - это стая, более привычная стае животных, слепо идущих за вожаком. Да, в тяжелые времена этим вожаком была Церковь, которая изначально была "пастырем". Или пастырем считаешь себя ты?
Настало время монаха проверить собеседника. Насколько он верит в то, что говорит?
- А вы сами верите в то, что сказали? - Виктор забыл про вампиров-костюмеров, снова сосредоточившись на лекаре. - В то, что имеете право судить и выносить приговор? И нести такую ответственность. - последнее снова было произнесено тише. Поймет ли он?

Октябрь 2013
ВечерВетер усилился. Солнце скрылось за горизонтом. Начинался мелкий проливной дождь.
Температура Воздуха +9

Кери, Даймон, Владислав.

Ночной Клуб "Инфинити"  --->>

Мы шли по улице города, постепенно приближаясь к площади. Идти куда-то в другую сторону было совершенно невозможно, так как по какой-то неведомой мне причине сотни людей создали настоящий поток, двигающийся к центру. И число их постепенно росло. Все новые и новые люди от маленьких детей, что радовались самому празднику, до вполне солидных, что решили размять свои кости, появлялись из маленьких улиц, сливаясь с и без того уже плотным потоком. Создавалось впечатление, что народ устроил митинг, акцию протеста, но ни плакатов, ни лозунгов я не видела. Что же тянуло всех на площадь? Быть может там сегодня выступает какая-то широко известная музыкальная группа, каким-то неведомым образом покарившая сердца всех людей? А может, на площади посадили денежное дерево, которое наконец-то дало всходы и все идут подивиться этому чуду? Конечно, подобное если и могло где-то случиться, то лишь в сказке, но ведь в праздник так хочется чудес, не так ли? Вобщем, я шла погруженная в свои мысли, совсем позабыв о своем спутнике, и слава лешему, что он также не горел желанием вести задушевную беседу. Молчание - золото! Стоило отметить, что меня позабавил выбранный им костюм. Люди всеми усилиями стараются избегать смерти, не думать о ней, а Влад решил ей нарядится! Если бы он позволил мне выбирать ему костюм, то я бы его нарядила в черта или мелкого беса. Мне казалось что эти костюмы больше бы подчеркивали его характер, по-крайней мере ту его часть, которая мне открылась после знакомства с ним. Но, к сожалению, я его очень плохо знала, даже можно сказать совсем не знала, поэтому я могла серьезно ошибаться с выбором. Но одно я могла сказать точно: прятать такое красивое лицо под большим черным капюшоном было очень не правильно с его стороны. Но я не могла осуждать его выбор, в конце концов я тоже могла в его глазах выглядеть в меньшей степени неправильно, ведь быть закованным в доспех это не то, чего обычно ждут от современных девушек. Подобные мнения лучше оставлять при себе, если конечно вы не хотите, чтоб ваше свидание закончилось раньше, чем началось. За этими размышлениями прошли еще несколько томительных минут. Все в этом мире изменчиво. Все имеет свой срок жизни. Песчинка земли со временем станет пылью, а капля воды неизменно станет паром. Солнце, что поддерживает жизнь на этой планете, тоже когда-нибудь перестанет святить, погаснет, как миллионы подобных звезд. И ведь я тоже изменилась. И я не имею ввиду, что я изменила свое тело, я говорю о нечто большем, чем облик, о том, что делает нас личностью. Изменилась, если можно так сказать, внутренне. Кем я была в изнанке, игрушкой, вещью, тенью своего хозяина? И кто я сейчас - одинокая девушка, которую все любят, женщина, что ищет свое место в этом мире, да не важно кто я, главное я есть. Но меня мучал лишь один вопрос: имела ли я цель в жизни? Что-то, что должно было двигать мной. Ну допустим я найду место, которое смогу назвать домом, но что дальше? Заживу красивой жизнью? Дом, работа, семья, друзья? Не смогу!.. Пожалуй, единственное, что не менятся, это то, кем мы родились. Я ошиблась. Неведомая мне сила охватила меня, я чувствовала ее, как и любую магию, но не могла ей сопротивляться. Теперь я знала свою цель в жизни. Душа... Она вырвалась из плена, в котором должна была провести многие годы, в наказание за тяжкие грехи, что она совершала при жизни. Что-то ее освободило, а значит, у спустя многие годы, даже столетия, я вновь имела работу. Душу нужно было вернуть назад, ее место не в этом мире, по-крайней мере не в это время. Нужно ее найти.

Кери Владислав Enfleurage

Постепенно эта странная пара продвигалась по улице, то и дело останавливаясь, чтобы что-то обсудить. Наверняка во времена эпидемии такая пара была не в диковинку, но сейчас толпа на улице обращала на них меньше всего внимания.
- Вопросы? А кто сказал, что нельзя спрашивать? Стучите - и откроется - монах снова остановился, разглядывая очередную компанию - Почему-то это все воспринимают буквально, а не в смысле "спрашивайте, и вам будет ответ". А насчет суда - Суд божий, он для всех, и там нет законников, за мешок золота готовых защищать убийцу, и нет свидетелей, готовых за деньги сказать что надо. А вот люди многие этого не понимают. Лицедеи - взгляд монаха прошелся по очередной компании. Да, многие из монахов кинулись бы читать проповеди, взывать к душам и праведности. Но что-то подсказывало бессмысленность этой затеи. Да и здравомыслящий человек понимал, что эмоциям нужен выход, хоть даже такой.
- Да, у многих исповедь вошла в привычку, и они просто рассказывают об этом священнику, совершенно забывая при этом каяться в этих грехах. Словно это поможет. А ведь попросить прощения за грех можно и дома, у самого Господа в молитве, или в храме. И фраза "отпускаю тебе грехи" ничего не стоит без искренного раскаяния в делах своих. Про мысли можно и не говорить. - непонятно было, что промелькнуло в голосе монаха - ирония, или действительно грусть за судьбу людей. - Господь наш всеблаг, и он не может отвернуться. А все эти мысли - от лукавого.
Жалко, что не видно лица собеседника, да и голос искажается. Но монаху не привыкать разговаривать с человеком за ширмой или с лицом, укрытым капюшоном. И он умел отличать эмоции по голосу, движениям, но собеседник был для него загадкой. С одной стороны, он явно хотел помочь людям, а с другой - словно бы люто их презирал. И глядя на толпу вокруг, он не мог с ним не согласиться. И готовился уже  просить прощения за грех гордыни, ибо он ставил себя выше остальных людей. Хоть на пол шага, но выше, раз даже в мыслях позволил себе судить их. Монах не был образцом добродетели, в его голове сидела неизвестно где и когда услышанная фраза "Не согрешишь - не покаешься. Не покаешься - не спасешься. Значит, чтобы спастись, надо грешить и каяться". И большинство, если не все, жили по этому принципу.
- Если украл, независимо от причины, то согрешил. - тихо сказал он давно избитую фразу - Да, я не был в портовых общинах, но видел достаточно бедняков. И тех, кто из последних сил возделывая бедную землю, надеясь на урожай. И тех, кто выходил на дорогу, обирая путников со словами "мне семью кормить надо". Ведь для многих пойти и отобрать то, чего у тебя нету тех, у кого это есть - самый простой путь. Или вы не согласны,  де Вентура ?
Монах уверенно повернул в сторону ярко освещенной центрально площади. Словно он надеялся, что там найдет кого-то, кто сможет разрешить их спор. Хотя спора как такового не было - монах защищал души людей, лекарь занимался их телами. Вот и все.
- Поводырь? Да, поводырь нужен, но каким он должен быть? Сильным,  бесстрашным? Благородным или беспощадным? Вот в чем вопрос - кто достоин быть поводырем? - на лидера и поводыря никто из них явно не тянул. Но собеседник словно ничего не слышал, погрузившись в свои мысли. Несколько минут в молчании они шли все ближе к сияющей огнями площади.
- Нет, не знаю я про такого - с интересом выслушав о виконте произнес он. Хотя собеседник рассказал о нем очень мало приятного, словно тот виконт был его врагом. Хотя кто мог быть врагом доктора, шанс выжить у пациентов которого стремился к нолю.
- Я таких не знаю - ответил монах, снова повернувшись к мортусу в ответ на вопрос о личностях - Сомневаюсь, что их надо тскать - когда будет нужно, они найдутся сами. По Божьему провидению.
Но собеседник уже не слушал его, повернувшись в сторону пары, явно направлявшейся к ним. Странная то была пара - достаточно высокий парень в странном костюме и несущий на плече... Косу. Виктор снова посмотрел, надеясь на то, что это наваждение, которое развеется. Но этого не случилось. А воин идущий рядом? Воин? Присмотревшись, он явно увидел девушку, в совершенно не подобающей одежде. В доспехах, и с оружием. И смотрели они по сторонам, словно выискивая кого-то. В этот момент неподалеку раздался перезвон гитарных струн - народу вокруг было уже совсем весело.
- Что я о них думаю? Даже не знаю, на что способны нынешние люди - снова задумавшись, он продолжил - В последнее время все очень полюбили языческую веру, словно пытаясь в ней спастись. Чем окончательно отворачиваются от истинного спасения своей души.
Но не смотря на слова, Виктор направился к паре. То ли желая с ними поговорить, то ли наставить на путь истинный. То ли огреть чем-то по голове, несмотря на грех.

Отредактировано Даймон (2012-11-10 01:40:45)

- Любите же вы люд принижать, коллега. Я понимаю, что на фоне вас мы, мирские, люди другие, но и жизнь у нас не такая. И понимаю я прекрасно, что вы только добро донести хотите, но разве можно это сделать до конца в нашем проклятом городе? - Мортус говорил совершенно искренне, и голос его ни разу не дрогнул, но в этот раз дискомфорт сковывал чумного доктора, и это можно было увидеть по тому, что он вновь начинал дёрганно дрыгать палкой по сторонам, никого не касаясь. Просто так. Ему было легче смотреть на движущееся неодушевлённое. - Я верю так, вы верите по-своему, это не так важно. Всевышний у нас с вами один, и грех на земле один. И если мы это хоть понимаем, коллега, то многие из гуляющих... даже не думают о своей душе, о своей участи, о своём разуме. Я бы с удовольствием послушал, что бы вы сказали этим людям, но станете ли вы напрасно тратить своё время? Даже смерть порой... не любит слушать.
Мортус взглянул на грязные помосты вдалеке, чтобы отстранить от разума все эти святотатские мысли, которые полезли ему в голову. Он даже чисто пальцами перекрестился, практически не двигая кистью. Ему было немного не по себе от таких дебатов - не привык Джованни подолгу говорить. С ним всё всегда было кратко: "Мне есть спасение?" и его тихий ответ: "Я не знаю". Большего мортус не знал и копался даже в себе, пусть порой и хотелось. Де Вентура медленно сходил с ума, превращаясь в какого-то автоматизированного исполнителя, теряя человечность, непостоянность. Сейчас ему выдался шанс показать, что он всё ещё sapiens, и мортус надеялся, что оправдает ему посланное. Не до конца, возможно. Это тоже не так уж плохо - попробовать даже на какое-то время стать лучше. Не выйдет - но хоть что-то будет, дабы вспомнить. Так то.
- Я согласен, отчего мне врать в этом деле. Не осуждайте всех общо, брат. Это вам грех на душу. И без меня знаете. Но я напомню. Зря не бывает. - Рвано, быстро, но абсолютно серьёзно. Де Вентура очень не любил, когда трогали речами тех, кого не знают лично. А кидать кого-то в одну кучу... мы все - одна куча. Мы все - люди. Все едим, спим, дышим и, прости господи, срём. Джованни так и думал, он ругался, как сапожник, и Виктору не понять, чего стоило этому доктору скрасить свою речь чем-то сносным. Вообще, многое в жизни мы никогда не увидим в других, даже если будем с ними всю жизнь. Мортус не имел обыкновения по этому поводу волноваться, но с кем говорить, кроме как со священником, об этой были, которую нынче жизнью звать? Самое банальное и самое интересное - людские миры, мысли, поступки, бесконечный анализ, его не исчерпать, что бы не говорило писание о человеке. В этом и очарование разума. Его не раскусить ничем. - Поводыри, друг мой, тоже разные бывают. Я не сказал ни слова о настоящем движении, друг мой. А подтолкнуть к свету - обязанность всякого, разве же нет? Поправьте меня, если я ошибаюсь.
Поводыри, верил Джованни, нужны всем. Его тоже вели. И не руки господни. Его вели люди, что были умнее и сильнее него, кому просто хватило времени на такого лодыря, как он. Ведь не просто так ему свалилась идея стать именно доктором, он мог заработать без всех этих проблем, клятв и уничтожения своего лица. Всё не так просто, даже для священников. Всё рассказать невозможно. Всё знать - тоже. Даже если опираться на писание.
- Не всегда только на божью волю полагайтесь, милсдарь. Всевышний нам поможет, но только если сами изначально по пути пойдём. Или вы верите, что предрешено всё до последнего поворота и вы ничего не выбираем? Я предпочитаю думать, что нам лишь помогают, но не управляют.Тогда у меня есть причины что-либо делать, а не ждать чуда. Чудо, знаете ли, не всех лечит...
Закончив с монахом, Джованни вновь перебрался взглядом на вычурную, очень вычурную даму. Она напоминала ему павлина и павиана одновременно, до того распушилась, раздулась во своём величии. Нет, сразу судить Де Вентура не взялся. И тем себе шкуру спас, походу дела.
Не держи на дурака обиды и на шаг ты уже ближе к святым. Торговец антиквариатом ни за что не покроет всю голову этим уродливым агрегатом с травами, и невнимательность девушки оскорбила мортуса до глубины души. Ему итак доставалось за типичный наряд чумного доктора, который он ничем, абсолютно ничем не разнообразил на фоне коллег - кроме креста, - а тут ещё и местные невежи. Будь мортус моложе, переживи он меньше, он бы устроил разборку, всколыхнул или и вовсе притворил в жизнь балаган с миллион оскорблений на самых разных языках, жаргонах и анахронизмах.
- Вы, дама, коли неместная, не лезьте сразу с оскорблениями. Вам всюду договор подавай, бюрократка, милсдарыня? Да пожалуйста, меня ещё сам город нанял, а вы мне про антиквариат. Надеюсь, священник вам клоуна не напомнил?
О, Джованни любил язвить. Однако сейчас он сказал это очень мягко, пусть и речь его была... с такой же издёвкой. Он передразнивал лукавую мадемуазель, но только ради забавы, не чтобы обидеть или выставить её дурой.
- Вы каким путём здесь оказались, провидение северное? У нас таких чумных не носит.
Мортус вновь прибрал трость к рукам, но антипатией к даме запасся. Она его задела так, что мало не покажется, и реверс последует если не сейчас, так потом. Обидеть доктора - себе же смерть приблизить, и это правдиво было и раньше, и будет всегда. Будь ты хоть самым богатым идиотом на свете, порой всё решают такие банальности.
- Bellum internecium ждёт нас с такими... Bona mente, милсдарыня, bona mente.
Уже сейчас можно было заметить перемены в обычно добром, беспечном Джованни. Он свёл ключицы, выпрямился, склонив голову вбок и вниз так, чтобы линзы маски не было видно совсем. Теперь он полностью напоминал символ чумы, проклятых птиц, ворон, падальщиков, которые готовы выклевать глаза своим недоброжелателям. А глаза этой юной мадам блестели. Ворону только на счастье. Он уже сделал замах перед тем, как клевать.

Отредактировано Кери (2012-11-10 20:35:28)

- Грех? – Спросило лишенное каких либо малейших душевных или физических терзаний существо. – А что это?
На лице Смерти отразилось некое недоумение.Такое понятие как грех было просто чуждо его природе. – Надеюсь, что вы не имеете виду эту неразлучную семерку?
Для Смерти Семь Смертных Грехов были вполне реальными «людьми» с которыми ему довелось общаться. С парой из них он даже дружил. С Гордыней и Ленью. Два этих греха прекрасно уравновешивали друг друга, поэтому Смерь вполне можно было назвать гармоничной личностью.
Юноша шел вперед со странной решимостью чуждой для существа лишенного цели. Вообще-то цель у него была, но…
- Добро и Зло, святые и грешники… как мы различаем их? По каким критериям мы их оцениваем? Если простое следование ценностям своей эпохи считать Добром, а противоположность ему Злом, то возможно я предпочту…
Появление двух живых существ помешало Смерти закончить свою речь. Он не любил помех на своем пути. Впрочем, один взмах косы легкостью мог устранить их. Но ведь он пришел не за ними?
- Азраил? – Произнес юноша, подняв голову и посмотрев на монаха взглядом человека только что очнувшегося от глубокого сна и еще частично прибывающего в нем. – Азра? Вы хотите, чтобы я передал ему привет? Или хотите, чтобы я сделал так, чтобы вы сами его передали?
Он подошел к монаху почти вплотную, а затем положил ему руки на плечи, пристально вглядываясь ему в лицо. – У меня сегодня свидание, но, - более оценивающий взгляд трудно было представить. Когда говорят: заглянул прямо в душу, наверно имеют виду именно это, -  но не с вами…
Взяв двумя пальцами Виктора за подбородок, Смерть поворачивал его голову то в одну, то в другую сторону. – Определенно не с вами. С вами, конечно, тоже будет, - Смерть нахмурился, видимо мысленно обозревая грядущий фронт работ, - но не сейчас не сегодня.
Как только Смерть понял, что перед ним не его клиент интерес был утерян мгновенно. Теперь он сосредоточился на Докторе  сделав шаг к нему. И этот – нет тот. Печально.
- Я вас знаю. Вы вечно пытаетесь отобрать мою клиентуру. И проигрываете мне. Всегда. В том смысле, - Смерть откинул со лба неровные светлые пряди, - в том смысле, что даже если я иногда позволяю вам меня переиграть, - то ваш триумф длится лишь миг, а затем наступает мой.

Отредактировано Владислав (2012-11-11 16:02:07)

Владислав Enfleurage Кери
off Кери просил пропустить его очередь сейчас.

Виктор немного опешил от такого обращения парня с косой, что даже забыл о своем спутнике. Что-то странное было в нем. Странная уверенность в собственно правоте, непреклонность и суждение "истинны в последней инстанции". А когда холодные, словно обтянутые только кожей пальцы сомкнулись на подбородке, он с трудом преодолел желание отскочить в сторону, закрывшись крестом как щитом. Но внешне он только вздрогнул от неожиданного прикосновения.
- Сомневаюсь, что вы на это способны - тихо, но отчетливо произнес монах. - Конечно, моя жизнь, как и жизнь всех тут, конечна. Но сомневаюсь, что Господь наш позволяет вам распоряжаться судьбами по своему усмотрению. Ведь даже Ангел Смерти не сможет забрать душу без разрешения.
конечно, такой разговор был риском, ведь никому не ведам замысел Господень, и может именно сейчас его земной путь должен быть закончен, несмотря на слова парня о не скорой встрече с Творцом.
Но неожиданно пробился голос у спутницы -  у той странной девушки, которая обозвала священников клоунами и лицедеями. И в то же время сама была не в традиционной женской одежде. Лицедейка - холодно подумал он.
- Клоун? И кто из нас клоун - девушка, ряженая в рыцаря, или монах, одетый согласно его сану?- он сделал шаг к девушке, смотря ей в глаза - Я не торгую индульгенциями, если вы об этом. Я всего лишь скромный монах, помогающий заблудшим найти путь к очищению и спасению своей души. И если для человека это всего-лишь обряд, то ничего не сделать. Ведь все дело в том, что сам человек может очистить свою душу, а священник - всего лишь... Нет, не посредник между Богом и человеком, а помощник, или, скорее, проводник, указывающий направление.
Виктор очень надеялся, что девушка поняла, что он хотел сказать, а не извратила это в своем сознании, как бывало частенько. И дальнейшие слова о цели все-таки разочаровали монаха. Она не поняла. Видя исключительно свою цель, она шла к ней, и все остальное ее не волновало.
- Очень жаль, что вы так думаете. Вот сегодня вы прошли мимо человека, который не попадает в ваше понятие "цели". А завтра  он ею станет. А может ей станете вы сама? Ведь не исповедимы пути Господни.
В этот момент внимание Виктора привлекла последняя фраза парня в костюме Смерти. Значит, лекарь и правда спас многих. Или пытался спасти

Октябрь. 2013 год.
• вечер: ветер усилился. Солнце скрылось за горизонтом. Начался мелкий противный дождь.
Температура воздуха: + 9

----- Временно неизвестно -------

Суккуб вышла на главные улицы европейской части города. Именно тут должны были происходить основные действия праздника. Ожидать от Города Легенд можно было все что угодно, поэтому девушка и выбрала самый безобидный костюм, который только можно было придумать. Свадебное платье.
Еще два шага.. стоп. Сердце сильнее забилось, сознание помутилось. Из головы будто стерли все воспоминания. И их стали замещать другие.

«Так странно.
В один момент.
Будто током ударило.
Пришли воспоминания, мысли, появилась цель. Нужно найти.
Кого? Не знаю, но знаю, что почувствую, как только увижу!»

Девушка в свадебном платье неспешно шла по оживленным улицам. Часто озиралась и всматривалась в лица прохожих.
«Все в костюмах.. Ах, да! Сегодня Хеллоуин.  Вот почему на меня не смотрят странно, хоть ной наряд и не повседневен».
Настроение медленно поднималось по планке вверх. И во уже стало интересно то, что происходит вокруг. Детишки шныряют от порога к порогу, старательно угрожая и выпрашивая конфеты. За ними ходят опечаленные старшие братья и сестры, которые с удовольствием уже были бы на вечеринке, посвященной празднику.
Чувства смешивались, переполняли, вырывались наружу. Ваниль не была собой, она была кем-то другим. Теперь умение чувствовать не казалось ей странным. И вообще ничего вокруг не удивляло.

Взгляд Пара. Поцелуй. Вот оно. Вот, что она ищет. Любовь!
Лицо мгновенно озарилось счастливой улыбкой. Все стало проще, радостнее. Теперь девушка уже более уверенным шагом пошла вперед. Но все так же смотрела на лица в надежде увидеть. Невесту не смущало то, она уже дрожит от холода и ветра. Белое платье не очень-то спасает от холода. Подол платья уже изрядно промок, прическа так же пострадала. Но это все мелочи по сравнению с желанием достичь цели!

Отредактировано Vanille (2012-11-14 21:48:12)

- Индульгенция - всего-лишь символ. А поклонение символам не поощряется. - Вполне спокойно произнес монах. - Отпущение грехов покупкой документа, без искреннего раскаяния - просто иллюзия. И те, кто скажет, что купив это, вы сразу попадете в Рай - знайте, перед вами - лжец. Индульгенцию можно получить, и просто помолившись и покаявшись в грехах Господу.
Виктор снова заметил остальных собеседников, ввиду того, что мортус тоже заговорил с парнем с косой. Тогда монах отвлекся на девушку, и конец прошлой фразы как раз подсказал, что надо сказать ей.
- Насчет решения "за Бога" - вы очень ошиблись, ибо только Он может простить. А исповедник потому и находиться за перегородкой, что человек должен исповедоваться именно Господу. Но не каждый может сделать это в одиночестве, а присутствие, хоть и незримое, монаха при этом помогает. Или может вы готовы взять на себя обязанности Господа? - в интонациях монаха проскользнула решимость, в случае повышенного самомнения, или даже сумасшествия девушки, принять радикальные меры. Вплоть до решения проблемы на месте.
Прислушавшись к окончанию разговора лекаря и парня, он не удивился, что они нашли общий язык. Ведь именно Смерть чаще всего их спутник во время эпидемий. И многие даже не зовут лекарей, предпочитая сразу исповедника. А вот последнее фраза заставила его врасплох, хоть он и догадался давно, что мортус не ценит человеческую жизнь. И от него, иногда провожавшего в мир иной целые поселения, было наивно требовать человеколюбия.
- Отпеть? А может сначала позволить исповедаться? Хотя, думаю, вы - кивок в сторону Смерти, как решил для себя называть его монах. Хотя он слабо верил, что языческая Смерть реальна. А вот в ангела смерти, доставляющего души на суд Господень, а так же в Жнеца Дьявола, доставляющего проклятые души прямиком в Ад, для него были... Правильнее, что-ли. - куда больше сможете рассказать нам о его прегрешениях, даже о том, о чем он сам искренне забыл. Ведь Смерть не только забирает записанные в тетради души, но и знает о них все. Или сказания врут?
Монах выжидающе замолчал, ожидая реакции. Тут в дальнем конце улицы мелькнуло белое пятно, словно платье невесты. Монах на секунду зажмурился, и, когда открыл глаза, девушка в платье исчезла. Показалось - подумал он.

Огромный лес ----->
• ночь: дождь закончился. Ветер утих. Ближе к середине ночи проступили яркие, от холода, звезды.
Температура воздуха: + 2

Плайд. Только Вэс знал, что именно Эрис так называла.
Плайд. Коктейль, который вызывал привыкание хуже, чем самая забористая наркота.
Плайд - спасение заблудших душ и сумасшедших, которым нужны картины лучше, чем рисует их воспалённое состояние.
Max-Y-Dream, так его называли в более узких кругах. Лёгкий нейролептик, он делал чувства ярче, слова искреннее, людей счастливее. Но конкретно сейчас фаэри не хотела пить, она хотела найти свою бывшую любовницу, которая обладала этим редким чудодейственным даром заживлять самые тошные раны. Колено Эрис не было превращено в марево, однако Батори ненавидела быть уязвимой даже в таких аспектах. Плайд в этом городе подавали только в одном месте, в подвале, который бы порос мхом, если бы не подпольный бойцовский клуб, открывшийся неподалёку. Все бежали сюда после окончания матча, здесь залечивали раны, курили кальяны мира и находили самых сочных девочек, которых мог отыскать Город Легенд. Но до клуба любовники не доехали. Всего несколько километров, сука.
Тачка Вэса издала свой последний визг всего за несколько километров. Эрис не стала истерить, как какая-нибудь породистая горожанка, она осмотрела внутренности машины и вынесла ей приговор - ремонт или войлок. Они остановились посреди безлюдного квартала, откуда Вэс всё-таки дотащил девушку до своей квартиры, где выдал Батори такую одежду, от которой фаэри чуть ли по полу не каталась. Так её давно не заставляли одеваться. Сделать из татуированной танцовщицы журналистку... Зелёные капри с большими карманами, белая майка, тёмно-зелёный пиджак. Ах да, бинтов простейших у Вэса не было, и в итоге подлатали ногу шарфом. Великолепно, модный лук. Осталось только возвести это в массовую культуру, и авось даже Мадонна однажды бы так сплясала. На башке - гнездо кукушки, хромота прилагается, синяков море, так ещё и кровопотеря не остановилась. Точно для какого-нибудь нового клипа очередной молоденькой несостоявшейся певички. Вроде бы и ничего, а чем-то внимание привлекает. Хорошо хоть голос у Батори был приятный.
Вызывать скорую от Вэса было делом бесполезным - он жил в лачуге на самом отшибе, да и не хотела Эрис на белые потолки любоваться. Она боялась больниц. И никто бы её туда не затащил, хоть любовь всей её жизни. Страх порой слишком силён, броздит воспоминания с таким рвением, что после этого даже чудеса не подлатают. Даже самую малость.
Совершив вполне обыденный для себя поступок, в столь странном для неё обличье, Эрис покинула холостяцкую лачугу даже не попрощавшись, просто закрыла за собой дверь и ушла, обув чуть маловатые для неё туфли жёнушки Вэса. На каблуках да с таким ранением - на такое не всякой смелости хватит. Фаэри хотела выловить такси и уехать туда, куда и собиралась, но сколько она ни сигналила, сколько ни ждала, то машин не было, то не тормозили. Вот так вот одежда определяет женщин в этом городе. Эрис томно вздохнула, перетянув ногу ещё сильнее шарфом, проглотила обезболивающие, насильно впихнутые ей Вэсом, и попробовала пойти пешком, поковылять даже, но успехом это дело не увенчалось. Не всё так легко, как кажется. Батори прислонилась к стене, всё ещё не бросая идеи поймать транспорт. Повезло же.
Эрис в безумный для сегодняшнего дня раз достала сигареты, но тут же запихнула их обратно. Вся пачка была в её же засохшей крови, и какая-то тонкая параллель с каннибализмом фаэри не понравилась. Оставались только антидепрессанты, но чем они тут помогут. Глушь, тишина, хоть бы мышь проскочила, но нет. Только на ангелов надейся, но в них фаэри не верила.
Ветер утих. На небе молча улыбались звёзды. Природа, как ты жестока. Хоть бы шорох. Хоть бы свист.
Кровь еле слышно капала на асфальт, но этот звук Эрис не брала в расчёт.

Отредактировано Батори (2012-11-24 00:03:39)

Батори всегда удивлялась тому, как ей везёт на внезапные встречи. Даже когда она ничего такого не делала и не проявляла желания беседовать с кем-либо, кто-нибудь всегда оказывался рядом. Пожалуй, в городе Легенд она поговорила с одной шестой населения. Лично. Вестимо, располагала к болтовне. Эрис это нравилось, она считала, что это – преимущество, сила, цеплять людей. Всегда зная правду о очаровании собственной расы, Батори всё равно приписывала себе достаточное количество комплиментов, чтобы при ночи в одиночестве можно было гордиться собой. Фаэри многое пробовала, многим рисковала и считала, что все снисхождения, что сходили на её голову, она заслужила. Эрис не подняла руку на волков. Судьба ответила ей прямо-таки божественным вмешательством.
Speed it up and you will end your way in the hands of an angel.
Фаэри уже думала скатиться по стене и присесть – нет, при надобности она бы смогла разобраться и с парочкой бугаев, недаром прошла тяжелейшую школу выживания спецслужбы, но последние годы измотали её, а предательство природы, которую Эрис порой боготворила, подкосило её желание воевать с судьбой. На сегодня. Сейчас ей хотелось только тепла, еды и адекватной компании. Вэс был не тем человеком, их единил лишь секс и какая-то детская привязанность. Они интересовались жизнью друг друга, перестраховывали, давали поплакаться в жилетку, но искренной дружбы между ними не было никогда. Порой Батори об этом жалела. Всего несколько мгновений.
Явление на улице девчушки с прямо-таки открытым лицом Эрис восприняла как справедливость. Её голос дрогнул в знакомой для фаэри манере, и губы расплылись в хищной улыбке, которая вскоре сменилась усталой. Абсолютная тишина и столь резкий, чистый голос. Аж мурашки по коже.
- Никакой скорой, я тебя прошу. – Эрис не психовала, она именно попросила. – Я ненавижу больницы.
Удивительно, несмотря на отказ, девушка не ушла. Фаэри оглядела незнакомку с ног до головы, - именно в таком порядке, - и пришла к выводу, что встречная довольно симпатична, а её телодвижения выдают неподкупную озабоченность в ситуации. И Батори, в силу каких-то ведомых только ей обстоятельств вдруг решила быть именно с этим созданием искренней. Вот так, в башке щёлкнуло.
-  Я дрессировщица. Моя же животина и покромсала. – Эрис по-доброму пошутила, на всякий случай аккуратно взяв девушку за предплечье и попросила ещё раз, более жёстко, - Никакой скорой. Если ты живёшь неподалёку или можешь помочь мне сама – тогда я буду тебе благодарна. Но никакой скорой.
Пара секунд передышки, привыкания к человеку. Попробуем.
- Давай сразу на ты, nicey. Зови меня Эрис.
Да, в этом был внезапный защёлк Батори. Она впервые за годы кому-то назвалась своим настоящим именем, даже Вэс его не знал, все её звали так, как она попросит. По первой части фамилии.
Протянутая левая рука могла означать что угодно, он начала долгого мира до конца затяжной войны. Как пожмёшь - то и получишь.

Отредактировано Батори (2012-11-26 16:25:30)