----- Бар «Осколки»

Март, 2011 года.
вечер: с вечером становится чуть холоднее, но зима уже заметно сдала свои позиции. Небо тихонько затягивает облаками.
Температура воздуха: - 3

Я иду убивать…
Эта мысль повторялась в сознании с периодичностью десять раз в минуту. Отражалась от темных стен внутреннего мира, создавая глухое эхо, которое повторялось, постепенно затихая. Но стоило ему исчезнуть, как мысль вновь возникала в сознании. И так по кругу. Она словно свыкалась с тем, что вскоре от её руки умрут люди. Это не было для нее в новинку. Но отчего-то ей нужно было себя настроить на ту кровожадную волну, которая выросла уже до уровня цунами и с минуты на минуту была готова вырваться наружу. Откровенно хотелось убивать. Уже сейчас, даже не успев дойти до пункта назначения, где так много беззащитных жертв, которые своей невинностью так и манят, чтобы им отрезали головы или хотя бы содрали кожу. Их бесполезные, переполненные диким страхом, крики уже звучали в голове Амбер мелодичными звуками симфонического оркестра. Я буду играть на струнах вашей жизни… Я заставлю вас страдать…
Губы содрогаются в усмешке. Странной, тонкой усмешке, натянутой на лицо, словно какая-то чужая маска чокнутого маньяка. Она отпугивала, внушала недоверие. Люди, проходящие мимо  и ненароком столкнувшиеся с ней взглядом, странно косились в её сторону, хмыкали и передергивались. Они явно подумывали, что перед ними очередной экземпляр замкнутого в себе гота, на уме которого только мысли о том, что «мы все умрем». Отчасти так и было. С тем лишь различием, что думала Амбер несколько в другом направлении. Вы все умрете… здесь. Вскоре. Ей довольно подходил новый образ. Темное платье, ботинки, плащ. И даже прическа как-то соответствовала её текущему настроению. Подвеска в виде черепа, прикрепленная к платью, только дополняло образ… Смерти.
Метро. Скопище людей. Оно напоминало муравейник, внутри которого вечно копошатся эти мерзкие, но такие умные, насекомые. Общественный  транспорт теперь вызывал только раздражение. Слишком много людей, лиц и тел, которые так и хочется покромсать на мелкие кусочки. Даже того жирдяя, идущего впереди. Сделать ему доброе дело под названием липосакция. Это отсасывание жира, верно? А я его отрежу. Больно, зато какой эффект!    Дальше вскрыть горло той коротконогой блондинке, которая идет рядом и уже пятый раз подряд рассказывает по телефону какую она красивую кофточку видела на распродаже, и так хочет её купить. Не судьба. Ухмыляется, уже представляя, как выколет глаза тому красноволосому парню, что так откровенно рассматривает мимо проходящую школьницу.
Их становится все больше. Жертвы сменяются жертвами. Толпа, как единый организм, начинает вести их в одном направлении – к вагонам поезда. Чувствует прикосновение. Не сопротивляется, зная, что это шинигами. Послушно следует за ним, словно ребенок перед своим первым выступлением на школьной сцене, который выслушивает рекомендации учителя. Сенсей… Произносит это мысленно. С гордостью и достоинством. Приятно, когда рядом существо, понимающее твои чувства, знающее что такое боль и смерть. От этого чувствуешь легкую привязанность, которая связывает не тела, а души. Еще не так прочно, но уже достаточно, чтобы начать ему верить.
Слушает, внимая каждому его слову. Не кивает, но в глазах, обративших свой взгляд на постепенно передвигающиеся людские массы, отображается понимание. Слова здесь излишни. Это всего лишь сотрясение воздуха. К тому же не хотелось слышать голос некромантки, которым по-умолчанию обладало тело. Свой родной голос она могла слышать только у себя в сознании, и это слегка печалило. Поэтому Амбер всеми способами старалась переделать голос, которым она говорила. Без её искажений он был нежен, но таким омерзительным, что хотелось саморучно вырвать себе язык. Мечта, которая вполне может превратиться в безумную реальность.
Подняла взгляд на шинигами и едва заметно кивнула ему. Девочка все поняла, девочка справится. Первое выступление на большой сцене – это всегда волнующе. Начинают потеть ладони, голова слегка кружится от возбужденного настроения, во рту становится сухо, говоришь с хрипотцой, может быть слегка трясешься. Это нормально, когда ждешь чего-то большого, необыкновенно прекрасного. Шоу, которое вскоре должно превратиться в трагедию.
Сюжет готов. Роли разобраны. Актеры готовы. «Мотор! Поехали!» - командует режиссер и Амбер занимает свою позицию на платформе, в хвосте поезда, смешиваясь с людьми, ненадолго становясь частью этой массы.
Я иду убивать…

Отредактировано Amber (2011-07-08 10:01:21)

Метро. Толпа... Это раздражало. Гомон народа был слишком шумным, превышал все допустимые нормы по мнению Амбер, которая привыкла к тишине загробного мира. Склеп, где она родилась, был по-мертвому тихим. И лишь голос Создателя, его возбужденно дыхание и тихий, шипящий смех содрогали холодный воздух каменной усыпальницы. Общественный транспорт всегда раздражал её. Даже в далеком прошлом, когда она еще была человеком. Толпа - это общий организм, который движется в одном направлении. Куда голова, туда и хвост. Змея, состоящая из сотен, а то и тысяч человеческих вспотевших тел, прижимающихся и давящих друг друга. Они все объединены единой целью и движутся вперед. К поезду.
На платформе стояли люди. Ждали своего часа, нервно поглядывая на большой циферблат, отображающий время до прибытия следующего поезда. Они спешили, торопились. Топали ногами, нервно передергивались, читали газету, выискивая интересные факты из столичной жизни. Дети теребили одежду матерей и что-то требовали. Новая игрушка в торговом центре слишком дорога для кошелька родителей, но ребенок этого не понимает. Детка хочет себе куклу Спайдер-мена, нового робота из коллекции Трансформеров или же искусственный лазерный меч Люка Скайвокера. Кто-то хотел просто пирожное. Мать обещает купить на обратном пути, лишь бы ребенок отстал, воодушевленный своей маленькой победой. Они всегда требуют внимания, выуживают из родителей всё новые и новые игрушки. Потом это перейдет на одежду, косметику, машины. Тяжела участь кормильца семьи. Избавить от неё?
Смотрит на девочку лет пяти, с темными волосами, завязанными в два хвостика. У неё прическа почти как у Амбер. Это выглядит забавным, ведь и цвет глаз совпадает. Девочка грызет печенье, думая о чем-то своем. Она полностью невинна и чиста перед миром. Милое дитя, она безгрешна. Святая простота. Зачем ты садишься на этот поезд? Почему именно сейчас? Во взгляде Амбер отражается сомнение. Убить ребенка - значит бесповоротно отказаться от света, переступить грань и подчиниться тьме. Стать дрянью, ничтожеством, гнилью. Обратного пути не будет.
Подъезжает поезд. Толпа вталкивает, вынуждая пройти вперед в открытую дверь. Люди шустро погружаются в вагон, активно занимая сидячие места. Здесь царит своя политика. Кто не успел, тот опоздал. Все просто, как дважды два. Двери захлопываются, поезд трогается, постепенно набирая скорость. Через окно видно оставшихся на платформе людей. Они не довольны тем, что не успели на поезд. Среди них остались те самые ворчуны, жаждущие приобретением новой игрушки. Им повезло, что родители отвлеклись на вывеску, оглашающую о новом концерте известной певицы. Счастливчики...
Едут. Все сидячие места заняты. С дюжину людей стоят, держась за поручни. Странно, что здесь не толпа, ведь сначала казалось, что их так много. Похоже, это с непривычки. Она смотрит на них, стараясь не высказывать свои чувства. Слегка напряжена. Рука то и дело тянется во внутренний карман плаща, где лежит кинжал, позаимствованный в сбережениях некромантки. Старается сдерживать себя, не кидаться преждевременно на свою невинную добычу. Мысли про кровь заставляют возбудиться от предстоящего шоу. Хочется зрелищ. Здесь и сейчас.
Сталкивается взглядом с мужчиной лет сорока пяти. Он одет в расстегнутую темную курточку и джинсы. Ботинки не дорогие. Часы устаревшие. Глаза голубые. Смотрят с прищуром, явно намекая на что-то. Похоже, она ему понравилась, и он решил действовать. Вот так скоро. Может быть, он приметил её еще на платформе, ведь не зря они оказались в одном вагоне и он сразу же стал пожирать её взглядом. Бесстыдно раздевает её в своих мыслях. Это видно по глазам, и рту, который он слегка приоткрыл. Облизнул губы, похоже, сейчас решается подойти. Шаг, еще один, еще. Заходит в личную зону Амбер, наклоняется к самому уху. Слышно его дыхание. Отвратное.
Поезд резко затормозил. Сигнал! Напряглась, упираясь спиной в стенку и придавленная телом мужчины. Ему нравится стечение обстоятельств. Он довольный собой и тем, что успел пощупать её грудь. Узкоглазый ублюдок! Его ухмылка и ряд желтых зубов заставляют действовать. Она улыбается в ответ, мило и непринужденно, доставая из кармана оружие. Голос машиниста призывает к сохранению спокойствия. Люди переглядываются между собой, проверяют все ли в порядке. А потом раздается пронзительный крик. Они смотрят в сторону некромантки, с недоумением и слабой искоркой страха. Кинжал полностью вошел в пах выродка. Лезвие, к счастью, смертельно острое, практически как опасная бритва. Она поворачивает рукоять, доставляя ему еще большую боль. Видит, как его тело трясется, а руки дергаются в жалкой попытке отбиваться. Глаза расширяются, еще немного и выпадут из орбит. Рот широко раскрыт, язык так и просится, чтобы его отрезали. Его крик сладкой песней эхом отдается в вагоне поезда. Лезвие скользит вверх, разрезает его вонючую плоть, доходя до пупка и выше. Ткань мешает дальнейшему продвижению. Приходится вытащить кинжал и воткнуть его в раскрытую пасть подонка. Хлюпанье, брызг крови, треск черепа. Приятно...
Тело падает мертвым мешком. Люди в шоке, панике. Кто-то упал в обморок. Кто-то копается в сумке, чтобы вызвать полицию. Кто-то отходит назад, а кто-то не в силах поверить, что такое вообще возможно. Сидят на месте и хлопают глазами. Они кричат... Это хорошо.
Следующий.

Началось.
Первая стадия - осознание. Люди жались друг к другу, словно перепуганные овцы, пятясь от волка, который только что задрал одну из них. Он облизывается, приглушая свое нетерпение и растягивая довольствие. Было бы разумно остановиться на одной жертве, мяса хватит, чтобы наесться. Но волк ощущает другой голод. Более сильный и пронзительный. Эта жажда возникает не в сознании, это не животный инстинкт, которым руководствуются люди, находясь на краю гибели от голода или страха. Это рождается внутри её души, где-то глубоко в её сущности. Монстр хочет крови, мяса, расчлененных и изуродованных тел. Впитав в себя первую кровь, он не переставал выть в сознании, взывая к своей хозяйке, умоляя её продолжить. Она сдерживала своего ручного зверя, держала его на коротком поводке, не давая далеко отойти от ноги. До этих пор. Стальные прутья ломаются под натиском дикого желания, пронизываются в плоть монстра и сдирают с него кожу. Сознание вздрагивает, мир вокруг переворачивается, заливаясь красной пеленой безумной ярости. Тело ощущает разряд колючих мурашек. Это сладкое предвкушение.
Здравствуй, маленький дружок! Я прочту тебе стишок, про маньяков и убийц, палачей и кровопийц.
Она сама не знает, откуда берутся слова, с легкостью подстроенные под строчки стихотворения. Удивительно, что рифма, с которой Амбер никогда не дружила, внезапно снизошла на больной рассудок и начала помогать в создании черного шедевра, подкрепленным кровью блеющих жертв. Они все еще не в силах поверить, что такое возможно. С широко раскрытыми глазами смотрят на девушку, не в силах что-то предпринять. Шок действует, как парализующий яд. Сковывает все тело, обнимая холодными объятиями, и заставляет смотреть на продолжение банкета. У кого-то нервы не выдерживают. Они падают в обморок или начинают кричать, долго и порывисто, как завывающий ветер. Это женщины. Их реакцию не тяжело предугадать.
У дороги стоит дом, во всех комнатах Содом. Там собрался разный сброд, каждый-тот еще урод.
Первая жертва захлебывается своей кровью. Ему жить осталось от силы пару минут. Корчится в предсмертных муках, издавая из себя противные звуки. Никто к нему не спешит, ведь между телом и стадом стоит волк. Секундная пауза. Облизывается, глядя на перепуганный скот. Это становится весело. Ощущать себя выше всякого невинного сброда, решать их судьбу одним взмахом кинжала. Щелчок в мозгу звучит как команда. Она резко бросается на ближайшую девицу в белой курточке. Та встает, чтобы убежать. Амбер хватает её за длинные светлые волосы и тянет на себя. Взмах. Удар. Хрип. Жертва хватается за горло, но остановить исторгающуюся кровь не может. Конец близок. Рядом бабка, божий одуванчик. Хватается за трость, трясется, кашляет, проклинает. Живучая зараза. Взмах кинжала решает дело. Её тело обмякает и падает к ногам убийцы. Стадо всполошилось, извлекая из себя двоих самых рьяных защитников справедливости, в то время как остальная часть уже бежит в другие вагоны, рассеивая панику по всему поезду, словно саранча, заражая страхом и беспомощностью.
Скрыт в развалинах подвал, там проходит ритуал: сатанисты, не спеша, дружно мучают бомжа.
Их двое. Крепкие мужики в самом расцвете сил, без оружия, зато с мускулами. Мужчина по-умолчанию сильнее женщины, верно? Это придает им сил, не смотря на то, что в руках у неё кинжал, успевший лишить жизни троих невинных. Один из них делает шаг вперед, закатывая рукава. Похоже, ему так удобней. Кожаная курточка полу расстегнута. Горло не защищено. Глаза карие. Гонг! Словно невидимый судья, скомандовал голос в сознании, заставляя замахнуться для удара. Худая ручка чувствует крепкий блок. Урод. Мелькает краткая мысль перед тем, как её тело содрогается от удара в живот. Приходиться вновь ощутить на себе все прелести от живого тела. Трудно дышать, словно кто-то перекрыл доступ к кислороду, заставляя хватать ртом воздух, словно беспомощная рыба на суше. Кинжал отлетает куда-то в сторону, под сиденье с правой стороны. Она сгибается в три погибели и получает следующий удар коленом в лицо. Ссука! Орёт сознание, возмущенное происками овцы-каратиста. Хочется встать и вспороть этому ублюдку живот, вырвать кадык и засунуть ему же в задницу. Но голова отчего-то кружиться. Мир приобретает новые краски. Где-то вдалеке слышится приглушенный крик стада, еще ближе - ругань героев. Они переговариваются между собой. Решают, что сделать с поверженной. Их голоса дрожат от неуверенности и запаха смерти, который постепенно сгущается в небольшом пространстве. Находится здесь для них отвратно, но только не для некромантки, которая, очутившись на полу, начала медленно продвигаться в сторону ближайшего трупа. Из её уст раздается тихий смех, совершенно не уместный в данной ситуации, а от того еще более зловещий и безумный. Оба мужчины повернули головы в сторону чокнутой девицы, чтобы увидеть, как холодный труп добродушной бабульки поднимается с пола. С её горла все еще течет кровь, резкими фонтанами вырываясь из глубокой раны. Она делает первый шаг вперед, навстречу храбрецам. Те чертыхаются, тупо глядя, как поднимается вторая убитая девушка. Кровь начинает стынуть в ваших жилах, да? Мужчины пятятся назад, боясь поворачиваться спиной к восставшим из мертвых. Амбер встает с пола и проводит пальцами под носом. Слизывает кровь, оскаливаясь.
- Взять! - хриплый приказ и зомби кидаются на мужчин.
Привязав его к столбу, вырезают крест на лбу  и живот ножом вспоров, пьют по очереди кровь.
Двое мертвецов бросаются на того, что стоял сзади. На боксера в прыжке набрасывается некромантка, уже вооружившись кинжалом. Он падает, придавленный её телом и получает с десяток ударов в область груди, потом в горло и лицо. Она била его даже тогда, когда он перестал сопротивляться, превращая тело в кровавое изуродованное месиво.  Её смех становится еще громче. Безумным эхом распространяется по поезду, заставляя пассажиров трястись от ледяного страха приближающейся смерти.
Послышался долгожданный хруст. Амбер с силой потянула голову мужчины вверх, заставляя её отсоединиться от тела, и подняла её, позволяя  хлынувшей крови стекать к себе в раскрытый рот, жадно ловя языком сладкие капли нектара. Зверь внутри ликовал, трясся от возбуждения и вида истерзанных тел. Хотел еще.
Подданные мертвецы справились со своим заданием и теперь ждали приказа своей хозяйки, глядя на нее своими стеклянными глазами, лишенных жизни. Они разорвали мужчине глотку. Новый труп. Новый солдат. Короткий приказ, поддержанный силой некромантии, заставил его подняться с пола.
- Уничтожить их… всех.
Цепные псы сорвались с цепи. Ринулись выполнять приказ хозяйки, которая не спеша следовала за ними. Новый вагон, где людей стало еще больше. Пиршество продолжается…
Веселясь и хохоча, кожу срезали с плеча. И в затылочную кость, забивают ржавый гвоздь.

Продолжение.
Вторая стадия - отрицание. Они видели, как к ним подходят мертвые сородичи. Люди, с перерезанными глотками, из которых все еще струилась алая кровь, оседающая на одежде и капающая на пол. Они могли показаться живыми. Фантазия людей отчаянно рисовала им весьма правдоподобную легенду о том, что человек находится в состоянии шока и ему требуется немедленная помощь. Он не в состоянии самостоятельно закрыть свою кровоточащую рану. Пожилая женщина и молодая девушка. Они ведь не могут причинить вреда, им нужна помощь! Кто-то сделал шаг вперед, протягивая руку к "умирающим", словно показывая этим самым свои добрые намерения. Единственное, что останавливало - это их глаза, стеклянные, мутные, лишенные жизни. Они пугали и притягивали одновременно. Не хотелось верить в то, что этот человек мертв. Сердобольная душа женщины, которая заикалась, но что-то говорила. Слова о том, что помощь уже близка, что скоро все будет хорошо. На её лице смешались слезы с макияжем. Тушь потекла, под глазами темные мешки от недосыпания. Она еле держалась на ногах, но медленно продвигалась к мертвецам. В слабой, хилой надежде на то, что они все еще живы и им просто нужно прикрыть рану рукой, чтобы они перестали смотреть таким бесчувственным взглядом, отрешенным от всего живого. Остальные люди жмутся к выходу. Еще не в силах понять, что происходит и насколько это серьезно. Одни не верят словам тех, кто спасся бегством из первого вагона. Другие с истерикой доказывают всю опасность происходящего. Слышен чей-то плач. Женский или мужской, не понятно. Человеческий. Зомби стоят в конце вагона, за ними дверь из первого. Их сдерживает только мысленный приказ хозяйки, которая решила слегка развлечься. Для людей надежда всегда умирает последней, верно? Ты хочешь спасти этих людей, но они уже мертвы. Ты даешь себе слабую надежду на то, что еще можешь им помочь. Видишь в этом какой-то смысл. Жалеешь их и себя. Не можешь оставить раненого в беде, когда все находятся под угрозой смерти. Ты слаба... 
Миротворец подошла на расстояние вытянутой руки. Она дрожала всем телом, но все-таки сделала последний шаг, в жалкой надежде помочь, протягивала белый платок. Зомби схватили её за протянутую руку и подтащили к себе. Стоять! Приказ, который они не осмелились ослушаться. Застыли, как куклы, ожидая дальнейшего руководства своей хозяйки.  Люди начали жаться друг к другу, словно перепуганное стадо. С ужасом смотрели на то, как из-за двери вышел еще один мертвец с перегрызенной глоткой, а за ним вошла девушка. Она не была похожа на них, хоть её одежда и лицо было испачкано кровью. Глаза горели бешенством, нетерпением и жаждой. Безумная улыбка на устах, словно у серийного маньяка, добравшегося до своей жертвы, пугала и отталкивала. Окровавленный нож в руках  только дополнял её образ чокнутого, одержимого психа. Она подошла к женщине, резко выхватила её из лап мертвецов и притянула к себе. Жертва была слишком перепугана для того, чтобы сопротивляться. Издала испуганный вскрик, прозвучавший в ушах Амбер сладким эхом. Ты всего лишь мясо... Развернула жертву лицом к зрителям, крепко к себе прижимая свободной рукой и держа кинжал  с правой стороны горла. Смотрит на людей, блеющих от переполнявшего их сознание ужаса, и медленно протыкает лезвие в беззащитное голо женщины. Она кричит. Вскоре начинает захлебываться. Дергается, наконец, предпринимая попытки к освобождению. Поздно.  Темная кровь вырывается из глубокой раны. Вы все еще хотите зрелищ? Ласково и даже нежно слизывает кровь на шее, затем впивается в рану, словно новорожденный вампир, высасывая из нее все остатки нектара. Вгрызается зубами в мягкую кожу и тянет её на себя, отрывая лакомый кусочек человеческого мяса. Пробует его на вкус, заинтересованно, пытаясь понять, что в нем нашел её Хозяин. Но ей не нравится, поэтому выплевывает в сторону и вновь впивается в рану несчастной жертвы.
Крик, паника, бешенство. Люди, наконец, поняли, что им грозит. Никто уже не сомневался в том, что смерть стоит на пороге их жизни. Они бросились к спасительному выходу в следующий вагон, но замок не стал поддаваться. Ирония судьбы? Труп падает к ногам некромантки. Она широко улыбается, явно довольная произведенным эффектом.
Вот, издав победный крик, жертве вырвали кадык. И в трахею, наконец, льют расплавленный свинец.
Кивок головы, поддержанный мысленным приказом, и трое подчиненных ринулись на перепуганный скот. Люди в панике начали давить друг друга, пробираясь к спасительному выходу. Мертвецы безжалостно кинулись на них, вырывая ближайших из общей массы людей. Не имея оружия, они пользовались руками и зубами, превращаясь в настоящих вудрулаков - никчемных монстров, помешанных на жажде мяса. Они рвали глотки, вырывали глаза, разрывали уши, отрывали руки, душили. Убивали всеми возможными способами, создавали панику вокруг, шипели и рычали. Вскоре на полу поезда начал формироваться забавный кровавый рисунок, в который каждый человек и мертвец вкладывал свой труд. Словно бы его рисовал безумный художник, снабженный лишь красными красками. Раскиданные трупы вокруг только дополняли картину полноценного хаоса и сумасшедшей смерти. В ушах отчего-то играла музыка вальса. Венский  вальс Бетховена. Захотелось танцевать... Прикрыть глаза и пуститься в пляс, сама с собой, слушая музыку внутри себя и возбужденная истошными криками, которые раздавались на заднем плане. Скользить по окровавленному полу на пару с невидимым партнером, чуть отклонив голову назад, как это делают бальные танцовщицы. Вспоминая правила, которым учили в детстве. Шаг вперед, приподняться на носочки, шаг назад. Вперед, покрутиться вокруг себя, назад. Улыбнуться партнеру, игриво подмигнуть, и продолжить танцевать, крутившись в полупустом вагоне. Под звуки прекрасной музыки  великого композитора и предсмертные крики людей. Подпевать самой себе, как маленькая девочка. Ла-ла-ла-ла... И взмахом руки создавать новых солдатов своей мертвой армии. Амбер танцевала. И она была счастлива. Среди горы трупов, в реке крови, стекающей из их тел, и собственной музыке, раздававшейся у нее в больном сознании. Она была счастлива.

Отредактировано Amber (2011-03-20 23:51:32)

Продолжение.
Третья стадия - отчуждение. Люди не принимают того, что происходит. Пытаются бежать от нависшей опасности, которая находится в смертельной близости. Убегают, прячутся, кричат. Инстинкт самосохранения руководит ими, как пьяный кукольник своими многочисленными марионетками. Они спотыкаются, падают, трясутся от страха и переполнявших их эмоций, чуждых в нормальной будничной жизни, где есть лишь повседневные заботы и хлопоты. Никто из них не подозревал, что могут попасть в такую ситуацию, больше напоминавшей сценарий очередного фильма ужасов. Те, кто считал, что у них сильные нервы после просмотров мрачного кино, где насилие превышает все допустимые нормы, уже давно покоились на полу вагона.  Вид у них был натурального холодного трупа с естественной предсмертной гримасой на лице, разводами крови и вываливающимися органами из многочисленных рваных ран. У некоторых не хватало какой-то конечности, которая сиротливо валялась на расстоянии нескольких метров от тела. Вскоре трупов стало на десяток больше, чем мертвецов, поднятых по прихотливому желанию некромантки. Дверь в следующий вагон раскрылась. Счастливчик, последний из стада, который усердно дергал ручку в попытке открыть, не успел убежать. Люди, находящиеся в третьем вагоне, услышали душераздирающий мужской крик, не свойственный нормальному человеку. Скорее, крысе, загнанной в угол. Трое мертвецов накинулись на него с разных сторон и просто разорвали на части. Как известно, мертвая хватка получше стальной. Несчастному было уготована страшная смерть, но быстрая и это минус. Оторванная нога живописно пролетела в заднюю часть вагона. Амбер величаво протанцевала еще пару кругов, скользя по кровавой поверхности и слушая лишь музыку внутри себя. Её подданные остановились в ожидании приказа. Их было уже семеро. Тела зомби были более менее целы, дабы не рассыпались во время исполнения обязанностей. Стандартные рваные раны на незащищенных участках тела были словно визитной карточкой некроматки.
- Со свечей стекает воск, на стене белеет мозг, - её голос по-девичьему нежен, красив и даже мягок.
Она досыта напилась крови, но зверь внутри требует еще. Хочется продолжения банкета. Слышать жалкое блеяние, предсмертные крики и мольбы о пощаде. Одним взмахом клинка рубить их жизни, словно тонкие нити ножницами греческих богинь судьбы. Лишать их самого дорогого и прекрасного, забирать у них дар, который они получили с рождения. Смерть - это ведь только начало. Так говорят мертвецы?
Она останавливается и смотрит на приоткрытую дверь, за которой её ожидает следующий этап пиршества. Хочется поскорее встретиться с шинигами, посмотреть как он убивает, разделить с ним трапезу смерти. Романтический ужин на двоих. Ингредиенты рядом, осталось лишь накрыть на стол и зажечь свечи.. С каждым шагом она становилась все ближе к нему. С каждой невинной душой, отправленной на тот свет, она приближалась к своей цели. Урок - убивать без пощады, усвоен на отлично. Хочется услышать ответ сенсея. Его оценку. Это становится важным, словно оно может повлиять на её дальнейшую жизнь. Но хочется быть отличницей в сфере убийства. Получать пятерки с плюсом и радоваться этому, как порядочный ученик, который с гордостью преподносит дневник родителям. Отец будет доволен. Мысль проскользнула и тут же растворилась в женском крике, послышавшимся из третьего вагона. Дверь была всего лишь приоткрыта, но в щель уже протекала красная жидкость, пахнущая гнилью и разложением.
- В темноте, средь ржавых труб, черви поедают труп!
Пинок ногой и дверь резко раскрывается. Реакция людского стада на безумный образ некромантки не заставила себя долго ждать. Однотипная. Паника, крики, истерия. На лице Амбер застыла маниакальная улыбка, обнажающая порозовевшие от крови зубы. На глаза спала длинная челка. Сквозь пряди скомканных, липких волос были видны глаза, зрачки которых нервно подрагивали. Складывалось впечатление, что она находится в состоянии наркотического опьянения.  И её непременно усмирили бы, если бы не семеро живых мертвецов, стоящих за её спиной. Они не скалились, не рычали. Были абсолютно беззвучными, и только прожигали толпу своим безразличным, безжизненным взглядом. Ручные псы, которые всего лишь исполняли свою работу. Ни любви, ни тоски, ни жалости. Только приказ хозяйки.
Одновременно с ней они накинулись на людей, визжащих от ужаса. Женщина закрывает лицо руками, в жалкой попытке защититься от удара кинжалом. Она истошно кричит, чувствуя резкую и невыносимую боль в области ладоней. С широко раскрытыми глазами наблюдает за тем, как её кисть ломается, словно у бездушной марионетки. Поднимает свой полный мольбы взгляд на убийцу, но видит лишь блеск окровавленного клинка, а затем иная боль, в горле. Начинает захлебываться собственной кровью, тонет в своем организме. Падает под сиденье, дергаясь в предсмертных муках, запоздало хватается за горло. В этот вечер матушка Смерть хорошо поработает, зачерпывая полные горсти невинных душ и отправляя их в свой серый потусторонний мирок. Амбер чувствовала каждую душу, оторванную от тела. Они были недовольны и злы, но все еще боялись, поэтому стремительно покидали свои тела, переходя куда-то на новый уровень. Можно было подчинить себе чей-то призрак, но некромантка не видела в этом необходимости. По крайней мере, в данный момент.
Резня продолжалась. Оглушительные крики о помощи, немые мольбы в глазах и истошные визги. Обилие крови сводило с ума, заставляло тело дрожать и будоражило больной рассудок. Семеро мертвецов с особой легкостью косили кровавую жатву, создавая панику. Люди боялись. Их страхом и бездарностью провонял весь вагон. Жуткий смрад уже доносился из конца поезда. Послышались приглушенные крики. Это значило, что шинигами уже рядом. До их встречи осталось всего несколько минут. Поднятие трупов забирало достаточно много сил. Наверное, с непривычки. Поэтому сейчас Амбер лишь собирала сливки с трапезы, особо не напрягая свое тело к физическому противостоянию, выбирая слабых жертв, до смерти перепуганных, никчемных тварей.
- Мама!!! - детский визг привлек к себе внимание.
Двое мертвецов схватили женщину, впиваясь в её тело зубами и разрывая на куски. Она кричала. Громко и отчаянно. Смотрела в сторону маленькой пятилетней девочки с темными волосами, завязанными в два хвостика. Ты… Её лицо заплакано, карие глаза с ужасом смотрят на то, как тело матери разрывается на куски. Она хочет помочь, но не знает, чем. Резко вскакивает с места, и тут же чувствует, как её кто-то тащит за волосы. Мертвый парень, лет двадцати семи на вид, со стеклянными глазами поднимает девочку вверх, словно провинившегося щенка. Стоять! Приказ послан именно ему, что заставляет мертвеца опустить свою жертву обратно на пол и заняться более насущными делами.
- Тише… - голос мягкий, даже дружественный.
Амбер медленно подходит к девочке, словно та могла представлять для нее какую-то угрозу. Останавливается в паре шагов и застывает, словно каменное изваяние. Я видела тебя на платформе… Это ты. Ребенок громко плачет, шмыгает носом и вытирает грязное лицо руками. Её рот резко раскрывается и закрывается, словно бы от недостатка воздуха. Она глотает слова, что-то говорит, но в здешнем шуме они не слышны. Ей страшно. За себя, за мать, за всех. Сзади Амбер падает труп женщины. Девочка без раздумий кидается к нему, словно в своей последней надежде на спасенье. Падает на колени и начинает теребить окровавленную одежду, будто бы пытаясь разбудить свою мать. Рыдает еще громче, сквозь слезы что-то шепчет.
- Не плачь…
Амбер садится на корточки рядом. Её рука в нерешительности зависла над головой ребенка. Опускается и нежно дотрагивается до темных волос. Та поднимает свой перепуганный взгляд. Смотрит в темные глаза и пытается отползти назад, но ладонь некромантки уже твердо схватила её за руку. Не подтягивает к себе, только держит. Девочка дернулась, в попытке освободиться. Снова что-то испуганно говорит и хлопает своими большими карими глазами, такими невинными и чистыми. Почему вы сели на этот поезд? Почему ты не потеряла сознания? Зачем смотришь на меня? Ты должна умереть, знаешь? Ты готова? Скажи мне «да». Кивни. Закрой глаза и прими свою смерть… Но только не смотри на меня!! 
Резко отпускает руку ребенка и отталкивает её от себя, падая коленями на окровавленный пол. Ладони прижаты к грязной поверхности. Голова низко опущена. Челка спадает на глаза. Из уст раздается глухой рык. Тело дрожит от переизбытка эмоций. Убить…убить… Убить!! Вырывается наружу зверь, дико оскаливаясь и возмущаясь от того, что его вновь посадили в клетку. Рвет прутья, рычит, огрызается. Жаждет крови, детской и по-настоящему невинной.
- Беги. – глухо произносит она, стискивая зубы.

Финал.
Человеческая природа необыкновенна. Они будут бороться до тех пор, пока дышат этим омерзительным воздухом из отходов и химических испарений. Пока бьется их сердце, они будут бежать от опасности, не смотря на то, что понимают все свое плачевное положение. Будут молиться богу вперемешку с проклятьями на адрес их недоброжелателей. Будут отчаянно хвататься за глубокие раны, в жалкой попытке остановить сочившуюся из них кровь; смотреть своими большими, расширенными от ужаса глазами на своих убийц, которые уже заняты другой жертвой; вспоминать всю свою жизнь; обижаться на такую несправедливость и готовиться к смерти, мучительно захлебываясь в собственной крови, словно в океане боли. Их взгляд постепенно стекленеет, теряет смысл, сереет. Жизнь стремительным потоком покидает их тело, и они становятся безжизненными куклами, которые можно использовать в своих целях. Приказать, дернуть за ниточки, заставляя их встать на ноги. Теперь они уже не те люди, у которых были свои семьи. Не те, что имели работу и друзей. Отныне у них есть только одна цель – подчинение и они выполняют её беспрекословно и безупречно. Мертвая армия никогда не даст сбоя, если только ей не будет противостоять светлая магия, исторгающая губительное сияние. Вера, надежда и любовь… Три составляющие святой силы, которую ненавидят все отродья тьмы. Но существа, которые еще не перешли грань, должны сделать свой выбор. Вечное противостояние разгорается внутри, разрывая сознание на мелкие кусочки. Хочется кричать и рвать на себе волосы. Разорвать свою плоть и вырвать язык. Сжечь кости, чтобы от тела остался лишь серый пепел. Но только не принимать это гребаное решение… Убить! Орёт одна часть сознания, вгрызаясь во вторую. Пощадить! Умоляет светлая часть призрака прошлого, прогибаясь под натиском темной. Из глаз вырываются соленые капли, которые  оставляя за собой влажную дорожку, спускаются вниз по щекам. Ногти с силой вонзаются в мягкую живую плоть, словно в попытке дойти до самых костей. Голова наклоняется к самому полу, опускается на грязную поверхность, позволяя крови прилипнуть к скомканным прядям волос. Глаза с силой зажмурены, будто бы пытаясь вдавить в себя глазные яблоки. Зубы стиснуты. Скрепят как у голодного хищника, глотнувшего морозный воздух. Из её уст раздается глухой рык, смешанный со стоном и скулежом. Два щенка усадили волка за решетку, и тот не собирается так просто с этим мириться. Он бьется своим массивным телом об стальные прутья, мнет их своей массой и хватает пастью сталь. Схватить её!! На надрыве приказывает зверь ближайшему мертвецу. Амбер резко поднимает голову, ногти скрепят по коже, оставляя за собой красные следы. Ладони сжимаются в кулаки, а глаза смотрят как за девочкой, которая кинулась в противоположную от людей сторону, бежит к выходу из вагона. Там её ждет ужасная картина растерзанных тел. И там не осталось ничего, кроме трупного смрада и рек крови. За ребенком погнался мертвый мужчина с разрезанным горлом. Прыти ему было не занимать. За пару прыжков он достигнет невинную жертву и тогда печального конца не миновать. Амбер не приказывает ему остановиться, нет. Она хватает свой кинжал и бежит следом, собирая все свои силы для судьбоносного удара. Девочка напугана, и её страх замедляет бег. Она спотыкается об конечности трупов, падает лицом на пол и измазывается в крови. Плачет, просит кого-то о чем-то, зовет мать и переворачивается на спину, чтобы увидеть то, что останется в её памяти еще надолго.
Зомби, лишенный всяких человеческих чувств, уже протягивает к малышке свои грязные руки. В его глазах отражается гримаса страха девочки, из уст которой раздается истошный детский крик, заглушенный остальными человеческими визгами, исходящими из другого вагона, где мертвецы все еще трудились во благо своей хозяйки, разрывая конечности за конечностью, каждую минуту лишая кого-то жизни. Рёв, раздавшийся откуда-то сзади зомби, кажется мертвецу знакомым. Он чувствует, как на него упало чье-то тело, но не чувствует боли от острого кинжала, которое повторно вошло в его глотку. Упал, придавленный телом Амбер и словно кукла, смирно лежит на окровавленном полу, в то время как его хозяйка с диким воплем вонзает в него клинок. Еще раз и еще. Она кричит и надрывается, не в силах остановить себя от жажды крови этого мертвого ублюдка, который посмел тронуть милое дитя. Сумасшедшая лихорадка заставляет её тело трястись от возмущения, возбуждения и страха перед самой собой. Она убивает собственное дитя, протыкая его, словно подушечку для иголок. Зрачки расширены и дрожат от ненависти. Две руки сжимают кинжал, который каждые две секунды наносит новый резкий удар в мертвое тело живого мертвеца. Он не чувствует боли, только дергается, словно кто-то неумело тянет свою марионетку за нитки, но он не в силах подняться, поэтому лежит и принимает на себя удар хозяйки.
- Нет. Нет! Нет!!! - трудно узнать её голос. Он пропитан противоположными чувствами, которые соединились в её сознании в тугом нервном комке. – Умри! Умри, тварь!! Умри!! – на надрыве кричит она, не останавливаясь и продолжая колоть свою куклу.
Послышался хруст позвоночника. Она резко хватает голову мертвеца и тянет вверх, отшвыривая в окно поезда. Слышится глухой стук и голова скатывается с сиденья на пол. Девочка визжит, но не может двигаться дальше. Она смотрит на то, как Амбер внедряется руками в плоть мертвеца и разрывает её, отшвыривая куски мяса в разные стороны, вырывая органы и разделяя кости. Необузданное бешенство закрывает её глаза красной пеленой гнева. Она увязла в крови и плоти поверженного, расчлененного и растерзанного трупа. С бессилием падает лицом в кровавое месиво, воняющее гнилью. Успевает выставить перед собой руки, чтобы не окунуться в то, что совсем недавно было её детищем. Окровавленные по самые локти руки трясутся, словно не в силах выдержать массу всего изнеможенного тела. Голова низко опущена, сквозь скомканные липкие волосы виден её сумасшедший взгляд. Глаза широко раскрыты, рот с шумом вдыхает в себя воздух, словно после длительной пробежки. Все тело трясется мелкой дрожью, пронизанное холодными объятиями безумия.  Губы шевелятся, что-то говорят. Невнятно и негромко, почти шепча.
- … не трогай… меня… нет… - в тихой лихорадке произносит она в никуда. – уходи… прошу тебя… спрячься, беги… - руками она сдавливает мягкие органы, поворачивается к девочке, возле которой образовалась лужица рвоты. Той становится плохо, детский организм, наконец, начинает брать верх над инстинктом самовыживания. Засыпай… - Никогда не вспоминай это место, поняла? Забудь меня. И все, что ты здесь видела. Это кошмар, страшный сон.  – протянула руку и коснулась окровавленными пальцами лица девочки, которая невольно начала сползать на пол, опираясь об ближайший труп спиной. – Засыпай…
У тебя большая сила воли, малышка. Ты не человек и тебе суждено выжить. До тех пор, пока ты не станешь чуть старше… Я могу убить тебя через десять лет, но так ты хоть жизнь поживешь… Спи, малыш, усни…
Девочка потеряла сознание, смешавшись с остальной массой трупов, в хаотичном порядке лежавших на полу вагона. Как она будет жить после того, что видела здесь, неизвестно. Но, по крайней мере, у неё появился новый шанс ценить то, что есть у каждого существа – жизнь.
Истошный крик с другого вагона заставил оторваться от созерцания чудной картины спящего ребенка и встать с пола. Подобрав кинжал, Амбер зашла обратно в третий вагон, чтобы удостовериться в том, что её подданные марионетки хорошенько постарались, проложив к её приходу дорогу трупов. Жажда крови никуда не делась, животное внутри отчего-то заткнулось, вылив весь свой гнев на растерзание неживого тела. Люди и зомби уже перешли в последний, четвертый вагон, смешивая скот с двух сторон. Там, всего в нескольких метрах, орудовал её темный сенсей. Он научил её искусству резни. Безжалостному лишению жизни. И теперь следовало узнать его оценку.
Пройдя через дверь, Амбер облизнулась, вкушая аромат страха, повисший в воздухе  и крови, застывшей на её губах. Людей осталось с дюжину, не больше. Они жались  друг к другу, испуганные и блеющие, словно скот от появления второго волка на поляне. Где ваши собаки, твари? Где те, кто защищат вас  от волков? Где ваш мастиф?! В ответ лишь блеянье. Печальный ответ. Амбер первой кидается на людей. За ней следуют мертвые марионетки. Они вырывают из общего стада несколько людей и вгрызаются в их тело зубами. Те кричат, рвутся, но не в силах освободиться от мертвой хватки. Некромантка разрезает плоть первой женщины, что была ближе всего, бьет в глаз и тянет на себя клинок, на котором словно шашлык нанизано глазное яблоко с зеленой радужкой. Улыбается, слизывая с него кровь, словно с леденца. Взглядом ищет шинигами. И находит…
Сенсей…

Отредактировано Amber (2011-03-26 00:00:56)

Набор слов № 1

Эпилог.
Её глаза неотрывно следят за тем, как шинигами разрезает тело того, кто совсем недавно был человеком. Живым куском мяса, ходившем по асфальту больших городов, дышащего грязным воздухом из отходов и ведущим нормальный образ жизни. Там нет места этой психоделичной реальности, где его тело разрывает на куски худой темноволосый парень с маниакальным взглядом настоящего психа, обезумевшего от вида крови. Он не похож на человека, в один момент утратив все людское, что было в его внешнем облике, он превратился в чудовище, несущее смерть – того, кем он есть на самом деле, богом смерти. Взмах, удар. Плоть исторгает из себя красноватую жидкость, разрушаясь под натиском кинжала убийцы. Его лицо опущено, складывается впечатление, что рука опускается и поднимается машинально, выполняя приказы, поступающие из мозга. Он хладнокровен. Без истерики и лишних звуков он всего лишь выполняет то, что нужно. Убивает тех, кого хочет лишить жизни. Для него это простая необходимость, так же как для людей дышать воздухом и есть пищу. Приручить такого зверя невозможно, остановить – уж тем более. Не хочется ему мешать, есть лишь желание наслаждаться мгновением безумия, которое дарит шинигами. По спине пробегает стая колких мурашек, когда он поднимает свой взгляд. Хочется пищать от восторга и по-детски хлопать в ладоши, глядя на его окровавленное чужой кровью лицо и руки. Глаза горят в необузданном бешенстве, засасывая в круговорот бушующих эмонаций страсти, перемешанной с другими чувствами, которые вызывает убийство. Его взгляд гипнотичен, словно неоновая вывеска в ночном пространстве. Служит катализатором в её кровавом химическом коктейле из расчлененных тел и эйфории смерти. Хочется смотреть и смотреть, не отрываясь на крики умирающих жертв, наслаждаться диким блаженством наедине со своим учителем. Вкушать плоды общей работы, разделять с ним минуту идиллии. В то время как мир вокруг преображается, меняется из затхлых повседневностью серых будней в новый мир незамысловатого безумства, окрашивается невидимым художником в красный цвет, даруя смерть и мучения. Первый урок освоен, учитель.Хочется услышать его похвальную критику. Чуть наклонить голову в знак признания, но не открывать своего взгляда от его, утверждая свою независимость. Быть его союзницей и соперницей. Сколько ты убил, шинигами?
Женский крик вырывает из подпространства реальности, заставляя отвлечься на жуткую картину, где двое мертвецов заживо поедают тело несчастной жертвы. Она корчится в смертельных муках, её рот раскрыт, исторгая из себя истошный визг, глаза вылазят из орбит, мышцы напряжены до предела человеческих возможностей. Она пытается вырваться, но не может, поэтому дергает свое тело, словно  находясь в больном ознобе. Её крик превращается в что-то беззвучное со странными булькающими звуками. Кровь медленно закрывает проход к кислороду. Её же тело становится камерой смертников, где душа в смирении ожидает приговора и прихода своей смерти. Она захлебывается, кидает в пространство последнее слово. Кажется, чье-то имя и поворачивает взгляд на своих убийц. Душа покидает её тело, задерживаясь на пару мгновений, что бы посмотреть на свое истерзанное тело и поспешно куда-то уплывает. Пожилая бабка встает с пола и вытирает рукавом свой окровавленный рот. Её стеклянные глаза горят чем-то схожим с азартом. Кожа посинела за время своей смерти, гортань распахнута, виден тонкий позвоночник. Кажется, дерни за него, и голова спадет с её плеч, так же легко, как и карточный домик от дуновения легкого ветерка. Смехотворно наблюдать за этим мертвецом. Старая, дряхлая, бледная бабка, которая уже пожила свой век, теперь стала орудием убийства в руках некромантки. Могла ли она когда-то предложить, что с ней такое произойдет? Сидя у себя дома в оранжевом кресле в серый горошек, и заботливо вышивая спицами очередную порцию носков для своих внуков, разве она могла представить себе, что на следующий день будет убита от кинжала полоумной девицы? Готовя вишневые штрюдели, рецепт которых помнит на память, могла ли она подумать, что умрет такой нелепой смертью? Качаясь в своем кресле и заботливо укрытая пледом, мирно наблюдающая за ниспадающими хлопьями снега, смогла ли задуматься о том, что от её рук умрут столько людей? Один вид мертвой, но такой резвой бабульки приводит в оцепенение. Люди до сих пор бояться того, что не могут объяснить.
По пустотам воображения проходит рябь, вновь кто-то кричит, убегает, сопротивляется неминуемой смерти. Амбер с силой бьет мужчину в грудь. Кинжал проходит сквозь одежду и врезается в его мягкую плоть. Его глаза расширены, так смешно и комично он ловит ртом воздух, словно рыба от недостатка воздуха. В руках он держит белый пакет с эмблемой какой-то известной фирмы. Роняет его и заносит руку для удара. Видимо, рана воскресила его инстинкты самосохранения. Лезвие скользит вверх, причиняя ему страшную боль. Он содрогается, но бьет, целясь в голову. Амбер успевает пригнуться, вынимает лезвие, быстро обходит его с боку  и режет сухожилия. Ноги подкашиваются, и тело мужчины падает на колени. Грязный пол, усеянный красными разводами кровавого рисунка, принимает новую жертву сегодняшнего пиршества. Из пакета выкатился скотч. Амбер берет его и заматывает им руки жертвы за его спиной. Раны кровоточат, лишают рассудка, заставляя его тело дергаться так смешно. Тушканчик. Тот мычит, все еще проявляя ярое желание освободиться, извивается, как умопомрачительный удав. Амбер переворачивает его на спину и с превосходством восседает сверху. Резко бьет кинжалом в пах. Он кричит, выпучивая влажные глаза. Хватает его язык и тянет на себя, медленно отрезая острым лезвием клинка. Голова дергается, но от этого становится еще больнее. Пара секунд и розоватый орган остается на её ладони, после чего летит куда-то за спину некромантки. Ничего не говоришь.  Лезвие касается его правого глаза, осторожно, с точностью хирурга она заносит его под веко мужчины и вырезает глазное яблоко с карей радужкой. Раздается странный звук, похожий на приглушенный крик. Тело дергается, от чего лезвие затрагивает драгоценный трофей. Ничего не видишь. Кинжал переходит к его уху. Бережно дотрагивается острым кончиком к мочке, словно бы лаская, а потом начинает медленно отрезать ухо, растягивая удовольствие по промежуткам времени. Ничего не слышишь…
Оставляет его умирать, заставляя мучительно долго истекать кровью и смотреть на то, что происходит вокруг. Встает со своей жертвы, будто бы наигравшись со старой игрушкой уже ищет новую. Взгляд вновь находит шинигами. Сколько людей они убили за сегодня? Бесчисленное множество. Она даже не считала своих жертв, хотя наверное стоило преподнести определенное число, будто бы в отчет перед своим учителем. Фрактальная реальность, где все однообразно, разрушена, разъедаясь кислотным отваром самой матушки Смерти. Людей осталось пятеро. Мертвецов отчего-то на два меньше. Псы давят своей силой и немым рычанием, пугают и заставляют людей жаться к стенам. По обе стороны их ждет смерть. Кого из убийц они выберут? К счастью, здесь есть лишь два выхода. Это ведь не строение супермаркета.
Волки наступают с двух сторон. Мертвецы хватают двоих ближайших, накидываясь на людей со свойственным им голодом. Въедаются в их тела, отрывая органы и высасывая кровь. Амбер хватает темноволосую девушку за руки и не глядя режет ей вены. Её взгляд направлен строго на бога смерти. Она подходит к нему вплотную и целует, слизывая с его губ чужую кровь.
Вокруг раскиданы трупы. Их вонь затмевает рассудок и возбуждает получше всякого спиртного. Кровь опьяняет, заставляя идти на поводу у своих желаний. Кровавый поцелуй – это  актуально.

Послесловие.
Мир вокруг переворачивается, теряется в красных красках, растворяясь в безумстве после содеянных злодеяний. Вокруг в хаотичном порядке разбросаны трупы, лишенные всякого достоинства. Они истерзанны, избиты, покусаны, с оторванными конечностями и вырванными глазами. Пол усеян отсеченными головами тех, кто помогал совершать преступление. Они, словно цветы, только дополняют картину, полную изобилия разнообразия кровавой поляны, над которой хорошенько постарались два художника, лишенные всяких человеческих чувств и сомнений. Эта новость должна будет поразить умы людей, которые на следующее утро будут читать статью про безжалостную резню в подземном туннеле метро. Жирным шрифтом на первой полосе набора кричащее название, извещающее  о страшном происшествии. Люди будут в шоке, судорожно вчитываться в каждое слово заголовка, боясь поверить в то, что такое возможно в действительности. Они перечитают эту статью несколько раз, обсудят  со своими знакомыми и товарищами, по несколько раз, анализируя со своей точки зрения все, что произошло в этом злополучном поезде. О нём начнут ходить городские легенды. Кто-то скажет, что это поезд-призрак, своеобразный Летучий Голландец в подземке метро. Детям запрещат заходить в метрополитен. Первое время и взрослые будут побаиваться ступать под землю. Некоторые, напротив, заинтересуются этим происшествием и станут искать на свою задницу приключений, в жажде снять такое зрелище на камеру, а потом выложить на знаменитый YouTube, чтобы повысить свой рейтинг. Журналисты, словно коршуны, накинуться на здание полицейского участка. Шефу начнут задавать много вопросов, и тому придется принимать какие-то меры, чтобы выяснить, кто же на самом деле совершил это массовое преступление. Террористические группировки тоже должны заинтересоваться этим делом. Такие безумцы привлекают внимание многих, но по обычаю, они психи-одиночки. Ходят по темным закоулкам, убивают несчастных жертв, пытают их изощренными способами, а потом увиливают от полиции. Здесь тоже нужно свое мастерство. В наше время ничего не остается безнаказанным. Рано или поздно стражи порядка найдут лазейку, за которую можно зацепиться. И, к несчастью, Амбер оставила им последнюю надежду на поимку преступников. Девочка спала, среди воняющих гнилью трупов, она забылась сном и теперь пребывала в другом, наверное, более светлом месте. Ей повезло, а психике - не совсем. Возможно, из-за всего, что она увидела в этот вечер, её кругозор разительно поменяется. В таком случае, Амбер дала жизнь новому зверю. Их стало на одного больше. Жертва, принесенная для её рожденья - десятки невинных людей, оправдает себя, когда девочка сделает первое убийство. Хотелось бы надеяться на то, что так и будет, ведь существовал и другой вариант, в котором она будет заядлой мстительницей. В любом случае, убийство - грех. Даже во имя мести. Так говорится в Библии, верно? Значит, сегодня дали жизнь новому ростку зла в обличии невинного дитя. Захотелось её приютить у себя и воспитать настоящую убийцу. Узнать её секрет, раскрыть её способности и использовать в своих целях. Сделать из неё чудовище, свою копию. Но... боязно. Признаться в своей слабости к детям, которую неумело маскируется под желание создать очередного монстра. Получить оплеуху от учителя за то, что не выполнила его приказа. Уничтожить свою репутацию, сама разрывая её  в клочья. Унизительно и глупо. Лучше молчать, молчать...
Учитель... Отрывается от его поцелуя и смотрит в глаза, играя послушную ученицу. Уголки губ едва поднимаются, имитируя улыбку. Ей хорошо здесь, в присутствии десятков растерзанных тел, аромата разложения и вкуса крови, зависшими в воздухе опьяняющим благовонием. Тебе понравилось? Не про поцелуй, про убийство. Хочется узнать его оценку, но в ответ на мысленный вопрос получает лишь трезвый расчет:
-Надо идти сейчас. А то потом будет хвост
Кивает, машинально соглашаясь со словами шинигами. Задерживает свой взгляд на его глазах, таких красивых, чарующих и притягивающих к себе. В них была какая-то тайна, которая подвластна только  богу смерти. Амбер узнает её, позже, когда наступит более благоприятный момент для беседы. А сейчас...
Я найду тебя... Бросает мысленный поток в конец соседнего вагона, где среди раскиданных частей тела на полу, покрытым кровавой плёнкой, в мирном сне лежит ребенок, на её лице улыбка, она счастлива, но вскоре её жизнь превратиться в кошмар.
Самое время сообщить «to be continued» и поставить три точки. Вы ведь ждете продолжение этой безумной пьесы?

--------- Переулок ------- Кв. №27.

Отредактировано Amber (2011-04-01 22:13:37)

21:41
Застывший в одной позе Хайнес, провожал проходящие мимо поезда. Час пик уже кончился и подземные кишки заметно опустели.
Парень неторопливо перебирал в памяти ветки и переходы в которых можно провести ночь. Но места, лучшего чем эта станция, найти не удалось...
....за тайной
В рукаве прячешь
Голову склонишь
Будто бы плачешь

Среди темных подворотен
Где гуляет оборотень..... -едва слышно напевал Кельвин.
Он не мог припомнить где услышал эту песню. Он даже не был уверен, что правильно передает мелодию. Просто в минуту безделья его память выдавала некую бесполезную информацию, которой можно было занять истощенный недосыпом и затяжным полу-голодом разум. После непонятной песенки в голову вплыла тема позавчерашней полуночной радиопередачи. Суть этого двухчасового словоблудства заключалось в разборе некой "важной неполитической проблемы"
"Если час смотреть на секундную стрелку, то можно сойти с ума.... По моему, сам факт часового наблюдения за секундной стрелкой является безумием. Хотя в Городе много странного. Это не пригороды Пекина с их закамками."
Станцию начала заполнять молодежь в модных ныне клубных нарядах. Пестрой каракатицей они влились в поезд и уехали на север. На платформе осталась только лежащая на скамейке фигура Хайнеса.

Отредактировано К. Хайнес (2011-07-07 21:38:39)

<-----------Сеть улиц
ближе к вечеру появился теплый ветер, каждого дуновения которого жители города ждут с огромным нетерпением.
Температура воздуха: + 25
21:20
Кельвин блуждал по переходам метро, ожидая когда количество народа поуменьшиться. Спать сегодня он решил в хозяйственном закутке рядом с эскалатором. Туда почти не заглядывает праздный народ, и он не будет особенно мылить глаза работникам подземки.
И вот, когда платформа опустела, Хайнес обошел ограждение и занял удобный угол и накрылся курткой. Сон начал обволакивать молодого человека, тело наполнила приятная истома.
"Надо как можно скорее закончить поиск работы...... Быстрее взять аванс и нанять себе комнату...."
Кельвин поежился от гула пронесшегося мимо платформы поезда.
"Здесь слишком шумно.... Шумно и жарко."
С платформы донесся хохот- видимо какие-то припозднившиеся пассажиры спустились в метро, в надежде дождаться поезда. Четыре голоса громко о чем-то спорили, но Хайнеса это не интересовало.
"Здесь слишком шумно.... Шумно и много людей"

Отредактировано К. Хайнес (2011-07-08 23:06:48)

22:34
вечер: ближе к вечеру появился теплый ветер, каждого дуновения которого жители города ждут с огромным нетерпением.
Температура воздуха: + 25
Только к ночи Хайнес решил выйти из подземки- днем было слишком душно, да и делать там было нечего.
"Но наружу, все-таки, выбраться надо. Посмотрим...."
Парень поднимался по эскалатору и прокладывал примерный маршрут возможной прогулки.
Минуя готовящуюся к закрытию лавку сувениров и продавца табака Кельвин вышел на последний переход.
"....И с тех пор, как ему хотелось
То ли сон, то ли забытье
По инерции дышит тело
Вот и все

Всё, как он сказал

От того, что и это время
Стороной для меня пройдет
Понимаю, что я не с теми
Я не тот
И теперь из песка и глины
Выбираю себе места,
Потому что не без причины
Дом построил, а жить не стал.....
Навязчивая мелодия....."
Парень остановился напротив ларька цветочницы и аккуратно провел пальцами по лепесткам белой лилии.
-Вам что-то подсказать? Для кого вы хотите купить цветы?
Приветливая продавщица, натянув на лицо дежурную улыбку, выдернула Хайнеса из забытья, в которое его погрузила цветочная лавка.
-Нет, простите за беспокойство. Приятного вечера.
Хайнес двинул дальше, оставив расстроенную продавщицу за спиной.
"Изуродованные цветы... Ради людской потехи ботаники копались в их генах, лишали их аромата. Теперь они могут стоять неделями, выглядят как буд-то только что срезанные... Ублюдки... Сначала люди копались в Центральном Процессе ради того, что бы пропитать себя, повысить продуктивность. Потом что бы сделать живые существа более подходящими людям."
Кельвин с треском раздавил алюминиевую банку.
"А потом и оружие....."
-----------------> переулок Киояма

Отредактировано К. Хайнес (2011-07-09 22:07:34)

Начало игры.
Апрель, 2013 год, утро.
утро: роса на зеленой траве. Солнышко пока слабо греет землю, но обещает к полудню жару. Прохладный, довольно сильный ветер гоняет уличную пыль.
Температура воздуха: + 8

Забавная все-таки вещь, эта ваша магия. В один прекрасный день переносит город с одного края континента на другой, и при этом все так четко и аккуратно. Джон не редко думал об этом. Как и почему. Что еще больше удивляло его, так это то, что затронутыми оказались не только здания, но и подземная часть города. и вроде все также, но в то же время по другому.
До этих событий эти станции всегда были жутко многолюдны. Пожалуй хуже места не найдешь. Вечно куда-то спешащие люди, похожие на рыб в банке. Толкающие друг друга, находящиеся в двух сантиметров и в то же время абсолютно не думающих о существовании окружающих. Джону это масса всегда напоминало какое-то ползучее, мерзкое существо. И в то же время, метро умело привлекать его. Ему нравился запах озона, пропитавший полностью каждый сантиметр воздуха, стук колес о рельсы и ожидание.
Трудно было сказать, что ему нужно было здесь сегодня. Вроде бы, он куда-то хотел поехать, у него даже был конкретный план, но сейчас, когда он вошел внутрь, все казалось уже не особо нужным и слегка бессмысленным. Сегодня был очередной нерабочий день, и Роджерс как всегда не совсем знал, чем ему стоит заняться. Знакомых, с которыми он бы хотел провести свое время, у него не имелось, но и дома было как-то слишком тяжело; скука охватывала его в свои крепкие объятия. Тогда он решил пройтись, накинул на себя пальто... И вот, теперь он здесь, спускается по лестнице, пропуская мимо себя суетящихся людей. Блуждающий рассеянный взгляд быстрых глаз бродит по залу, ни на чем особо не останавливаясь. В пальцах левой руки зажат билет, сама рука в кармане.
"И куда дальше?.." - мелькает в голове вопрос.
Тут взгляд Джонни остановился на забавной парочке. Мужчина лет сорока и дамочка, пожалуй, постарше его, да и к тому же, пожалуй, выше. Рядом с такими он всегда чувствовал себя мальчишкой, серьезно. Смотришь на них снизу вверх, и хочется как в юности, топать ногой при разговоре, дерзить и всем своим видом показывать. что да, ты уже весь такой взрослый.
Мужчине явно что-то надо было от девушки. А вот так не очень хотела угождать его просьбе, судя по всему. Но самое забавное было в том, что после того, как она ему ответила, мужчина словно бы отдернулся, как-то в панике засуетился и отступил, стараясь скорее скрыться из поля зрении "мадам". Джонни усмехнулся.
"А мадемуазель то мастодонт."
Впрочем, он после этого, Рождерс вновь как-то отвлекся и не уделял больше незнакомке своего внимания. Вместо это он сделала пару шагов вправо, затем столько же шагов влево. Джон размышлял. Отступать он все же не хотел, раз уже купил билет, то стоит все-таки подумать и решить, в каком чудесном месте он проведет сегодняшний день. Пару раз он огляделся, словно пытаясь найти подсказку, а затем все-таки направился к поезду. Зажужжали открывающиеся двери, и парень уже было занес ногу, чтобы шагнуть внутрь вагона, когда его кто-то схватил за руку.
Это было резко. Следуя немому инстинкту, он повернулся, желая увидеть возмутителя своего спокойствия.
Его взгляд уткнулся в ее нос.
- С ума сошла? - уже сорвалось с его языка, когда он понял, что прогадал.
Девушка явно не была человеком. От нее просто дышало чем-то резким, не присущим людям. Не эльф, не вампир, вроде, а...
Джонни сжал губы. Была догадка, но он не был в этом уверен. Появилось даже некоторое нехорошее предчувствие.
Он послушно отошел от желтой полосы. Дернулся вагон, уходя в туннель и обдавая парня несильным ветром.
Роджерс сощурился и вызывающе посмотрел в глаза незнакомке.
- А я разве говорил, что согласен вот так вот выслушивать ваши пожелания? Поедешь, не поедешь. Я думал, мне это решить удастся получше, - голос звучал холодно, с интонацией, выказывающей крайнее неудовольствие, хотя в то же время тихо, - И ваши странные вопросы оставьте также при себе.
После слов он замолчал.
"Особенное? Она что-то чувствует во мне? Или знает, просто хочет поиграться?"
Он не знал. Но это было не слишком хорошо. Когда тобой начинают интересоваться подобные существа, совсем не чувствуешь себя в безопасности. Впрочем, Джонни никогда не относился к трусам, а значит, все было не так плохо. По крайней мере, если что, не растеряется, можно быть уверенным.

Неплохо. Вроде бы, его вовсе не собираются рвать на части, поэтому можно слегка успокоиться. Хотя, кто знает, что надо этой девушке. С ними, существами не из этого мира, всегда надо быть настороже, ведь понятия у них довольно сильно отличаются от привычных людских. Исчадия ада, бесы. Если вспомнить все выписки из религиозных источников, средневековых рукописей – складывалась замечательная картина. Что там? Рога, копыта, клыки, хвост? А может несколько пар глаз или вторая голова?
Впрочем, мысли о побеге у него как не было, так и не появлялось. Не такой он уж и идиот, чтобы пытаться унести ноги черт знает от кого, ведь в случае провала это принесет только огорчения, если это можно так назвать.
"А жить ведь так хорошо."
Незнакомка заговорила. Джонни сразу понял чувства мужчины, еще недавно удиравшего от дамочки. Говорила она резко, да еще с таким тоном, с каким обычно имели манеру говорить герои дешевых боевиков, размахивая большим пистолетом. Ох, как Роджерс не любил это. Сколько себя помнил, почти каждый, видя его, начинал разговаривать с ним подобным тоном. Может, в нем было что-то такое, вызывающее желание показать себя бравым ковбоем? Роджерс не совсем был в этом уверен. Но это утомляло.
Слова девушки прозвучали для него каким-то эхом. В этот момент он повернул голову направо, как-то не особо уделяя им внимания. Так, на скамеечке, сидел среднего возраста заросший мужчина в замызганном пальто, со смятой в руках желтой газетой и с любопытством смотрел на них, даже не скрывая этого. Да, пожалуй, это интересное зрелище. Джон мысленно усмехнулся и вновь повернулся на девушку. Его взгляд стал нейтрально-ироничным, злость почти ушла. Да и тут злись, не злись, этой "каменной леди" все равно.
Предварительно зачем-то оглядев блестящие мысы своих ботинок, он ответил ей, наклонив голову на бок:
- В любом случае, я дал вам понять, что имею ввиду. Да, и для того чтобы решать, когда и с чем ему соглашаться, мальчик тоже уже довольно взрослый, - чуть помедлив, прикусив губу, он продолжил, - О, да. Твоя натура чувствуется сразу. Это все равно, как отличать уличную шавку от чистокровных пород. А насчет того, кто я... Пораскинь на пальцах.
Он перешел на «ты». Прям-таки цикл.
Мимо промчался еще один поезд. Здесь стоять было неуютно. Всего пара шагов назад - и он оказался бы на рельсах. Так и представлялись живописные сцены: раздавленые части тела, кровь…
"Мммм…"
Ее хватка стала крепче. Просто железной. Это вызывало у него ухмылку:
- Отпусти. Я не намерен играть с тобой в догонялки. Если хочешь поговорить, поговорим нормально, без этого.
Она предложила пройтись. Да, теперь ее образ был окончательно довершен. Джонни покачал головой и кивнул в сторону:
- Я максимум могу предложить отойти тебе куда-нибудь в сторону, но идти куда-то с тобой не слишком хочу. Даже если ты угостишь меня кофе, - последнее было сказано как-то случайно, хотя на самом деле от порции экспрессо он сейчас вряд ли бы отказался. Главное, две ложки сахара. Или вовсе без. В хорошей обстановке, под мягко играющий джаз. И запах…
Роджерс зажмурился. Слишком хорошо.
Подумав, Джон все же решил отойти подальше. Взгляды посторонних, это конечно хорошо, но не в его вкусе. Потянув ее за собой, он отошел в сторону, к столбу, стоящему не так далеко.

Люди говорят, все черные маги должны быть старыми, умудренными опытом и злыми на весь мир, чтобы обязательно чахнуть над старинными фолиантами и проклинать пробегающих мимо тараканов. Еще люди говорят, что все фанатики должны быть пришибленными на всю голову, с капающей изо рта слюной и лихорадочным блеском в безумных глазах, чтобы наводить на окружающих искренний страх и мысли «уйду-ка я подальше, пока этот ненормальный меня не заразил!». Мистер Дин был решительно не согласен ни с первым, ни со вторым, но свое мнение кому-то доверять не собирался, молча делая так, как ему было бы удобнее. А в данный конкретный момент ему удобнее было сидеть в мягком кресле, закинув ногу на ногу и наблюдая за последними приготовлениями к началу ритуала. То, что в данный конкретный момент он находится в ответвлении метро, скрытом от человеческих глаз, рядом с разломом между мирами и невдалеке от «демонов», запертых в клетки внутри пентаграмм, его никоим образом не трогало. Как, собственно, и то, каким образом его люди затащили сюда вполне массивное кресло. Мистер Дин флегматично курил сигару и, изредка разгоняя ладонью дым, провожал взглядом снующих туда-сюда людей. В отличие от кино, они не были облачены в темные балахоны и не носили в руках чадящие и, между прочим, жутко воняющие факелы, произнося не менее жуткие и бессмысленные фразы на каком-нибудь древнем языке, а были одеты в приличные костюмы-тройки, тщательно причесаны и ухожены, а в руках у многих сверкали планшеты, в которых каждый из них имел ряд заданий, сейчас и выполняющихся. Архимаг Эдвард Дин, специалист по черной магии и призыву демонов, всегда заботился о собственной репутации и терпеть не мог спецэффекты, обожаемые остальными его «коллегами» по магическому цеху. Каждый раз, когда речь заходила об этом, он презрительно морщился и заявлял, что его подобное должно обходить стороной, ибо он – выше этого.
- Мистер Дин, - один из помощников, тенью скользнувший к своему начальнику, слегка, для приличия, поклонился и сверился с данными на тускло светящемся экране планшета. – Последние приготовления будут завершены через три минуты, можете проверить, если хотите, - еще раз поклонился и исчез, походя раздавая поручения и последний раз проверяя, закреплены ли все кабеля, правильно ли отражают приглушенный свет прожекторов зеркала и правильно ли выгравирована пентаграмма на специально покрытом бетоном полу. Все должно быть идеально настолько, чтобы ритуал прошел без малейших побочных эффектов.
- Мистер Дин, - еще один человек подошел к архимагу, поклонился и протянул ему распечатку текста, который предстояло произнести в пентаграмме, чтобы разбудить дремлющие в разломе силы. – Поступили сведения, что к нам движется несколько низших демонов. Ничего особенного – мелкая шушера, мы уже выставили посты из магов, скоро они должны вернуться, - дождался взмаха руки Эдварда, кивнул, продолжил. – Два из пяти постов доложили, что цели уже захвачены. Я распорядился не ждать начала ритуала и везти их сюда, - человек дождался одобрительного кивка, улыбнулся и, вежливо поклонившись, удалился. Сам верховный, затеявший предприятие против этого и, по совместительству, того мира, тем временем поднялся с кресла, тщательно оправил замявшийся воротник идеально-белой рубашки и, усмехнувшись своим мыслям, проследовал к одной из клеток, стоявшей в самом центре круга с кабалистическими, но необходимыми знаками.
- Что же, друзья мои, - все притихли, но большинство, занятое последними приготовлениями, все же не оставило дел, но внимали речи босса все. – Мы долго ждали этого момента, преодолели множество препятствий на пути к собственному могуществу, но наконец-то добились своего. Сейчас осталось завершить последний шаг, уже начатый нами, чтобы обрести желаемое. Так не стоит подводить друг друга! – кашлянул, обвел внимательным, но ласковым взглядом всех присутствующих, и улыбнулся. – Что же, пора начинать, - все сразу же засуетились, проверяя линии пентаграммы, успокаивая запертых в клетки низших демонов, вервольфов и парочку суккубов, расставляя свечи и включая прожекторы. – Вы выставили охрану на входах в туннели?
- Так точно, мистер Дин.

Отредактировано GameMaster (2013-05-12 14:10:54)